Фасеточные глаза яростно сверкали, выискивая новую жертву.
«Если просто носиться по арене с места на место, даже очень резво, уродина раньше или позже передавит всех поодиночке, и ничего тут не сделаешь», — мелькнуло в голове Тэша.
Он крепко стиснул зубы — для всей этой сволочи смерть любого из гладиаторов будет всего-навсего развлечением. Чужая кровь лишь возбуждает жадную до зрелищ развращенную публику, находящую удовольствие в страданиях себе подобных. Ну уж нет, он им этого удовольствия не доставит!
Чудовище бушевало у закрытых ворот, колотя хвостом о железные решетки. Тэш присмотрелся. Казалось, у животного нет уязвимых мест. Тело — сплошной панцырь, копье соскользнет вниз по плотно прилегающим друг к другу пластинам. Попади его багор в глаз чудовищу или же в огромную разинутую пасть, Тэш неминуемо лишится оружия и только раздразнит гада. Скорее всего надо бить в основание шеи — это единственный шанс зацепить жизненно важные органы.
Он оглянулся. Его случайные партнеры наверняка имели значительный боевой опыт в такого рода играх — сюда бы не выпустили беспомощных учеников. Они чрезвычайно ловко избегали ударов чудовища — молодцы ребята, — внимательно присматривались в поисках незащищенного панцирем места.
Ближе всего к Тэшу стоял высокий подвижный человек. Пригнувшись и легко держа в сильной руке копье, он уверенно двигался по арене, не спуская глаз с жуткой образины.
— Эй, — крикнул Тэш, подбежав к нему. Гладиатор обернулся. Но его смуглом лице лихорадочно горели темные глаза.
— Его надо ударить вот сюда, — с трудом подбирая слова чужого языка, Тэш для верности ткнул пальцем себе в основание шеи. — Я его отвлеку, а ты постарайся не промахнуться.
Гладиатор кивнул.
— Нужны еще люди, вдвоем не справиться, — сказал он и замахал копьем, привлекая внимание остальных бойцов. Тварь тут же заметила это движение и, развернувшись, ринулась на него. Процессе братания пришлось отложить на неопределенное время и кинуться в разные стороны.
Арена была достаточно велика, что позволяло пока что избегать когтей и ударов страшного хвоста, но так не могло продолжаться слишком долго — настанет момент, когда они вымотаются и сделаются легкой добычей безжалостного монстра. Раскаленное солнце было союзником мерзкой твари — оно высасывало силы с неимоверной быстротой. Нужно было решаться, ведь у них оставалось не так уж много времени.
Его товарищ — Тэш уже воспринимал своего недавнего собеседника как товарища — что-то говорил третьему бойцу — широкоплечему, светловолосому человеку с заостренными непривычной формы ушными раковинами, плотно прижатыми к черепу. К ним подбежал еще один — при взгляде на него трудно было сдержать дрожь отвращения.
«И где они только берут таких уродов, — мелькнула невеселая мысль, — мутанты, что ли, какие-то?»
Их новый союзник был выше Тэша на целую голову. У него была серая бородавчатая кожа, покрытая какой-то слизью, неровный шишковатый череп и непривычно гибкие, точно лишенные костей, конечности и туловище. Казалось, он в любую минуту может расползтись по раскаленному песку арены омерзительной хлюпающей массой. Тем не менее, когда безгубый рот его открылся, Тэш услышал, как странное существо произнесло:
— Он прав… Нужно его отвлечь, это единственный шанс добраться до уязвимого места.
Тэш оглядел снаряжение своих новых соратников: безгубое создание было вооружено трезубцем; белобрысый — короткой тяжелой секирой, ее полукруглое лезвие нестерпимо отсвечивало на солнце; сам он — этой чертовой острогой. Лучше всего подходило оружие черноволосого — длинное копье с острым наконечником, и владел он им, похоже, неплохо. Значит, нужно делать ставку на него.
