Вам необходимо понять главное: вы — это не ум, ни его светлая, ни темная сторона. Если вы отождествляете себя с его прекрасной частью, тогда невозможно не отождествлять и с уродливой; они — две стороны одной монеты. Вы можете обрести весь ум или весь отбросить, но разделить свой ум вы не можете.
Все беспокойство человека сводится к тому, что он хочет выбрать то, что выглядит прекрасным, светлым. Он хочет выбрать хорошее, отбросив плохое. Но человек не понимает, что хорошее без плохого не существует. Плохое — это фон, необходимый для того, чтобы видеть хорошее.
Выбирать — значит беспокоиться. Выбирать — значит испытывать тревогу за себя.
А вот что значит не выбирать: ум существует, у него есть темная сторона и есть светлая — ну и что? Какое это имеет к вам отношение? Почему это должно вас беспокоить?
В тот момент, когда вы перестаете выбирать, всякая озабоченность вас покидает. Возникает великое принятие — именно так и должен функционировать ум, такова его природа. Но это не ваша проблема, потому что вы — это не ум. Если бы вы были умом, никакой проблемы вообще не существовало бы. Кто бы в этом случае выбирал, и кто бы тогда думал о преодолении? И кто бы пытался принять и постичь принятие?
Вы отдельны, совершенно отдельны. Вы — свидетель и ничто иное, вы — наблюдатель, который отождествляется со всем, что он считает приятным, и забывает, что неприятное следует за приятным, подобно тени.
Приятная сторона не беспокоит вас — она приносит вам радость. Беспокойство возникает тогда, когда заявляет о себе полярная противоположность; вас как бы силой оттаскивают в сторону. А начало всему беспокойству положили вы. Перестав быть свидетелем, вы отождествились.
Библейская история о грехопадении — лишь вымысел. Но когда вы перестаете быть свидетелем и начинаете отождествляться с чем-либо, утрачивая свое свидетельствование, вот тогда это настоящее грехопадение.
Время от времени проделывайте следующее: позволяйте уму быть таким, каков он есть. Помните: вы им не являетесь. И вы будете несказанно удивлены. По мере того как вы все меньше отождествляетесь, ум становится все менее могущественным, так как его могущество исходит из вашего отождествления; он питается вашей кровью. Но когда вы отходите в сторону, ум начинает ослабевать.
В тот день, когда вы совершенно перестанете отождествляться с умом, хотя бы на мгновение, вас посетит откровение: ум умирает, его больше не существует! Такой неизбежный, непрерывный, он пребывал день за днем, неважно, бодрствовали вы или спали, он был с вами — и вот его нет.
Вы оглядываетесь вокруг и обнаруживаете пустоту, ничто. А вместе с умом исчезает и ваше «я».
В этом случае, остается только некая разновидность осознавания без какого бы то ни было «я» в нем. Ее можно назвать, пожалуй, «есмьность», а если быть более точным, то «естьность», потому что даже в «есмьности» присутствует некая тень «я». Как только вы познаете эту «естьность» осознавания, оно станет всеобщим. С исчезновением ума исчезает и «я», а вместе с ним и множество вещей, которые имели для вас большое значение и причиняли массу беспокойства. Вы пытались как-то с ними разобраться, а они становились все сложнее и сложнее; каждая вещь оказывалась проблемой, приносила новое беспокойство, и, казалось, из этого нет выхода.
Напомню вам историю «Гусь находится снаружи», которая имеет отношение к уму и к вашей «естьности».
Мастер предлагает ученику для медитации следующий коан: маленького гусенка засовывают в бутылку, кормят там и поят. Гусенок растет, становится все больше и больше и заполняет всю бутылку. Теперь он настолько велик, что не может выбраться наружу через горлышко, оно слишком для этого узкое. Смысл коана в том, как освободить гуся, не убив его и не разбив бутылку.
Уму с этой задачей не справиться. Что можно сделать? Гусь слишком велик; чтобы вытащить его, придется разбить бутылку, но это запрещено. Или можно вытащить гуся из бутылки, убив его; вам не важно, живой он будет или мертвый. Но это тоже запрещено.
День за днем ученик размышляет, не находя решения, думает то одно, то другое — но никакого решения не существует. Ученик устал, вконец измучен… и вдруг откровение — он понимает, что мастера не интересует ни бутылка, ни гусь; за ними скрывается что-то другое. Бутылка — это ум, вы — гусь… и при помощи свидетельствования это возможно понять. Не находясь внутри ума, вы способны настолько с ним отождествиться, что начинаете чувствовать, будто находитесь в нем!
