— Чтобы распугать всех животных?
— А заодно и посмотреть, как она будет реагировать на пламя.
— Не забудь, что она неплохо выкрутилась после того, как взорвались роботы-ликвидаторы.
— Это произошло потому, что гадость сумела» окутать их своей массой. В условиях саванны ей не удастся сделать этого.
— В любом случае не прерывай с нами связи.
— Ладно… Со мной пойдет Регелла. Более восприимчивая к излучению, она, надеюсь, выявит наличие опасности с достаточным упреждением.
— А если она выйдет из-под твоего контроля?
Да, смешно и жалко выглядят все эти историки, когда им приходится занимать посты, в обычных условиях предназначенные для людей действия. Посему я бросаю ему с некоторым раздражением:
— Если она попытается это сделать, получит новую порцию из парализатора.
Девушка прекрасно слышит эти слова. Вижу, как ее передернуло. В известном смысле я намерен использовать ее в качестве подопытного кролика. Она это хорошо понимает, но ничуть не протестует.
— Регелла, успокойся. У меня и в мыслях нет приносить тебя в жертву.
— Если бы это дало какие-то положительные результаты…
— Я слишком дорожу тобой, чтобы пойти на такой шаг.
Прежняя жизнь в Учебном центре не располагала к сентиментальности. И я внезапно осознаю всю свою угловатость и неуклюжесть.
— Я как раз собирался тебе кое-что сказать, когда в нашу беседу вмешался Арион. Видишь ли, мы сейчас оказались в такой ситуации, когда мне ничего не стоит удрать. Для этого было бы достаточно напустить моих трех роботов-ликвидаторов на эликоны Ариона… А самому рвануть в космос.
— Почему же ты этого не делаешь?
— Из-за тебя.
— Ничто не мешает тебе прихватить с собой и меня.
— Вот тут ты ошибаешься. Забываешь о том неуемном зове, что эта штука вселила в тебя. С точки зрения психики, ты — человек зараженный. И я борюсь за твое окончательное избавление от этой напасти.
— Не забывай, что после победы над этим чудовищем Арион и его товарищи будут жить только ради одной цели: уничтожить тебя.
— Знаю. Но, если я расправлюсь с ними подло и трусливо, уверен, что между нами тогда ничего и быть не может.
Мы переходим в летающий модуль. У него, в отличие от эликона, нет экранов. Поэтому мы вынуждены лететь довольно низко, чтобы получше разглядеть этот желатинообразный обрубок. Нора, в которую он забился, стала еще глубже, а трава вокруг начала жухнуть.
— Вероятно, этот студень выделяет невероятно ядовитую кислоту.
Совершаю посадку с наветренной стороны. Этот легкий бриз благоприятствует моим планам. Сейчас мы находимся примерно в ста метрах от монстра. Я вооружаюсь огнеметом. Регелла помогает мне экипироваться должным образом. Начинаем сближаться. В двадцати метрах от гусеницы Регелла стала чувствовать слабый сигнал, исходящий от нее.
— Он не такой мощный и требовательный, как обычно. Эльвер… Я вполне могу ему противиться.
Ясно, все дело в массе. Продолжаю продвигаться вперед, начинаю орошать края выемки густым, насыщенным легковоспламеняющимся веществом, смесью. Останавливаемся метрах в десяти от чудовища.
Тяга несколько усилилась.
— Ты по-прежнему можешь эффективно ей противостоять?
— Без особых затруднений.
Навожу огнемет, включаю зажигание и нажимаю на спуск. Саванна мигом вспыхивает в вихре шальных искр. Струей из своего оружия подталкиваю пылающую массу к норе монстра.
И снова голову стягивает обруч дикой боли, как это уже было в прошлый раз, в эликоне. Регеллу бьет крупная дрожь.
Глава 7
Гусеница мечется в пламени. Борьба самая что ни на есть отчаянная. Раз десять ей удается частично погасить огонь, обволакивая его. Но каждый раз струей из огнемета я вновь запускаю огненную стихию. И она неумолимо пожирает ее. Это заметно по тому, как убывает объем мерзкого желатина. Пламя гложет его, как до этого тварь упорно прогрызала себе дыру в почве, сооружая берлогу. Вынужден крепко ухватить Регеллу, которая взвинчена до предела и кричит не своим голосом:
— Ох, как мне больно… Невыносимо больно.
