— Бидж на это нечего было ответить.
То, что случилось в следующий момент, было для Бидж совершенно неожиданным: внезапная острая боль, длившаяся, казалось, вечность, пронзила ее живот.
Она со свистом втянула воздух и зажмурилась. Когда она открыла глаза, боль исчезла.
Фрида смотрела на часы.
— У тебя раньше бывали такие боли?
— Я никогда ничего подобного не испытывала, — ответила Бидж. Она задыхалась, все еще в напряжении от перенесенной боли.
— Похоже, тебя основательно прихватило. Встать сможешь? — Фрида помогла Бидж подняться с кресла. — Скажи мне сразу же, если это повторится. Она внимательно смотрела на Бидж. — Есть ведь такая вещь, как ложные схватки. Еще рано чему-то начинаться всерьез…
Фрида еле успела подхватить Бидж, когда та упала. Бидж пришла в себя, снова сидя в кресле. Фрида рылась в сумке в поисках мелочи, нетерпеливо выбрасывая вещи.
— Теперь понятно, почему я сразу возненавидела эту сумку… Бидж, тебе нужно в больницу.
— Нет. — Бидж представила себе, что произойдет, если она попадет в больницу и родит там. Она совершенно не собиралась производить ребенка на свет вне Перекрестка. — Я поеду обратно…
Но Фрида решительно помотала головой. Бидж только в этот момент ощутила, что кресло, в котором она сидит, совершенно мокрое. У нее отошли воды.
Она поспешно поднялась и оглянулась на темное блестящее пятно, смущенная почти так же, как когда в возрасте четырех лет оскандалилась в автомобиле, не дотерпев до туалета.
— Бидж! — резко окликнула ее Фрида. Бидж проследила за ее взглядом. Фрида показывала на ее ногу, по которой текла струйка водянистой крови. — Что-то пошло не так…
Бидж судорожно вздохнула и показала Фриде на телефонный справочник.
— Позвони доктору Люсилле Бодрэ. Скорее.
Глава 16
Поездка в автомобиле Фриды для Бидж проходила как бы вне реальности, словно во сне; лишь периодически она отвлекалась от резкой боли в животе, чтобы смутно удивиться, как много они успели проехать. В один из моментов просветления она поняла, что они остановились у ветеринарного колледжа, и перед ней возникла яркая и устрашающая картина: ее оперируют на грязном металлическом столе рядом с конюшней. Это просто смешно, твердила она себе, — никто не будет делать операцию в нестерильных условиях, — но прогнать видение никак не удавалось.
Конфетка Доббс и Лори Клейнман сломя голову выбежали из здания; Конфетка рывком открыл дверцу для Лори, которая прыгнула внутрь с разбегу. Потом они заехали на сельскохозяйственную испытательную станцию за Люсиллой Бодрэ, которая втиснулась в машину рядом с Лори и скомандовала:
— В Мемориальный госпиталь Джошуа Кэди. И побыстрее. За Эдди, который там работает, есть должок.
— Как ему удастся скрыть прием родов? — нахмурился Конфетка.
— Ну, при том, как в этом заведении поставлена регистрация пациентов, потерявшийся новорожденный — еще не самое страшное, — последовал не слишком обнадеживающий ответ.
Несмотря на ее протесты, Фриду оставили в вестибюле. У Бидж возникло твердое убеждение, что там же оставили бы и Конфетку, не пропусти он мимо ушей все возражения.
Бидж не выпускала из рук свой рюкзак со всем его содержимым — книгами, ловилкой и прочим, — даже когда ее отвели в операционную. Сначала доктор Бодрэ, потом Конфетка и, наконец, Лори пытались отобрать его; но Бидж вцепилась в рюкзак и сквозь стиснутые зубы выдавила:
— Он тут не будет мешать.
Лампы давали яркое бестеневое освещение, их можно было поднимать или опускать на любую высоту, поворачивать под любым углом. Даже несмотря на боль, Бидж не могла не ощутить зависти к оборудованию этой операционной.
