Перед тем как меня арестовали, мы с матерью разбирали ее вещи. Рамка исчезла. Но я помню, что утром в день убийства фото было на месте.
— Получается, в тот вечер, когда убили Сьюзан, кто-то забрался в дом и украл драгоценности и фотографию? — уточнила Кэрри.
— Я знаю только, что все это исчезло. А куда оно подевалось, сказать не могу. Может, это не имеет отношения к убийству Сьюзан. Но вещи пропали, а полиция не захотела ничего расследовать.
Кэрри оторвалась от записей, подняла голову и посмотрела Скипу в глаза.
— Какие у вас были отношения с женой?
— Когда я встретил ее, — вздохнул тот, — меня словно оглушило. Она была очень красивой. А еще умной, веселой. Рядом с такой женщиной чувствуешь себя словно в тебе десять футов роста. Но после свадьбы… — Скип помолчал. — Огонь был, мисс Макграт, а тепла никакого. Меня воспитали с мыслью, что брак — это навечно и хуже развода ничего нет. Хотя, конечно, хорошего у нас было немало. Но был ли я счастлив? Доволен? Нет. С другой стороны, я много времени проводил на работе и не слишком задумывался, что происходит. Что касается Сьюзан, у нее вроде как было все, чего ей хотелось. Она купалась в деньгах. Я построил для нее дом, какой она пожелала. Она каждый день ходила в клуб, то на гольф, то на теннис. Два года вместе с декоратором занималась обстановкой дома. Есть один человек в Элпайне, Джейсон Арнотт, он здорово разбирается во всяком антиквариате. Он возил Сьюзан на аукционы, советовал, что покупать. Она покупала платья от лучших модельеров. Сьюзан была как ребенок, которому хочется, чтобы каждый день наступало Рождество. У нее было полно свободного времени, она могла приходить и уходить когда вздумается. Ей нравилось красоваться на разных сборищах, где было полно прессы, чтобы ее фотографии почаще мелькали в газетах. Я долго думал, что она счастлива. Но теперь, оглядываясь назад, не сомневаюсь: она оставалась со мной только потому, что ей не подвернулся мужчина получше.
— Но, наконец… — поторопил его Джефф.
— Наконец ей встретился человек, который стал для нее важен. Тогда-то я и начал замечать у нее новые драгоценности. Некоторые были антикварные, другие, наоборот, очень современные. Сьюзан утверждала, будто это подарки отца, но я видел, что она лжет. Сейчас все ее драгоценности у доктора, включая те, которые дарил я.
Когда охранник напомнил, что время истекло, Риардон встал и открыто взглянул на Кэрри:
— Мисс Макграт, меня не должны были сажать в тюрьму. Где-то там, на свободе, разгуливает парень, который убил Сьюзан. И где-то есть доказательства этого.
Джефф и Кэрри прошли на стоянку.
— Уверен, что тебе не удалось пообедать, — заметил Джефф. — Может, перекусим где-нибудь?
— Не могу, мне надо домой. Знаешь, я так и не поняла, с какой стати Смиту было лгать насчет Скипа. Риардон сам сказал, что у них были ровные отношения. А еще он не поверил Сьюзан, что драгоценности дарил отец. Если он начал ревновать ее из-за драгоценностей, то… — Кэрри недоговорила.
Воскресенье, 29 октября
В воскресенье Робин была служкой на утренней мессе. Когда Кэрри наблюдала, как процессия движется по проходу от ризницы, то вспомнила, как ребенком тоже хотела быть служкой, но ей сказали, что это невозможно, служками берут только мальчиков.
Теперь все изменилось. Кэрри никогда не думала, что увидит дочь прислуживающей у алтаря. Или что разведется. А уж тем более не предполагала, что в один прекрасный день станет судьей. Возможно, станет. Джонатан прав. Подставить сейчас подножку Фрэнку равносильно тому, чтобы подставить подножку губернатору. Это может роковым образом сказаться на ее карьере. Возможно, вчерашний визит к Риардону — серьезная ошибка. Зачем снова пускать свою жизнь под откос? Однажды она уже так поступила.
