Они с Бертоном как наиболее мускулистые из Волков взяли на себя самую тяжелую работу по гребле, а Алистер с Эрнандесом поддерживали их сзади. Эвереди с винтовкой у плеча всматривался в похожий на сфинкса полуостров справа.
Валентайн занятый греблей, немного расслабился. Подавление жизненной силы было чем-то вроде погружения в себя, концентрацией на единственной крошечной точке внутри, как свечка, горящая посреди огромного озера.
Пламя свечки дернулось.
Он почувствовал, как по спине бегут мурашки. Странное состояние. Как будто по нему прошел электрический разряд. Как будто смерть провела пальцем по его позвоночнику. Холодная, жесткая точка появилась в его сознании, ощущение шло от головы сфинкса. Не понимая, что это было, Валентайн почувствовал, что боится.
— Эвереди, — сказал он низким, не своим голосом, — самая верхушка холма. Может быть, у того поваленного ствола… Я думаю, там что-то есть.
Зоркий глаз Кота обыскал вершину холма, в то время как лодка мчалась прочь от берега. Валентайн всадил весло так глубоко, словно пытался выкопать яму в воде и спрятать лодку.
— Вал, я думаю, ты прав. Он там, но не двигается.
Жнец. Ну-ка, волчьи уши, мальчики. Этот звук вам стоит знать.
Ногтями по классной доске. Крик раненого ястреба.
Скрежет металла. Каждый запомнит по-своему этот вопль, громкий и ужасающий, но будет помнить до гробовой доски.
— Madre de Dios! — прошептал Эрнандес, пропустив взмах веслом. — Черт! — добавил он через секунду. — Я уронил весло!
— Греби прикладом! — рявкнул на него Валентайн.
Другие, более отдаленные крики раздались в ответ ужасному воплю.
— Пятеро, — сосчитал Эвереди, — по одному на каждого из нас. Надеюсь, это не план.
Тучи сгустились и опустились к земле, прижав книзу горизонт, так что Охотники видели не более нескольких футов перед собой. Охваченный ужасом Валентайн поднял ладонь к небу, он практически ничего не видел.
— Как… как они это делают? — спросил Бертон, тяжело дыша между взмахами весла.
— Мне бы больше хотелось знать, как они определяют, что мы именно здесь, — сказал Валентайн, продолжая грести.
Даже в данной опасной ситуации Эвереди продолжал читать лекцию:
— Они вмешиваются в ваше сознание. Может, курианин поблизости или командует со своего Места Силы. Я слышал, они могут заставить вас увидеть, как целый город взлетает на воздух в клубах дыма, а то и поджечь дом, просто захотев этого. Они как-то читают нас. Кто-то один из вас или даже больше мог выплеснуть жизненную силу. Если один из них был поблизости, они могли взять след и держаться в стороне, вычисляя, куда мы пойдем. Мы никогда не узнаем. Но хорошо одно — плавать они могут, но у них на это уйдет время. Мы можем успеть переправиться, разделиться и направиться в Нью-Арканзас-Пост, как будто за нами черти гонятся, да так оно и есть, — усмехнулся Кот. — Они погонятся за кем-то одним, и, если нам повезет, остальные смогут добраться до места.
— Господи, это жестоко! — выдохнул Бертон.
— Нормально. Что до меня, то даже правильно, — сказал Алистер.
Валентайн проглотил комок в горле:
— Мы не можем этого сделать, Эвереди. Мы — Волки…
— Я был Волком, сынок, когда тебя еще на свете не было, и…
— Значит, ты должен знать, — тут же перебил его Валентайн. — Мы вместе, двое нас или две сотни. Бросают только мертвых.
— Тот, кто выделяет жизненную силу, уже мертв, Вал, — продолжал спорить Эвереди, всматриваясь в завесу тьмы за бортом, — может быть, не сегодня, но когда-нибудь точно.
— Мы не знаем, как они нас вычислили. Может, и не по жизненной силе. Может, вполне традиционно. Я слышал, у них есть ищейки — гроги.
— Прости, сынок. У меня есть опыт, у тебя нет. Это жизненная сила.
Валентайн снова нарушил мрачную тишину:
— Так, давайте голосовать. Каждый пусть скажет за себя: да или нет. Если мы решим идти вместе, мы высадим тебя на западном берегу. Одного, как тебе хочется, — Валентайн боялся, что он слишком давит на старого Кота.
Может статься, что остальные снова проголосуют против него, но он должен был попытаться.
— Нет, нет, никакого голосования. Не тогда, когда у нас Жнецы на хвосте, — отрезал Эвереди.
— Речь уже не только о тебе, — сказал Бертон, — это нам решать.
— Валяйте. Идиоты. Знайте, если один Жнец вас догонит, только один, вы умрете за двадцать секунд.
По пять на каждого.
— О’кей, перекур, — скомандовал Валентайн, развернувшись на скамье в сторону своих товарищей, — по традиции. Сначала младшие. Эрнандес? Каждый говорит за себя. Да или нет.
