– Джаг, очнись! Ты жив?
Он открыл глаза, тяжело дыша и все еще чувствуя вокруг жар вулкана – однако он лежал на каменном полу пещеры, а не падал в его пылающее жерло. В кулаке Джаг сжимал коричневые камни.
Двеллер медленно огляделся. В пещере не было никого, кроме его спутников.
– Призраки исчезли, – сказала Джессалин. Вид у эльфийки был измученный, лицо заливала кровь. – Ты не знаешь, что стало тому причиной?
Чтобы подняться на ноги, Джагу потребовалась помощь Рейшо. Коленки у него до сих пор подгибались, и он с трудом верил, что остался в живых.
– Это были воспоминания, – просипел двеллер. Горло у него болело и саднило от жесткой хватки Скольза. – Просто воспоминания.
– Почему ты так в этом уверен? – спросил Краф.
Джаг поднял руку, в которой сжимал коричневые камни.
– Это были воспоминания, оставшиеся в этом месте из-за силы, заключенной в камнях. Вторая часть Книги Времени дает возможность заглядывать в прошлое. Именно здесь лорд Харрион разделил книгу на части. Когда Скольз на меня напал, я увидел его воспоминания о том месте, где он жил.
– Это существо жило здесь? – удивился Кобнер.
– Когда-то оно было гномом. Лорд Харрион изменил его тело и дал силу, сделав хранителем Книги Времени. А еще он дал ему способность в мгновение ока передвигаться от одной части книги к другой, не пересекая пространство между ними.
– А что стало со Скользом? – спросила Джессалин. Она подняла руку, и драконетка приземлилась на нее, хлопая крыльями. – И с призраками? Ты ведь сказал, что это были не призраки, а воспоминания?
– Я действительно в этом уверен, – сказал Джаг. – Память о гномах, которые жили здесь и оставили следы своих жизней на камнях этого подземелья. – Он глубоко вздохнул. – Когда я был в воспоминании Скольза – вряд ли мы на самом деле находились в прошлом…
– Из пещеры ты не исчезал, подмастерье, – заметил Краф. – Ты был на полу, сопротивлялся Скользу, пока вы не пропали, а вместе с ним и все остальные.
– Я помог ему вспомнить. Думаю, это и послужило причиной его конца, – сказал Джаг. – Я был вместе с ним, когда горы Расплавленной Наковальни разверзлись и все, кто здесь жил и работал, погибли.
Ощутив внезапную боль, он вспомнил гномов, взрослых и детей, убитых при извержении вулкана.
– И да простят меня Древние, этого мне уже никогда не забыть.
– Тебе удалось заснуть?
Выползая утром из палатки, двеллер увидел сидящую у костра Джессалин. Непроглядный туман, висевший над Дымящимися болотами, этим утром разошелся совсем немного, но все равно это было самое ясное утро, которое Джаг помнил с момента их прибытия сюда.
– Удалось, в общем-то, – ответил двеллер.
Он попробовал размять ноющие мышцы, но это оказалось слишком сложной задачей, так что вскоре он оставил эти попытки.
– Что-то по тебе не видно, чтобы ты хоть немного отдохнул.
– Ну, в себя я тем не менее слегка пришел.
Джаг оглядел лагерь и увидел, что Кобнер и Рейшо готовят к походу лошадей.
– Кобнер считает, что нужно торопиться, – сказала эльфийка.
– Мне тоже задерживаться особо не хочется…
Хотя отдохнуть еще немного двеллер, конечно, не отказался бы.
Прошлой ночью, выбравшись из пещер, – гном вытащил-таки оттуда краеугольный камень, который спрятал в безопасное место, – они вернулись в лагерь. Волшебник и Джаг осматривали камни, пока у них не начали слипаться глаза. Как и с синими камнями, к коричневым никто, кроме двеллера, даже притронуться не смог. Краф попробовал было, но, когда увидел бьющие из них искры, сдался и ограничился поверхностным осмотром.