Кэрри сумела справиться с отчаянием, в которое погрузилась после развода с Бобом. Сначала она любила Боба, потом осталась с разбитым сердцем, когда тот бросил ее, затем злилась на него и презирала себя за то, что не разглядела, какой он на самом деле. Теперь Боб ей безразличен, если только дело не касается Робин. Но ей все равно было грустно смотреть на венчание. Окажись Боб таким, каким она его себе воображала, или хотя бы таким, каким сам себя считает… Тогда они были бы женаты уже одиннадцать лет, и наверняка у них родились бы еще дети. Кэрри всегда хотела троих.
Пока она смотрела, как дочь несет к алтарю кувшин с водой и чашу для омовения рук, чтобы подготовить все к обряду освящения, Робин подняла голову и встретилась с ней взглядом. Ее улыбка теплом отозвалась у Кэрри в сердце. На что я жалуюсь? — спросила она себя. Что бы ни случилось, у нее есть Робин. Каким бы несовершенным ни оказался ее брак, кое-что хорошее она все же получила. Только у них с Бобом мог родиться этот чудесный ребенок.
Мысли Кэрри обратились к другому родителю и другому ребенку — доктору Смиту и Сьюзан. Сьюзан тоже была уникальным результатом объединения генов. В своих показаниях доктор Смит заявил, что после развода его бывшая жена переехала в Калифорнию, где снова вышла замуж. Он разрешил ее мужу удочерить Сьюзан, считая, что это в интересах девочки.
— Но когда ее мать умерла, Сьюзан вернулась ко мне, — закончил он. — Она нуждалась во мне.
Скип сказал, что отношение Смита к дочери граничило с благоговением. Когда Кэрри услышала это, у нее сразу возник вопрос: доктор Смит превращал других девушек в подобие дочери, но неизвестно, не оперировал ли он саму Сьюзан?
Кэрри с Робин только закончили обедать, когда позвонил Боб. Он объяснил, что Элис увезла детей на неделю во Флориду, а он едет в Кэтскиллз посмотреть лыжный домик, который собирается купить. Не хочет ли Робин поехать с ним?
— К тому же я задолжал ей ужин. Обещаю, что привезу ее домой к девяти.
Робин радостно согласилась, и через час Боб приехал за ней.
Кэрри решила использовать неожиданно свалившееся свободное время, чтобы поработать с протоколами. Читая свидетельские показания, она, конечно, могла лучше разобраться в деле, но все же есть огромная разница между словами на бумаге и живыми людьми. Ведь она не видит лиц, не слышит интонаций, не может проследить, кто как реагирует на вопрос. А при вынесении вердикта немалую роль играет то, как присяжные оценят поведение свидетелей. Присяжные наблюдали за доктором Смитом. И поверили ему.
Джефф Дорсо любил футбол и был поклонником «Гигантов». Но, конечно, квартиру в Мидоулэндсе он купил не по этой причине, а потому, что ему там просто нравилось. Сидя в воскресенье на стадионе, Джефф почти не обращал внимания на игру, а размышлял о вчерашнем визите в тюрьму, о том, что Кэрри Макграт думает о протоколах и какое впечатление на нее произвели слова Скипа.
Протоколы он передал ей в четверг. Интересно, она их уже прочитала? Джефф надеялся услышать от нее хоть что-то на эту тему, пока они ждали Скипа, но Кэрри и словом не обмолвилась. Он убеждал себя, что она привыкла относиться ко всему скептически и то, какие выводы она сделала из рассказа Риардона, не обязательно означает, что она умывает руки.
Когда «Гиганты» все-таки победили, забив гол в последнюю секунду, Джефф присоединился к радостным воплям, но отклонил предложение друзей выпить по кружке пива. Вместо этого он поехал домой и позвонил Кэрри. Оказалось, она уже изучила протоколы и хочет кое-что обсудить.
Джефф обрадовался:
— Ты свободна сегодня вечером?