Ученик спешит к мастеру, чтобы сказать, что гусь находится снаружи. А мастер говорит: «Ты понял. Теперь держи его снаружи. Внутри его никогда и не было».
Если вы продолжаете сражаться с гусем и бутылкой, эту задачу вам не решить. Ее решение сводится к тому, чтобы понять: «Должно быть, она символизирует что-то другое; иначе мастер не дал бы ее мне. Что же это может быть?» — потому что вся их деятельность, все взаимодействие мастера с учеником направлены на ум и осознавание.
Осознавание — это гусь, находящийся вне бутылки ума. Но вы верите в то, что оно находится внутри нее, и спрашиваете всех, как его освободить. И всегда найдутся идиоты, которые предложат вам те или иные техники для освобождения. Я называю их идиотами потому, что они ровно ничего не поняли.
Гусь находится снаружи, внутри его никогда не было; поэтому вопрос о его освобождении и не возникает.
Ум — это череда мыслей, проходящая перед вами на экране мозга. Вы — наблюдатель. Но вы начинаете отождествляться с тем, что прекрасно, а прекрасное — это приманка. Стоит вам только попасться на прекрасном, как вы попадетесь и на уродливом, ибо ум не существует без двойственности. Осознавание не может существовать в двойственности, а ум не может существовать без двойственности.
Осознавание недвойственно, а ум двойственен. Поэтому: просто наблюдайте.
Я не учу вас тем или иным решениям. Я учу вас одному определенному решению.
Отступите немного назад и наблюдайте. Создайте дистанцию между собой и своим умом. Неважно, хороший он, прекрасный, восхитительный, соблазняющий подойти к нему и насладиться или уродливый — все равно держитесь от него как можно дальше. Смотрите на него так, как смотрите кино. Но люди отождествляются даже с фильмами!
Когда я был молодым — после этого я перестал ходить в кино — я видел, как люди во время сеанса плакали, вытирали слезы. Хорошо еще, что в кинотеатре темно, — это избавляет от чувства неловкости — а ведь ничего, собственно говоря, не происходит! Я спрашивал у своего отца: «Ты видел? Юноша рядом с тобой плакал!»
Он отвечал: «Весь зал плакал. Ведь сцена была такой трогательной…»
«Но, — удивлялся я, — здесь только экран и больше ничего. Никого не убили, ничего трагического не произошло — это всего лишь проекция кинопленки. На экране двигаются картинки, а люди то смеются, то плачут и почти два часа не помнят себя. Они становятся частью этого кинофильма, они отождествляют себя с его героями».
Отец говорил мне: «Если ты задаешь вопросы о реакции людей, значит, ты не способен наслаждаться фильмом».
Я отвечал: «Почему же, могу, но я не хочу плакать, я не вижу в этом никакого наслаждения. Я могу смотреть фильм, но не хочу становиться его частью. А все эти люди становятся его частью».
Вы со всем отождествляетесь. Люди отождествляются с другими людьми, а потом из-за этого сами же страдают. Они отождествляются с чем-то, а потом страдают, если теряют это «что-то».
Отождествление — коренная причина вашего страдания. А любое отождествление — это отождествление с умом.
Отступите в сторону, пусть ум проходит перед вами.
И вскоре вы увидите, что никакой проблемы вообще не существует — гусь находится снаружи.
Вам не нужно разбивать бутылку, и убивать гуся тоже не нужно.
НАБЛЮДАТЕЛЬ НА ХОЛМЕ
Мне кажется, что я и не полностью в мире, и не наблюдатель на холме. Как же мне оказаться либо здесь, либо там? Что бы я ни делал, я чувствую себя где-то посередине.
Значит, именно там вы и должны находиться. Вы продолжаете создавать проблемы. Где вы есть, там и оставайтесь. Вовсе не обязательно быть наблюдателем на холме. Не должно быть никаких «должно». Как только в жизнь входит «должно», вы отравлены. Не должно быть никакой цели. Не должно быть ни правильного, ни неправильного. Есть только один грех: мыслить в терминах разделения, осуждения, оценки.
Где бы вы ни были… в промежуточном состоянии, между наблюдателем на холме и мирским человеком нет ничего плохого. Это именно то место, где вы и должны быть. Более того: если вы можете принять то место, где находитесь, вы тотчас же становитесь наблюдателем на холме. Вы можете находиться в аду, но принимать его, и ад исчезает, — потому что ад остается лишь в том случае, если вы его отвергаете. Ад исчезает, и появляется рай. Все, что вы принимаете, становится райским, а все, что отвергаете, превращается в ад.
