Эти слова подтвердили прорицания звездочета. Но тайну его будущей судьбы не проясняло сообщение, что он должен войти, вероятно, в конце путешествия в мрачный Дом существа, именуемого Вергамой, которого некоторые считали самым тайным из всех богов, а другие, самым загадочным из всех демонов. Во всех землях Зотики о Вергаме ходили слухи и небылицы, они были разными и противоречивыми, за исключением того, что этому существу все приписывали обладание почти всемогущими силами. Ни один человек не знал, откуда Вергама появился; но считалось, что огромное число людей прибывало к нему в течение веков и тысячелетий, но ни один не вернулся обратно.
Много раз взывал Нюшен к имени Вергамы, кляня или протестуя, как это обычно делают люди, пользуясь именами окутанных тайной владык. Но теперь, услышав это имя из уст своего мрачного гостя, звездочет был полон жуткими предчувствиями. Он пытался подавить эти чувства и подчиниться очевидной воле звезд. Он, Музда и Ансарат следовали за закутанной Мумией, которой, казалось, совсем не мешали ее стелющиеся по земле одежды.
Взглянув с сожалением на свои потрепанные книги и бумаги, он вышел с чердака и спустился по лестнице.
Тусклый свет, казалось, окутывал одежды Мумии. И кроме этого света, другого освещения не было. Нюшен подумал, что дом странно темен и тих, как если бы все его обитатели ушли или умерли. Он не слышал никаких звуков вечернего города, и не смог разглядеть ничего, кроме тьмы, плывущей за окнами, выходящими на маленькую улицу. Кроме того, ему показалось, что и лестница изменилась, вытянулась, и не выходит больше во двор, а ведет окольными путями в какие-то душные подвалы и грязные, мрачные коридоры.
Нюшену казалось, что он идет по бесконечным катакомбам, в которых собрались смерть и разложение всех времен. Он слышал за спиной шарканье Музды, и временами — жалобный, испуганный вой Ансарата. Он понимал, что эта парочка следует за ним. В этом холодном и смертоносном тумане нарастал ужас, астролог содрогался от отвращения, которое он, живой человек, испытывал в присутствии закутанной Мумии и всего того, что разлагалось вокруг в этой непостижимой тьме.
Воздух здесь словно нес смерть, и сердце астролога замерло. Повсюду в затененных склепах и укромных тайниках он ощущал присутствие бесчисленных мертвецов. Звездочет подумал, что ощущает рядом с собой печальное колыхание саванов, дыхание, исходящее от окоченевших покойников, сухое щелканье обнаженных челюстей. Но тьма застилала все вокруг, и он ничего не видел, кроме светящего силуэта своего проводника, который шествовал, как по своему родному царству.
Нюшену казалось, что он идет по бесконечным катакомбам, в которых собрались смерть и разложение всех времен. Он слышал за спиной шарканье Музды, и временами — жалобный, испуганный вой Ансарата. Он понимал, что эта парочка следует за ним. В этом холодном и смертоносном тумане нарастал ужас, астролог содрогался от отвращения, которое он, живой человек, испытывал в присутствии закутанной Мумии и всего того, что разлагалось вокруг в этой непостижимой тьме.
Почти не думая о том, чтобы подбодрить себя звуками собственного голоса, он начал расспрашивать проводника, хотя и язык прилип к горлу: «Правда ли, что Вергама, и никто другой, призвал меня отправиться в путь? С какой целью он призвал меня? И в какой земле он обитает?»
«Судьба твоя призывает тебя, — сказала Мумия. — Эту цель ты узнаешь в конце, в назначенное время и не раньше. А что касается третьего твоего вопроса, то ты не стал бы умнее, если бы я назвал тебе место, где спрятан дом Вергамы от прегрешений смертных существ: потому что эта Земля не обозначена ни на одной карте земли, и ни на одной карте звездного неба». Такие ответы показались Нюшену двусмысленными и тревожными. «Сомнительной, в самом-то деле, — подумал он, — должна быть цель путешествия, начало которого завело так далеко в империю смерти и разрушения, и, безусловно, подозрительным было существо, которое призвало его к себе и послало в качестве первого проводника сухую, сморщенную Мумию, закутанную в погребальные одеяния.
Теперь, когда он размышлял почти в безумном неистовстве, стены подземелья осветились мрачным светом. И он вслед за Мумией вошел в зал, где высокие факелы с черной смолой и в подставках из потускневшего серебра окружали огромный и одинокий саркофаг. Когда Нюшен приблизился, то на крышке и стенках саркофага он не увидел ни рун, ни скульптур, ни иероглифов, но по пропорциям представлялось, что в нем, должно быть, лежит гигант.