Долли Боулз было шестьдесят, когда она, овдовев, переехала к дочери. С тех пор прошло двенадцать лет. Ей не хотелось навязываться, но она всегда нервничала, оставаясь одна в большом доме, где они раньше жили вдвоем с мужем.
Этому было объяснение. В детстве Долли открыла дверь разносчику пиццы, а тот оказался грабителем. Ей до сих пор снилось, как он, связав их с матерью, обшаривает дом. В результате Долли стала очень подозрительной. Стоило ей услышать непонятный шум или заметить на улице незнакомца, как она нажимала кнопку тревоги, чем раздражала зятя.
Ее дочь Дороти и зять Лу часто путешествовали. Когда приехала Долли, их дети еще жили с родителями, так что она могла заботиться о внуках. Но несколько лет назад они решили жить отдельно, поэтому Долли было нечем заняться. Она пыталась прибираться в доме, но приходящей прислуге ее помощь не требовалась.
Получив столько свободного времени, Долли решила работать няней. Дела шли превосходно. Она радовалась общению с малышами, играла с ними или читала. Ее все любили. Единственным ее недостатком было то, что она часто звонила в полицию, чтобы сообщить о подозрительных людях. Но вот уже десять лет Долли не донимает полицейских, с тех самых пор, как выступила свидетельницей по делу об убийстве Сьюзан Риардон. Вспоминая об этом, она вздрагивала. Прокурор выставил ее дурой. Дороти с Лу пришли в ужас.
— Мама, я ведь просила тебя не говорить с полицией, — отругала ее потом дочь.
Но тогда Долли решила, что должна это сделать. Скип Риардон ей нравился. И она считала, что обязана помочь. Кроме того, она действительно видела машину. И пятилетний Майкл, с которым она сидела в тот вечер, тоже видел. Но адвокат Скипа посоветовал ей не впутывать ребенка.
— Это только навредит делу, — втолковывал ей мистер Феррелл. — Нам нужно лишь, чтобы вы сказали, что в девять вечера видели перед домом Риардона темный «Мерседес» — седан и что машина уехала несколько минут спустя.
Долли была убеждена, что разглядела цифру «3» и букву «Л» на номерном знаке. Тогда прокурор ушел в глубь зала и показал ей табличку с цифрами. Долли ничего не смогла разобрать. Еще ее вынудили признаться, что Скип ей нравился, поскольку однажды вечером откопал ее машину, застрявшую в снегу. Долли понимала: это вовсе не означает, что Скип не может оказаться убийцей. Но в глубине души она чувствовала, что Риардон невиновен, и каждый вечер молилась за него. До сих пор, работая в доме напротив, Долли выглядывала из окна и вспоминала тот вечер, когда убили Сьюзан. Маленький Майкл указал на черный автомобиль и пролепетал: «Машина Дады».
Долли не подозревала, что в эту самую минуту, всего в десяти милях отсюда, Джефф Дорсо и Кэрри Макграт говорят о ней.
По молчаливому согласию Кэрри с Джеффом не обсуждали дело Риардона, пока им не принесли кофе. Вместо этого Джефф рассказывал о своем детстве:
— Я считал, что моя кузина из Нью-Джерси живет в глуши. Но потом мы тоже переехали сюда, и однажды я решил здесь остаться.
Затем он рассказал о четырех младших сестрах.
— Я тебе почти завидую, — вздохнула Кэрри. — Я единственный ребенок, и мне всегда нравилось ездить в гости к друзьям, у которых были большие семьи. Я думала: как это здорово, когда у тебя много родных. Отец умер, когда мне было девятнадцать, а когда мне исполнился двадцать один год, мать второй раз вышла замуж и переехала в Колорадо. Мы видимся дважды в год.
Джефф с сочувствием посмотрел на нее:
— Наверно, тебе очень не хватает семейной поддержки.
— Это верно. К счастью, я встретила Джонатана и Грейс Хувер. Они всегда относились ко мне как к дочери.
