В последнее время во дворце царили суматоха и суета, и слуги, выбитые из колеи многочисленными неприятными происшествиями, стали неорганизованны и рассеянны.
Внезапно Гэйлон ощутил на лице легкое дуновение и снова почувствовал запах жасмина. Король застыл.
— Кто здесь?
— Милорд, — донесся до него из спальни негромкий шепот.
Гэйлон узнал голос Сандаал.
Подняв руку с перстнем высоко вверх, король заставил свой Камень светиться ярче, и яркий свет высветил даже самые темные углы комнаты. На пороге его спальни возникла Сандаал Д'Лелан. Ее смуглая кожа в голубом свете камня казалась серой. На леди не было никакой одежды, кроме давешних мягких туфель.
Некоторое время взгляд Гэйлона блуждал по ее гладкому телу, по округлости полной груди и чарующему изгибу бедер и тонкой талии. Ее красота заворожила его, и он не мог оторвать взгляда от обнаженной леди Д'Лелан. В свете камня ее иссиня-черные волосы блестели и переливались, лаская податливое тело.
Гэйлон ощутил в низу живота внезапную острую боль, которая заставила его заскрипеть зубами и помогла ему несколько прийти в себя.
— Уходите отсюда! Немедленно.
— Нет, милорд. — По бархатной щеке скатилась одинокая слеза. — Я не могу уйти, не вкусив вашей любви. Если вы откажете мне, то используйте ваш Колдовской Камень, убейте меня сразу и прекратите мои страдания.
Ее слова звучали убедительно и искренне, во всяком случае, так показалось Гэйлону. Король почувствовал ее страстное желание и надежду, ее влечение, которое вопреки его собственной воле передалось и ему самому. Он шагнул к Сандаал и прижал ее к себе. Сандаал схватила его за запястье правой руки и принялась целовать кончики его пальцев. Страсть и плотское желание внезапно вспыхнули в Гэйлоне с такой силой, что весь мир вокруг него померк и он совершенно позабыл о жене, детях, о своих недавних бедах и огорчениях.
Для него ничего больше не существовало, кроме желанных ласковых рук, которые настойчиво подталкивали его в спальню, и там, возле кровати, их губы встретились. Сандаал сама направила его руку и прижала ее к своей теплой груди. Где-то в глубине его души крошечный уголок сознания попытался поднять тревогу, но запах ее тела, податливая теплая плоть под руками сделали его глухим к голосу разума.
Сандаал легко толкнула его в грудь и заставила улечься на кровать. Сама она уселась на него верхом, и Гэйлон как бы со стороны наблюдал за тем, как она осторожно берет его правую руку с перстнем и кладет ее на маленький столик в изголовье кровати. Затем…
— Нет! — выкрикнул кто-то, и этот голос разрушил чары.
Гэйлон рефлекторно убрал руку со столика. Как раз вовремя! Лезвие меча ударило в полированную крышку из твердого дерева с такой силой, какой вполне хватило бы, чтобы разрубить пополам даже более массивный предмет мебели. От треска и грохота гибнущей мебели Гэйлон почти совершенно пришел в себя. Сандаал снова взмахнула мечом, целясь королю в голову, но Гэйлон успел ударить в нее при помощи Камня. Ослепительно-голубое пламя брызнуло из его перстня, но на полдороги неожиданно столкнулось со столь же интенсивным бело-голубым сиянием. Две силы ударились одна в другую, и Сандаал отлетела на другой конец комнаты. Гэйлон скатился с кровати и упал на четвереньки. Голубое сияние потухло, и король, приподнявшись на коленях, увидел в дверях Дэви. Его Колдовской Камень мерцал грозным синим огнем.
— Мерзкая тварь, — сквозь зубы процедил Гэйлон, обращаясь к Сандаал. —
За что?
Сандаал вскарабкалась на ноги. Она все еще была без одежды. Обхватив обожженные плечи руками, леди Д'Лелан с вызовом посмотрела на короля, но промолчала.