Мне не легче. Все страдания этого подвергающегося жестокой пытке существа телепатически передаются в мои нервные узлы. И все же пока терпеть можно. Я продолжаю орошать этот поганый студенистый агломерат. Мало-помалу его психические импульсы начинают ослабевать. На дне норы теперь лежит нечто величиной с весьма крупный апельсин, который перестал даже трепыхаться. Он даже не излучает свой завлекательные призывы. Все кончено. Доказано, что штука не стопроцентно неуязвима.
Стоя у края ямы, приканчиваю гусеницу, поливая раскаленной до максимума струей. Регелла успокоилась, но дрожит, как осиновый лист.
Приказываю ей:
— Быстро в модуль! Предупреди Ариона и узнай, реагировала ли на случившееся штука.
В дыре от грозного в недавнем прошлом шара осталось что-то жалкое, величиной с орех. Тварь сломлена окончательно, но я не намерен оставлять от нее хотя бы малейшего следа. Я весь во власти какой-то дикой, хмельной радости. Огонь — вот решение… Но, к сожалению, использовать это средство против антаблемента на холме нельзя: уж очень велика масса зарывшегося там, на вершине, чудовища. Для этого потребовалось бы разжечь очаг больше этого тысяч в пять или шесть. Но даже, если бы нам удалось каким-то образом это сделать, мы не смогли бы без громадного риска приблизиться к этой штуке на расстояние, достаточное для того, чтобы постоянно поддерживать горение в огненном шквале.
Все: в глубине ямы не остается ничего, кроме обуглившейся почвы. Выключаю огнемет. На меня вдруг накатывает дурнота. Спотыкаясь, бреду к модулю, словно изрядно поддавший тип. Огненные круги в глазах. Передо мной продолжает потрескивать пламя, которое представляется мне сейчас каким-то темным декоративным фоном.
Сумеречно! Саванна, гнетуще молчавшая до этого момента, внезапно оживает тысячами всевозможных тревожных звуков. Слышно, как зверушки скользят в высоких травах, как пронзительно вопят кем-то беспощадно загоняемые животные. Слышу даже хищников в засаде.
Вот и модуль. Регелла сидит перед рацией. Экран не светится. Разговор с Арионом идет только на звуковой волне.
— Ты поставила его в известность?
— Конечно.
— Как откликнулась штука!
— На холме все спокойно.
Значит, гусеница на момент гибели уже была полностью независимой единицей.
— Предупреди Ариона, что возвращаемся на эликон.
Я совершенно выбился из сил и растягиваюсь на кушетке. Регелла поднимает модуль в воздух. Я лежу, истекая потом, испытывая ни с чем не сравнимое чувство вины. Мое состояние наверняка объясняется тем, что я на собственной шкуре прочувствовал всю боль умерщвленного мною существа. Меня словно пометили чем-то неуничтожимым. Его способность к поглощению абсолютна… как с физической, так и с моральной точки зрения. Регелла, напротив, словно вырвалась из тяжкого плена. В гипнозе, который наводят властные призывы этой штуки, есть что-то странное, здесь кроется некая жгучая тайна.
Очевидная нелогичность моей реакции на событие меня поражает. Задаюсь вопросом, не такие ли симптомы отметил Арион у Варны. Извергнутые ею психические флюиды действуют примерно в том же русле, что и практикуемая на Мандралоре аннигиляция сознания. Только длятся меньше времени. Это, кажется, убедительно иллюстрирует ту истину, что никогда человеку не дано выдумывать что-то такое, что Природа не в состоянии произвести на свет путем мутаций.
Небо потемнело. Фактически наступила ночь, когда мы вступили в шлюзовую камеру эликона. Несмотря на то что в поведении Регеллы отмечаю несомненные перемены, доверять ей до конца еще не могу. В любой момент от монстра может поступить неожиданный сигнал, который превратит ее в заклятого врага. Посему принял решение предоставить ей салон для отдыха, а самому лечь в командной рубке.
Пока она готовит ужин на двоих из питательной жидкости, я меряю шагами каюту перед экранами. Я оставил их в рабочем состоянии, хотя там и не высвечивается никаких картинок.
— Регелла?
— Да?
— Вынужден дать тебе снотворное.
— Естественно, ты обязан принять максимум мер предосторожности.
Предстоящая ночь тревожит меня. Одними губами шепчу:
— Во время сна мы, вероятно, окажемся более уязвимыми, чем в состоянии бодрствования.
— Ты опасаешься, что эта штука снова обрушится на нас?
— Да, и на сей раз мы, возможно, окажемся не в состоянии воспротивиться ее зову.
— Но ты же сам заявил, что мы находимся достаточно далеко от холма.
— Верно, но имелось в виду, что мы все время будем способны противопоставить ее психической атаке собственную волю.
