Мастер спокойно зафиксировал на земле пристыженного ученика и сел сверху. Он опять обманул его.
Тем не менее чувствовалось, что старик остался доволен…
- Ты уверенно ведешь бой, - похвалил он Оуэму. - Из тебя получился неплохой боец.
- Что же нужно, чтобы из бойца превратиться в мастера? - тихо спросил поверженный Оуэма.
Глава 15
Орэй
Тайный агент сегуната, посланный дайме Симадзу Иэхисой в ряды заговорщиков, взглянул в глаза собеседнику, одному из четверых учеников мастера Оэ, так неожиданно, что тот не успел отвести глаз.
- Не могу понять тебя, - сказал шпион. - Ты узнал меня еще там, на Окинаве. Почему же ты не выдал меня? Зачем я тебе нужен?
Собеседник усмехнулся.
- Не трясись. Конечно, я все знал с самого начала. Правда, меня слегка удивило твое решение уйти вместе с нами. Ведь риск был очень велик! К тому же здесь, в тайге, ты бесполезен для своих хозяев.
- Да, - признался шпион. - Я один и без связи. Никто не знает, где я. И, возможно, хозяева считают меня предателем. Выход для меня один: я должен вернуться с крупной добычей, чтобы мне поверили.
- И что это за добыча? Мастер Оэ?
Шпион отрицательно покачал головой.
- Нет, этого недостаточно. Мне нужна организация. И если ее не существует сейчас, ее придется создать.
- Смешно. Во главе заговора против законного правительства - агент наместника Императора. Смешно.
- Что ты, - испугался шпион. - Во главе - никогда. Я должен быть незаметен. Близко к предводителю - да, чем ближе, тем я ценнее.
Оуэма Тэдзива проснулся от легкого прикосновения. Кумико сидела рядом с ним и нежно, еле касаясь, гладила его лицо. Он улыбнулся, поймал ее за руку и притянул к себе.
- Ты мне снился, - прошептала она, принимая его ласки. - Это был грустный сон.
- Почему? - удивился Оуэма.
- Я расставалась с тобой. В твоих глазах иногда читается затаенная боль, которую ты никому не показываешь. Ты тоскуешь по дому? Или по женщине?
Он покачал головой:
- У меня никого нет. Моя мать давно умерла, а отец… Он ненавидит меня. Он не знает, что я жив.
- Родной отец?!
- Я стою у него на дороге. Когда-то очень давно, еще в младенческом возрасте, меня и моего брата похитили. Я выжил; но вынужден был скрываться ото всех. Итиро скорее всего погиб, а на его место пришел самозванец, претендующий на трон наместника.
- Тебе нужен трон? Ты принц?
И он ощутил ее губы, ласковые, горячие, способные свести с ума.
На рассвете мастер Оэ и его ученик Оуэма Тэдзива ушли далеко за холмы, где несет свои воды большая река, впадающая в прозрачное, будто зеркало, черное озеро, окруженное скалами. Дул слабый ветерок, вызывая рябь на воде. Трава потеряла прежнюю свежесть, и ее зелень расцветилась желтыми и красными пятнами. Тихо подкрадывалась красавица осень.
Мастер скинул с плеча котомку и присел на камень.
- Ноги у меня уже не те, - пожаловался он. Изрядно вспотевший Оуэма удивился:
- Что вы, учитель. За вами трудно угнаться.
Оэ помолчал, задумчиво глядя на крутые скалы. - Скоро ты уйдешь, - проговорил он. - Мы могли бы жить вместе, но я чувствую, что тебе пора на родину и тебя не удержат здесь ни Кумико, ни мое искусство. Ты возьмешь с собой и то, и другое. Я не против, нет, - сказал он, видя, что Оуэма собирается возразить. - Хотя Кумико мне дороже дочери. А мое боевое искусство не умрет вместе со мной, вы вдохнете в него новую жизнь. Ты и твои друзья…
- Вы хотите сказать, что я стал мастером?
Оэ улыбнулся:
- Ты хороший боец. А стал ли ты мастером… Проверим! Продолжим вчерашний поединок?
- Я готов.
- Не здесь. Поднимемся на скалу!
