Платон направился к глайдеру. Пока Андромаха размышляет о грустном, он успеет взлететь.
Как бы не так! Только он забрался в кабину, как Андро оказалась рядом.
– Куда ты? – никакой сентиментальности в голосе, исключительно деловой тон.
– Хочу осмотреть место раскопок нашей милой парочки.
– Я с тобой – Она без приглашения уселась в кресло.
Может, выкинуть ее? Будто ненароком, толкнуть под локоток, а самому взлететь?
– А твоя помощь не нужна Крессиде? – Он избрал более мягкий путь сопротивления.
– Зачем? Я ничего не понимаю в медицине. Как всякий археолог, знаю, как нажать кнопку медицинского манипулятора или подать команду: “Обработать рану и наложить швы!” И все. Так что Кресс наверняка управится без нас.
Выкидывать Андро из глайдера Платон не стал. У него было правило: с представителями МГАО без крайней надобности не ссориться. Пока он еще мог терпеть Андромаху. Пока… Ему не терпелось проверить свою догадку. А когда у Атлантиды возникала догадка, он мог покинуть кого угодно и терпеть рядом тоже кого угодно. Исследовательский зуд противоречит всему на свете.
– Лучше мне лететь одному. – Он сделал последнюю попытку отбиться.
– Нет, я с тобой, – воскликнула Андро и, поглядев ему в глаза, прошептала беспомощно: – Боюсь, вдруг он там… я не могу… Кресс выйдет и скажет… нет, не могу. Без тебя… Я боюсь… смерти…
М-да… А кто ее не боится?
Платон скомандовал бортовому компу: “Подъем!” – и машину плавно потянуло наверх. Под прозрачным днищем мелькнули макушки немертей-ских лиственниц и оранжевая черепица крыши.
– Где копали Кресс и Ноэль? В каком направлении лететь? – спросил Атлантида.
– Раскоп семь. У бортового компа есть стандартная программа… – Раскоп семь, – повторил Платон. Бортовой комп запрограммирован так, что воспринимает в течение полета голос только одного человека – того, кто скомандовал “подъем”. Если вы хотите передать управление, то надо нажать специальную кнопку. Но он не собирался этого делать. Плавно загудели маршевые двигатели, и макушки деревьев слились в один зеленый ковер. Атлантида откинулся на спинку кресла. – Они сами организовали этот взрыв?
– Как ты можешь говорить такое! – возмутилась Андро.
Да, на ее логику в данном случае рассчитывать не приходится.
– Тебе нравится Ноэль? – Платон попытался зайти с другой стороны.
– Он милый человек, хотя немного слабохарактерный.
– Всем заправляет Кресс, не так ли?
– Крессида… Да, конечно… – В ее голосе мелькнула едва скрытая неприязнь. Как видно, Ноэль говорил правду в тот вечер, когда археолог прилетел на Немертею: женщины не особенно друг друга любили. – А может, супруги тоже поцеловались где-то не в том месте. Или даже занялись любовью? – продолжал рассуждать вслух Платон, прекрасно понимая, что необыкновенно злит Андро.
Она окинула его испепеляющим взглядом – даже слезы, стоявшие до этого в ее глазах, мгновенно высохли.
"Ого, кошечка умеет злиться!” – усмехнулся про себя Атлантида. Ревнует?.. Выходит, у них здесь любовный треугольник? А как же иначе? Красивый мужчина, две молодые женщины…
Зеленый ковер под днищем тем временем вновь распался на вполне различимый узор из редко стоящих деревьев. Глайдер пошел на посадку. Сразу открылась серо-коричневая площадка и посреди воронка, из которой все еще шел дым. Вернее, сизый, с желтыми завитками, слабый дымок. Глайдер опустился рядом с воронкой, и Платон спрыгнул, чуть ли не в яму. Первое, что он увидел, – осколок голубого немертейского мрамора, обугленный и черный. Атлантида принялся обходить воронку по кругу. И тут же споткнулся о гранитное ядро. Точно такое же, какое они видели в колодце “мастабы”.