Чудовищу надоело метаться по арене без толку — оно избрало себе новую жертву, темнокожего воина, который попытался, прижимаясь к стене, проскользнуть мимо лоснящейся туши. Но огромное тело стремительно развернулось, и голова на гибкой шее склонилась над несчастным. Гладиатор оказался не робкого десятка — кривой меч полоснул по морде чудовища, не причинив, однако, никакого вреда. Огромная пасть лениво дернулась, всего одно движение, и песок обагрился человеческой кровью. На этот раз по рядам пронесся восторженный гул. Тэша чуть не стошнило, но, взяв себя в руки, он, обернувшись к остальным, решительно заявил:
— Я обойду его справа. Ты, — указал Тэш на белобрысого, — заходи слева. Кричи, маши руками, затем… — Он в затруднении поглядел на странное создание, не зная, как к нему обратиться. Очень непросто приучиться к тому, чтобы воспринимать такое нечеловеческое страшилище как Друга.
Но ужасный друг сам пришел ему на помощь.
— Я зайду сзади, — сказал он, взмахнув трезубцем, — и сумею его пощекотать.
Толпа за оградой явно начинала терять терпение. «Что ж, постараемся не разочаровать этих вампиров». Перехватив гарпун, Тэш метнулся вправо и ударил чудовище. Это была мелочь, комариный укус, но огромная голова тут же ринулась ему навстречу. Он поднырнул под передние лапы, перекатился на спину и, не дожидаясь, пока зверь раздавит его своей тушей, метнул гарпун в белесое брюхо. Тварь дернулась и изогнулась, пытаясь достать обидчика, но в это время на помощь Тэшу подоспел белобрысый. Его секира сверкающим полумесяцем прочертила в воздухе ослепительную дугу. В первый раз песок арены окрасился кровью чудовища. Низкий утробный рев сотряс воздух, заглушая и крики бегущих к ним со всех сторон гладиаторов, и восторженные вопли толпы. Но этот успех едва не стал для удачливого воина роковым, секира засела так глубоко, что белобрысый не сумел быстро ее выдернуть. Остаться безоружным — значит, погибнуть. Твердо усвоив основную заповедь гладиатора, он изо всех сил тянул на себя плохо поддающуюся рукоять. Удар массивной лапы настиг его и свалил на песок. Изо рта белобрысого потекла струйка крови. Тварь не стала тратить на него время и вновь повернулась к Тэшу. И в этот миг их уродливый партнер ударил трезубцем в основание хвоста чудовища. Огромный хвост рефлекторно дернулся, отбросив странное гуттаперчивое создание. Нескольких мгновений хватило Тэшу, чтобы вскочить на ноги и перехватить гарпун поудобней. Зверь вновь кинулся на него. Краем глаза Тэш увидел, как черноволосый гладиатор, легко подбросив копье в мускулистой ладони, уже нацелился для броска, но времени не оставалось. Тварь распахнула смердящую пасть. И вдруг Тэш заметил, как с другого конца арены к ним спешит еще один гладиатор. Гибкая фигурка на миг застыла в парящем прыжке и метнула короткий дротик в загривок между двумя пластинами. Чудовище взревело и, вздернув голову, попыталось избавиться от металлического жала. И тут темноволосый гладиатор изо всех сил ударил копьем в основание изогнутой шеи. Вот это удар! Струя крови фонтаном забила из раны, забрызгав песок арены и измотанных, выдохшихся бойцов. Огромная туша начала медленно заваливаться набок.
Накал страстей на трибунах достиг апогея. Толпа выла, оглушительно свистела, топала ногами, бурно рукоплескала. Но Тэш, казалось, ничего не слышал. Эмоции этих людей были ему отвратительны. Те, которые только что наслаждались зрелищем человеческих увечий и смаковали кровавые сцены, сами заслуживали смерти.