— Как лучше всего прикончить мага? — ответил за нее Дэви. — Она планировала сначала отделить твою руку от тела, а Камень — от тебя. Затем, когда ты оказался бы совершенно подавленным и беспомощным, тебя можно было бы живьем разрезать на части, не так ли, любимая?
Леди упрямо молчала.
— Это ты убила Келли, это ты столкнула Тейна с башни, — голос герцога становился все более мрачным, по мере того как он произносил эти обвинения. — И это ты убила Робина.
— Нет, — неожиданно твердо сказала Сандаал.
— Да! — прорычал Гэйлон. Его гнев снова стал нарастать, а Колдовской Камень угрожающе запульсировал. — За это тебя ждет страшная смерть!
— Погодите, милорд! — торопливо воскликнул Дэви, увидев поднятую руку Гэйлона. Оставьте ее ксенарскому правосудию.
— Но это моей семье она причинила столько страданий, — возразил Гэйлон.
— На ее руках кровь моего сына.
Леди Д'Лелан наконец поняла, что ее судьба целиком находится в руках этих двух мужчин. Она подобрала с пола простыню и обернулась ею, в то время как взгляд леди Д'Лелан в тревоге перескакивал с короля на герцога и обратно.
Дэви покачал головой:
— Будьте благоразумны, милорд. Леди Д'Лелан — всего лишь орудие в чьих-то руках, просто грязный наемный убийца. Ей заплатили, чтобы ее руками оборвать последнюю ветвь рода короля Роффо. Отправьте ее в темницу, и пусть ее соотечественники применят на ней самые сильные ксенарские пытки. Может быть, им удастся получить от нее ответ на вопрос, на который она так упорно не хочет отвечать нам. Подумайте, сир. Не применяйте вашего могущества.
Гэйлон растерялся. Его собственное бездумное влечение чуть было не стоило ему жизни. Это было постыдно само по себе, не говоря уже о том, что в случае его гибели его семья оставалась без всякой защиты. Его безумная ярость немного улеглась, и теперь ему даже было немного не по себе при мысли о том, чтобы убить женщину, каким бы изощренным и коварным убийцей она ни была.
— Пусть будет, как ты говоришь, — устало сказал король. — Пусть эта грубая и жестокая страна сама расправится со своими преступниками. Пусть за смерть моего Робина ваши страдания длятся вечно, леди Д'Лелан.
— Я не убивала его, — прошептала Сандаал одними губами, затем подняла голову и сказала громче: — Я не убивала. Мне нужна была только твоя жизнь, Гэйлон Рейссон. Я должна была отомстить тебе за брата, за мою мать, за всех моих сестер и братьев, которых ты убил. Но я никогда бы не причинила вреда ребенку. Никогда и ни за что!
— Побереги свое красноречие для главного палача подземелья, женщина.
Дэви, позови стражу. Скоро мы узнаем всю подноготную этого дела, и тогда вместе с Сандаал Д'Лелан погибнет еще не одно семейство этой проклятой страны.
Сандаал снова почувствовала гнев, а вместе с ним к ней вернулись силы и самообладание.
— Может быть, мне будет позволено сначала одеться? — холодно спросила она.
Не дождавшись ответа, она сняла свое траурное платье со спинки кресла и принялась одеваться.
Пока она облачалась, Гэйлон неожиданно подумал о том, что, должно быть, переживал в эти минуты его герцог. Зеленые глаза Дэви с жадностью следили за каждым движением ее прекрасного тела, а когда темный шелк с шуршанием прикрыл ее безупречную кожу, на лице его отразились сожаление и тоска. Король понял, что герцогу нелегко будет похоронить свою любовь. Это чувство могло пережить не только самые страшные предательства, но даже смерть, и именно такую любовь Гэйлон увидел на лице и в глазах Дэви.
Несмотря на это, он крепко, даже немного грубо взял ее за руку.