«Ara!» – мысленно воскликнул профессор. Значит, здесь тоже был колодец, и археологи-любители пыталась его раскопать. И некто поступил с ними точно так же, как накануне – с Атлантидой. Надо было все-таки сказать, что Платон и Андро были в “мастабе”, а не гуляли по лесу. Может быть, Крессида с Ноэлем не стали бы так рисковать? В яму археолог спускаться не стал. Своя шкура ему дорога, чего нельзя сказать о Ноэле. Неужели этот тип не знал, на что шел? Или ради милой женушки готов на все? Дым уже почти рассеялся, и Атлантиде показалось, что на дне он может различить сохранившуюся часть колодца – голубые осколки виднелись не в центре воронки, а немного левее. Андро выбралась из глайдера и с потерянным видом бродила среди обломков.
– Как ты думаешь, они обнаружили вторую “мастабу”? – спросил Платон.
– Я не думаю, я знаю. Здесь ничего не было. Совершенно ничего. Какая-то площадка, мощенная красными и синими плитками.
Она отшвырнула носком ботинка кусок обгорелой плитки.
– Но там внизу был колодец. – Атлантида поднял еще один кусок голубого мрамора. – И также, по всей видимости, закиданный камнями. У местных ребят была такая забава: вырыть колодец, а потом завалить его камнями.
– Часть какого-то очень древнего обряда, – предположила Андро. – Так часто бывает. Когда религия слишком древняя, гуманоиды забывают ее смысл и помнят только сами ритуалы, выполняя их совершенно автоматически. Тем более ведь речь идет о цивилизации, не имеющей письменности.
– Ты думаешь, на Немертее не было письменности? – Профессор позволил себе усмехнуться. – Гуманоиды, создававшие росписи, которые мы видели в царских гробницах, не изобрели письменность?
Вопрос явно вызвал у нее раздражение – как будто Платон намеренно коснулся больного места.
– Полетели обратно, – попросила Андро. – В конце концов, стыдно, что мы вообще находимся здесь, а должны быть рядом… Да, должны быть рядом… Может быть, мы вернемся прежде, чем Кресс заметит наше отсутствие? – спросила она с какой-то совершенно детской надеждой.
3
Но Кресс заметила. Когда археологи вернулись, она с мрачным видом сидела в столовой, держа в руках пустой стакан. Волосы ее были спутаны, а золотые нити потускнели.
– Ну как, осмотрели воронку? – спросила зло.
– Я хотел выяснить причину, – заявил Атлантида твердо, давая понять, что не собирается ни за что извиняться. – Нельзя же постоянно ходить по минному полю.
– Как Ноэль? – дрожащим голосом спросила Андро.
– Более или менее. Ему придется пролежать в реанимационной камере несколько дней. А там посмотрим… – Ее слова вызывали недоумеие – стандартный медицинский блок не рассчитан на помощь при тяжелых ранениях. Или Ноэль не так тяжело ранен, или…
– Надо вызвать хирурга с Ройка, – сказал Платон.
– Хирург с Ройка! – передразнила Кресс. – И во сколько он нам обойдется?
Мне придется продать все, даже лицензию.
– По-моему, вы говорили, что у вас есть кредиты… – На то, чтобы хирург доехал от своего дома до космопорта на Ройке, может быть, и хватит. – Она говорила зло, но при этом старалась не смотреть на Атлантиду.
– А страховка?
Кресс отрицательно покачала головой. Какая глупость – археологи тащатся на заброшенную планету, не имея медицинской страховки. Впрочем, если они собирались скрываться от МГАО, то в этом случае страховка им в самом деле не была нужна.
– Тогда я заплачу, – предложил Атлантида и сам удивился собственной щедрости. Он даже не стал прикидывать, во сколько же это обойдется. Но рассчитывал, что Немертея все окупит. Хотя еще не ведал – как.