Дальнейшие эксперименты с коричневыми камнями показали, что Джаг в самом деле мог заглянуть в прошлое. Он увидел, как они с Великим магистром пробирались через эти самые болота много лет назад, и прошлое друзей тоже видел, но ему почему-то показалось, что делать этого не стоит, и он оставил свои попытки.
Вот в прошлое Крафа он бы заглянул, но до него было не добраться. Каждый раз, когда он это пробовал – а последний раз это происходило несколько минут назад, – двеллера настигал приступ нестерпимой головной боли. А поскольку у него и так все болело, Джаг счел за лучшее от этого отказаться.
Прошлое богомола интересовало двеллера не меньше, однако попытка увидеть его закончилась тем же результатом, что и в случае со старым волшебником. Этому Джаг даже нашел объяснение. Он решил, что не в силах увидеть прошлое богомола, поскольку Междумирье невероятным образом совмещало в себе прошлое, настоящее и будущее, и такового у странного существа, представавшего перед ним в образе богомола, попросту не было.
Джессалин протянула двеллеру миску с похлебкой из пойманных в болоте раков, заправленную зеленью и травами, которые она нашла в лесу. Еще она успела собрать полную корзинку свежей черники, спелой и удивительно сладкой.
Вскоре небольшой отряд уже возвращался назад по той же тропе, что привела Джага и его спутников к Дымящимся болотам.
Закрепив поводья за переднюю луку седла в расчете на то, что лошадь будет следовать за идущим впереди конем Крафа, двеллер делал записи в своем дневнике. За годы путешествий с Великим магистром он научился работать почти где угодно, а ритмичное покачивание в седле мешало работе ненамного больше корабельной качки.
Шли часы, но он совершенно не замечал бега времени, полностью погрузившись в работу и зная, что сделать оставалось еще очень много. А когда он ее наконец завершил, оставалось лишь ожидать, пока Краф не смилостивится и не объявит привал.
Когда этот долгожданный момент наступил, Рейшо занялся лошадьми; подобрав поводья, он повел их на водопой. Они теперь находились у края болот, и солнце кое-где пробивалось сквозь туман.
Молодой матрос повернулся к солнцу, наслаждаясь теплом его лучей. Джаг подошел к нему, но не произносил ни слова, опасаясь помешать другу.
– Слишком уж ты стеснительный, книгочей, – сказал Рейшо. – Будешь вот так стоять, будто и не хочешь вовсе, чтобы тебя заметили, так еще долго ждать придется.
– Можно с тобой поговорить?
Двеллер в немалом смущении не знал толком, с чего лучше начать.
Молодой матрос удивленно уставился на него.
– Конечно можно.
Джаг все еще колебался.
– Ну же. Будешь слишком тянуть, так сейчас заявится Краф и скажет, что пора седлать коней и ехать дальше.
– Я вчера вечером в твое прошлое заглянул, – признался двеллер.
Рейшо рассмеялся и покачал головой.
– Небось пожалел об этом, когда нагляделся на всякое-разное. Приходилось мне делать вещи, которые я и сам вспоминать не слишком-то люблю.
– Я про твоих родителей, Рейшо, – сказал Джаг. Молодой матрос посмотрел на него с явным непониманием.
– Я нашел их, – сказал двеллер. – Я заглянул в твое прошлое как раз в тот момент, когда тебя отняли от материнской груди.
Это воспоминание он тоже вряд ли когда-нибудь забудет. Видеть, как у несчастной матери отнимают младенца, было нестерпимо больно. Даже сейчас он почувствовал, как к глазам подступают слезы.
– Так ты в самом деле моих родителей видел? – хрипло прошептал Рейшо.
– Видел.
Джаг открыл дневник и показал двоих людей, изображение которых набросал этим утром.
Его друг дрожащими руками взял дневник. Он долго смотрел на портреты, потом осторожно коснулся нарисованных лиц.
Двеллер уже хотел было остановить его, объяснив, что рисунки сделаны углем и их легко смазать, но прикусил язык. Да лучше он десять раз восстановит потом свою работу.