— Сегодня вам придется переночевать в новых покоях, миледи, — холодно сказал он. — Они больше подходят к вашему характеру.
— Дэви… я клянусь тебе…
— Тише, миледи, не тратьте слов понапрасну. Они больше не имеют надо мной силы… и никогда больше не будут иметь.
Когда они вышли, Гэйлон устало опустился на кровать. Он был обеспокоен и растерян. Меч Сандаал все еще лежал на полу рядом с обломками злосчастного столика. Сегодняшней ночью она чуть было не достигла своей цели. Мысль об этом заставила его содрогнуться.
17
Отряд из десяти гвардейцев дворцовой стражи сопровождал их сквозь ворота в трепещущем свете множества факелов. Один из них, капитан, схватил Сандаал за другое плечо своими железными пальцами. Сандаал, почти исчерпавшая запас своих душевных сил, все еще пыталась идти с высоко поднятой головой, с ничего не выражающим лицом. Герцог Госнийский по-прежнему держал ее за другую руку, и хотя его пальцы не впивались так глубоко, его прикосновение тоже нельзя было назвать нежным.
Она потерпела полное поражение. Долгие годы, на протяжении которых она вынашивала и обдумывала свои мстительные планы, ни к чему не привели. Все закончилось неудачей. От жалости к самой себе ее шаги стали неуклюжими и тяжелыми. Клятва отомстить за мертвого брата оказалась непосильной тяжестью для двадцатилетней девушки… хотя именно она помогла ей выжить, давая ей опору и цель в жизни в моменты, когда все остальное переставало иметь для нее значение.
Наконец они приблизились к темницам. Это были подземные катакомбы, вырытые в склоне холма неподалеку от того места, где когда-то стоял храм Мезона. Портал входа был высечен из серого гранита и выглядел совершенно обыкновенно, словно за ним не начинались страшные сырые коридоры подземных темниц. Впрочем, Сандаал приходилось кое-что слышать о том, что происходило с теми, кто попадал в сырые казематы в толще холма, и она невольно отшатнулась, когда перед ней разверзлась темная бездна, в которую вели узкие каменные ступеньки.
Это ее движение, конечно, ни к чему не привело, кроме того, что она получила от капитана стражников хлесткий удар в лицо.
Когда стражник попытался ударить ее снова, Дэви перехватил его запястье свободной рукой. Колдовской Камень у него на груди вспыхнул, и лицо офицера исказилось от боли.
— Не вздумайте позволять себе вольности с этой леди, — строго предупредил его Дэви.
Он говорил спокойным, негромким голосом, но в нем явно слышалась смертельная угроза. Когда Дэви выпустил руку офицера, зловещее сияние Колдовского Камня погасло.
На лице капитана Сандаал увидела гнев, однако там были и уважение, и страх. Теперь дворцовая стража будет обращаться с ней куда осторожнее, и за это леди была благодарна герцогу. В смертельных политических играх, столь распространенных в Ксенаре, проигравший не мог надеяться на справедливость, а только на быстрый конец.
Тем временем ее ввели под низкую каменную арку входа, и от зловония, поднимающегося из темниц, Сандаал затошнило. Герцог выпустил ее руку.
— Я вернусь через некоторое время вместе с Великим посланником, — объявил он капитану.
Сандаал внезапно осознала, что ее ждет, и ощутила в груди ледяной комок страха.
— Нет, милорд! Прошу вас! Не оставляйте меня в этом месте!
— У меня нет выбора, — ответил Дэви, и Сандаал показалось, что глядящие на нее глаза герцога выточены из зеленоватого океанского льда.
В панике леди Д'Лелан схватила герцога Госнийского за рукав:
— Умоляю тебя, Дэви. Отпусти меня. Я исчезну и никогда больше не вернусь. Никто никогда больше не услышит обо мне, как будто я умерла.
— Ты и так скоро умрешь, — не без удовольствия проворчал капитан.