– Ценю… – Крессида скривила губы. – То вы удираете, когда может понадобиться ваша помощь, то предлагаете целое состояние. Не могу понять, кто вы. Но это не важно. Я отказываюсь от вашей щедрости.
– Ноэль умрет! – выкрикнула Андромаха, с изумлением глядя на Кресс. В этот раз она даже забыла расплакаться.
– Нам нечем платить. А лицензию я не отдам. Даже за Ноэля. – И она с каким-то непонятным торжеством посмотрела на Андро.
Теперь Платон был почти уверен, что странная археологиня состояла в связи с Ноэлем, Крессида их застукала и таким вот экзотическим способом расправилась с супругом. Впору было вызывать не медицинский, а полицейский патруль. Версия выглядела более чем достоверно. Но ей чего-то не хватало. Опять чего-то не хватало. Какой-то малости… Как и всем другим версиям.
ЕЩЕ ОДИН РИСКОВАННЫЙ ШАГ
1
Атлантида ушел к себе, чтобы попытаться разобраться с происходящим и наметить план дальнейших действий. Первым делом он сделал голограммы белой керамики. При ближайшем рассмотрении она показалась еще больше похожей на критские “белые молочные чаши”. Потом археолог растянулся на кровати, закинул руки за голову и закрыл глаза. Почему-то сразу представились “культурные” орбиты – эллипсы размазанных по орбитам бесчисленных произведений искусства, измельченных и обращенных в пыль, и на этих странных подносах расставлены были белые лепные чаши и черные кувшины Немертеи. А в центре, там, где полагается быть ядру, сидел человек в позе Будды. Глаза его были закрыты, и он улыбался. Платон тряхнул головой-верно, он задремал, но спал лишь несколько мгновений. А спать сейчас не стоит. Никто из трех обитателей Немертеи не внушал ему доверия-всех он подозревал, сам не зная в чем. Планета полна загадок и опасностей. А поведение этой троицы загадочно не меньше… И… И вдруг зазвучала музыка. Она звучала отовсюду – сверху, снизу, из коридора. Пение неземных голосов, звучание неслыханных инструментов. Волна звуков подняла и унесла Платона. Он плыл и плыл, а в хор вступали все новые голоса. Появилось странное ощущение, какое бывает только меж сном и явью когда ты уже не бодрствуешь, но еще не спишь, но стоит уловить этот миг – и сон непременно отступит. Но здесь минута проходила за минутой, а он по-прежнему плыл по граничной черте. По одну сторону лежал один мир, по другую – иной. А он был между, и был абсолютно счастлив. Он падал в сон, но падал без ускорения. И ощущение счастья все нарастало, пока наконец не стало невыносимым. Платон поднялся. Музыка все звучала. Он крикнул – ему ответил хор – десятки, сотни голосов. Атлантида выскочил из комнаты. Побежал. Не сразу сообразил, что бежит не по знакомому коридору, а по длинной галерее. Слева шли колонны из голубого немертейского камня с винтообразными каннелюрами. Галерея сменилась мраморной лестницей, лестница – огромным залом. В полированном зеркальном полу отражались гирлянды неярких светильников то молочно-белых, то розовых, то золотых. И в центре каждого застыла светлая точка-это плавали в воздухе огромные светляки. Зал с трех сторон окружали аркады, потолок был черен и усыпан звездами-только звездами куда более яркими, чем настоящие. Посреди зала стояли два трона из темного дерева. И стены, и колонны аркады оплетали причудливые золотые узоры. Музыка внезапно смолкла. Вместе с тишиной обрушилась тьма, абсолютная, мягкая, бархатистая, мрак слепоты, а не ночи. Когда же Платон вновь что-то смог различать, то увидел, что стоит в столовой. Окна в комнате открыты, и повсюду роились огромные, мелочно-белые светляки. Но им было далеко по размерам и силе свечения до призраков из только что виденной