Конфетка подал Люсилле Бодрэ белый халат так, словно помогал ей накинуть пальто, отправляясь на концерт. Она надела стерильную одежду, забыв даже поблагодарить его.
Приготовления были удивительно знакомы: стерильные простыни и салфетки, подносы с хирургическими инструментами, бутылки антисептика, иглы и хирургическая нить. Если бы не боль, Бидж почувствовала бы себя виноватой — с какой это стати она лежит в операционной…
— Тут присутствуют все, кто тебе нужен, Бидж, — сказал Конфетка. — Хирург, — он кивнул на Люсиллу Бодрэ, — анестезиолог, — Лори бросила на него неуверенный взгляд, — и педиатр, — показал он на себя.
Доктор Бодрэ строго посмотрела на него.
— По словам пациентки, вы можете присутствовать, доктор Доббс. — Она подчеркнула слово «доктор» как-то слишком уж демонстративно. — Только, пожалуйста, не путайтесь под ногами, если только я сама не попрошу вас оказать помощь.
Конфетка даже не ответил ей на это сердитым взглядом, и Бидж поняла, насколько он встревожен.
— Сначала основные показатели. — Доктор Бодрэ сунула в рот Бидж градусник и стала считать пульс, внимательно глядя на часы. Бидж с замиранием сердца поняла: врач пользуется моментом, чтобы собраться с мыслями.
Лори затянула на руке Бидж манжету тонометра.
— Ты знаешь, как работать с этим оборудованием? — спросил ее Конфетка.
— Мне приходилось делать переливание крови. — Лори взглянула на показания тонометра. — Сто пятьдесят на девяносто два.
— Ну, если учесть, как все началось, не так и плохо. — Доктор Бодрэ вынула термометр изо рта Бидж и спросила:
— Какая у вас обычно температура?
— Я теперь уже и не знаю. Конфетка вытаращил на нее глаза, доктор Бодрэ просто недовольно покачала головой.
— Вам следовало регулярно мерить температуру с самого начала беременности. И посещали ли вы врача в последнее время? Наблюдались ли у акушера?
Бидж покачала головой. Новый приступ боли помешал ей ощутить стыд.
— Она была за границей, — рявкнул Конфетка. — Что теперь?
— Нужно задернуть занавес, отделяющий операционное поле.
— В этом нет необходимости, — возразила Бидж.
— Это решать мне как лечащему врачу.
— Но я не хочу.
Люсилла Бодрэ в отчаянии воскликнула:
— Послушайте, Бидж, я знаю, что вы сами оперируете, знаю, что вы опытны не менее меня. Это ведь будут не нормальные роды; все будет… иначе. Наблюдать, как это происходит с вами, странно. Я знаю по себе, — добавила она. — Мне делали биопсию родинки, и я смотрела, какой отвратительный шов накладывает безмозглый интерн… А это в общем-то ерунда по сравнению с тем, что предстоит делать мне. — Она ласково похлопала Бидж по руке. — Если хотите, мы отдернем занавес, когда малыш появится на свет.
— Конечно, хочу. — Бидж поморщилась от новой болезненной схватки. — И нельзя ли поторопиться?
Как только занавес был задернут, доктор Бодрэ скомандовала:
— Лори, ассистируйте.
— Вы хотите, чтобы я ее побрила? — откликнулась Лори.
— На несколько дюймов. — Люсилла наклонилась к Бидж. — Я собираюсь сделать разрез «бикини». Шрам получится меньше, да и мне манипулировать будет легко. Большого разреза на самом деле не требуется. Вы ведь понимаете, — добавила она, — что речь идет о кесаревом сечении?
Бидж кивнула; ей было очень неприятно, что она так мало знает обо всем этом. Такое развитие событий было для нее неожиданным.
Закончив выбривание, Лори стала протирать кожу антисептиком.
— Насколько далеко вниз?
Доктор Бодрэ показала. Бидж почувствовала, как холод антисептика распространяется по животу — гораздо ниже пупка.
— Лори, дайте катетер. — Доктор Бодрэ обвела взглядом лица своих ассистентов. — Он должен быть на подносе: Эдди человек дотошный. Кстати, он предложил помочь, если будет нужно.