— Заткнись, — резко оборвал его Госни, не отрывая взгляда от Сандаал. — Для меня, миледи, ваша измена значит очень мало. Я мог бы даже простить вам ваши шпионские происки и покушение на их величества… Но вы убили двоих детей, одного из них — еще не рожденным, в утробе матери, и покушались убить третьего. Не сомневаюсь, что следующей жертвой была бы Лилит.
— Нет! Дэви, выслушай меня. Как я могла совершить все это? Я любила Робина. Я всегда любила детей и хотела отомстить лишь королю Виннамира. — Леди Д'Лелан судорожно вздохнула: — Меня можно обвинить только в покушении на жизнь короля Виннамира и ни в чем больше. По законам Ксенары за одно лишь это меня приговорят к смерти, но я не хочу умирать и знать, что ты считаешь меня виновной в совершении таких злодеяний, как убийства детей! Я не делала этого… не могла сделать!
Дэвин Дэринсон покачал головой:
— Слова… ты всегда умела красиво говорить, но на этот раз твое красноречие тебя подвело. Как лучше всего отомстить человеку, который убил твою семью? Конечно же, надо убить его собственных детей!
Сандаал разрыдалась, но герцог лишь горько усмехнулся:
— Вы напрасно тратите наше время, миледи. Ваше холодное и безжалостное сердце предало вас.
Затем Дэви отозвал в сторону офицера и быстро пошептался с ним о чем-то. Потом он ушел, оставив ее наедине с отрядом солдат, которые ни капли — она чувствовала это — ей не сочувствовали. Капитан толкнул ее в спину в направлении узких каменных ступеней, исчезающих во тьме. На сквозняке свет факелов метался из стороны в сторону, а слезы застилали глаза Сандаал, и поэтому, спускаясь по лестнице, она постоянно оступалась и чуть не падала. Впрочем, ступени были настолько круты, что по ним нелегко было бы спуститься и при нормальном освещении.
Мысль о смерти и пугала, и сердила ее. Если она умрет, это будет означать, что с домом Леланов покончено и что сделал это не кто иной, как ненавистный Гэйлон Рейссон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Внезапно Гэйлон ощутил на лице легкое дуновение и снова почувствовал запах жасмина. Король застыл.
— Кто здесь?
— Милорд, — донесся до него из спальни негромкий шепот.
Гэйлон узнал голос Сандаал.
Подняв руку с перстнем высоко вверх, король заставил свой Камень светиться ярче, и яркий свет высветил даже самые темные углы комнаты. На пороге его спальни возникла Сандаал Д'Лелан. Ее смуглая кожа в голубом свете камня казалась серой. На леди не было никакой одежды, кроме давешних мягких туфель.
Некоторое время взгляд Гэйлона блуждал по ее гладкому телу, по округлости полной груди и чарующему изгибу бедер и тонкой талии. Ее красота заворожила его, и он не мог оторвать взгляда от обнаженной леди Д'Лелан. В свете камня ее иссиня-черные волосы блестели и переливались, лаская податливое тело.
Гэйлон ощутил в низу живота внезапную острую боль, которая заставила его заскрипеть зубами и помогла ему несколько прийти в себя.
— Уходите отсюда! Немедленно.
— Нет, милорд. — По бархатной щеке скатилась одинокая слеза. — Я не могу уйти, не вкусив вашей любви. Если вы откажете мне, то используйте ваш Колдовской Камень, убейте меня сразу и прекратите мои страдания.
Ее слова звучали убедительно и искренне, во всяком случае, так показалось Гэйлону. Король почувствовал ее страстное желание и надежду, ее влечение, которое вопреки его собственной воле передалось и ему самому. Он шагнул к Сандаал и прижал ее к себе. Сандаал схватила его за запястье правой руки и принялась целовать кончики его пальцев. Страсть и плотское желание внезапно вспыхнули в Гэйлоне с такой силой, что весь мир вокруг него померк и он совершенно позабыл о жене, детях, о своих недавних бедах и огорчениях.