Валентайн ожидал, что шестнадцатилетний мальчишка обернется и посмотрит на всех или хотя бы на Алистера в ожидании поддержки. Но он смотрел только в глаза Эвереди. Его героя, того, кого он упрямо называл «сэр», несмотря на все протесты.
— Нет.
Сердце Валентайна подпрыгнуло. Он готов был обнять тощего мальчишку.
— Алистер?
Смуглый юноша, который в течение всего лета считал себя лидером Волков, покачал головой, с полуухмылкой на губах.
— Да.
— Да иди ты к черту, Ал! — выплюнул Бертон. — Нет. И иди ты к черту снова, если первый раз не слышал.
— Нет, — добавил Валентайн, пытаясь подавить улыбку триумфа. — Алистер, можешь сойти с Эвереди, если хочешь.
— Да уж хочу, можешь не сомневаться.
— Мы можем продолжать путь, Валентайн? — спросил Эвереди.
Четверо взялись за весла с новыми силами. Валентайн, почувствовав прилив энергии оттого, что он победил, глубоко зарывал весло в воду. Бертон вымещал свою ярость с другой стороны, и каноэ быстро летело сквозь ночь.
Через пять минут западный берег прорезался из темноты. Алистер набросил на спину рюкзак, и Эвереди выпрыгнул наружу, чтобы придержать каноэ. Эрнандес начал надевать ремни рюкзака.
— Подожди, Эрнандес. Мы остаемся в лодке, — приказал Валентайн.
— Это еще что? — Эвереди не на шутку удивился.
Валентайн поднял весло, положил в лодку и потянулся.
— Бертон, давай поменяемся местами, чтобы у нас разные мышцы работали. Эвереди, ты говоришь, что Жнецы не очень быстро плавают? Мы пойдем вниз по реке, по течению. Мы услышим любую патрульную лодку. Будем грести всю ночь, если понадобится, а на рассвете высадимся на берег.
— Черт, парень, если у тебя созрел план, ты должен был сказать. Но вы к тому же рискуете тем, что у Жнецов может оказаться еще одна лодка.
— Ты сказал, их пять. В этой лодке как раз пять мест. Сможешь одного взять на себя?
Эвереди улыбнулся, его выбеленные яблоками зубы сверкнули в ночи, как маяк надежды.
— Если один все еще будет на моем хвосте к рассвету, до следующей ночи он не доживет.
— Алистер, последний шанс! — выкрикнул Валентайн удаляющейся фигуре.
— Из тебя высосут кровь еще до рассвета, Валентайн, — сказал Алистер. Он обернулся. — Эрнандес, у тебя тоже последний шанс.
Парнишка покачал головой:
— Прости, Ал. Стая останется вместе.
Алистер подтянул ремни рюкзака, умудрившись этим движением выразить презрение.
— Надеюсь, что у вас получится. Буду ждать в Нью-Арканзас-Пост.
Эвереди шагнул ближе к Валентайну.
— Дэвид, дай мне твое ружье.
Валентайн наклонился и поднял со дна лодки свою однозарядную винтовку.
— Зачем?
— Поменяемся. Не знаю уж, чего в тебе больше, мужества или мозгов, но старушка Труди может всадить пять пуль в Жнеца быстрее, чем ты сосчитаешь до пяти. Ты из нее неплохо стрелял этим летом. Она может пригодиться тебе сегодня.
— А ты не боишься, что больше никогда ее не увидишь?
— Только не дай какой-нибудь бабушке полицая снять ее с твоего трупа. Утопи в реке, когда патроны кончатся, понял?
Они обменялись ружьями и патронами.
— Я понял. Увидимся в аду, Кот.
— Буду ждать, Волк.
Эвереди пожал ему руку, а затем странно стиснул его пальцы.
— Дэвид, если доберешься, расскажи своему начальству о том, как ты учуял этого капюшонника. Это уникально. Они захотят узнать об этом побольше, да и ты сам.
— Я сначала доберусь. Держись!
Эвереди, все еще стоя в воде, оттолкнул каноэ и развернул его на юг.
— Беги, Алистер, каждый сам за себя, — сказал Эвереди. — Ты на север или на юг?
Валентайн прислушался волчьими ушами.
— Я думал, мы можем бежать вместе, — сказал озадаченный Алистер.
— Нет уж, ни за что. Мне нужно двигаться быстро и одному, если я хочу взять на себя одного из них. Беги, мальчик. Надеюсь, у тебя получится, но взять тебя с собой не могу.
Отплывая, Валентайн услышал вопли мощной глотки Кота, вполне громкие, чтобы их услышали на той стороне реки:
— Эге-гей, капюшонники, валите сюда! Эвереди в домике, хочет в салочки поиграть! Дуйте сюда! У меня сорок пять ваших зубов вокруг шеи, сукины дети, а я хочу, чтоб было ровно пятьдесят!