Не останавливаясь, Мумия прошла вперед. Но Нюшен, видя, что пещеры позади саркофага полны тьмы, отпрянул, не желая двигаться за ней. Пусть звезды и предписывали ему совершить путешествие, ему показалось, что никакое человеческое существо дальше идти не смогло бы. Движимый внезапным импульсом, он схватил один из тяжелых факелов длиной в ярд, горевших вокруг саркофага, и, держа его в левой руке, с гороскопом, крепко зажатым в правой, и с Муздой и Ансаратом позади ринулся вон, надеясь по своим же следам вернуться по этим мрачным пещерам в Уммаос.
Нюшен не слышал, ищет ли Мумия дорогу. Но когда он бежал, свет необыкновенно ярко пылавшего факела раскрывал перед ним кошмары, скрытые тьмой. Он видел человеческие кости в отвратительном смешении с костями чудовищ; разбитые саркофаги, из которых торчали полуразложившиеся члены неведомых существ. Члены эти были ничуть не похожи на головы, руки или ноги. Вскоре катакомба стала разветвляться, и он наугад выбирал себе дорогу, не ведая, приведет ли она его на нехоженый путь, или в Уммаос.
Он наткнулся на огромный череп без надбровных дуг, лежащий на земле с глазницами, обращенными вверх; а позади черепа находился покрытый плесенью скелет этого чудовища, преграждавший путь. Ребра зажали сужающиеся стены, как будто чудовище доползло сюда и застряло. Белые пауки с головами демонов и размерами с обезьяну, сплели свои паутины в пустых арках костей. Скелет, казалось, дрожал и шевелился, отвратительные пауки роились над ними, собирались в бесчисленные множества и покрывали каждую косточку. Нюшен со своими спутниками устремился назад; вернувшись к развилке пещеры, он последовал по другому ответвлению.
Здесь пауки-демоны его уже не преследовали. Но, торопясь, как бы Мумия и пауки не догнали его, астролог вскоре натолкнулся на край огромной ямы с водой, заполнявшей пещеру от стены до стены. Перепрыгнуть ее было невозможно. Пес Ансарат, принюхавшись к запахам, исходившим из ямы, отпрянул назад с бешеным лаем. Нюшен, державший факел высоко над собой, заметил далеко внизу мерцание ряби на воде, расходящейся кругами. Появились два кроваво-красных пятна, которые плыли, покачиваясь, к центру ямы. Потом Нюшен услышал шипение, как будто кипел какой-то огромный котел, нагреваемый колдовским огнем. Казалось, при кипении злобная тьма быстро поднималась кверху, переполняя яму, а кроваво-красные пятна, приближаясь к Нюшену, злобно уставились прямо на него подобно светящимся глазам...
Поэтому Нюшен поспешно отвернулся. Возвратившись на свою прежнюю дорожку, он увидел Мумию, ожидающую его на развилке.
«Кажется, о Нюшен, что ты усомнился в своем гороскопе, — сказал проводник с некоторой иронией. — Однако даже плохой звездочет при случае может верно прочитать волю небес. Повинуйся же звездам, которые направили тебя в путь!»
Астролог покорно поспешил за Мумией. В пещере, где стоял огромный саркофаг, Мумия заставила его вернуть факел, который он украл, на свое место. Нюшен пробирался во тьме глубоких склепов, и единственным источником света были фосфоресцирующие одежды Мумии. Наконец из пещер, в тени которых уже проникал хмурый рассвет, он выбрался на берег моря, бушующего под хмурым небом. Вздрогнув от резкого света и ветра, Мумия отпрянула в подземелье, сказав: «Здесь кончаются мои владения, и я должна тебя покинуть; жди второго проводника».
Нюшен стоял на берегу; штормовой ветер развевал его волосы и одежду, ощущался острый запах морской соли.
