А сейчас у тебя появилась первая проблема. Я о Королеве эльфов.
Райан хлопнул в ладони. Вынырнувший из-за трона горбатый гоблин поспешил поставить перед ним низкий столик, а на него — хрустальный шар на чугунной подставке: Райан любил, чтобы мебель была комплектной.
— Что ты затеял? — с интересом спросила Чиа.
— Хочу посмотреть на нее. Вдруг мне повезет, и она купается.
— Мальчишка! — фыркнула Чиа. — Ты надеешься пробиться через семь покровов Майи? Впрочем, она молода, неопытна, многого не умеет. Может быть, она и не ощутит контакта. Если, конечно, рядом не окажется кого-нибудь, более знающего.
Райан уставился взглядом в палантир и сосредоточился. Шар засветился сперва слабой, идущей изнутри искрой, но по мере продолжения его усилий интенсивность света возрастала, пока не брызнула, наконец, ослепительной вспышкой, вырвавшей из тьмы даже самые укромные уголки огромного подземного зала со всей притаившейся там нечистью. Райан зажмурился и потер глаза, потом осторожно приоткрыл их. В шаре, ставшем прозрачным и светлым, трепетала пронизанная солнцем листва и играли водяные блики. В реке плескались нимфы. Звука палантир не давал, но у Райана было достаточно воображения, чтобы догадаться, сколько сейчас там визга и смеха. В большом кусте проверял свои инструменты оркестр цикад, капельмейстер в великолепном зеленом фраке заметно волновался — не всякий день ему приходилось выступать перед Королевой. Та сидела на берегу в окружении наяд, дриад и приближенных эльфиянок, белое шелковое платье со свободными разрезными рукавами окружало ее облаком широкой юбки, в волосах под утренним солнцем переливалась разноцветными лучами полоска сияния — венец Королевы эльфов. Локоны Королевы были влажными.
— Эх, опоздали, — разочарованно сказал Райан. — Болтаешь много, Чиа.
Он медлил гасить палантир, наблюдая, как Королева неторопливо и со вкусом плела венок из незабудок и, закончив, водрузила его на свои рыжие кудри. Такие же голубенькие гирлянды украсили ее шею, пояс и запястья.
Видоискатель палантира метнулся к другому берегу реки — очевидно, там появилось что-то интересное. Потеряв из виду Королеву, Райан был немного раздосадован, но его досада немедленно сменилась восторгом, когда он узрел выходящего из чащи, будто окутанного пухом одуванчика, единорога. До сих пор он никогда не видел единорогов, ведших очень скрытный образ жизни.
— Какая красивая скотина, — сказал он. — А нельзя вывести точно такого же, но совершенно черного?
— Займись, когда нечего будет делать. Они, кажется, в неволе не живут, — равнодушно отозвалась Чиа. — Ты Королеву потерял?
Усилием воли Райан вновь вернул Королеву в фокус.
Единорог, видимо, хотел ей что-то сообщить, она встала, жестом попросив свиту не беспокоиться, и прошла к самой воде, сломала камышинку и бросила ее в реку.
— Смотри, — сказала Чиа. — Вот ее магия в действии.
Понукать Райана не было нужды. Не отрываясь, он смотрел, как, грациозно приподняв юбку и сбросив туфли, Королева осторожно встала на камышинку сперва одной, потом другой ножкой. Камышинка лежала с невозмутимой неподвижностью, словно Королева была мухой.
— Ничего себе, — сказал Райан. — Я так не умею, Чиа.
— У нее логика женская, — мурлыкнула дракониха. — Она не знает, что этого не может быть.
Повинуясь желанию Королевы, камышинка двинулась поперек течения. Рыжеволосая девушка без видимого напряжения удерживалась на этом ненадежном транспорте. Достигнув противоположного берега, Королева спрыгнула наземь и, сев в траву, завела о чем-то длинный разговор с единорогом.
Райан откинулся в кресле, сделал палантиру знак погаснуть и, скрестив руки, задумался. Чиа, немного подождав, легким кашлем напомнила о себе.