Для него ничего больше не существовало, кроме желанных ласковых рук, которые настойчиво подталкивали его в спальню, и там, возле кровати, их губы встретились. Сандаал сама направила его руку и прижала ее к своей теплой груди. Где-то в глубине его души крошечный уголок сознания попытался поднять тревогу, но запах ее тела, податливая теплая плоть под руками сделали его глухим к голосу разума.
Сандаал легко толкнула его в грудь и заставила улечься на кровать. Сама она уселась на него верхом, и Гэйлон как бы со стороны наблюдал за тем, как она осторожно берет его правую руку с перстнем и кладет ее на маленький столик в изголовье кровати. Затем…
— Нет! — выкрикнул кто-то, и этот голос разрушил чары.
Гэйлон рефлекторно убрал руку со столика. Как раз вовремя! Лезвие меча ударило в полированную крышку из твердого дерева с такой силой, какой вполне хватило бы, чтобы разрубить пополам даже более массивный предмет мебели. От треска и грохота гибнущей мебели Гэйлон почти совершенно пришел в себя. Сандаал снова взмахнула мечом, целясь королю в голову, но Гэйлон успел ударить в нее при помощи Камня. Ослепительно-голубое пламя брызнуло из его перстня, но на полдороги неожиданно столкнулось со столь же интенсивным бело-голубым сиянием. Две силы ударились одна в другую, и Сандаал отлетела на другой конец комнаты. Гэйлон скатился с кровати и упал на четвереньки. Голубое сияние потухло, и король, приподнявшись на коленях, увидел в дверях Дэви. Его Колдовской Камень мерцал грозным синим огнем.
— Мерзкая тварь, — сквозь зубы процедил Гэйлон, обращаясь к Сандаал. —
За что?
Сандаал вскарабкалась на ноги. Она все еще была без одежды. Обхватив обожженные плечи руками, леди Д'Лелан с вызовом посмотрела на короля, но промолчала.
— Как лучше всего прикончить мага? — ответил за нее Дэви. — Она планировала сначала отделить твою руку от тела, а Камень — от тебя. Затем, когда ты оказался бы совершенно подавленным и беспомощным, тебя можно было бы живьем разрезать на части, не так ли, любимая?
Леди упрямо молчала.
— Это ты убила Келли, это ты столкнула Тейна с башни, — голос герцога становился все более мрачным, по мере того как он произносил эти обвинения. — И это ты убила Робина.
— Нет, — неожиданно твердо сказала Сандаал.
— Да! — прорычал Гэйлон. Его гнев снова стал нарастать, а Колдовской Камень угрожающе запульсировал. — За это тебя ждет страшная смерть!
— Погодите, милорд! — торопливо воскликнул Дэви, увидев поднятую руку Гэйлона. Оставьте ее ксенарскому правосудию.
— Но это моей семье она причинила столько страданий, — возразил Гэйлон.
— На ее руках кровь моего сына.
Леди Д'Лелан наконец поняла, что ее судьба целиком находится в руках этих двух мужчин. Она подобрала с пола простыню и обернулась ею, в то время как взгляд леди Д'Лелан в тревоге перескакивал с короля на герцога и обратно.
Дэви покачал головой:
— Будьте благоразумны, милорд. Леди Д'Лелан — всего лишь орудие в чьих-то руках, просто грязный наемный убийца. Ей заплатили, чтобы ее руками оборвать последнюю ветвь рода короля Роффо. Отправьте ее в темницу, и пусть ее соотечественники применят на ней самые сильные ксенарские пытки. Может быть, им удастся получить от нее ответ на вопрос, на который она так упорно не хочет отвечать нам. Подумайте, сир. Не применяйте вашего могущества.
Гэйлон растерялся. Его собственное бездумное влечение чуть было не стоило ему жизни. Это было постыдно само по себе, не говоря уже о том, что в случае его гибели его семья оставалась без всякой защиты. Его безумная ярость немного улеглась, и теперь ему даже было немного не по себе при мысли о том, чтобы убить женщину, каким бы изощренным и коварным убийцей она ни была.