галлюцинации. Атлантида обошел столовую. Прислушался. Тихо. Лишь слабое стрекотание каких-то местных насекомых доносилось снаружи, да еще далеко за холмами кричали то ли птицы, то ли земноводные, и крикам вторил хохот какой-то твари, очень похожий на смех сошедшего с ума астронавта, Может, ему приснились льющиеся отовсюду звуки и этот хор? Атлантида вновь поднялся на второй этаж. На цыпочках подошел к комнате Крессиды. Внутри горел свет – под дверью светилась золотая полоска. Он постучал. Никто не отозвался. Он открыл дверь. Кресс в комнате не было. Кровать была смята. На столе лежал – да, именно лежал, потому что стоять он не мог изначально, – золотой кувшинчик – точно такой же, какой Платон купил у Монтеня. Атлантида воровато оглянулся и подошел к столу. Несомненно, сосуд был почти точной копией Платонова приобретения. Вот только по ободку шли какие-то узоры, в то время как ободок у кувшина Атлантиды был абсолютно гладким. Рядом стояла коробка, и трудно было преодолеть искушение открыть ее. “Настоящий аристократ не борется с искушениями, он ими забавляется”, – мысленно повторил Рассольников одну из своих любимых поговорок и поднял крышку. Внутри лежал черный кувшин. Посредственная керамика покоилась в мягком углублении охранительной коробки, а золотой кувшин валялся на столе…
Атлантида поспешил убраться из комнаты. И вовремя – навстречу ему по коридору шла Кресс. В руках ее была прозрачная бутыль с мутной беловатой жидкостью.
– Не спится… – сказал Платон. – Вот и решил зайти поболтать.
– Мне не до болтовни, – отрезала женщина.
– Я слышал музыку, – начал было он. Она не потрудилась ответить и захлопнула перед его носом дверь.
– Музыка была восхитительная… Почти что Моцарт! – крикнул Платон в закрытую дверь – он был уверен, что Кресс его слышит.
Но ответа не дождался.
2
До рассвета оставалось меньше двух часов. Стоило еще спокойно поспать, но сон улетучился. Каждую клеточку пронизывала радостная энергия, дадае усидеть на месте было трудно, казалось, будто кто-то постоянно толкал в спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Как бы не так! Только он забрался в кабину, как Андро оказалась рядом.
– Куда ты? – никакой сентиментальности в голосе, исключительно деловой тон.
– Хочу осмотреть место раскопок нашей милой парочки.
– Я с тобой – Она без приглашения уселась в кресло.
Может, выкинуть ее? Будто ненароком, толкнуть под локоток, а самому взлететь?
– А твоя помощь не нужна Крессиде? – Он избрал более мягкий путь сопротивления.
– Зачем? Я ничего не понимаю в медицине. Как всякий археолог, знаю, как нажать кнопку медицинского манипулятора или подать команду: “Обработать рану и наложить швы!” И все. Так что Кресс наверняка управится без нас.
Выкидывать Андро из глайдера Платон не стал. У него было правило: с представителями МГАО без крайней надобности не ссориться. Пока он еще мог терпеть Андромаху. Пока… Ему не терпелось проверить свою догадку. А когда у Атлантиды возникала догадка, он мог покинуть кого угодно и терпеть рядом тоже кого угодно. Исследовательский зуд противоречит всему на свете.
– Лучше мне лететь одному. – Он сделал последнюю попытку отбиться.
– Нет, я с тобой, – воскликнула Андро и, поглядев ему в глаза, прошептала беспомощно: – Боюсь, вдруг он там… я не могу… Кресс выйдет и скажет… нет, не могу. Без тебя… Я боюсь… смерти…
М-да… А кто ее не боится?
Платон скомандовал бортовому компу: “Подъем!” – и машину плавно потянуло наверх. Под прозрачным днищем мелькнули макушки немертей-ских лиственниц и оранжевая черепица крыши.
– Где копали Кресс и Ноэль? В каком направлении лететь? – спросил Атлантида.