— Если ты что-то замышляешь, мой милый мальчик, — протянула она, — то лучше посоветуйся со мной. Право же, я не позволю тебе наделать глупостей.
Их неторопливая беседа была прервана появлением перед троном причудливо искривленного шишковатого лешачка, раболепно кланявшегося господину.
— Ну, чего тебе? — недовольно спросила Чиа.
— Ультиматум от эльфов, сэр, — доложил лешачок.
— Очередной? — Райан сморщился. — С гонцом, или к двеpям подбросили?
— С гонцом, сэр, все по чину.
— Не перевелись еще в наших местах самоубийцы, — хмыкнул Райан. — Гонца убить, бумагу давайте сюда.
Лешачок поклонился и бросился к дверям. Через полминуты скрученный в трубочку и перевитый гирляндой цветов пергамент был уже в руках принца Черного трона.
— Убить гонца-это хорошо, — одобрила Чиа. — Это стильно. Ты сразу спалишь или прочитаешь?
В ее металлической глотке загудело пламя.
— Ознакомлюсь, — решил Райан, обрывая травинки и разворачивая послание. Он пробежал его глазами.
— Есть что-то новенькое? — лениво спросила дракониха.
Райан повел бровью.
— Она заявляет, что теперь объединяет вокруг себя все Светлые силы и свободные народы. Требует прекратить бесчинства в своих землях, дать волю рабам-эльфам, а иначе, предупреждает она, я буду иметь дело с ней.
Он хлопнул в ладони, и перед ним вновь возник согнувшийся в три погибели давешний лешачок.
— Гонец мертв?
— Сию минуту, сэр…
— Погоди. Давай его сюда.
— Что ты затеял, мой умненький Райан? — забеспокоилась Чиа.
В подземный зал втолкнули эльфа. Его зеленая туника висела клочьями, лицо было смертельно бледно, темные глаза полыхали ненавистью и гневом, которые он в близости смерти не желал скрывать. Райан смерил коротышку взглядом.
— В виде исключения, — сказал он насмешливо, — я дарю тебе жизнь и прощаю хамский тон послания. Ты вернешься к своей Королеве и скажешь ей от меня два слова. Вот они: «С удовольствием».
— Прошу пояснить, — потребовал безумно храбрый эльф. — «С удовольствием» — вы подчинитесь справедливым и законным требованиям Королевы?
Райан улыбнулся с ослепительным обаянием — он был очень красив.
— С удовольствием буду иметь с ней дело. А теперь — пошел вон.
Эльфа стремительно выволокли прочь.
— Что у тебя в голове, ты мне, наконец, скажешь? — разозлилась Чиа.
— Не беспокойся, мамочка, — усмехнулся Райан. — Что бы я ни затеял, ты всегда все будешь знать. Я видел ее лицо. Кой черт, Чиа! Мне не нравится эта роль. Почему я должен воевать с маленькими девочками?
— Когда ты наберешься ума и силы, тогда и твои противники будут серьезнее, — возразила его собеседница. — Но не забудь: у нее своя карма, у тебя — своя.
— Во что эти подлые эльфы втравили девчонку? Против их мелкой партизанщины, повинуясь движению моей руки, встают легионы. Они же погубят ее, Чиа!
Чиа приподняла голову с пола.
— Что это, Райан? — загремела она. — Жалость?
— Это горькая правда, Чиа. Они ее подставили.
Дракониха покачала головой, ее изящная морда выражала отчаяние.
— Райан, я угробила на тебя столько лет и сил! Вместо того, чтобы возиться все это время с твоим воспитанием, я превосходно могла бы извиваться на прелестном солнечном пляжике вместе с каким-нибудь представителем моего племени. Нет, я тратила жизнь на тебя! Какой из моих уроков ты не усвоил, мой маленький принц? Ты никогда не станешь великим злодеем. Тебе не хватает эпического размаха, свободы, широты жеста. Ты несешь смерть не как стихия, а как бухгалтер. Мне больно это сознавать, но ты мелочь, Райан. Ты слабак. Бертрану ты не годишься и в подметки.