Говорят, святого невозможно бросить в ад, поскольку ему известна алхимия преображения ада. Вы слышали, конечно, что грешники попадают в ад, а святые — в рай, но то, что вы слышали, — неверно. Все как раз наоборот: где бы ни оказались грешники, они создают ад, и где бы ни оказались святые, они создают рай. Святых не отправляют в рай. Нет никого, кто отправлял бы их туда и руководил всем этим. Но куда бы они ни попали, они ведут себя следующим образом: они создают рай. Они носят рай с собой, внутри себя. А грешники? — вы можете отправить их в рай: они создадут там ад. Иначе они и не могут.
Каково же в таком случае определение святого и грешника? Мое определение такое: святой — это тот, кому известен алхимический секрет преображения всего в рай. А грешник — это тот, кому не известен секрет преображения всего в прекрасное бытие. Скорее наоборот: он продолжает делать все уродливым.
Каким бы вы ни были, все это будет отражаться на вашем окружении. Так что не пытайтесь быть другим. И не пытайтесь оказаться в другом месте. Вот болезнь, именуемая человеком: постоянно становиться кем-то другим, стремиться в какое-то другое место, отвергать то, что есть, и жаждать то, чего нет. Такова болезнь, именуемая человеком.
Будьте бдительны! Видите ли вы это?! Это нетрудно увидеть. Я ни о чем не теоретизирую; я не теоретик. Я просто указываю на голый факт, на то, что если вы можете жить в этом моменте, если можете забыть о будущем, о целях, о превращении во что-либо другое, то, где бы вы ни находились, весь мир вокруг вас тотчас же преобразится; вы сами стали преобразующей силой.
Принятие… глубокое, полное принятие — это все, чем занимается религия.
А хочет стать Б; Б хочет стать В… Вот так и возникает лихорадка становления.
Вы — не становление, вы — бытие. Вы уже есть то, чем можете быть, чем всегда можете быть, — вы уже этим являетесь. Ничего большего с вами не сделаешь; вы — готовое изделие.
Вот какой смысл придаю я истории сотворения мира Богом: если творит Совершенство, совершенно и творение. Если творит Бог, как вы можете это улучшить? Поразмыслите над всем этим; абсурдна сама идея улучшения.
Вы хотите улучшить Бога и не можете его улучшить, разве что, станете несчастным — и это все. Вы будете испытывать ненужные страдания. Будете страдать от болезней, созданных вашим воображением. Когда творит Бог, это значит: из совершенного происходит совершенное.
Вы совершенны! Ничего другого и не требуется. Загляните внутрь себя. Смотрите непосредственно и с проникновением. Так что же требуется? Все совершенно и прекрасно. Я не вижу ни одного облака. Просто взгляните внутрь себя — в вашем внутреннем пространстве нет ни одного облака. Все заполнено светом.
Но рано или поздно ум скажет: нужно быть чем-то другим, нужно быть где-то в другом месте, нужно становиться. Ум не позволяет вам быть. Ум — это становление, а ваша душа — бытие. Вот почему Будда не устает повторять: «До тех пор, пока ты не отбросишь всякое желание, ты не достигнешь!»
Желание — это становление. Желать — значит хотеть чего-то другого. Желать — значит не принимать себя таким, какой вы есть, не быть — независимо от ситуации — в настроении полного приятия.
Говорить жизни «да» — значит быть религиозным; говорить жизни «нет» — значит быть нерелигиозным. Но всякий раз, когда вы чего-то желаете, вы говорите «нет». Вы заявляете, что возможно нечто лучшее.
Деревья счастливы, птицы счастливы, облака счастливы — они не знают становления. Они такие, каковы они есть.
Роза не пытается стать лотосом. Нет, роза, оставаясь розой, совершенно счастлива. Вы не сможете переубедить розу. Как бы вы ни восхваляли лотос, вы не сможете убедить ум розы стать лотосом. Роза просто рассмеется — потому что роза это роза. Она укоренена и центрирована в своем бытии. Вот почему в природе нет лихорадки: она спокойна, тиха, мирна. Она укоренена!
Только человеческий ум пребывает в хаосе, ибо каждый жаждет быть кем-то другим. Именно это вы и проделываете на протяжении тысячи и одной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44