Потом они обсудили юридический колледж и сошлись во мнении, что первый год там — настоящий кошмар.
— Почему ты решил стать адвокатом? — спросила Кэрри.
— Думаю, все началось в детстве. В нашем доме жила женщина по имени Анна Оуэне, милейший человек. Когда мне было лет восемь, я бежал к лифту, чтобы запрыгнуть, пока двери не закрылись. Я так спешил, что не заметил Анну и сбил ее с ног. Любой другой на ее месте поднял бы крик, но Анна поднялась и сказала только: «Джефф, лифт еще вернется». И рассмеялась. Она видела, как я огорчился.
— Но это еще не повод, чтобы становиться адвокатом, — улыбнулась Кэрри.
— Нет, конечно. Но три месяца спустя, когда ее бросил муж, она проследила за ним до квартиры его новой подружки и застрелила. Я был уверен, что у нее случилось временное помрачение рассудка. Ее адвокат тоже старался придерживаться этой линии защиты, но Анна все равно угодила за решетку на двадцать лет. Думаю, ключевая фраза всегда «смягчающие обстоятельства». Когда я чувствую, что они есть, или верю, что подсудимый невиновен, как Скип Риардон, то берусь за дело. А почему ты стала прокурором?
— Жертва и ее семья, — просто ответила Кэрри. — Опираясь на твою теорию, я могла бы застрелить Боба Кинеллена и наплести о смягчающих обстоятельствах.
Глаза Дорсо весело блеснули.
— Не могу представить, чтобы ты кого-то застрелила.
— Я тоже. Если только… — Кэрри запнулась, потом продолжила: — Если только опасность не будет угрожать Робин. Я пойду на что угодно, лишь бы спасти дочь.
За обедом Кэрри с удивлением обнаружила, что рассказывает о смерти отца.
— Я училась на втором курсе в Бостонском колледже. Папа был летчиком в «Пан Американ». Потом он перешел в администрацию и стал исполнительным вице-президентом. С тех пор, как мне исполнилось три года, он возил нас с мамой повсюду. Для меня он был самым лучшим человеком на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— Получается, в тот вечер, когда убили Сьюзан, кто-то забрался в дом и украл драгоценности и фотографию? — уточнила Кэрри.
— Я знаю только, что все это исчезло. А куда оно подевалось, сказать не могу. Может, это не имеет отношения к убийству Сьюзан. Но вещи пропали, а полиция не захотела ничего расследовать.
Кэрри оторвалась от записей, подняла голову и посмотрела Скипу в глаза.
— Какие у вас были отношения с женой?
— Когда я встретил ее, — вздохнул тот, — меня словно оглушило. Она была очень красивой. А еще умной, веселой. Рядом с такой женщиной чувствуешь себя словно в тебе десять футов роста. Но после свадьбы… — Скип помолчал. — Огонь был, мисс Макграт, а тепла никакого. Меня воспитали с мыслью, что брак — это навечно и хуже развода ничего нет. Хотя, конечно, хорошего у нас было немало. Но был ли я счастлив? Доволен? Нет. С другой стороны, я много времени проводил на работе и не слишком задумывался, что происходит. Что касается Сьюзан, у нее вроде как было все, чего ей хотелось. Она купалась в деньгах. Я построил для нее дом, какой она пожелала. Она каждый день ходила в клуб, то на гольф, то на теннис. Два года вместе с декоратором занималась обстановкой дома. Есть один человек в Элпайне, Джейсон Арнотт, он здорово разбирается во всяком антиквариате. Он возил Сьюзан на аукционы, советовал, что покупать. Она покупала платья от лучших модельеров. Сьюзан была как ребенок, которому хочется, чтобы каждый день наступало Рождество. У нее было полно свободного времени, она могла приходить и уходить когда вздумается. Ей нравилось красоваться на разных сборищах, где было полно прессы, чтобы ее фотографии почаще мелькали в газетах. Я долго думал, что она счастлива. Но теперь, оглядываясь назад, не сомневаюсь: она оставалась со мной только потому, что ей не подвернулся мужчина получше.