Гладиаторы медленно окружали неподвижную тушу. Белобрысый с трудом поднялся. Одна рука у него висела, точно сломанная ветка, грудь тяжело вздымалась, он еле держался на ногах, но все же был жив. Странное существо, сильно прихрамывая, ковыляло к нему. Но Тэш, как зачарованный, глядел на храбрую амазонку, которая, уперев ногу, обутую в сандалию с высоким плетением, в черный блестящий бок чудовища, одним резким и точным движением выдернула свой дротик из мертвой туши. Девушка была высокой и стройной, и сама напоминала стальной клинок. В отличие от остальных гладиаторов, на ней были легкие латы — прочный кожаный нагрудник, обшитый металлическими пластинами, которые нестерпимо блестели, отражая солнечный свет, точно маленькие зеркальца. У нее было смуглое лицо с темными глазами и пышная копна волос, забранная сейчас под плотную шелковую сетку.
Не обращая внимания на дождь падающих на арену золотых монет, она, слегка наклонившись, очищала песком свое оружие от крови и слизи.
— Послушай, приятель, — спросил Тэш, оборачиваясь к темноволосому гладиатору, — откуда здесь женщина?
— Это Кироэ, — отвечал тот, устало вытирая-лоб, — дочь сенатора.
— Кого? — не понял Тэш.
— Ну, одной очень важной особы. Говорят, он участвовал в заговоре против Высшего Совета. Сенатора казнили, а его сына и дочь, лишив всех прав, превратили в рабов, которыми заинтересовался Ланистра — содержатель гладиаторской школы. Брат ее два месяца назад погиб на арене.
— А сам-то ты как сюда попал? — поинтересовался Тэш.
Тот пожал плечами.
— Я горец. Если нас ловят, мы обязательно попадаем на арену. Только зря ты все это спрашиваешь.
— Почему? — удивился Тэш.
— У нас так не принято. Как ты потом сможешь драться насмерть с человеком, которого знаешь?
Тэш поражение уставился на собеседника.
На миг ему показалось, что он ослышался. Как можно сражаться с людьми, которые дрались с тобой бок о бок, и еще минуту назад твоя жизнь зависела от их ловкости и храбрости, а порой и от их самоотверженности? Тэш поневоле начал воспринимать их как друзей. Здесь, в незнакомой стране, среди мрачных тюремщиков, Тэш вдруг остро почувствовал, как необходимы ему надежные товарищи. А иначе — к чему сражаться и стараться ускользнуть от смертельной опасности? Неужто только на потеху равнодушной толпе, которая так же восторженно примет его победу, как приняла бы его смерть?
Но скучающая праздная публика — это одно, а люди, которые сражались с тобой плечом к плечу, — совсем другое. Черт возьми, ему ведь даже в голову не могло прийти, что теперь их могут натравить друг на друга, и опять толпа на трибунах будет вопить и топать ногами…
Тэш все еще смотрел в одну точку, занятый невеселыми мыслями, когда раздался громкий скрежет, и решетки, запирающие восемь ворот, поднялись. Отряд вооруженных стражников высыпал на арену и, окружив гладиаторов, начал загонять их по своим камерам.
Тэш тоже оказался в кольце вооруженных людей, которые грубо выталкивали его с арены. Он даже не успел перемолвиться словом с великолепной бесстрашной амазонкой и теперь гадал: обратила ли она на него хоть какое-то внимание? Ему казалось, что сам он проявил недостаточно храбрости и ловкости.
Один из стражников больно кольнул его в спину мечом, выведя тем самым из задумчивости.
Тэш не сопротивлялся. Он чувствовал себя так, словно из него вытянули все жилы. Миг возбуждения и предельной собранности схлынул, и наступила апатия.
Он не представлял, сколько времени длилось это сражение. Солнце, словно издеваясь над ним, находилось все в той же точке.