– Раскоп семь. У бортового компа есть стандартная программа… – Раскоп семь, – повторил Платон. Бортовой комп запрограммирован так, что воспринимает в течение полета голос только одного человека – того, кто скомандовал “подъем”. Если вы хотите передать управление, то надо нажать специальную кнопку. Но он не собирался этого делать. Плавно загудели маршевые двигатели, и макушки деревьев слились в один зеленый ковер. Атлантида откинулся на спинку кресла. – Они сами организовали этот взрыв?
– Как ты можешь говорить такое! – возмутилась Андро.
Да, на ее логику в данном случае рассчитывать не приходится.
– Тебе нравится Ноэль? – Платон попытался зайти с другой стороны.
– Он милый человек, хотя немного слабохарактерный.
– Всем заправляет Кресс, не так ли?
– Крессида… Да, конечно… – В ее голосе мелькнула едва скрытая неприязнь. Как видно, Ноэль говорил правду в тот вечер, когда археолог прилетел на Немертею: женщины не особенно друг друга любили. – А может, супруги тоже поцеловались где-то не в том месте. Или даже занялись любовью? – продолжал рассуждать вслух Платон, прекрасно понимая, что необыкновенно злит Андро.
Она окинула его испепеляющим взглядом – даже слезы, стоявшие до этого в ее глазах, мгновенно высохли.
"Ого, кошечка умеет злиться!” – усмехнулся про себя Атлантида. Ревнует?.. Выходит, у них здесь любовный треугольник? А как же иначе? Красивый мужчина, две молодые женщины…
Зеленый ковер под днищем тем временем вновь распался на вполне различимый узор из редко стоящих деревьев. Глайдер пошел на посадку. Сразу открылась серо-коричневая площадка и посреди воронка, из которой все еще шел дым. Вернее, сизый, с желтыми завитками, слабый дымок. Глайдер опустился рядом с воронкой, и Платон спрыгнул, чуть ли не в яму. Первое, что он увидел, – осколок голубого немертейского мрамора, обугленный и черный. Атлантида принялся обходить воронку по кругу. И тут же споткнулся о гранитное ядро. Точно такое же, какое они видели в колодце “мастабы”.
«Ara!» – мысленно воскликнул профессор. Значит, здесь тоже был колодец, и археологи-любители пыталась его раскопать. И некто поступил с ними точно так же, как накануне – с Атлантидой. Надо было все-таки сказать, что Платон и Андро были в “мастабе”, а не гуляли по лесу. Может быть, Крессида с Ноэлем не стали бы так рисковать? В яму археолог спускаться не стал. Своя шкура ему дорога, чего нельзя сказать о Ноэле. Неужели этот тип не знал, на что шел? Или ради милой женушки готов на все? Дым уже почти рассеялся, и Атлантиде показалось, что на дне он может различить сохранившуюся часть колодца – голубые осколки виднелись не в центре воронки, а немного левее. Андро выбралась из глайдера и с потерянным видом бродила среди обломков.
– Как ты думаешь, они обнаружили вторую “мастабу”? – спросил Платон.
– Я не думаю, я знаю. Здесь ничего не было. Совершенно ничего. Какая-то площадка, мощенная красными и синими плитками.
Она отшвырнула носком ботинка кусок обгорелой плитки.
– Но там внизу был колодец. – Атлантида поднял еще один кусок голубого мрамора. – И также, по всей видимости, закиданный камнями. У местных ребят была такая забава: вырыть колодец, а потом завалить его камнями.
– Часть какого-то очень древнего обряда, – предположила Андро. – Так часто бывает. Когда религия слишком древняя, гуманоиды забывают ее смысл и помнят только сами ритуалы, выполняя их совершенно автоматически. Тем более ведь речь идет о цивилизации, не имеющей письменности.
– Ты думаешь, на Немертее не было письменности? – Профессор позволил себе усмехнуться. – Гуманоиды, создававшие росписи, которые мы видели в царских гробницах, не изобрели письменность?
Вопрос явно вызвал у нее раздражение – как будто Платон намеренно коснулся больного места.