Останавливаюсь перед экраном. В свете нежданно появившейся в небе луны смутно различаю очертания нашего эликона.
— Мы ведь еще не знаем реальной мощи нашего недруга… Кто поручится, что она не достигает максимума как раз ночью?
— С какой стати?
— Именно ночью в джунглях вакханалия охоты.
— Следует предупредить Ариона.
Я согласен и, не мешкая, связываюсь с историком. Спустя несколько секунд его изображение возникает на экране.
— Арион, я тут пораскинул мозгами. Надо ввести ночное дежурство. Абсолютно необходимо, чтобы кто-то из нас оставался настороже на случай, если эта штука вдруг начнет излучать ночью сильнее, чем днем.
Быстро излагаю аргументацию в подкрепление своих опасений. Он полностью соглашается со мной.
— Такая мысль приходила и мне в голову. Если не возражаешь, первым на вахту встану я… скажем так, часа на четыре… А потом я тебя разбужу.
— А как твои товарищи?
— Не хотел бы оставлять тебя, Эльвер, в их власти.
Пожалуй, он прав. Черт, и это обстоятельство надо учитывать. С трудом сдерживаю раздражение. Все правда. Я не могу пока доверять здесь никому. Включая и самого Ариона, если уж на то пошло, несмотря на проявляемое с его стороны дружеское участие. Ведь если разобраться, теперь, когда мы закупорили эту тварь силовыми полями, нужда во мне в сущности отпала.
— Добро.
Ладно. Придется не спать. Приму тонизирующие таблетки. Они позволят мне обойтись пока без сна и снимут усталость. Уж слишком опасны старые одиночки, которым внедряются в подсознание мощные императивы. Даже если Арион вполне искренне намерен соблюдать нашу договоренность о перемирии, все равно взыгравшее воображение может, вопреки воле, сбить его с намеченного пути.
— Что-то не так, Эльвер?
— Знаешь, эту ночь я решил не спать.
— Не доверяешь, значит, мне?
— Не тебе… Ариону… Ведь его нашпиговали инструкциями, обязывающими ликвидировать меня любой ценой.
— Меня тоже.
— Но после психической агрессии этого монстра твои мозги как бы промыло. Но его-то остались в прежнем состоянии.
— А если воспользоваться покровом темноты и ускользнуть?
— В космос?
— Не обязательно… Сядем в летательный модуль и скроемся в каком-нибудь укромном местечке, где нас во век не найти.
— Такого убежища просто не существует.
— Но в нашем распоряжении целая планета — а это величина немалая! А засечь нас вне эликона будет необыкновенно трудно… А с этой штукой пусть справляется Арион, в одиночку.
— И ты считаешь, что мы уже сломали ее сопротивление только тем, что сумели изолировать?
— А что она может теперь реально предпринять?
— Пожалуйста: прорыть достаточно глубоко под силовым барьером подземный ход.
— Ей еще до этого надо додуматься.
— У существа наверняка удивительно развитый инстинкт самосохранения. И не забывай, что оно вооружилось интеллектом пяти ребят, каждый из которых в свое время прошел весьма тщательный отбор.
Ужин из питательной жидкости заметно нас приободрил. Я почувствовал себя намного лучше. Практически полностью восстановил свои жизненные силы. Регелла растянулась на кушетке, а я занял вертящееся кресло пилота.
— На твой взгляд, что собой представляет эта штука? — уже, засыпая, проронила Регелла.
— Это сам принцип жизни… се базовый элемент… тот, что воодушевляет любое Творение.
— То есть жизнь в чистом виде?
— Ее концентрат. Тот, что, видимо, существовал в самом начале, но по каким-то причинам с тех пор не претерпел никаких изменений, которые должны были бы его преобразовать.
— В животное?
— Или в растение… А сила, свернувшая со своего целевого пути, неизбежно становится разрушающей.
— Но как такое могло случиться, Эльвер?
— Это же Природа! Аномалии — неразрывный компонент создания… И она даже использует их на полную катушку. Помни, что эта штука представляется чудовищной только по отношению к нам, в наших глазах. В конце концов, ничто не доказывает, что Природа рассматривает нас как окончательную и самую гармоничную стадию развития.
Я громко вздыхаю.
— Если эта штука представляет собой саму сущность того флюида, что делает нас «живыми существами», то ее воздействие на нас вполне закономерно. Тогда как же ей можно было бы противостоять?
— Определить базисный симбиоз.
— Вот именно… ее сила притяжения, раздробленная на множество независимых элементов, становится нулевой, учитывая происходящие при этом преобразования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16