Оставив за спиной раскаленный песок арены, Тэш окунулся в прохладную мглу коридора, и решетка за ним с грохотом захлопнулась. Пошатываясь, он брел по холодным каменным плитам, слыша неторопливые, уверенные шаги сопровождающих его стражников. Он так устал, что даже не испытывал к ним злобы.
Дойдя до своей камеры, он устало повалился на солому. Перед глазами мелькали события сегодняшнего дня: странный гладиатор, таращивший свои белесые глаза; Кироэ, уперевшая стройную ногу в бок чудовища; копье, дрожащее в блестящей черной плоти; кровь на песке…
Когда он заснул, ему снилась все та же арена. Больше у него ничего не осталось.
* * *
Сенатор Реши — секретарю парламента Кринасу. Конфиденциально
Приветствую тебя, уважаемый Кринас, и долгих тебе циклов жизни. Некто, именующий себя Ранкастом — надеюсь, ты знаешь, о ком идет речь, — сообщил, что материал для следующих отборочных туров будет поставлен на восьмом цикле малой Луны. Как тебе известно, технические возможности наших кураторов нам, увы, недоступны, и остается только полагаться на то, что мы справимся с их материалом своими скромными силами. Помнишь тот случай, когда привезенный ими из некоего другого мира чудовищный зверь камня на камне не оставил от второй башни и его удалось усмирить лишь огнем? Принимая во внимание всю политическую необходимость дружеских взаимоотношений с нашими уважаемыми кураторами, я все же позволил себе высказать Ранкасту некоторые сомнения относительно принятых в последнее время указов, предписывающих посылать на гладиаторскую арену не только уголовных, но и политических преступников. Идти против воли государства — непростительный грех, но для членов семьи такого почтенного и высокорожденного человека, как, скажем, сенатор Кироэ, умирать на арене, словно какое-то отребье, унизительно. Не лучше ли все-таки ограничиться публичной казнью, в соответствии с нашими старинными законами, и не подвергать принародному унижению членов уважаемых семейств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
«Если просто носиться по арене с места на место, даже очень резво, уродина раньше или позже передавит всех поодиночке, и ничего тут не сделаешь», — мелькнуло в голове Тэша.
Он крепко стиснул зубы — для всей этой сволочи смерть любого из гладиаторов будет всего-навсего развлечением. Чужая кровь лишь возбуждает жадную до зрелищ развращенную публику, находящую удовольствие в страданиях себе подобных. Ну уж нет, он им этого удовольствия не доставит!
Чудовище бушевало у закрытых ворот, колотя хвостом о железные решетки. Тэш присмотрелся. Казалось, у животного нет уязвимых мест. Тело — сплошной панцырь, копье соскользнет вниз по плотно прилегающим друг к другу пластинам. Попади его багор в глаз чудовищу или же в огромную разинутую пасть, Тэш неминуемо лишится оружия и только раздразнит гада. Скорее всего надо бить в основание шеи — это единственный шанс зацепить жизненно важные органы.
Он оглянулся. Его случайные партнеры наверняка имели значительный боевой опыт в такого рода играх — сюда бы не выпустили беспомощных учеников. Они чрезвычайно ловко избегали ударов чудовища — молодцы ребята, — внимательно присматривались в поисках незащищенного панцирем места.
Ближе всего к Тэшу стоял высокий подвижный человек. Пригнувшись и легко держа в сильной руке копье, он уверенно двигался по арене, не спуская глаз с жуткой образины.
— Эй, — крикнул Тэш, подбежав к нему. Гладиатор обернулся. Но его смуглом лице лихорадочно горели темные глаза.
— Его надо ударить вот сюда, — с трудом подбирая слова чужого языка, Тэш для верности ткнул пальцем себе в основание шеи. — Я его отвлеку, а ты постарайся не промахнуться.
Гладиатор кивнул.