— Дорогая Чиа, — спокойно возразил ее визави, — как только ты найдешь кандидата, более тебя устраивающего, я с удовольствием уступлю ему этот неудобный трон, эти утомительные обязанности, эту одиозную роль и, с особой радостью, твое общество, Чиа.
Дракониха засмеялась от удовольствия, тягучая волна движения пробежала по ее гибкому телу, и вся она, со всеми ее кольцами, опрокинулась на спину.
— Браво, мой мальчик. Браво! Знаешь, Райан, чего у тебя не отнять? Обаяния! Какое восхитительное воплощение зла я создала! Обаятельное, остроумное, элегантное зло. Не знаю, будешь ли ты велик, мой мальчик, но что ты будешь силен-в этом я убеждена. Собственно, Зло всегда проигрывало Добру только по глупости. Излишняя, нарушающая золотое чувство меры жестокость, неумная неверность союзникам, недосмотр, неуместная жалость, разгильдяйство подчиненных. Все это можно предусмотреть и предотвратить, и тогда ты будешь неуязвим. Зло изначально поставлено в более выгодные условия, нежели это глупое, эфемерное, неестественное Добро. Мы были раньше. Мы не скованы никакими условностями. Мы берем то, что нам нужно, и отбрасываем надоевшее. У нас всегда есть потенциальная возможность удара поддых. Мы можем все, Райан, и мир должен принадлежать нам. Тебе, мой Райан. Так что ты задумал?
— Я женюсь на ней, — сказал хозяин Черного трона.
Чиа мигом перекатилась обратно на брюхо.
— Умненький Райан, — сказала она. — О, какой умненький! Это гораздо-гораздо! — умнее, чем сражаться с ней и убивать ее. В случае ее смерти корона и власть перейдут к следующей малютке, которая на некоторое время выпадет из твоего поля зрения. Убить — это все равно, что отпустить живьем, чтобы потом было не так скучно жить. А вот если ты перетащишь ее на свою сторону… Или, по крайней мере, дашь весомые основания полагать, что она на твоей стороне, то Светлые силы опять останутся с носом. И потом… почему бы не взять то, что тебе приглянулось? Но…
— Но?
— На этом пути, мой чудо-ребенок, тебя подстерегает опасность. Не наступай дважды на одни и те же грабли, говорят. А я скажу: пусть другие наступят за тебя на грабли. Все неприятности с Бертраном начались, когда он влюбился.
— Ты всегда говоришь о Бертране недомолвками, — сказал Райан. — Что там все-таки произошло? Если кто и знает, кроме него самого, так это, наверное, ты?
— Да-а, — мурлыкнула Чиа, — я знаю. Ты тоже хочешь знать?
Райан кивнул.
— Жил да поживал Бертран, молодой принц Черного трона. Я говорю «молодой», потому что в расцвете его власти ему было десятью годами меньше, чем тебе. Ему было семнадцать. Все ему удавалось, мир он считал сперва площадкой для своих игр, а затем — ареной для воплощения своих замыслов, и не было у него никаких проблем с совестью. Единственным, на что он обращал внимание, было его «хочу»… да, пожалуй, еще «не хочу».
— Счастливец, — пробормотал Райан.
— …Пока не встретил он совершенно случайно леди Соль Харбенкс. Она была годом моложе его. Самое невероятное, что девчонка даже не была красива. Чем она его зацепила, я не знаю, а только он потребовал ее руки. С умными советами Бертран не считался, что его и погубило. Она была Белой! Без единого пятнышка. Светлые силы, разумеется, знали об этом, такие, как она, у них всегда на учете. Я часто пытаюсь представить, как пошла бы история, если бы леди Соль выбрала Бертрана. Но, увы… Она предпочла свой цвет и дала согласие сэру Артуру из замка Клайгель.
Райан прервал ее нетерпеливым восклицанием:
— Принцу Белого трона? Так вот почему эта война между ними была столь ожесточенной.