— Но, наконец… — поторопил его Джефф.
— Наконец ей встретился человек, который стал для нее важен. Тогда-то я и начал замечать у нее новые драгоценности. Некоторые были антикварные, другие, наоборот, очень современные. Сьюзан утверждала, будто это подарки отца, но я видел, что она лжет. Сейчас все ее драгоценности у доктора, включая те, которые дарил я.
Когда охранник напомнил, что время истекло, Риардон встал и открыто взглянул на Кэрри:
— Мисс Макграт, меня не должны были сажать в тюрьму. Где-то там, на свободе, разгуливает парень, который убил Сьюзан. И где-то есть доказательства этого.
Джефф и Кэрри прошли на стоянку.
— Уверен, что тебе не удалось пообедать, — заметил Джефф. — Может, перекусим где-нибудь?
— Не могу, мне надо домой. Знаешь, я так и не поняла, с какой стати Смиту было лгать насчет Скипа. Риардон сам сказал, что у них были ровные отношения. А еще он не поверил Сьюзан, что драгоценности дарил отец. Если он начал ревновать ее из-за драгоценностей, то… — Кэрри недоговорила.
Воскресенье, 29 октября
В воскресенье Робин была служкой на утренней мессе. Когда Кэрри наблюдала, как процессия движется по проходу от ризницы, то вспомнила, как ребенком тоже хотела быть служкой, но ей сказали, что это невозможно, служками берут только мальчиков.
Теперь все изменилось. Кэрри никогда не думала, что увидит дочь прислуживающей у алтаря. Или что разведется. А уж тем более не предполагала, что в один прекрасный день станет судьей. Возможно, станет. Джонатан прав. Подставить сейчас подножку Фрэнку равносильно тому, чтобы подставить подножку губернатору. Это может роковым образом сказаться на ее карьере. Возможно, вчерашний визит к Риардону — серьезная ошибка. Зачем снова пускать свою жизнь под откос? Однажды она уже так поступила.
Кэрри сумела справиться с отчаянием, в которое погрузилась после развода с Бобом. Сначала она любила Боба, потом осталась с разбитым сердцем, когда тот бросил ее, затем злилась на него и презирала себя за то, что не разглядела, какой он на самом деле. Теперь Боб ей безразличен, если только дело не касается Робин. Но ей все равно было грустно смотреть на венчание. Окажись Боб таким, каким она его себе воображала, или хотя бы таким, каким сам себя считает… Тогда они были бы женаты уже одиннадцать лет, и наверняка у них родились бы еще дети. Кэрри всегда хотела троих.
Пока она смотрела, как дочь несет к алтарю кувшин с водой и чашу для омовения рук, чтобы подготовить все к обряду освящения, Робин подняла голову и встретилась с ней взглядом. Ее улыбка теплом отозвалась у Кэрри в сердце. На что я жалуюсь? — спросила она себя. Что бы ни случилось, у нее есть Робин. Каким бы несовершенным ни оказался ее брак, кое-что хорошее она все же получила. Только у них с Бобом мог родиться этот чудесный ребенок.
Мысли Кэрри обратились к другому родителю и другому ребенку — доктору Смиту и Сьюзан. Сьюзан тоже была уникальным результатом объединения генов. В своих показаниях доктор Смит заявил, что после развода его бывшая жена переехала в Калифорнию, где снова вышла замуж. Он разрешил ее мужу удочерить Сьюзан, считая, что это в интересах девочки.
— Но когда ее мать умерла, Сьюзан вернулась ко мне, — закончил он. — Она нуждалась во мне.
Скип сказал, что отношение Смита к дочери граничило с благоговением. Когда Кэрри услышала это, у нее сразу возник вопрос: доктор Смит превращал других девушек в подобие дочери, но неизвестно, не оперировал ли он саму Сьюзан?