– Отца твоего Трантом зовут, а маму – Мачией.
По щекам молодого матроса потекли слезы.
– Зовут?! Ты сказал, зовут?
– Да, они живы, – сказал Джаг, кивая. – У тебя еще два брата и сестра. Они родились после того, как твои родители сбежали из рабства. Отец твой рыбак…
– Вот почему у меня море в крови, – взволнованно воскликнул Рейшо. – Значит, не просто так мне это досталось. А мама?
– Она целительница.
– Они живы… – еле слышно прошептал молодой матрос.
– Больше того, – сказал двеллер. – Я знаю, где они. И могу тебе объяснить, как до них добраться. Я и место то знаю, и деревню, и дом. Я их видел.
Рейшо уставился на рисунки.
– Больше всего на свете мне хотелось бы их увидеть.
– Знаю. Поэтому и хотел тебе сказать. – Джаг помедлил, зная, что то, что он собирается сейчас сказать, вряд ли приведет в восторг Крафа. – Никто не станет тебя винить, если ты решишь сейчас покинуть нас.
Рейшо долго смотрел на рисунки.
– Сейчас для этого не время, книгочей. Сперва надо разобраться с делом, за которое мы взялись. Я его с тобой начал, с тобой и закончу. И когда к ним отправлюсь, тебя с собой возьму. – Он усмехнулся сквозь слезы. – Иначе они мне ни в жизнь не поверят.
Двеллер улыбнулся другу, а про себя понадеялся, что они оба до тех пор доживут.
– А твоя собственная родня, родители да братья-сестры? – спросил молодой матрос. – Их ты тоже разыскал?
– Да, – ответил Джаг, чувствуя в глубине души неизмеримую боль.
Воспоминания терзали его всю бессонную ночь, а потом, когда он все же задремал, последовали за ним в ночном кошмаре.
– И где же они?
– Их нет, – с трудом выдавил двеллер. – Они все умерли в шахтах еще до того, как Великий магистр меня спас. Нет у меня никого, – добавил он после долгой паузы.
Выпустив поводья, Рейшо упал на колени и крепко обнял Джага.
– Есть, Джаг. У тебя я есть. Клянусь, что, пока я жив, у тебя всегда будет семья. Ты мне брат. Наши сердца бьются вместе.
Двеллер обнял друга – брата – и в очередной раз понадеялся, что они доживут до тех пор, когда Рейшо сможет увидеть своих близких. Потому что они направлялись в Сухие Земли, а это было одно из самых опасных мест, какие только были известны Джагу.
19
КРАСНЫЕ ПАРУСА
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ Джаг и его спутники двигались верхом в сторону Сухих Земель, где в оазисе Выбеленных Костей находилась третья часть Книги Времени.
Утром десятого дня они добрались до Окраины.
Городишко этот, похоже, гордился своей репутацией последнего населенного пункта к западу от Сухих Земель. Украшением его улиц среди прочего служили черепа перед входом в лавки и на общественных зданиях. Большая часть этих черепов были гоблинскими, и служили они мрачным напоминанием, что гостеприимства и удобств любого рода за пределами Окраины не существовало.
Спутники были немало утомлены долгим путем, и Краф, ведавший финансами, вынужден был согласиться на ночлег на приличном постоялом дворе. Рейшо и Джаг делили одно помещение, Кобнер и Краф другое, а отдельная комната Джессалин находилась между ними, что обеспечивало безопасность эльфийки.
Окраина славилась не только как последнее место на пути для отдыха и пополнения припасов – контрабандисты и воры всех мастей, входившие в столкновение с законом в других местах, именно здесь находили свой приют. Однако за поведением таких изгоев миротворцы Окраины следили более чем сурово – на центральной площади города редко красовалось менее трех-четырех различной степени разложения трупов тех, кто осмеливался нарушить принятые здесь правила общежития.