— Бертран любил ее сильней, — вздохнула Чиа. — То есть, я думаю, это действительно была любовь. Он готов был обрушить небо на землю, лишь бы добиться ее. А для Клайгеля все это было делом чистейшей евгеники. Белая леди Харбенкс не должна уйти из-под контроля Совета Светлых сил, главой которого в те годы он являлся. Сам он был холост, а потому немедленно сделал ей предложение. И нет ничего удивительного в том, что молодая девушка выбрала не нетерпеливого юнца, пусть даже с какими угодно перспективами, а взрослого мужчину, тридцати пяти лет, пользовавшегося доброй славой. Бертран, я думаю, ее шокировал.
Чиа задумчиво улыбнулась.
— Я слыхала пару сплетен о том, что потенциальное могущество леди Соль превосходило могущество самого Клайгеля, и что именно поэтому он так стремился к союзу с ней, и все духи земли и неба не могут себе представить, какая наследственность могла бы быть у их ребенка.
— А был ребенок?
— Да. Но Бертран, узнав, что его облапошили и увели из-под носа желанную женщину, совершенно взбесился. Он был чертовски талантлив, как я уже говорила. Он объявил Клайгелю войну, вторгся на его земли. Он был неудержим. — Чиа сладко вздохнула. — Он взял штурмом Тримальхиар — столицу Клайгеля. Он так щедро тратил энергию, что казалось, будто он копил ее ради одного этого дня. Он был прекрасен в своей Черноте. Он обрушил в прах замок Клайгель, и все, кто был там, погибли.
— И леди Соль?
— Да.
— А ребенок?
— Я бы голову дала на отсечение, что он тоже погиб в том аду, — сказала Чиа, — но Бертран почему-то думал иначе. Пару раз он обмолвился, что обнаружил в замке Клайгель записи и оборудование, свидетельствующие о том, что сэр Артур вел исследования в области Перехода. Клайгель был известным ученым. Тела ребенка не нашли. Бертран хорошо знал законы сказки, и догадался, что в свое время эта карта сыграет, а проигрышем будет его жизнь. Теперь надо было найти и уничтожить ребенка. Он почти успокоился, когда поджег детский приют в каком-то захолустье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Райан хлопнул в ладони. Вынырнувший из-за трона горбатый гоблин поспешил поставить перед ним низкий столик, а на него — хрустальный шар на чугунной подставке: Райан любил, чтобы мебель была комплектной.
— Что ты затеял? — с интересом спросила Чиа.
— Хочу посмотреть на нее. Вдруг мне повезет, и она купается.
— Мальчишка! — фыркнула Чиа. — Ты надеешься пробиться через семь покровов Майи? Впрочем, она молода, неопытна, многого не умеет. Может быть, она и не ощутит контакта. Если, конечно, рядом не окажется кого-нибудь, более знающего.
Райан уставился взглядом в палантир и сосредоточился. Шар засветился сперва слабой, идущей изнутри искрой, но по мере продолжения его усилий интенсивность света возрастала, пока не брызнула, наконец, ослепительной вспышкой, вырвавшей из тьмы даже самые укромные уголки огромного подземного зала со всей притаившейся там нечистью. Райан зажмурился и потер глаза, потом осторожно приоткрыл их. В шаре, ставшем прозрачным и светлым, трепетала пронизанная солнцем листва и играли водяные блики. В реке плескались нимфы. Звука палантир не давал, но у Райана было достаточно воображения, чтобы догадаться, сколько сейчас там визга и смеха. В большом кусте проверял свои инструменты оркестр цикад, капельмейстер в великолепном зеленом фраке заметно волновался — не всякий день ему приходилось выступать перед Королевой. Та сидела на берегу в окружении наяд, дриад и приближенных эльфиянок, белое шелковое платье со свободными разрезными рукавами окружало ее облаком широкой юбки, в волосах под утренним солнцем переливалась разноцветными лучами полоска сияния — венец Королевы эльфов. Локоны Королевы были влажными.
— Эх, опоздали, — разочарованно сказал Райан. — Болтаешь много, Чиа.