— Пусть будет, как ты говоришь, — устало сказал король. — Пусть эта грубая и жестокая страна сама расправится со своими преступниками. Пусть за смерть моего Робина ваши страдания длятся вечно, леди Д'Лелан.
— Я не убивала его, — прошептала Сандаал одними губами, затем подняла голову и сказала громче: — Я не убивала. Мне нужна была только твоя жизнь, Гэйлон Рейссон. Я должна была отомстить тебе за брата, за мою мать, за всех моих сестер и братьев, которых ты убил. Но я никогда бы не причинила вреда ребенку. Никогда и ни за что!
— Побереги свое красноречие для главного палача подземелья, женщина.
Дэви, позови стражу. Скоро мы узнаем всю подноготную этого дела, и тогда вместе с Сандаал Д'Лелан погибнет еще не одно семейство этой проклятой страны.
Сандаал снова почувствовала гнев, а вместе с ним к ней вернулись силы и самообладание.
— Может быть, мне будет позволено сначала одеться? — холодно спросила она.
Не дождавшись ответа, она сняла свое траурное платье со спинки кресла и принялась одеваться.
Пока она облачалась, Гэйлон неожиданно подумал о том, что, должно быть, переживал в эти минуты его герцог. Зеленые глаза Дэви с жадностью следили за каждым движением ее прекрасного тела, а когда темный шелк с шуршанием прикрыл ее безупречную кожу, на лице его отразились сожаление и тоска. Король понял, что герцогу нелегко будет похоронить свою любовь. Это чувство могло пережить не только самые страшные предательства, но даже смерть, и именно такую любовь Гэйлон увидел на лице и в глазах Дэви.
Несмотря на это, он крепко, даже немного грубо взял ее за руку.
— Сегодня вам придется переночевать в новых покоях, миледи, — холодно сказал он. — Они больше подходят к вашему характеру.
— Дэви… я клянусь тебе…
— Тише, миледи, не тратьте слов понапрасну. Они больше не имеют надо мной силы… и никогда больше не будут иметь.
Когда они вышли, Гэйлон устало опустился на кровать. Он был обеспокоен и растерян. Меч Сандаал все еще лежал на полу рядом с обломками злосчастного столика. Сегодняшней ночью она чуть было не достигла своей цели. Мысль об этом заставила его содрогнуться.
17
Отряд из десяти гвардейцев дворцовой стражи сопровождал их сквозь ворота в трепещущем свете множества факелов. Один из них, капитан, схватил Сандаал за другое плечо своими железными пальцами. Сандаал, почти исчерпавшая запас своих душевных сил, все еще пыталась идти с высоко поднятой головой, с ничего не выражающим лицом. Герцог Госнийский по-прежнему держал ее за другую руку, и хотя его пальцы не впивались так глубоко, его прикосновение тоже нельзя было назвать нежным.
Она потерпела полное поражение. Долгие годы, на протяжении которых она вынашивала и обдумывала свои мстительные планы, ни к чему не привели. Все закончилось неудачей. От жалости к самой себе ее шаги стали неуклюжими и тяжелыми. Клятва отомстить за мертвого брата оказалась непосильной тяжестью для двадцатилетней девушки… хотя именно она помогла ей выжить, давая ей опору и цель в жизни в моменты, когда все остальное переставало иметь для нее значение.
Наконец они приблизились к темницам. Это были подземные катакомбы, вырытые в склоне холма неподалеку от того места, где когда-то стоял храм Мезона. Портал входа был высечен из серого гранита и выглядел совершенно обыкновенно, словно за ним не начинались страшные сырые коридоры подземных темниц. Впрочем, Сандаал приходилось кое-что слышать о том, что происходило с теми, кто попадал в сырые казематы в толще холма, и она невольно отшатнулась, когда перед ней разверзлась темная бездна, в которую вели узкие каменные ступеньки.