Следующим утром Краф поднял остальных рано, невзирая на всеобщие протесты. За завтраком волшебник распределил поручения. Кобнеру он сообщил, что тот позаботится о средствах передвижения.
– В пустыне этой от лошадей толку мало, – сказал гном. – Нам понадобятся песчаные парусники.
– Песчаные парусники? – Рейшо заинтересованно поднял голову. – Это что, корабль такой или лодка?
– Вроде того, – отозвался Кобнер. – Скоро сам увидишь.
– Я могу тоже с вами пойти, – предложил молодой матрос.
– Ты займешься припасами, – заявил Краф. – А ты, Джессалин, возьмешь на себя приобретение оружия. И не скупись.
Он опустил на ладонь эльфийки мешочек с золотом.
– А я? – спросил двеллер, когда понял, что Краф ему поручать ничего не собирается.
– А ты доведи до ума записи в своем дневнике, – сказал волшебник, – кроме того, посмотри, не сможешь ли получить с помощью камней еще каких-нибудь сведений о Вике или о том, что нам предстоит в ближайшие несколько дней. Путешествие близится к концу, но легче предстоящая нам дорога от этого не стала.
Джаг молча кивнул. Со слов Крафа выходило, что пользоваться силой камней можно играючи, однако это было довольно далеко от истины.
В течение дня, в перерывах между работой над дневником, двеллер занимался камнями. С помощью синих он взглянул на Рассветные Пустоши и увидел, что защитники острова по-прежнему успешно противостоят осадившим его гоблинам.
Когда Джаг наблюдал за Рассветными Пустошами, его внимание привлек юный двеллер, работающий в развалинах Библиотеки. Все работы по восстановлению Хранилища Всех Известных Знаний после начала осады были практически прекращены, поэтому к библиотекарю, делающему записи в тетради возле груды камней, которая когда-то была главной башней Библиотеки, Джаг присмотрелся более внимательно.
Это помогло ему узнать в двеллере, носящем белую мантию, Докетта Маслобойщика, слывущего одним из самых способных молодых учеников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Он открыл глаза, тяжело дыша и все еще чувствуя вокруг жар вулкана – однако он лежал на каменном полу пещеры, а не падал в его пылающее жерло. В кулаке Джаг сжимал коричневые камни.
Двеллер медленно огляделся. В пещере не было никого, кроме его спутников.
– Призраки исчезли, – сказала Джессалин. Вид у эльфийки был измученный, лицо заливала кровь. – Ты не знаешь, что стало тому причиной?
Чтобы подняться на ноги, Джагу потребовалась помощь Рейшо. Коленки у него до сих пор подгибались, и он с трудом верил, что остался в живых.
– Это были воспоминания, – просипел двеллер. Горло у него болело и саднило от жесткой хватки Скольза. – Просто воспоминания.
– Почему ты так в этом уверен? – спросил Краф.
Джаг поднял руку, в которой сжимал коричневые камни.
– Это были воспоминания, оставшиеся в этом месте из-за силы, заключенной в камнях. Вторая часть Книги Времени дает возможность заглядывать в прошлое. Именно здесь лорд Харрион разделил книгу на части. Когда Скольз на меня напал, я увидел его воспоминания о том месте, где он жил.
– Это существо жило здесь? – удивился Кобнер.
– Когда-то оно было гномом. Лорд Харрион изменил его тело и дал силу, сделав хранителем Книги Времени. А еще он дал ему способность в мгновение ока передвигаться от одной части книги к другой, не пересекая пространство между ними.
– А что стало со Скользом? – спросила Джессалин. Она подняла руку, и драконетка приземлилась на нее, хлопая крыльями. – И с призраками? Ты ведь сказал, что это были не призраки, а воспоминания?
– Я действительно в этом уверен, – сказал Джаг. – Память о гномах, которые жили здесь и оставили следы своих жизней на камнях этого подземелья. – Он глубоко вздохнул. – Когда я был в воспоминании Скольза – вряд ли мы на самом деле находились в прошлом…
– Из пещеры ты не исчезал, подмастерье, – заметил Краф. – Ты был на полу, сопротивлялся Скользу, пока вы не пропали, а вместе с ним и все остальные.