Он медлил гасить палантир, наблюдая, как Королева неторопливо и со вкусом плела венок из незабудок и, закончив, водрузила его на свои рыжие кудри. Такие же голубенькие гирлянды украсили ее шею, пояс и запястья.
Видоискатель палантира метнулся к другому берегу реки — очевидно, там появилось что-то интересное. Потеряв из виду Королеву, Райан был немного раздосадован, но его досада немедленно сменилась восторгом, когда он узрел выходящего из чащи, будто окутанного пухом одуванчика, единорога. До сих пор он никогда не видел единорогов, ведших очень скрытный образ жизни.
— Какая красивая скотина, — сказал он. — А нельзя вывести точно такого же, но совершенно черного?
— Займись, когда нечего будет делать. Они, кажется, в неволе не живут, — равнодушно отозвалась Чиа. — Ты Королеву потерял?
Усилием воли Райан вновь вернул Королеву в фокус.
Единорог, видимо, хотел ей что-то сообщить, она встала, жестом попросив свиту не беспокоиться, и прошла к самой воде, сломала камышинку и бросила ее в реку.
— Смотри, — сказала Чиа. — Вот ее магия в действии.
Понукать Райана не было нужды. Не отрываясь, он смотрел, как, грациозно приподняв юбку и сбросив туфли, Королева осторожно встала на камышинку сперва одной, потом другой ножкой. Камышинка лежала с невозмутимой неподвижностью, словно Королева была мухой.
— Ничего себе, — сказал Райан. — Я так не умею, Чиа.
— У нее логика женская, — мурлыкнула дракониха. — Она не знает, что этого не может быть.
Повинуясь желанию Королевы, камышинка двинулась поперек течения. Рыжеволосая девушка без видимого напряжения удерживалась на этом ненадежном транспорте. Достигнув противоположного берега, Королева спрыгнула наземь и, сев в траву, завела о чем-то длинный разговор с единорогом.
Райан откинулся в кресле, сделал палантиру знак погаснуть и, скрестив руки, задумался. Чиа, немного подождав, легким кашлем напомнила о себе.
— Если ты что-то замышляешь, мой милый мальчик, — протянула она, — то лучше посоветуйся со мной. Право же, я не позволю тебе наделать глупостей.
Их неторопливая беседа была прервана появлением перед троном причудливо искривленного шишковатого лешачка, раболепно кланявшегося господину.
— Ну, чего тебе? — недовольно спросила Чиа.
— Ультиматум от эльфов, сэр, — доложил лешачок.
— Очередной? — Райан сморщился. — С гонцом, или к двеpям подбросили?
— С гонцом, сэр, все по чину.
— Не перевелись еще в наших местах самоубийцы, — хмыкнул Райан. — Гонца убить, бумагу давайте сюда.
Лешачок поклонился и бросился к дверям. Через полминуты скрученный в трубочку и перевитый гирляндой цветов пергамент был уже в руках принца Черного трона.
— Убить гонца-это хорошо, — одобрила Чиа. — Это стильно. Ты сразу спалишь или прочитаешь?
В ее металлической глотке загудело пламя.
— Ознакомлюсь, — решил Райан, обрывая травинки и разворачивая послание. Он пробежал его глазами.
— Есть что-то новенькое? — лениво спросила дракониха.
Райан повел бровью.
— Она заявляет, что теперь объединяет вокруг себя все Светлые силы и свободные народы. Требует прекратить бесчинства в своих землях, дать волю рабам-эльфам, а иначе, предупреждает она, я буду иметь дело с ней.
Он хлопнул в ладони, и перед ним вновь возник согнувшийся в три погибели давешний лешачок.
— Гонец мертв?
— Сию минуту, сэр…
— Погоди. Давай его сюда.
— Что ты затеял, мой умненький Райан? — забеспокоилась Чиа.
В подземный зал втолкнули эльфа. Его зеленая туника висела клочьями, лицо было смертельно бледно, темные глаза полыхали ненавистью и гневом, которые он в близости смерти не желал скрывать. Райан смерил коротышку взглядом.