— Нужны еще люди, вдвоем не справиться, — сказал он и замахал копьем, привлекая внимание остальных бойцов. Тварь тут же заметила это движение и, развернувшись, ринулась на него. Процессе братания пришлось отложить на неопределенное время и кинуться в разные стороны.
Арена была достаточно велика, что позволяло пока что избегать когтей и ударов страшного хвоста, но так не могло продолжаться слишком долго — настанет момент, когда они вымотаются и сделаются легкой добычей безжалостного монстра. Раскаленное солнце было союзником мерзкой твари — оно высасывало силы с неимоверной быстротой. Нужно было решаться, ведь у них оставалось не так уж много времени.
Его товарищ — Тэш уже воспринимал своего недавнего собеседника как товарища — что-то говорил третьему бойцу — широкоплечему, светловолосому человеку с заостренными непривычной формы ушными раковинами, плотно прижатыми к черепу. К ним подбежал еще один — при взгляде на него трудно было сдержать дрожь отвращения.
«И где они только берут таких уродов, — мелькнула невеселая мысль, — мутанты, что ли, какие-то?»
Их новый союзник был выше Тэша на целую голову. У него была серая бородавчатая кожа, покрытая какой-то слизью, неровный шишковатый череп и непривычно гибкие, точно лишенные костей, конечности и туловище. Казалось, он в любую минуту может расползтись по раскаленному песку арены омерзительной хлюпающей массой. Тем не менее, когда безгубый рот его открылся, Тэш услышал, как странное существо произнесло:
— Он прав… Нужно его отвлечь, это единственный шанс добраться до уязвимого места.
Тэш оглядел снаряжение своих новых соратников: безгубое создание было вооружено трезубцем; белобрысый — короткой тяжелой секирой, ее полукруглое лезвие нестерпимо отсвечивало на солнце; сам он — этой чертовой острогой. Лучше всего подходило оружие черноволосого — длинное копье с острым наконечником, и владел он им, похоже, неплохо. Значит, нужно делать ставку на него.
Чудовищу надоело метаться по арене без толку — оно избрало себе новую жертву, темнокожего воина, который попытался, прижимаясь к стене, проскользнуть мимо лоснящейся туши. Но огромное тело стремительно развернулось, и голова на гибкой шее склонилась над несчастным. Гладиатор оказался не робкого десятка — кривой меч полоснул по морде чудовища, не причинив, однако, никакого вреда. Огромная пасть лениво дернулась, всего одно движение, и песок обагрился человеческой кровью. На этот раз по рядам пронесся восторженный гул. Тэша чуть не стошнило, но, взяв себя в руки, он, обернувшись к остальным, решительно заявил:
— Я обойду его справа. Ты, — указал Тэш на белобрысого, — заходи слева. Кричи, маши руками, затем… — Он в затруднении поглядел на странное создание, не зная, как к нему обратиться. Очень непросто приучиться к тому, чтобы воспринимать такое нечеловеческое страшилище как Друга.
Но ужасный друг сам пришел ему на помощь.
— Я зайду сзади, — сказал он, взмахнув трезубцем, — и сумею его пощекотать.