– Я помог ему вспомнить. Думаю, это и послужило причиной его конца, – сказал Джаг. – Я был вместе с ним, когда горы Расплавленной Наковальни разверзлись и все, кто здесь жил и работал, погибли.
Ощутив внезапную боль, он вспомнил гномов, взрослых и детей, убитых при извержении вулкана.
– И да простят меня Древние, этого мне уже никогда не забыть.
– Тебе удалось заснуть?
Выползая утром из палатки, двеллер увидел сидящую у костра Джессалин. Непроглядный туман, висевший над Дымящимися болотами, этим утром разошелся совсем немного, но все равно это было самое ясное утро, которое Джаг помнил с момента их прибытия сюда.
– Удалось, в общем-то, – ответил двеллер.
Он попробовал размять ноющие мышцы, но это оказалось слишком сложной задачей, так что вскоре он оставил эти попытки.
– Что-то по тебе не видно, чтобы ты хоть немного отдохнул.
– Ну, в себя я тем не менее слегка пришел.
Джаг оглядел лагерь и увидел, что Кобнер и Рейшо готовят к походу лошадей.
– Кобнер считает, что нужно торопиться, – сказала эльфийка.
– Мне тоже задерживаться особо не хочется…
Хотя отдохнуть еще немного двеллер, конечно, не отказался бы.
Прошлой ночью, выбравшись из пещер, – гном вытащил-таки оттуда краеугольный камень, который спрятал в безопасное место, – они вернулись в лагерь. Волшебник и Джаг осматривали камни, пока у них не начали слипаться глаза. Как и с синими камнями, к коричневым никто, кроме двеллера, даже притронуться не смог. Краф попробовал было, но, когда увидел бьющие из них искры, сдался и ограничился поверхностным осмотром.
Дальнейшие эксперименты с коричневыми камнями показали, что Джаг в самом деле мог заглянуть в прошлое. Он увидел, как они с Великим магистром пробирались через эти самые болота много лет назад, и прошлое друзей тоже видел, но ему почему-то показалось, что делать этого не стоит, и он оставил свои попытки.
Вот в прошлое Крафа он бы заглянул, но до него было не добраться. Каждый раз, когда он это пробовал – а последний раз это происходило несколько минут назад, – двеллера настигал приступ нестерпимой головной боли. А поскольку у него и так все болело, Джаг счел за лучшее от этого отказаться.
Прошлое богомола интересовало двеллера не меньше, однако попытка увидеть его закончилась тем же результатом, что и в случае со старым волшебником. Этому Джаг даже нашел объяснение. Он решил, что не в силах увидеть прошлое богомола, поскольку Междумирье невероятным образом совмещало в себе прошлое, настоящее и будущее, и такового у странного существа, представавшего перед ним в образе богомола, попросту не было.
Джессалин протянула двеллеру миску с похлебкой из пойманных в болоте раков, заправленную зеленью и травами, которые она нашла в лесу. Еще она успела собрать полную корзинку свежей черники, спелой и удивительно сладкой.
Вскоре небольшой отряд уже возвращался назад по той же тропе, что привела Джага и его спутников к Дымящимся болотам.
Закрепив поводья за переднюю луку седла в расчете на то, что лошадь будет следовать за идущим впереди конем Крафа, двеллер делал записи в своем дневнике. За годы путешествий с Великим магистром он научился работать почти где угодно, а ритмичное покачивание в седле мешало работе ненамного больше корабельной качки.
Шли часы, но он совершенно не замечал бега времени, полностью погрузившись в работу и зная, что сделать оставалось еще очень много. А когда он ее наконец завершил, оставалось лишь ожидать, пока Краф не смилостивится и не объявит привал.
Когда этот долгожданный момент наступил, Рейшо занялся лошадьми; подобрав поводья, он повел их на водопой. Они теперь находились у края болот, и солнце кое-где пробивалось сквозь туман.