— В виде исключения, — сказал он насмешливо, — я дарю тебе жизнь и прощаю хамский тон послания. Ты вернешься к своей Королеве и скажешь ей от меня два слова. Вот они: «С удовольствием».
— Прошу пояснить, — потребовал безумно храбрый эльф. — «С удовольствием» — вы подчинитесь справедливым и законным требованиям Королевы?
Райан улыбнулся с ослепительным обаянием — он был очень красив.
— С удовольствием буду иметь с ней дело. А теперь — пошел вон.
Эльфа стремительно выволокли прочь.
— Что у тебя в голове, ты мне, наконец, скажешь? — разозлилась Чиа.
— Не беспокойся, мамочка, — усмехнулся Райан. — Что бы я ни затеял, ты всегда все будешь знать. Я видел ее лицо. Кой черт, Чиа! Мне не нравится эта роль. Почему я должен воевать с маленькими девочками?
— Когда ты наберешься ума и силы, тогда и твои противники будут серьезнее, — возразила его собеседница. — Но не забудь: у нее своя карма, у тебя — своя.
— Во что эти подлые эльфы втравили девчонку? Против их мелкой партизанщины, повинуясь движению моей руки, встают легионы. Они же погубят ее, Чиа!
Чиа приподняла голову с пола.
— Что это, Райан? — загремела она. — Жалость?
— Это горькая правда, Чиа. Они ее подставили.
Дракониха покачала головой, ее изящная морда выражала отчаяние.
— Райан, я угробила на тебя столько лет и сил! Вместо того, чтобы возиться все это время с твоим воспитанием, я превосходно могла бы извиваться на прелестном солнечном пляжике вместе с каким-нибудь представителем моего племени. Нет, я тратила жизнь на тебя! Какой из моих уроков ты не усвоил, мой маленький принц? Ты никогда не станешь великим злодеем. Тебе не хватает эпического размаха, свободы, широты жеста. Ты несешь смерть не как стихия, а как бухгалтер. Мне больно это сознавать, но ты мелочь, Райан. Ты слабак. Бертрану ты не годишься и в подметки.
— Дорогая Чиа, — спокойно возразил ее визави, — как только ты найдешь кандидата, более тебя устраивающего, я с удовольствием уступлю ему этот неудобный трон, эти утомительные обязанности, эту одиозную роль и, с особой радостью, твое общество, Чиа.
Дракониха засмеялась от удовольствия, тягучая волна движения пробежала по ее гибкому телу, и вся она, со всеми ее кольцами, опрокинулась на спину.
— Браво, мой мальчик. Браво! Знаешь, Райан, чего у тебя не отнять? Обаяния! Какое восхитительное воплощение зла я создала! Обаятельное, остроумное, элегантное зло. Не знаю, будешь ли ты велик, мой мальчик, но что ты будешь силен-в этом я убеждена. Собственно, Зло всегда проигрывало Добру только по глупости. Излишняя, нарушающая золотое чувство меры жестокость, неумная неверность союзникам, недосмотр, неуместная жалость, разгильдяйство подчиненных. Все это можно предусмотреть и предотвратить, и тогда ты будешь неуязвим. Зло изначально поставлено в более выгодные условия, нежели это глупое, эфемерное, неестественное Добро. Мы были раньше. Мы не скованы никакими условностями. Мы берем то, что нам нужно, и отбрасываем надоевшее. У нас всегда есть потенциальная возможность удара поддых. Мы можем все, Райан, и мир должен принадлежать нам. Тебе, мой Райан. Так что ты задумал?
— Я женюсь на ней, — сказал хозяин Черного трона.
Чиа мигом перекатилась обратно на брюхо.
— Умненький Райан, — сказала она. — О, какой умненький! Это гораздо-гораздо! — умнее, чем сражаться с ней и убивать ее. В случае ее смерти корона и власть перейдут к следующей малютке, которая на некоторое время выпадет из твоего поля зрения. Убить — это все равно, что отпустить живьем, чтобы потом было не так скучно жить. А вот если ты перетащишь ее на свою сторону… Или, по крайней мере, дашь весомые основания полагать, что она на твоей стороне, то Светлые силы опять останутся с носом. И потом… почему бы не взять то, что тебе приглянулось? Но…
— Но?