Это ее движение, конечно, ни к чему не привело, кроме того, что она получила от капитана стражников хлесткий удар в лицо.
Когда стражник попытался ударить ее снова, Дэви перехватил его запястье свободной рукой. Колдовской Камень у него на груди вспыхнул, и лицо офицера исказилось от боли.
— Не вздумайте позволять себе вольности с этой леди, — строго предупредил его Дэви.
Он говорил спокойным, негромким голосом, но в нем явно слышалась смертельная угроза. Когда Дэви выпустил руку офицера, зловещее сияние Колдовского Камня погасло.
На лице капитана Сандаал увидела гнев, однако там были и уважение, и страх. Теперь дворцовая стража будет обращаться с ней куда осторожнее, и за это леди была благодарна герцогу. В смертельных политических играх, столь распространенных в Ксенаре, проигравший не мог надеяться на справедливость, а только на быстрый конец.
Тем временем ее ввели под низкую каменную арку входа, и от зловония, поднимающегося из темниц, Сандаал затошнило. Герцог выпустил ее руку.
— Я вернусь через некоторое время вместе с Великим посланником, — объявил он капитану.
Сандаал внезапно осознала, что ее ждет, и ощутила в груди ледяной комок страха.
— Нет, милорд! Прошу вас! Не оставляйте меня в этом месте!
— У меня нет выбора, — ответил Дэви, и Сандаал показалось, что глядящие на нее глаза герцога выточены из зеленоватого океанского льда.
В панике леди Д'Лелан схватила герцога Госнийского за рукав:
— Умоляю тебя, Дэви. Отпусти меня. Я исчезну и никогда больше не вернусь. Никто никогда больше не услышит обо мне, как будто я умерла.
— Ты и так скоро умрешь, — не без удовольствия проворчал капитан.
— Заткнись, — резко оборвал его Госни, не отрывая взгляда от Сандаал. — Для меня, миледи, ваша измена значит очень мало. Я мог бы даже простить вам ваши шпионские происки и покушение на их величества… Но вы убили двоих детей, одного из них — еще не рожденным, в утробе матери, и покушались убить третьего. Не сомневаюсь, что следующей жертвой была бы Лилит.
— Нет! Дэви, выслушай меня. Как я могла совершить все это? Я любила Робина. Я всегда любила детей и хотела отомстить лишь королю Виннамира. — Леди Д'Лелан судорожно вздохнула: — Меня можно обвинить только в покушении на жизнь короля Виннамира и ни в чем больше. По законам Ксенары за одно лишь это меня приговорят к смерти, но я не хочу умирать и знать, что ты считаешь меня виновной в совершении таких злодеяний, как убийства детей! Я не делала этого… не могла сделать!
Дэвин Дэринсон покачал головой:
— Слова… ты всегда умела красиво говорить, но на этот раз твое красноречие тебя подвело. Как лучше всего отомстить человеку, который убил твою семью? Конечно же, надо убить его собственных детей!
Сандаал разрыдалась, но герцог лишь горько усмехнулся:
— Вы напрасно тратите наше время, миледи. Ваше холодное и безжалостное сердце предало вас.
Затем Дэви отозвал в сторону офицера и быстро пошептался с ним о чем-то. Потом он ушел, оставив ее наедине с отрядом солдат, которые ни капли — она чувствовала это — ей не сочувствовали. Капитан толкнул ее в спину в направлении узких каменных ступеней, исчезающих во тьме. На сквозняке свет факелов метался из стороны в сторону, а слезы застилали глаза Сандаал, и поэтому, спускаясь по лестнице, она постоянно оступалась и чуть не падала. Впрочем, ступени были настолько круты, что по ним нелегко было бы спуститься и при нормальном освещении.
Мысль о смерти и пугала, и сердила ее. Если она умрет, это будет означать, что с домом Леланов покончено и что сделал это не кто иной, как ненавистный Гэйлон Рейссон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48