Толпа за оградой явно начинала терять терпение. «Что ж, постараемся не разочаровать этих вампиров». Перехватив гарпун, Тэш метнулся вправо и ударил чудовище. Это была мелочь, комариный укус, но огромная голова тут же ринулась ему навстречу. Он поднырнул под передние лапы, перекатился на спину и, не дожидаясь, пока зверь раздавит его своей тушей, метнул гарпун в белесое брюхо. Тварь дернулась и изогнулась, пытаясь достать обидчика, но в это время на помощь Тэшу подоспел белобрысый. Его секира сверкающим полумесяцем прочертила в воздухе ослепительную дугу. В первый раз песок арены окрасился кровью чудовища. Низкий утробный рев сотряс воздух, заглушая и крики бегущих к ним со всех сторон гладиаторов, и восторженные вопли толпы. Но этот успех едва не стал для удачливого воина роковым, секира засела так глубоко, что белобрысый не сумел быстро ее выдернуть. Остаться безоружным — значит, погибнуть. Твердо усвоив основную заповедь гладиатора, он изо всех сил тянул на себя плохо поддающуюся рукоять. Удар массивной лапы настиг его и свалил на песок. Изо рта белобрысого потекла струйка крови. Тварь не стала тратить на него время и вновь повернулась к Тэшу. И в этот миг их уродливый партнер ударил трезубцем в основание хвоста чудовища. Огромный хвост рефлекторно дернулся, отбросив странное гуттаперчивое создание. Нескольких мгновений хватило Тэшу, чтобы вскочить на ноги и перехватить гарпун поудобней. Зверь вновь кинулся на него. Краем глаза Тэш увидел, как черноволосый гладиатор, легко подбросив копье в мускулистой ладони, уже нацелился для броска, но времени не оставалось. Тварь распахнула смердящую пасть. И вдруг Тэш заметил, как с другого конца арены к ним спешит еще один гладиатор. Гибкая фигурка на миг застыла в парящем прыжке и метнула короткий дротик в загривок между двумя пластинами. Чудовище взревело и, вздернув голову, попыталось избавиться от металлического жала. И тут темноволосый гладиатор изо всех сил ударил копьем в основание изогнутой шеи. Вот это удар! Струя крови фонтаном забила из раны, забрызгав песок арены и измотанных, выдохшихся бойцов. Огромная туша начала медленно заваливаться набок.
Накал страстей на трибунах достиг апогея. Толпа выла, оглушительно свистела, топала ногами, бурно рукоплескала. Но Тэш, казалось, ничего не слышал. Эмоции этих людей были ему отвратительны. Те, которые только что наслаждались зрелищем человеческих увечий и смаковали кровавые сцены, сами заслуживали смерти.
Гладиаторы медленно окружали неподвижную тушу. Белобрысый с трудом поднялся. Одна рука у него висела, точно сломанная ветка, грудь тяжело вздымалась, он еле держался на ногах, но все же был жив. Странное существо, сильно прихрамывая, ковыляло к нему. Но Тэш, как зачарованный, глядел на храбрую амазонку, которая, уперев ногу, обутую в сандалию с высоким плетением, в черный блестящий бок чудовища, одним резким и точным движением выдернула свой дротик из мертвой туши. Девушка была высокой и стройной, и сама напоминала стальной клинок. В отличие от остальных гладиаторов, на ней были легкие латы — прочный кожаный нагрудник, обшитый металлическими пластинами, которые нестерпимо блестели, отражая солнечный свет, точно маленькие зеркальца. У нее было смуглое лицо с темными глазами и пышная копна волос, забранная сейчас под плотную шелковую сетку.
Не обращая внимания на дождь падающих на арену золотых монет, она, слегка наклонившись, очищала песком свое оружие от крови и слизи.
— Послушай, приятель, — спросил Тэш, оборачиваясь к темноволосому гладиатору, — откуда здесь женщина?
— Это Кироэ, — отвечал тот, устало вытирая-лоб, — дочь сенатора.
— Кого? — не понял Тэш.
— Ну, одной очень важной особы. Говорят, он участвовал в заговоре против Высшего Совета. Сенатора казнили, а его сына и дочь, лишив всех прав, превратили в рабов, которыми заинтересовался Ланистра — содержатель гладиаторской школы. Брат ее два месяца назад погиб на арене.
— А сам-то ты как сюда попал? — поинтересовался Тэш.
Тот пожал плечами.
— Я горец. Если нас ловят, мы обязательно попадаем на арену. Только зря ты все это спрашиваешь.
— Почему? — удивился Тэш.
— У нас так не принято. Как ты потом сможешь драться насмерть с человеком, которого знаешь?
Тэш поражение уставился на собеседника.