Молодой матрос повернулся к солнцу, наслаждаясь теплом его лучей. Джаг подошел к нему, но не произносил ни слова, опасаясь помешать другу.
– Слишком уж ты стеснительный, книгочей, – сказал Рейшо. – Будешь вот так стоять, будто и не хочешь вовсе, чтобы тебя заметили, так еще долго ждать придется.
– Можно с тобой поговорить?
Двеллер в немалом смущении не знал толком, с чего лучше начать.
Молодой матрос удивленно уставился на него.
– Конечно можно.
Джаг все еще колебался.
– Ну же. Будешь слишком тянуть, так сейчас заявится Краф и скажет, что пора седлать коней и ехать дальше.
– Я вчера вечером в твое прошлое заглянул, – признался двеллер.
Рейшо рассмеялся и покачал головой.
– Небось пожалел об этом, когда нагляделся на всякое-разное. Приходилось мне делать вещи, которые я и сам вспоминать не слишком-то люблю.
– Я про твоих родителей, Рейшо, – сказал Джаг. Молодой матрос посмотрел на него с явным непониманием.
– Я нашел их, – сказал двеллер. – Я заглянул в твое прошлое как раз в тот момент, когда тебя отняли от материнской груди.
Это воспоминание он тоже вряд ли когда-нибудь забудет. Видеть, как у несчастной матери отнимают младенца, было нестерпимо больно. Даже сейчас он почувствовал, как к глазам подступают слезы.
– Так ты в самом деле моих родителей видел? – хрипло прошептал Рейшо.
– Видел.
Джаг открыл дневник и показал двоих людей, изображение которых набросал этим утром.
Его друг дрожащими руками взял дневник. Он долго смотрел на портреты, потом осторожно коснулся нарисованных лиц.
Двеллер уже хотел было остановить его, объяснив, что рисунки сделаны углем и их легко смазать, но прикусил язык. Да лучше он десять раз восстановит потом свою работу.
– Отца твоего Трантом зовут, а маму – Мачией.
По щекам молодого матроса потекли слезы.
– Зовут?! Ты сказал, зовут?
– Да, они живы, – сказал Джаг, кивая. – У тебя еще два брата и сестра. Они родились после того, как твои родители сбежали из рабства. Отец твой рыбак…
– Вот почему у меня море в крови, – взволнованно воскликнул Рейшо. – Значит, не просто так мне это досталось. А мама?
– Она целительница.
– Они живы… – еле слышно прошептал молодой матрос.
– Больше того, – сказал двеллер. – Я знаю, где они. И могу тебе объяснить, как до них добраться. Я и место то знаю, и деревню, и дом. Я их видел.
Рейшо уставился на рисунки.
– Больше всего на свете мне хотелось бы их увидеть.
– Знаю. Поэтому и хотел тебе сказать. – Джаг помедлил, зная, что то, что он собирается сейчас сказать, вряд ли приведет в восторг Крафа. – Никто не станет тебя винить, если ты решишь сейчас покинуть нас.
Рейшо долго смотрел на рисунки.
– Сейчас для этого не время, книгочей. Сперва надо разобраться с делом, за которое мы взялись. Я его с тобой начал, с тобой и закончу. И когда к ним отправлюсь, тебя с собой возьму. – Он усмехнулся сквозь слезы. – Иначе они мне ни в жизнь не поверят.
Двеллер улыбнулся другу, а про себя понадеялся, что они оба до тех пор доживут.
– А твоя собственная родня, родители да братья-сестры? – спросил молодой матрос. – Их ты тоже разыскал?
– Да, – ответил Джаг, чувствуя в глубине души неизмеримую боль.
Воспоминания терзали его всю бессонную ночь, а потом, когда он все же задремал, последовали за ним в ночном кошмаре.
– И где же они?
– Их нет, – с трудом выдавил двеллер. – Они все умерли в шахтах еще до того, как Великий магистр меня спас. Нет у меня никого, – добавил он после долгой паузы.