Каноэ скользило на юг, подталкиваемое течением и веслами. Валентайн чувствовал, как у него болят от усталости все мышцы, Волки весь день провели в пути и практически ничего не ели. Вода не являлась проблемой, в центре большой грязной реки она была чистой и свежей.
— Эрнандес, отдыхай. Просто расслабься на пару часиков на дне лодке. Берт, ты будешь следующим.
Давай пока на корму. Я в третью смену посплю.
Эрнандес почти упал в центр лодки и уснул через пару секунд, положив голову на свой мешок.
— Эх, даже одеяло не вытащил, — сказал Бертон, заняв место на корме.
— В любом случае мы выделяем меньше энергии во сне. На всякий случай. Вдруг все-таки это он.
— Я думал, это я, — сказал Бертон.
— Ну да, и я тоже, — признался Валентайн.
Оба усмехнулись. Каноэ летело на юг.
Всплеск… Разыгралось воображение?
— Слышал, Берт? — прошептал Валентайн.
— Что слышал?
— Волчьи уши. Слева. Разве Эвереди не говорил, что они очень шумно плавают?
Бертон поднял весло, и они оба прислушались.
Сквозь ветер и шум реки был слышен шумный плеск.
— Черт, Берт. Прости. Я, похоже, ошибся.
— Давай поднажмем, Вал. У нас еще есть шанс.
Сволочь еще далеко. Эрнандес, — сказал он, легонько ткнув спящего носком сапога, — твое время истекло, пора грести.
Эрнандес зевнул, потянулся, вытянув одну руку к небу, а второй протирая глаза.
— Эх, хорошо. Сколько часов я спал?
— Около двух минут. Давай сюда и греби, — приказал Валентайн.
— Что?
Бертон перебросил ему весло.
— За нами плывет Жнец. Только больше не роняй весел.
Подгоняемые ужасом, трое мужчин заставили себя делать взмах каждые две секунды. Валентайн прислушался волчьими ушами, чтобы определить, откуда доносится шум. Сначала он раздавался слева, а затем за кормой.
— Я думаю, мы уходим, — процедил Валентайн сквозь сжатые зубы.
Через пару минут стало ясно, что нет. Валентайн считал взмахи весел. Через двести четырнадцать он понял, что плеск приближается.
— Вот черт, капюшонник! — выругался Бертон, задыхаясь. — С какой скоростью он плывет?
— Быстрее, чем мы, — выдавил Эрнандес.
Валентайн не смог побороть желания бросить быстрый взгляд через левое плечо. Луна была в небе, но ее скрывали высокие тонкие облака. Их гребки стали замедляться. У них не было сил.
Валентайн увидел бледную фигуру, ее руки гребли, как колеса, поднимая тучи брызг.
— Вижу его, — сказал Бертон, смирившись.
Жуткая картина безжалостно пронеслась в мозгу Валентайна: Жнец проплывет под водой последние пару футов, всплывет и перевернет лодку, а затем разорвет их всех на части. Валентайн снова взглянул на уверенно приближающегося пловца, движущегося в воде со скоростью, которой не достигал ни один олимпийский рекордсмен. Его бледная спина виднелась в лунном свете.
Он снял плащ, чтобы двигаться быстрее.
— Отдохните, — сказал Валентайн, беря в руки Труди. В магазине было тридцать патронов. Другой магазин лежал в кожаном мешке сбоку.
— Ты о чем — отдохните? Будем стреляться? — спросил Эрнандес.
— Хочу пробить в нем дырку с помощью Труди, — объяснил Валентайн, — он разделся, чтобы плыть быстрее.
— Господи, помоги тебе попасть! — пробормотал Эрнандес.
Валентайн аккуратно устроился на корме. Он сел, оперся спиной на скамью Бертона. Дэвид поднял винтовку к щеке и установил прицел на сотню ярдов. Два Волка тяжело дышали, в то время как Валентайн пытался успокоить свое дыхание и заставить расслабиться дрожащие от напряжения мышцы.
Это усталость или все-таки страх?
На выдохе он выстрелил три раза, делая секундную паузу между выстрелами. У тридцатого калибра была сильная отдача, но, так как он сидел, прислонившись к скамье и уперев колено в борт лодки, откатом можно было пренебречь.
Жнец плыл вперед, как машина. На таком расстоянии Валентайн не мог рассмотреть через всплески, попал ли он хоть раз. Он подождал, пока дистанция сократится еще на двадцать ярдов, и выстрелил еще три раза.
Жнец нырнул.
Валентайн осмотрел поверхность воды. Сколько он продержится без воздуха?
Деревянный приклад у щеки вызвал чувство уверенности. Он чуть опустил ствол.
Тварь вынырнула из воды еще на двадцать ярдов ближе. Валентайн выстрелил пять раз, но в панике промахнулся. Жнец исчез под водой.
Спокойно, спокойно, — твердил разум его телу, но тело отказывалось повиноваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48