На миг ему показалось, что он ослышался. Как можно сражаться с людьми, которые дрались с тобой бок о бок, и еще минуту назад твоя жизнь зависела от их ловкости и храбрости, а порой и от их самоотверженности? Тэш поневоле начал воспринимать их как друзей. Здесь, в незнакомой стране, среди мрачных тюремщиков, Тэш вдруг остро почувствовал, как необходимы ему надежные товарищи. А иначе — к чему сражаться и стараться ускользнуть от смертельной опасности? Неужто только на потеху равнодушной толпе, которая так же восторженно примет его победу, как приняла бы его смерть?
Но скучающая праздная публика — это одно, а люди, которые сражались с тобой плечом к плечу, — совсем другое. Черт возьми, ему ведь даже в голову не могло прийти, что теперь их могут натравить друг на друга, и опять толпа на трибунах будет вопить и топать ногами…
Тэш все еще смотрел в одну точку, занятый невеселыми мыслями, когда раздался громкий скрежет, и решетки, запирающие восемь ворот, поднялись. Отряд вооруженных стражников высыпал на арену и, окружив гладиаторов, начал загонять их по своим камерам.
Тэш тоже оказался в кольце вооруженных людей, которые грубо выталкивали его с арены. Он даже не успел перемолвиться словом с великолепной бесстрашной амазонкой и теперь гадал: обратила ли она на него хоть какое-то внимание? Ему казалось, что сам он проявил недостаточно храбрости и ловкости.
Один из стражников больно кольнул его в спину мечом, выведя тем самым из задумчивости.
Тэш не сопротивлялся. Он чувствовал себя так, словно из него вытянули все жилы. Миг возбуждения и предельной собранности схлынул, и наступила апатия.
Он не представлял, сколько времени длилось это сражение. Солнце, словно издеваясь над ним, находилось все в той же точке.
Оставив за спиной раскаленный песок арены, Тэш окунулся в прохладную мглу коридора, и решетка за ним с грохотом захлопнулась. Пошатываясь, он брел по холодным каменным плитам, слыша неторопливые, уверенные шаги сопровождающих его стражников. Он так устал, что даже не испытывал к ним злобы.
Дойдя до своей камеры, он устало повалился на солому. Перед глазами мелькали события сегодняшнего дня: странный гладиатор, таращивший свои белесые глаза; Кироэ, уперевшая стройную ногу в бок чудовища; копье, дрожащее в блестящей черной плоти; кровь на песке…
Когда он заснул, ему снилась все та же арена. Больше у него ничего не осталось.
* * *
Сенатор Реши — секретарю парламента Кринасу. Конфиденциально
Приветствую тебя, уважаемый Кринас, и долгих тебе циклов жизни. Некто, именующий себя Ранкастом — надеюсь, ты знаешь, о ком идет речь, — сообщил, что материал для следующих отборочных туров будет поставлен на восьмом цикле малой Луны. Как тебе известно, технические возможности наших кураторов нам, увы, недоступны, и остается только полагаться на то, что мы справимся с их материалом своими скромными силами. Помнишь тот случай, когда привезенный ими из некоего другого мира чудовищный зверь камня на камне не оставил от второй башни и его удалось усмирить лишь огнем? Принимая во внимание всю политическую необходимость дружеских взаимоотношений с нашими уважаемыми кураторами, я все же позволил себе высказать Ранкасту некоторые сомнения относительно принятых в последнее время указов, предписывающих посылать на гладиаторскую арену не только уголовных, но и политических преступников. Идти против воли государства — непростительный грех, но для членов семьи такого почтенного и высокорожденного человека, как, скажем, сенатор Кироэ, умирать на арене, словно какое-то отребье, унизительно. Не лучше ли все-таки ограничиться публичной казнью, в соответствии с нашими старинными законами, и не подвергать принародному унижению членов уважаемых семейств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45