В несколько секунд старик Оэ взлетел наверх, цепляясь за крошечные выступы, и встал на краю маленькой, всего четыре-пять шагов, площадки, обрывающейся прямо в озеро.
- Иди сюда, - позвал он.
С площадки деревья на берегу озера казались игрушечными. Несмотря на подготовку, Оуэма почувствовал, что у него дрожат ноги.
- Вчера ты уверенно вел поединок на земле, - сказал Оэ. - Что тебе мешает закончить его здесь? Забудь о пропасти. Сделай сознание пустым! Я знаю, ты можешь! Нападай!
Больше заботясь о том, как бы не свалиться вниз, Оуэма выбросил вперед кулак, но удар пришелся в пустоту.
- Плохо! Нападай!
Удар!
- Плохо! Нападай!
Удар!
- Плохо!
Учитель легко, как перышко, перемещался над двадцатиметровой пропастью. Оуэма пытался вновь атаковать, но руки, проворные и умелые на твердой земле, здесь, наверху, были непослушны, словно у зеленого новичка. Он бестолково махнул ногой и пропустил довольно чувствительный удар под ребра, от которого перехватило дыхание и потемнело в глазах. Учитель ушел в сторону с линии атаки, нимало не смущаясь тем, что пятки его зависли над пропастью. Оуэма, отчаявшись, нанес мощный и опрометчивый круговой удар. Бах! Мир словно взорвался у него перед глазами, и он, не удержавшись, с воплем полетел вниз… Ледяная вода обожгла его, забралась в ноздри, он закашлялся, судорожно открыл рот и ушел под воду. Отчаянно отплевываясь, он с трудом вынырнул на поверхность. Левая бровь была разбита, и кровь тоненькой струйкой текла по мокрому лицу.
Маленькая фигурка мастера Оэ стояла на скале и спокойно смотрела на барахтающегося Оузму. И в этот момент Оузма словно прозрел. Мутная пелена, сквозь которую он до этого глядел на мир, растаяла. Изображение стало трехмерным, краски приобрели необычайную яркость. Страх свернулся в комочек и исчез. Пришли спокойствие и уверенность. Оуэма взлетел на скалу и встал перед учителем. Ему было все равно, сколько перед ним противников - один или тысяча.
- Я готов, - сказал он.
И Оэ словно прочел что-то в его глазах. Без тени улыбки на лице он встал, соединив вместе пятки, и с почтительным поклоном отдал традиционное приветствие: кулак левой руки накрыл правой ладонью.
Пять пальцев - пять стихий,
Пять первоэлементов, из которых сделана Вселенная,
Видимая и невидимая,
Соединяясь в твердое начало Янь
И мягкое начало Инь,
Дают путь к совершенству
Этот жест говорил о многом.
Оузма откашлялся и спросил дрожащим от волнения голосом:
- Учитель, я…
- Не называй меня так, мой мальчик. Отныне ты не ученик. Ты стал мастером.
До самых сумерек старый учитель и молодой мастер сидели на берегу озера. Никто не знал, о чем они говорили, и какие сокровенные тайны поведал Оэ своему ученику, на какой наставлял путь. Учитель был на редкость Прозорливым человеком, он словно чувствовал приближающийся конец. Но он был спокоен: в тех, кого он нашел и подобрал в тайге, мастер видел свое бессмертие. Лишь когда небо на западе окрасилось в розовые краски, предвещая закат солнца, Оэ и Оуэма двинулись в обратный путь.
Трава мягко стелилась им под ноги. Деревья расступались, освобождая дорогу, ручей журчал, принося прохладу. Но навстречу им бежала бледная задыхающаяся Кумико.
- Что с торой? - спросил Оэ.
- Учитель, опасность! - крикнула она в ответ. - Солдаты! На нас напали солдаты!
Гармония затухающего осеннего дня исчезла. В центре поляны ярким костром полыхала хижина. В дыму пожара слышались крики и лязг оружия. Чико и Онуко Тзрай сражались, встав спиной к спине. Такаси Нузми, взяв меч у убитого самурая, разил врагов, сомкнувшихся вокруг него плотным кольцом.
- Скорее!