Лори произнесла уже своим нормальным голосом:
— Эдди хорошо о вас заботится. На лице Конфетки все еще была написана тревога, но в голосе его прозвучала нотка шутливого отчаяния:
— Вот видите, доктор, что мне приходится терпеть во время операций.
Доктор Бодрэ одарила их обоих взглядом, выражение которого Бидж даже в своем теперешнем состоянии оценила как явно не гиппократовское.
— Давайте-ка сосредоточимся на пациентке, — пробормотала доктор Бодрэ. — Лори хихикнула. — Вот что, дайте мне катетер. Ну, держитесь, Бидж. — Она смущенно моргнула. — Я хотела сказать: постарайтесь расслабиться.
Конфетка вынырнул из-за занавеса и заглянул в лицо Бидж.
— Держись, а я пока постараюсь тебя отвлечь. — Он положил ладонь ей на лоб.
Бидж поняла, что он намеренно перешел на эту сторону занавеса, и почувствовала к нему благодарность: во время операции не до соблюдения приличий.
Бидж изо всех сил старалась расслабиться, но, когда в тебя вставляют пластиковую трубочку, это не так легко сделать. Наконец доктор Бодрэ с облегчением сказала:
— Все в порядке.
Бидж многое бы дала, чтобы не слышать в ее голосе такого явного ликования: в конце концов она успешно осуществила всего лишь весьма второстепенную процедуру.
Доктор Бодрэ показала на сверкающую нержавеющей сталью стойку с капельницей.
— Пора начать вливание.
— Чего?
Реакция врача на вопрос была такой, словно кто-то посторонний явился в операционную и крикнул что-то на иностранном языке.
— Физиологический раствор и демерол…
Бидж, забыв о своей обычной вежливости, рявкнула:
— Зачем?
— Чтобы облегчить боль, — мягко ответила доктор Бодрэ. — И к тому же у вас кровотечение.
— Я думала, — тихо пробормотала Бидж, — это всего лишь воды.
— Ну, кровотечение не такое уж сильное — опасности для жизни не представляет. — Не успела Бидж немного успокоиться, как доктор Бодрэ добавила: — К тому же через минуту будет пора давать наркоз.
— Какого рода?
— Эпидуральныйnote 20.
— А как насчет ребенка?
— Плода? А в чем дело?
— Плода! Это, случайно, не о моем ребенке речь? — Бидж осознала, что говорит с интонациями грифона.
— Так оно и есть, только, пожалуйста, перестаньте спорить. Лори, займитесь наркозом.
Лори и всегда-то была бледна, теперь же она позеленела.
— Я никогда не работала с пациентом-человеком. Доктор Бодрэ натягивала хирургические перчатки; в раздражении она отпустила резину, от щелчка изнутри перчатки вырвалось облачко талька.
— Это самый обычный наркоз. Я буду давать указания по мере надобности.
— Только ты и можешь этим заняться, — обратился к Лори Конфетка. — Не хочешь же ты, чтобы доктор Бодрэ сама все делала.
— Нет, — решительно ответила Лори.
— Нет, — как эхо, раздался голос Бидж. Все вытаращили на нее глаза.
— Вы отказываетесь от наркоза?
— Я не могу себе его позволить.
— Ну, знаете ли, — жизнерадостно сообщила ей доктор Бодрэ, — вы не первая моя пациентка, которой я буду давать наркоз.
Бидж была достаточно опытна, чтобы уловить фальшивую уверенность в голосе врача.
— И которая же — двадцатая? Последовавшее молчание было вполне красноречиво. Наконец доктор Бодрэ деловито сказала:
— Да, конечно, я обычно занимаюсь научной работой, но все-таки интернатуру я проходила в родильном отделении: так что и принимать детей, и давать обезболивающее матерям мне случалось. И, хотите верьте, хотите — нет, кесаревы сечения я делала тоже. Все роженицы поправились без осложнений, а дети родились совершенно нормальными…
Доктор Бодрэ умолкла, наконец полностью осознав стоящую перед ними проблему.