– Полетели обратно, – попросила Андро. – В конце концов, стыдно, что мы вообще находимся здесь, а должны быть рядом… Да, должны быть рядом… Может быть, мы вернемся прежде, чем Кресс заметит наше отсутствие? – спросила она с какой-то совершенно детской надеждой.
3
Но Кресс заметила. Когда археологи вернулись, она с мрачным видом сидела в столовой, держа в руках пустой стакан. Волосы ее были спутаны, а золотые нити потускнели.
– Ну как, осмотрели воронку? – спросила зло.
– Я хотел выяснить причину, – заявил Атлантида твердо, давая понять, что не собирается ни за что извиняться. – Нельзя же постоянно ходить по минному полю.
– Как Ноэль? – дрожащим голосом спросила Андро.
– Более или менее. Ему придется пролежать в реанимационной камере несколько дней. А там посмотрим… – Ее слова вызывали недоумеие – стандартный медицинский блок не рассчитан на помощь при тяжелых ранениях. Или Ноэль не так тяжело ранен, или…
– Надо вызвать хирурга с Ройка, – сказал Платон.
– Хирург с Ройка! – передразнила Кресс. – И во сколько он нам обойдется?
Мне придется продать все, даже лицензию.
– По-моему, вы говорили, что у вас есть кредиты… – На то, чтобы хирург доехал от своего дома до космопорта на Ройке, может быть, и хватит. – Она говорила зло, но при этом старалась не смотреть на Атлантиду.
– А страховка?
Кресс отрицательно покачала головой. Какая глупость – археологи тащатся на заброшенную планету, не имея медицинской страховки. Впрочем, если они собирались скрываться от МГАО, то в этом случае страховка им в самом деле не была нужна.
– Тогда я заплачу, – предложил Атлантида и сам удивился собственной щедрости. Он даже не стал прикидывать, во сколько же это обойдется. Но рассчитывал, что Немертея все окупит. Хотя еще не ведал – как.
– Ценю… – Крессида скривила губы. – То вы удираете, когда может понадобиться ваша помощь, то предлагаете целое состояние. Не могу понять, кто вы. Но это не важно. Я отказываюсь от вашей щедрости.
– Ноэль умрет! – выкрикнула Андромаха, с изумлением глядя на Кресс. В этот раз она даже забыла расплакаться.
– Нам нечем платить. А лицензию я не отдам. Даже за Ноэля. – И она с каким-то непонятным торжеством посмотрела на Андро.
Теперь Платон был почти уверен, что странная археологиня состояла в связи с Ноэлем, Крессида их застукала и таким вот экзотическим способом расправилась с супругом. Впору было вызывать не медицинский, а полицейский патруль. Версия выглядела более чем достоверно. Но ей чего-то не хватало. Опять чего-то не хватало. Какой-то малости… Как и всем другим версиям.
ЕЩЕ ОДИН РИСКОВАННЫЙ ШАГ
1
Атлантида ушел к себе, чтобы попытаться разобраться с происходящим и наметить план дальнейших действий. Первым делом он сделал голограммы белой керамики. При ближайшем рассмотрении она показалась еще больше похожей на критские “белые молочные чаши”. Потом археолог растянулся на кровати, закинул руки за голову и закрыл глаза. Почему-то сразу представились “культурные” орбиты – эллипсы размазанных по орбитам бесчисленных произведений искусства, измельченных и обращенных в пыль, и на этих странных подносах расставлены были белые лепные чаши и черные кувшины Немертеи. А в центре, там, где полагается быть ядру, сидел человек в позе Будды. Глаза его были закрыты, и он улыбался. Платон тряхнул головой-верно, он задремал, но спал лишь несколько мгновений. А спать сейчас не стоит. Никто из трех обитателей Немертеи не внушал ему доверия-всех он подозревал, сам не зная в чем. Планета полна загадок и опасностей. А поведение этой троицы загадочно не меньше… И… И вдруг зазвучала музыка. Она звучала отовсюду – сверху, снизу, из коридора. Пение неземных голосов, звучание неслыханных инструментов. Волна звуков подняла и унесла Платона. Он плыл и