Оэ и Оузма с ходу ринулись в схватку.
Предводительствовал самураями Кано Тодзо, воин древнего знатного рода из клана Иэхисы, отец которого несколько лет назад высаживался на берег Окинавы, чтобы поработить королевство Рокю и превратить эти земли в протекторат великой Японии. Сейчас Тодзо, огромного роста, в ярко-красной с серебряной отделкой броне, с черным гербом рода Изхисы на плаще, довольный тем, что по приказу своего дайме точно вышел на таежную избушку, был в недоумении, потому что вопреки ожиданию его самураи, профессиональные воины, не могли схватить четверых беглых бунтовщиков, у которых не было даже стоящего оружия. Эти люди защищались великолепно. Ни один из самураев никогда не видел ничего подобного.
Оуэма бросился в чащу, увлекая за собой нескольких солдат. Он скользил между деревьев легко и бесшумно, словно по ровному полю. Самураи же двигались в непривычной обстановке довольно неуклюже. Им мешала тяжелая броня, длинные секиры задевали за деревья. Они не могли даже полноценно действовать мечами, так как для этого не хватало пространства. Оузма неожиданно развернулся. Перед ним вырос солдат в синих латах, почти мальчик с красивым тонким лицом и пушком под верхней губой. Он нелепо взмахнул мечом. Конечно, ему было весьма далеко до мастера школы боевого искусства. Оузма легко ушел от стального лезвия, нога мощной пружиной взлетела в воздух.
- Киай!
С удивленным выражением на лице самурай кулем свалился в траву. Еще двое солдат схватили Оузму сзади за руки. Повиснув на них, Оуэма выбросил вперед обе ноги, целя в подбородок третьему.
- Киай!
Он помнил все, что нужно. Сделай сознание пустым, учил его старый мастер. Тело должно двигаться само собой, без команд мозга. Уход в сторону. Блок. Удар! Уход. Блок. Удар! Ритм, ритм, ритм! Рассеченное плечо будто горит огнем. Не обращать внимания! Боль можно отключить, подавить силой воли. Разворот корпуса. Страшное тонкое лезвие, тоньше бритвы, со свистом проходит мимо. Тычок пальцами в сонную артерию. Удар ногой в прыжке в переносицу, не защищенную шлемом. И - тут же сальто назад, чтобы уйти от очередного удара алебардой. Опасность! Захват сзади, сильный и профессиональный. Кано Тодзо, разъяренный неудачей своих солдат, сам кинулся на врага. Что будет, если он, облаченный доверием самого князя, вернется ни с чем? Это страшнее, чем любые муки, страшнее, чем сама смерть. Мощной рукой он обхватил странного человека за горло, другой выхватил из-за пояса кинжал с узким длинным лезвием.
- Тебе конец! - прохрипел он.
Тебе конец, непонятный человек, подлый заговорщик! Кано Тодзо ненавидел и боялся его, расправляющегося с вооруженными самураями. Он убьет его и насадит его голову на копье, чтобы все видели: Тодзо достоин своего отца…
И эта мысль была последней в мозгу самурая.
Затылок его, защищенный огромным рогатым шлемом, словно взорвался от страшного удара сзади, и он умер еще до того, как тело его коснулось земли. Полузадохнувшийся Оузма поднял голову и увидел Кумико, стоявшую над трупом врага.
- Спасибо, - еле проговорил он.
Бой был недолгим. Самураи, ожидавшие легкой прогулки и славы, встретились с грозным и невидимым оружием. Скованные животным ужасом, они умирали один за другим, уже не думая сражаться, а желая лишь спастись, но их догоняли по одному и приканчивали безжалостными ударами. Десяток солдат неподвижно лежали в траве. Догорала развалившаяся хижина, в течение пяти долгих лет служившая пристанищем старику Оз и его ученикам. Все было кончено. Лишь Чико перевязывал себе рану, и тихонько плакала Кумико, держа на коленях седую голову мастера Оз. Он был еще жив, глаза его были открыты, но зрачки мутнели, а вдоль горла шел страшный кровавый рубец.
- Учитель, - прошептал Такаси Нузми.
- Где остальные? - еле слышно спросил Оз.