Он услышал лязг металла и увидел, как ржавая бронзовая дверь входа в пещеры захлопнулась. Взморье ограждали неприступные скалы, спускавшиеся прямо в море. Итак, волей-неволей пришлось ждать; и вскоре в несущемся прибое он увидел приближающегося Тритона с головой получеловека и полуобезьяны. Вслед за Тритоном подскакивал на волнах маленький черный баркас, но никто не стоял у руля, и никого не было на веслах. Нюшен сразу же вспомнил иероглифы морского существа и лодки, которые появились когда-то на полях его гороскопа. Развернув папирус, он с удивлением увидел, что обеих фигур там нет, и не усомнился в том, что они исчезли так же, как и иероглиф Мумии, во всех Домах Зодиака, и даже в том Доме, где предсказана была его судьба. А на месте тех двух фигур напротив созвездия Большого Пса в гороскопе теперь светился иероглиф огненной Саламандры. Тритон призывал его манящими и шутовскими жестами, широко оскалившись, показывая острые, как у акулы, белоснежные клыки. Подчиняясь этим знакам, Нюшен выступил вперед и взошел на баркас; верные своему хозяину Музда и Ансарат сопровождали его. После этого Тритон поплыл по бушующему прибою, а баркас, как будто повинуясь волшебным рулям и веслам, двинулся вперед, прямо в неведомый, туманный океан, борясь с ветром и волнами.
Еле заметный среди морской пены и тумана, Тритон, не останавливаясь, плыл вперед. Казалось, время и пространство отступили. Нюшен не ощущал ни голода, ни жажды, как будто перестал быть смертным.
Казалось, душа его плывет по морям странных сомнений и самого зловещего отчуждения; он опасался смутного хаоса вокруг так же, как раньше боялся катакомб. Астролог несколько раз пытался расспросить Тритона, куда они движутся, но ответа не получал. А ветер дул с неведомых берегов.
Обдумывая тайны своего путешествия, Нюшен едва не дошел до безумия. Ему пришла в голову мысль, что пройдя зону смерти, он пересекает сумрачное чистилище, место заточения существующих извечно, и, думая об этом, он с неохотой предполагал что-то о третьей части путешествия, но не осмеливался размышлять о природе его цели.
Вскоре туман внезапно рассеялся, и солнце, сияющее высоко в небе, послало потоки золотых лучей. Невдалеке, с подветренной стороны от баркаса, возвышался остров с зеленеющими деревьями, светлыми куполами в форме ракушек и цветущими в полуденном сиянии садами. Прибой с кружевной пеной набегал на низкий, покрытый травой берег, никогда не знавший штормов, лозы в кистях ягод и распустившиеся цветы нависали над водой. Казалось, забвение и забытье исходили от этого острова, и любой, кто туда попадал, оставался навсегда пребывать в солнечных снах. Нюшен был охвачен страстным желанием остаться в этом тенистом зеленом краю, он не хотел больше путешествовать в мрачных просторах покрытого туманами океана. Из-за этих мечтаний и страха он совсем позабыл о пределах своей судьбы, установленных звездами.
Баркас ни останавливался, ни отклонялся от своего пути, он шел к берегу. Нюшен видел, что вода была чистой, а глубина небольшой, так что высокий мужчина легко мог бы прошагать до берега. Он спрыгнул в воду, держа гороскоп высоко над собой, и пошел к острову, а Музда и Ансарат следовали за ним, плывя бок о бок.
Хотя длинные намокшие одежды и затрудняли движение, звездочет думал достичь притягательного острова, и Тритон не сделал попыток остановить его. Вода доходила почти до подмышек, позднее — только до кушака, затем только до колен. И вот уже над ним склонялись и благоухали цветущие деревья.
Находясь в двух шагах от этого колдовского берега, он услышал громкое шипение и увидел, что стебли, сучья, цветы, травы переплелись с миллионом змей, беспрестанно извивающихся в отвратительном возбуждении. Шипение доносилось отовсюду, и отвратительные, пестрые змеи сворачивались в кольца и скользили. Человеку негде было бы пройти: на поверхности для него не оставалось ни ярда.
С отвращением отвернувшись от берега, Нюшен обнаружил, что и Тритон, и баркас находятся рядом и ждут его. С ощущением безнадежности он со своими спутниками вернулся на борт, и баркас встал на прежний курс, движимым колдовскими силами. И Тритон впервые заговорил, резко и не совсем членораздельно бросая слова: «Казалось бы, о Нюшен, тебе не хватает веры в свои собственные предсказания. Однако даже самый плохой из звездочетов иногда может правильно построить гороскоп. Тогда прекрати выступать против того, что предсказано звездами».
Баркас шел вперед, туман плотно сомкнулся над ним, освещенный полуденным солнцем остров пропал из виду. Немного спустя скрытое дымкой солнце зашло, и повсюду опустилась ночная тьма. Вскоре астролог сквозь рваные облака уже наблюдал странное небо, на котором не мог распознать знаки, при этом он ощутил безысходный ужас от своей оплошности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36