— На этом пути, мой чудо-ребенок, тебя подстерегает опасность. Не наступай дважды на одни и те же грабли, говорят. А я скажу: пусть другие наступят за тебя на грабли. Все неприятности с Бертраном начались, когда он влюбился.
— Ты всегда говоришь о Бертране недомолвками, — сказал Райан. — Что там все-таки произошло? Если кто и знает, кроме него самого, так это, наверное, ты?
— Да-а, — мурлыкнула Чиа, — я знаю. Ты тоже хочешь знать?
Райан кивнул.
— Жил да поживал Бертран, молодой принц Черного трона. Я говорю «молодой», потому что в расцвете его власти ему было десятью годами меньше, чем тебе. Ему было семнадцать. Все ему удавалось, мир он считал сперва площадкой для своих игр, а затем — ареной для воплощения своих замыслов, и не было у него никаких проблем с совестью. Единственным, на что он обращал внимание, было его «хочу»… да, пожалуй, еще «не хочу».
— Счастливец, — пробормотал Райан.
— …Пока не встретил он совершенно случайно леди Соль Харбенкс. Она была годом моложе его. Самое невероятное, что девчонка даже не была красива. Чем она его зацепила, я не знаю, а только он потребовал ее руки. С умными советами Бертран не считался, что его и погубило. Она была Белой! Без единого пятнышка. Светлые силы, разумеется, знали об этом, такие, как она, у них всегда на учете. Я часто пытаюсь представить, как пошла бы история, если бы леди Соль выбрала Бертрана. Но, увы… Она предпочла свой цвет и дала согласие сэру Артуру из замка Клайгель.
Райан прервал ее нетерпеливым восклицанием:
— Принцу Белого трона? Так вот почему эта война между ними была столь ожесточенной.
— Бертран любил ее сильней, — вздохнула Чиа. — То есть, я думаю, это действительно была любовь. Он готов был обрушить небо на землю, лишь бы добиться ее. А для Клайгеля все это было делом чистейшей евгеники. Белая леди Харбенкс не должна уйти из-под контроля Совета Светлых сил, главой которого в те годы он являлся. Сам он был холост, а потому немедленно сделал ей предложение. И нет ничего удивительного в том, что молодая девушка выбрала не нетерпеливого юнца, пусть даже с какими угодно перспективами, а взрослого мужчину, тридцати пяти лет, пользовавшегося доброй славой. Бертран, я думаю, ее шокировал.
Чиа задумчиво улыбнулась.
— Я слыхала пару сплетен о том, что потенциальное могущество леди Соль превосходило могущество самого Клайгеля, и что именно поэтому он так стремился к союзу с ней, и все духи земли и неба не могут себе представить, какая наследственность могла бы быть у их ребенка.
— А был ребенок?
— Да. Но Бертран, узнав, что его облапошили и увели из-под носа желанную женщину, совершенно взбесился. Он был чертовски талантлив, как я уже говорила. Он объявил Клайгелю войну, вторгся на его земли. Он был неудержим. — Чиа сладко вздохнула. — Он взял штурмом Тримальхиар — столицу Клайгеля. Он так щедро тратил энергию, что казалось, будто он копил ее ради одного этого дня. Он был прекрасен в своей Черноте. Он обрушил в прах замок Клайгель, и все, кто был там, погибли.
— И леди Соль?
— Да.
— А ребенок?
— Я бы голову дала на отсечение, что он тоже погиб в том аду, — сказала Чиа, — но Бертран почему-то думал иначе. Пару раз он обмолвился, что обнаружил в замке Клайгель записи и оборудование, свидетельствующие о том, что сэр Артур вел исследования в области Перехода. Клайгель был известным ученым. Тела ребенка не нашли. Бертран хорошо знал законы сказки, и догадался, что в свое время эта карта сыграет, а проигрышем будет его жизнь. Теперь надо было найти и уничтожить ребенка. Он почти успокоился, когда поджег детский приют в каком-то захолустье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21