- Здесь. Все живы, не волнуйтесь. Мы вылечим вас, вы ведь учили нас находить целебные травы…
- Нет… ЭТО ОРЭЙ, "Поклон". Этот удар смертелен. Его нанес мастер, запомните, мастер… Я так и не успел…
Все. Тело старика Оэ вытянулось, по нему прошла последняя судорога. Глаза его, мертвые, стеклянные, смотрели в синее осеннее небо и не видели ничего.
Глава 16
Рождение
Осторожно, с нежностью, на какую только были способны, они обмыли тело своего учителя, сильное и молодое, несмотря на возраст. Лицо его было спокойным и умиротворенным. Он выполнил свое предназначение - его уникальное боевое искусство, его наследие, осталось жить в тех, кого он воспитал, в кого вдохнул Знание. Он нашел свою смерть в бою, лицом к лицу с врагом, как подобает настоящему мастеру. Его не победил никто. И лишь последний смертельный удар, сломавший шейные позвонки, был нанесен ему сзади, коварно, по-воровски, по-предательски. Это был прием, который назывался орзй, "Поклон". И проделал его настоящий мастер, каким был и сам Оз.
Долго-долго в тяжелом молчании все пятеро стояли возле свежей могилы на вершине холма - последнего пристанища их учителя. Когда солнце исчезло за горизонтом, они отдали учителю последний поклон и молча двинулись вниз по тропе, лишь Кумико осталась стоять неподвижно, словно каменное изваяние. Ее никто не окликнул, позволяя побыть наедине с духом того, кто заменил ей отца, и она была благодарна им за это.
От хижины осталась только яма с золой. Но события дня так подействовали на четверых мужчин, что они легли на землю и окунулись в тяжелое забытье, не чувствуя ни голода, ни холода уссурийской ночи. И это была их последняя ночь в тайге, где в лишениях и опасностях они провели долгих пять лет, закаливших их до твердости отточенной стали.
Они возвращались на родину.
Наследный принц Итиро Иэхиса принимал верного слугу тюнина Осиму Кэсои в своей загородной резиденции, подальше от посторонних ушей, в час крысы, глубокой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Тем не менее чувствовалось, что старик остался доволен…
- Ты уверенно ведешь бой, - похвалил он Оуэму. - Из тебя получился неплохой боец.
- Что же нужно, чтобы из бойца превратиться в мастера? - тихо спросил поверженный Оуэма.
Глава 15
Орэй
Тайный агент сегуната, посланный дайме Симадзу Иэхисой в ряды заговорщиков, взглянул в глаза собеседнику, одному из четверых учеников мастера Оэ, так неожиданно, что тот не успел отвести глаз.
- Не могу понять тебя, - сказал шпион. - Ты узнал меня еще там, на Окинаве. Почему же ты не выдал меня? Зачем я тебе нужен?
Собеседник усмехнулся.
- Не трясись. Конечно, я все знал с самого начала. Правда, меня слегка удивило твое решение уйти вместе с нами. Ведь риск был очень велик! К тому же здесь, в тайге, ты бесполезен для своих хозяев.
- Да, - признался шпион. - Я один и без связи. Никто не знает, где я. И, возможно, хозяева считают меня предателем. Выход для меня один: я должен вернуться с крупной добычей, чтобы мне поверили.
- И что это за добыча? Мастер Оэ?
Шпион отрицательно покачал головой.
- Нет, этого недостаточно. Мне нужна организация. И если ее не существует сейчас, ее придется создать.
- Смешно. Во главе заговора против законного правительства - агент наместника Императора. Смешно.
- Что ты, - испугался шпион. - Во главе - никогда. Я должен быть незаметен. Близко к предводителю - да, чем ближе, тем я ценнее.
Оуэма Тэдзива проснулся от легкого прикосновения. Кумико сидела рядом с ним и нежно, еле касаясь, гладила его лицо. Он улыбнулся, поймал ее за руку и притянул к себе.
- Ты мне снился, - прошептала она, принимая его ласки. - Это был грустный сон.
- Почему? - удивился Оуэма.
- Я расставалась с тобой. В твоих глазах иногда читается затаенная боль, которую ты никому не показываешь. Ты тоскуешь по дому? Или по женщине?