Кэрри с Робин только закончили обедать, когда позвонил Боб. Он объяснил, что Элис увезла детей на неделю во Флориду, а он едет в Кэтскиллз посмотреть лыжный домик, который собирается купить. Не хочет ли Робин поехать с ним?
— К тому же я задолжал ей ужин. Обещаю, что привезу ее домой к девяти.
Робин радостно согласилась, и через час Боб приехал за ней.
Кэрри решила использовать неожиданно свалившееся свободное время, чтобы поработать с протоколами. Читая свидетельские показания, она, конечно, могла лучше разобраться в деле, но все же есть огромная разница между словами на бумаге и живыми людьми. Ведь она не видит лиц, не слышит интонаций, не может проследить, кто как реагирует на вопрос. А при вынесении вердикта немалую роль играет то, как присяжные оценят поведение свидетелей. Присяжные наблюдали за доктором Смитом. И поверили ему.
Джефф Дорсо любил футбол и был поклонником «Гигантов». Но, конечно, квартиру в Мидоулэндсе он купил не по этой причине, а потому, что ему там просто нравилось. Сидя в воскресенье на стадионе, Джефф почти не обращал внимания на игру, а размышлял о вчерашнем визите в тюрьму, о том, что Кэрри Макграт думает о протоколах и какое впечатление на нее произвели слова Скипа.
Протоколы он передал ей в четверг. Интересно, она их уже прочитала? Джефф надеялся услышать от нее хоть что-то на эту тему, пока они ждали Скипа, но Кэрри и словом не обмолвилась. Он убеждал себя, что она привыкла относиться ко всему скептически и то, какие выводы она сделала из рассказа Риардона, не обязательно означает, что она умывает руки.
Когда «Гиганты» все-таки победили, забив гол в последнюю секунду, Джефф присоединился к радостным воплям, но отклонил предложение друзей выпить по кружке пива. Вместо этого он поехал домой и позвонил Кэрри. Оказалось, она уже изучила протоколы и хочет кое-что обсудить.
Джефф обрадовался:
— Ты свободна сегодня вечером?
Долли Боулз было шестьдесят, когда она, овдовев, переехала к дочери. С тех пор прошло двенадцать лет. Ей не хотелось навязываться, но она всегда нервничала, оставаясь одна в большом доме, где они раньше жили вдвоем с мужем.
Этому было объяснение. В детстве Долли открыла дверь разносчику пиццы, а тот оказался грабителем. Ей до сих пор снилось, как он, связав их с матерью, обшаривает дом. В результате Долли стала очень подозрительной. Стоило ей услышать непонятный шум или заметить на улице незнакомца, как она нажимала кнопку тревоги, чем раздражала зятя.
Ее дочь Дороти и зять Лу часто путешествовали. Когда приехала Долли, их дети еще жили с родителями, так что она могла заботиться о внуках. Но несколько лет назад они решили жить отдельно, поэтому Долли было нечем заняться. Она пыталась прибираться в доме, но приходящей прислуге ее помощь не требовалась.
Получив столько свободного времени, Долли решила работать няней. Дела шли превосходно. Она радовалась общению с малышами, играла с ними или читала. Ее все любили. Единственным ее недостатком было то, что она часто звонила в полицию, чтобы сообщить о подозрительных людях. Но вот уже десять лет Долли не донимает полицейских, с тех самых пор, как выступила свидетельницей по делу об убийстве Сьюзан Риардон. Вспоминая об этом, она вздрагивала. Прокурор выставил ее дурой. Дороти с Лу пришли в ужас.
— Мама, я ведь просила тебя не говорить с полицией, — отругала ее потом дочь.
Но тогда Долли решила, что должна это сделать. Скип Риардон ей нравился. И она считала, что обязана помочь. Кроме того, она действительно видела машину. И пятилетний Майкл, с которым она сидела в тот вечер, тоже видел. Но адвокат Скипа посоветовал ей не впутывать ребенка.
— Это только навредит делу, — втолковывал ей мистер Феррелл. — Нам нужно лишь, чтобы вы сказали, что в девять вечера видели перед домом Риардона темный «Мерседес» — седан и что машина уехала несколько минут спустя.