Бидж сотрясла мучительная судорога. Лори марлевой салфеткой вытерла пот ей со лба. Где-то рядом Конфетка проговорил:
— Бидж, у нас нет выбора.
— Нет, — упрямо повторила она.
Все снова посмотрели на нее. В этой операционной под бестеневыми лампами ловилка в ее руке казалась неуместным анахронизмом.
Конфетка покачал головой.
— Бидж, ты просто испытываешь предоперационную панику. Так не годится.
Это были жестокие слова. Предоперационная паника — ее испытывают первокурсники…
— Дело не в этом, — покачала головой Бидж. — Причина — не страх.
— Это же кесарево сечение, а не какая-то царапина.
— Никакого наркоза, — твердо сказала Бидж. Она много размышляла, когда поняла, что кесарево сечение может оказаться неизбежным.
— Это безумие, — пробормотала доктор Бодрэ, но тут же прижала руку в перчатке к скрытому маской рту: это, конечно, соответствовало действительности, но говорить так было бестактно.
Бидж обратилась к ней одной:
— Никто не может гарантировать, что наркоз не повредит новорожденному.
— Не глупите. — Доктор Бодрэ перешла за занавес. — Эти анестетики применялись при миллионе кесаревых сечений, и почти всегда никаких нежелательных последствий для маленького человечка… — Она остановилась и так закусила губу, что капелька крови проступила сквозь маску.
— Ну вот, Люсилла, — вздохнул Конфетка, — теперь ты понимаешь, зачем я прорвался сюда? Хочешь провести консилиум?
— Что за младенец ожидается? — медленно спросила та.
— Наполовину фавн, наполовину человек. — Конфетка повернулся к Бидж: — Поправь меня, если я не прав. Бидж бессильно покачала головой; ей сейчас было не до обид.
— Но ведь есть эпидуральные анестетики, которые безопасны и для человека, и для козла. Какая должна бы быть дозировка, чтобы не повредить малышу-фавну?
Лори неожиданно сказала Бидж:
— Лапушка, я ненавижу делать что-то на глазок, но тут я справлюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
То, что случилось в следующий момент, было для Бидж совершенно неожиданным: внезапная острая боль, длившаяся, казалось, вечность, пронзила ее живот.
Она со свистом втянула воздух и зажмурилась. Когда она открыла глаза, боль исчезла.
Фрида смотрела на часы.
— У тебя раньше бывали такие боли?
— Я никогда ничего подобного не испытывала, — ответила Бидж. Она задыхалась, все еще в напряжении от перенесенной боли.
— Похоже, тебя основательно прихватило. Встать сможешь? — Фрида помогла Бидж подняться с кресла. — Скажи мне сразу же, если это повторится. Она внимательно смотрела на Бидж. — Есть ведь такая вещь, как ложные схватки. Еще рано чему-то начинаться всерьез…
Фрида еле успела подхватить Бидж, когда та упала. Бидж пришла в себя, снова сидя в кресле. Фрида рылась в сумке в поисках мелочи, нетерпеливо выбрасывая вещи.
— Теперь понятно, почему я сразу возненавидела эту сумку… Бидж, тебе нужно в больницу.
— Нет. — Бидж представила себе, что произойдет, если она попадет в больницу и родит там. Она совершенно не собиралась производить ребенка на свет вне Перекрестка. — Я поеду обратно…
Но Фрида решительно помотала головой. Бидж только в этот момент ощутила, что кресло, в котором она сидит, совершенно мокрое. У нее отошли воды.
Она поспешно поднялась и оглянулась на темное блестящее пятно, смущенная почти так же, как когда в возрасте четырех лет оскандалилась в автомобиле, не дотерпев до туалета.
— Бидж! — резко окликнула ее Фрида. Бидж проследила за ее взглядом. Фрида показывала на ее ногу, по которой текла струйка водянистой крови. — Что-то пошло не так…
Бидж судорожно вздохнула и показала Фриде на телефонный справочник.
— Позвони доктору Люсилле Бодрэ. Скорее.