плыл, а в хор вступали все новые голоса. Появилось странное ощущение, какое бывает только меж сном и явью когда ты уже не бодрствуешь, но еще не спишь, но стоит уловить этот миг – и сон непременно отступит. Но здесь минута проходила за минутой, а он по-прежнему плыл по граничной черте. По одну сторону лежал один мир, по другую – иной. А он был между, и был абсолютно счастлив. Он падал в сон, но падал без ускорения. И ощущение счастья все нарастало, пока наконец не стало невыносимым. Платон поднялся. Музыка все звучала. Он крикнул – ему ответил хор – десятки, сотни голосов. Атлантида выскочил из комнаты. Побежал. Не сразу сообразил, что бежит не по знакомому коридору, а по длинной галерее. Слева шли колонны из голубого немертейского камня с винтообразными каннелюрами. Галерея сменилась мраморной лестницей, лестница – огромным залом. В полированном зеркальном полу отражались гирлянды неярких светильников то молочно-белых, то розовых, то золотых. И в центре каждого застыла светлая точка-это плавали в воздухе огромные светляки. Зал с трех сторон окружали аркады, потолок был черен и усыпан звездами-только звездами куда более яркими, чем настоящие. Посреди зала стояли два трона из темного дерева. И стены, и колонны аркады оплетали причудливые золотые узоры. Музыка внезапно смолкла. Вместе с тишиной обрушилась тьма, абсолютная, мягкая, бархатистая, мрак слепоты, а не ночи. Когда же Платон вновь что-то смог различать, то увидел, что стоит в столовой. Окна в комнате открыты, и повсюду роились огромные, мелочно-белые светляки. Но им было далеко по размерам и силе свечения до призраков из только что виденной галлюцинации. Атлантида обошел столовую. Прислушался. Тихо. Лишь слабое стрекотание каких-то местных насекомых доносилось снаружи, да еще далеко за холмами кричали то ли птицы, то ли земноводные, и крикам вторил хохот какой-то твари, очень похожий на смех сошедшего с ума астронавта, Может, ему приснились льющиеся отовсюду звуки и этот хор? Атлантида вновь поднялся на второй этаж. На цыпочках подошел к комнате Крессиды. Внутри горел свет – под дверью светилась золотая полоска. Он постучал. Никто не отозвался. Он открыл дверь. Кресс в комнате не было. Кровать была смята. На столе лежал – да, именно лежал, потому что стоять он не мог изначально, – золотой кувшинчик – точно такой же, какой Платон купил у Монтеня. Атлантида воровато оглянулся и подошел к столу. Несомненно, сосуд был почти точной копией Платонова приобретения. Вот только по ободку шли какие-то узоры, в то время как ободок у кувшина Атлантиды был абсолютно гладким. Рядом стояла коробка, и трудно было преодолеть искушение открыть ее. “Настоящий аристократ не борется с искушениями, он ими забавляется”, – мысленно повторил Рассольников одну из своих любимых поговорок и поднял крышку. Внутри лежал черный кувшин. Посредственная керамика покоилась в мягком углублении охранительной коробки, а золотой кувшин валялся на столе…
Атлантида поспешил убраться из комнаты. И вовремя – навстречу ему по коридору шла Кресс. В руках ее была прозрачная бутыль с мутной беловатой жидкостью.
– Не спится… – сказал Платон. – Вот и решил зайти поболтать.
– Мне не до болтовни, – отрезала женщина.
– Я слышал музыку, – начал было он. Она не потрудилась ответить и захлопнула перед его носом дверь.
– Музыка была восхитительная… Почти что Моцарт! – крикнул Платон в закрытую дверь – он был уверен, что Кресс его слышит.
Но ответа не дождался.
2
До рассвета оставалось меньше двух часов. Стоило еще спокойно поспать, но сон улетучился. Каждую клеточку пронизывала радостная энергия, дадае усидеть на месте было трудно, казалось, будто кто-то постоянно толкал в спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48