Выпустив поводья, Рейшо упал на колени и крепко обнял Джага.
– Есть, Джаг. У тебя я есть. Клянусь, что, пока я жив, у тебя всегда будет семья. Ты мне брат. Наши сердца бьются вместе.
Двеллер обнял друга – брата – и в очередной раз понадеялся, что они доживут до тех пор, когда Рейшо сможет увидеть своих близких. Потому что они направлялись в Сухие Земли, а это было одно из самых опасных мест, какие только были известны Джагу.
19
КРАСНЫЕ ПАРУСА
ДЕВЯТЬ ДНЕЙ Джаг и его спутники двигались верхом в сторону Сухих Земель, где в оазисе Выбеленных Костей находилась третья часть Книги Времени.
Утром десятого дня они добрались до Окраины.
Городишко этот, похоже, гордился своей репутацией последнего населенного пункта к западу от Сухих Земель. Украшением его улиц среди прочего служили черепа перед входом в лавки и на общественных зданиях. Большая часть этих черепов были гоблинскими, и служили они мрачным напоминанием, что гостеприимства и удобств любого рода за пределами Окраины не существовало.
Спутники были немало утомлены долгим путем, и Краф, ведавший финансами, вынужден был согласиться на ночлег на приличном постоялом дворе. Рейшо и Джаг делили одно помещение, Кобнер и Краф другое, а отдельная комната Джессалин находилась между ними, что обеспечивало безопасность эльфийки.
Окраина славилась не только как последнее место на пути для отдыха и пополнения припасов – контрабандисты и воры всех мастей, входившие в столкновение с законом в других местах, именно здесь находили свой приют. Однако за поведением таких изгоев миротворцы Окраины следили более чем сурово – на центральной площади города редко красовалось менее трех-четырех различной степени разложения трупов тех, кто осмеливался нарушить принятые здесь правила общежития.
Следующим утром Краф поднял остальных рано, невзирая на всеобщие протесты. За завтраком волшебник распределил поручения. Кобнеру он сообщил, что тот позаботится о средствах передвижения.
– В пустыне этой от лошадей толку мало, – сказал гном. – Нам понадобятся песчаные парусники.
– Песчаные парусники? – Рейшо заинтересованно поднял голову. – Это что, корабль такой или лодка?
– Вроде того, – отозвался Кобнер. – Скоро сам увидишь.
– Я могу тоже с вами пойти, – предложил молодой матрос.
– Ты займешься припасами, – заявил Краф. – А ты, Джессалин, возьмешь на себя приобретение оружия. И не скупись.
Он опустил на ладонь эльфийки мешочек с золотом.
– А я? – спросил двеллер, когда понял, что Краф ему поручать ничего не собирается.
– А ты доведи до ума записи в своем дневнике, – сказал волшебник, – кроме того, посмотри, не сможешь ли получить с помощью камней еще каких-нибудь сведений о Вике или о том, что нам предстоит в ближайшие несколько дней. Путешествие близится к концу, но легче предстоящая нам дорога от этого не стала.
Джаг молча кивнул. Со слов Крафа выходило, что пользоваться силой камней можно играючи, однако это было довольно далеко от истины.
В течение дня, в перерывах между работой над дневником, двеллер занимался камнями. С помощью синих он взглянул на Рассветные Пустоши и увидел, что защитники острова по-прежнему успешно противостоят осадившим его гоблинам.
Когда Джаг наблюдал за Рассветными Пустошами, его внимание привлек юный двеллер, работающий в развалинах Библиотеки. Все работы по восстановлению Хранилища Всех Известных Знаний после начала осады были практически прекращены, поэтому к библиотекарю, делающему записи в тетради возле груды камней, которая когда-то была главной башней Библиотеки, Джаг присмотрелся более внимательно.
Это помогло ему узнать в двеллере, носящем белую мантию, Докетта Маслобойщика, слывущего одним из самых способных молодых учеников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56