Он покачал головой:
- У меня никого нет. Моя мать давно умерла, а отец… Он ненавидит меня. Он не знает, что я жив.
- Родной отец?!
- Я стою у него на дороге. Когда-то очень давно, еще в младенческом возрасте, меня и моего брата похитили. Я выжил; но вынужден был скрываться ото всех. Итиро скорее всего погиб, а на его место пришел самозванец, претендующий на трон наместника.
- Тебе нужен трон? Ты принц?
И он ощутил ее губы, ласковые, горячие, способные свести с ума.
На рассвете мастер Оэ и его ученик Оуэма Тэдзива ушли далеко за холмы, где несет свои воды большая река, впадающая в прозрачное, будто зеркало, черное озеро, окруженное скалами. Дул слабый ветерок, вызывая рябь на воде. Трава потеряла прежнюю свежесть, и ее зелень расцветилась желтыми и красными пятнами. Тихо подкрадывалась красавица осень.
Мастер скинул с плеча котомку и присел на камень.
- Ноги у меня уже не те, - пожаловался он. Изрядно вспотевший Оуэма удивился:
- Что вы, учитель. За вами трудно угнаться.
Оэ помолчал, задумчиво глядя на крутые скалы. - Скоро ты уйдешь, - проговорил он. - Мы могли бы жить вместе, но я чувствую, что тебе пора на родину и тебя не удержат здесь ни Кумико, ни мое искусство. Ты возьмешь с собой и то, и другое. Я не против, нет, - сказал он, видя, что Оуэма собирается возразить. - Хотя Кумико мне дороже дочери. А мое боевое искусство не умрет вместе со мной, вы вдохнете в него новую жизнь. Ты и твои друзья…
- Вы хотите сказать, что я стал мастером?
Оэ улыбнулся:
- Ты хороший боец. А стал ли ты мастером… Проверим! Продолжим вчерашний поединок?
- Я готов.
- Не здесь. Поднимемся на скалу!
В несколько секунд старик Оэ взлетел наверх, цепляясь за крошечные выступы, и встал на краю маленькой, всего четыре-пять шагов, площадки, обрывающейся прямо в озеро.
- Иди сюда, - позвал он.
С площадки деревья на берегу озера казались игрушечными. Несмотря на подготовку, Оуэма почувствовал, что у него дрожат ноги.
- Вчера ты уверенно вел поединок на земле, - сказал Оэ. - Что тебе мешает закончить его здесь? Забудь о пропасти. Сделай сознание пустым! Я знаю, ты можешь! Нападай!
Больше заботясь о том, как бы не свалиться вниз, Оуэма выбросил вперед кулак, но удар пришелся в пустоту.
- Плохо! Нападай!
Удар!
- Плохо! Нападай!
Удар!
- Плохо!
Учитель легко, как перышко, перемещался над двадцатиметровой пропастью. Оуэма пытался вновь атаковать, но руки, проворные и умелые на твердой земле, здесь, наверху, были непослушны, словно у зеленого новичка. Он бестолково махнул ногой и пропустил довольно чувствительный удар под ребра, от которого перехватило дыхание и потемнело в глазах. Учитель ушел в сторону с линии атаки, нимало не смущаясь тем, что пятки его зависли над пропастью. Оуэма, отчаявшись, нанес мощный и опрометчивый круговой удар. Бах! Мир словно взорвался у него перед глазами, и он, не удержавшись, с воплем полетел вниз… Ледяная вода обожгла его, забралась в ноздри, он закашлялся, судорожно открыл рот и ушел под воду. Отчаянно отплевываясь, он с трудом вынырнул на поверхность. Левая бровь была разбита, и кровь тоненькой струйкой текла по мокрому лицу.
Маленькая фигурка мастера Оэ стояла на скале и спокойно смотрела на барахтающегося Оузму. И в этот момент Оузма словно прозрел. Мутная пелена, сквозь которую он до этого глядел на мир, растаяла. Изображение стало трехмерным, краски приобрели необычайную яркость. Страх свернулся в комочек и исчез. Пришли спокойствие и уверенность. Оуэма взлетел на скалу и встал перед учителем. Ему было все равно, сколько перед ним противников - один или тысяча.