Долли была убеждена, что разглядела цифру «3» и букву «Л» на номерном знаке. Тогда прокурор ушел в глубь зала и показал ей табличку с цифрами. Долли ничего не смогла разобрать. Еще ее вынудили признаться, что Скип ей нравился, поскольку однажды вечером откопал ее машину, застрявшую в снегу. Долли понимала: это вовсе не означает, что Скип не может оказаться убийцей. Но в глубине души она чувствовала, что Риардон невиновен, и каждый вечер молилась за него. До сих пор, работая в доме напротив, Долли выглядывала из окна и вспоминала тот вечер, когда убили Сьюзан. Маленький Майкл указал на черный автомобиль и пролепетал: «Машина Дады».
Долли не подозревала, что в эту самую минуту, всего в десяти милях отсюда, Джефф Дорсо и Кэрри Макграт говорят о ней.
По молчаливому согласию Кэрри с Джеффом не обсуждали дело Риардона, пока им не принесли кофе. Вместо этого Джефф рассказывал о своем детстве:
— Я считал, что моя кузина из Нью-Джерси живет в глуши. Но потом мы тоже переехали сюда, и однажды я решил здесь остаться.
Затем он рассказал о четырех младших сестрах.
— Я тебе почти завидую, — вздохнула Кэрри. — Я единственный ребенок, и мне всегда нравилось ездить в гости к друзьям, у которых были большие семьи. Я думала: как это здорово, когда у тебя много родных. Отец умер, когда мне было девятнадцать, а когда мне исполнился двадцать один год, мать второй раз вышла замуж и переехала в Колорадо. Мы видимся дважды в год.
Джефф с сочувствием посмотрел на нее:
— Наверно, тебе очень не хватает семейной поддержки.
— Это верно. К счастью, я встретила Джонатана и Грейс Хувер. Они всегда относились ко мне как к дочери.
Потом они обсудили юридический колледж и сошлись во мнении, что первый год там — настоящий кошмар.
— Почему ты решил стать адвокатом? — спросила Кэрри.
— Думаю, все началось в детстве. В нашем доме жила женщина по имени Анна Оуэне, милейший человек. Когда мне было лет восемь, я бежал к лифту, чтобы запрыгнуть, пока двери не закрылись. Я так спешил, что не заметил Анну и сбил ее с ног. Любой другой на ее месте поднял бы крик, но Анна поднялась и сказала только: «Джефф, лифт еще вернется». И рассмеялась. Она видела, как я огорчился.
— Но это еще не повод, чтобы становиться адвокатом, — улыбнулась Кэрри.
— Нет, конечно. Но три месяца спустя, когда ее бросил муж, она проследила за ним до квартиры его новой подружки и застрелила. Я был уверен, что у нее случилось временное помрачение рассудка. Ее адвокат тоже старался придерживаться этой линии защиты, но Анна все равно угодила за решетку на двадцать лет. Думаю, ключевая фраза всегда «смягчающие обстоятельства». Когда я чувствую, что они есть, или верю, что подсудимый невиновен, как Скип Риардон, то берусь за дело. А почему ты стала прокурором?
— Жертва и ее семья, — просто ответила Кэрри. — Опираясь на твою теорию, я могла бы застрелить Боба Кинеллена и наплести о смягчающих обстоятельствах.
Глаза Дорсо весело блеснули.
— Не могу представить, чтобы ты кого-то застрелила.
— Я тоже. Если только… — Кэрри запнулась, потом продолжила: — Если только опасность не будет угрожать Робин. Я пойду на что угодно, лишь бы спасти дочь.
За обедом Кэрри с удивлением обнаружила, что рассказывает о смерти отца.
— Я училась на втором курсе в Бостонском колледже. Папа был летчиком в «Пан Американ». Потом он перешел в администрацию и стал исполнительным вице-президентом. С тех пор, как мне исполнилось три года, он возил нас с мамой повсюду. Для меня он был самым лучшим человеком на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32