- Я готов, - сказал он.
И Оэ словно прочел что-то в его глазах. Без тени улыбки на лице он встал, соединив вместе пятки, и с почтительным поклоном отдал традиционное приветствие: кулак левой руки накрыл правой ладонью.
Пять пальцев - пять стихий,
Пять первоэлементов, из которых сделана Вселенная,
Видимая и невидимая,
Соединяясь в твердое начало Янь
И мягкое начало Инь,
Дают путь к совершенству
Этот жест говорил о многом.
Оузма откашлялся и спросил дрожащим от волнения голосом:
- Учитель, я…
- Не называй меня так, мой мальчик. Отныне ты не ученик. Ты стал мастером.
До самых сумерек старый учитель и молодой мастер сидели на берегу озера. Никто не знал, о чем они говорили, и какие сокровенные тайны поведал Оэ своему ученику, на какой наставлял путь. Учитель был на редкость Прозорливым человеком, он словно чувствовал приближающийся конец. Но он был спокоен: в тех, кого он нашел и подобрал в тайге, мастер видел свое бессмертие. Лишь когда небо на западе окрасилось в розовые краски, предвещая закат солнца, Оэ и Оуэма двинулись в обратный путь.
Трава мягко стелилась им под ноги. Деревья расступались, освобождая дорогу, ручей журчал, принося прохладу. Но навстречу им бежала бледная задыхающаяся Кумико.
- Что с торой? - спросил Оэ.
- Учитель, опасность! - крикнула она в ответ. - Солдаты! На нас напали солдаты!
Гармония затухающего осеннего дня исчезла. В центре поляны ярким костром полыхала хижина. В дыму пожара слышались крики и лязг оружия. Чико и Онуко Тзрай сражались, встав спиной к спине. Такаси Нузми, взяв меч у убитого самурая, разил врагов, сомкнувшихся вокруг него плотным кольцом.
- Скорее!
Оэ и Оузма с ходу ринулись в схватку.
Предводительствовал самураями Кано Тодзо, воин древнего знатного рода из клана Иэхисы, отец которого несколько лет назад высаживался на берег Окинавы, чтобы поработить королевство Рокю и превратить эти земли в протекторат великой Японии. Сейчас Тодзо, огромного роста, в ярко-красной с серебряной отделкой броне, с черным гербом рода Изхисы на плаще, довольный тем, что по приказу своего дайме точно вышел на таежную избушку, был в недоумении, потому что вопреки ожиданию его самураи, профессиональные воины, не могли схватить четверых беглых бунтовщиков, у которых не было даже стоящего оружия. Эти люди защищались великолепно. Ни один из самураев никогда не видел ничего подобного.
Оуэма бросился в чащу, увлекая за собой нескольких солдат. Он скользил между деревьев легко и бесшумно, словно по ровному полю. Самураи же двигались в непривычной обстановке довольно неуклюже. Им мешала тяжелая броня, длинные секиры задевали за деревья. Они не могли даже полноценно действовать мечами, так как для этого не хватало пространства. Оузма неожиданно развернулся. Перед ним вырос солдат в синих латах, почти мальчик с красивым тонким лицом и пушком под верхней губой. Он нелепо взмахнул мечом. Конечно, ему было весьма далеко до мастера школы боевого искусства. Оузма легко ушел от стального лезвия, нога мощной пружиной взлетела в воздух.
- Киай!
С удивленным выражением на лице самурай кулем свалился в траву. Еще двое солдат схватили Оузму сзади за руки. Повиснув на них, Оуэма выбросил вперед обе ноги, целя в подбородок третьему.
- Киай!
Он помнил все, что нужно. Сделай сознание пустым, учил его старый мастер. Тело должно двигаться само собой, без команд мозга. Уход в сторону. Блок. Удар! Уход. Блок. Удар! Ритм, ритм, ритм! Рассеченное плечо будто горит огнем. Не обращать внимания! Боль можно отключить, подавить силой воли. Разворот корпуса. Страшное тонкое лезвие, тоньше бритвы, со свистом проходит мимо. Тычок пальцами в сонную артерию. Удар ногой в прыжке в переносицу, не защищенную шлемом. И - тут же сальто назад, чтобы уйти от очередного удара алебардой. Опасность! Захват сзади, сильный и профессиональный. Кано Тодзо, разъяренный неудачей своих солдат, сам кинулся на врага. Что будет, если он, облаченный доверием самого князя, вернется ни с чем? Это страшнее, чем любые муки, страшнее, чем сама смерть. Мощной рукой он обхватил странного человека за горло, другой выхватил из-за пояса кинжал с узким длинным лезвием.
- Тебе конец! - прохрипел он.
Тебе конец, непонятный человек, подлый заговорщик! Кано Тодзо ненавидел и боялся его, расправляющегося с вооруженными самураями. Он убьет его и насадит его голову на копье, чтобы все видели: Тодзо достоин своего отца…
И эта мысль была последней в мозгу самурая.
Затылок его, защищенный огромным рогатым шлемом, словно взорвался от страшного удара сзади, и он умер еще до того, как тело его коснулось земли. Полузадохнувшийся Оузма поднял голову и увидел Кумико, стоявшую над трупом врага.
- Спасибо, - еле проговорил он.
Бой был недолгим. Самураи, ожидавшие легкой прогулки и славы, встретились с грозным и невидимым оружием. Скованные животным ужасом, они умирали один за другим, уже не думая сражаться, а желая лишь спастись, но их догоняли по одному и приканчивали безжалостными ударами. Десяток солдат неподвижно лежали в траве. Догорала развалившаяся хижина, в течение пяти долгих лет служившая пристанищем старику Оз и его ученикам. Все было кончено. Лишь Чико перевязывал себе рану, и тихонько плакала Кумико, держа на коленях седую голову мастера Оз. Он был еще жив, глаза его были открыты, но зрачки мутнели, а вдоль горла шел страшный кровавый рубец.
- Учитель, - прошептал Такаси Нузми.
- Где остальные? - еле слышно спросил Оз.
- Здесь. Все живы, не волнуйтесь. Мы вылечим вас, вы ведь учили нас находить целебные травы…
- Нет… ЭТО ОРЭЙ, "Поклон". Этот удар смертелен. Его нанес мастер, запомните, мастер… Я так и не успел…
Все. Тело старика Оэ вытянулось, по нему прошла последняя судорога. Глаза его, мертвые, стеклянные, смотрели в синее осеннее небо и не видели ничего.
Глава 16
Рождение
Осторожно, с нежностью, на какую только были способны, они обмыли тело своего учителя, сильное и молодое, несмотря на возраст. Лицо его было спокойным и умиротворенным. Он выполнил свое предназначение - его уникальное боевое искусство, его наследие, осталось жить в тех, кого он воспитал, в кого вдохнул Знание. Он нашел свою смерть в бою, лицом к лицу с врагом, как подобает настоящему мастеру. Его не победил никто. И лишь последний смертельный удар, сломавший шейные позвонки, был нанесен ему сзади, коварно, по-воровски, по-предательски. Это был прием, который назывался орзй, "Поклон". И проделал его настоящий мастер, каким был и сам Оз.
Долго-долго в тяжелом молчании все пятеро стояли возле свежей могилы на вершине холма - последнего пристанища их учителя. Когда солнце исчезло за горизонтом, они отдали учителю последний поклон и молча двинулись вниз по тропе, лишь Кумико осталась стоять неподвижно, словно каменное изваяние. Ее никто не окликнул, позволяя побыть наедине с духом того, кто заменил ей отца, и она была благодарна им за это.
От хижины осталась только яма с золой. Но события дня так подействовали на четверых мужчин, что они легли на землю и окунулись в тяжелое забытье, не чувствуя ни голода, ни холода уссурийской ночи. И это была их последняя ночь в тайге, где в лишениях и опасностях они провели долгих пять лет, закаливших их до твердости отточенной стали.
Они возвращались на родину.
Наследный принц Итиро Иэхиса принимал верного слугу тюнина Осиму Кэсои в своей загородной резиденции, подальше от посторонних ушей, в час крысы, глубокой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42