Глава 16
Поездка в автомобиле Фриды для Бидж проходила как бы вне реальности, словно во сне; лишь периодически она отвлекалась от резкой боли в животе, чтобы смутно удивиться, как много они успели проехать. В один из моментов просветления она поняла, что они остановились у ветеринарного колледжа, и перед ней возникла яркая и устрашающая картина: ее оперируют на грязном металлическом столе рядом с конюшней. Это просто смешно, твердила она себе, — никто не будет делать операцию в нестерильных условиях, — но прогнать видение никак не удавалось.
Конфетка Доббс и Лори Клейнман сломя голову выбежали из здания; Конфетка рывком открыл дверцу для Лори, которая прыгнула внутрь с разбегу. Потом они заехали на сельскохозяйственную испытательную станцию за Люсиллой Бодрэ, которая втиснулась в машину рядом с Лори и скомандовала:
— В Мемориальный госпиталь Джошуа Кэди. И побыстрее. За Эдди, который там работает, есть должок.
— Как ему удастся скрыть прием родов? — нахмурился Конфетка.
— Ну, при том, как в этом заведении поставлена регистрация пациентов, потерявшийся новорожденный — еще не самое страшное, — последовал не слишком обнадеживающий ответ.
Несмотря на ее протесты, Фриду оставили в вестибюле. У Бидж возникло твердое убеждение, что там же оставили бы и Конфетку, не пропусти он мимо ушей все возражения.
Бидж не выпускала из рук свой рюкзак со всем его содержимым — книгами, ловилкой и прочим, — даже когда ее отвели в операционную. Сначала доктор Бодрэ, потом Конфетка и, наконец, Лори пытались отобрать его; но Бидж вцепилась в рюкзак и сквозь стиснутые зубы выдавила:
— Он тут не будет мешать.
Лампы давали яркое бестеневое освещение, их можно было поднимать или опускать на любую высоту, поворачивать под любым углом. Даже несмотря на боль, Бидж не могла не ощутить зависти к оборудованию этой операционной.
Конфетка подал Люсилле Бодрэ белый халат так, словно помогал ей накинуть пальто, отправляясь на концерт. Она надела стерильную одежду, забыв даже поблагодарить его.
Приготовления были удивительно знакомы: стерильные простыни и салфетки, подносы с хирургическими инструментами, бутылки антисептика, иглы и хирургическая нить. Если бы не боль, Бидж почувствовала бы себя виноватой — с какой это стати она лежит в операционной…
— Тут присутствуют все, кто тебе нужен, Бидж, — сказал Конфетка. — Хирург, — он кивнул на Люсиллу Бодрэ, — анестезиолог, — Лори бросила на него неуверенный взгляд, — и педиатр, — показал он на себя.
Доктор Бодрэ строго посмотрела на него.
— По словам пациентки, вы можете присутствовать, доктор Доббс. — Она подчеркнула слово «доктор» как-то слишком уж демонстративно. — Только, пожалуйста, не путайтесь под ногами, если только я сама не попрошу вас оказать помощь.
Конфетка даже не ответил ей на это сердитым взглядом, и Бидж поняла, насколько он встревожен.
— Сначала основные показатели. — Доктор Бодрэ сунула в рот Бидж градусник и стала считать пульс, внимательно глядя на часы. Бидж с замиранием сердца поняла: врач пользуется моментом, чтобы собраться с мыслями.
Лори затянула на руке Бидж манжету тонометра.
— Ты знаешь, как работать с этим оборудованием? — спросил ее Конфетка.
— Мне приходилось делать переливание крови. — Лори взглянула на показания тонометра. — Сто пятьдесят на девяносто два.
— Ну, если учесть, как все началось, не так и плохо. — Доктор Бодрэ вынула термометр изо рта Бидж и спросила:
— Какая у вас обычно температура?
— Я теперь уже и не знаю. Конфетка вытаращил на нее глаза, доктор Бодрэ просто недовольно покачала головой.
— Вам следовало регулярно мерить температуру с самого начала беременности. И посещали ли вы врача в последнее время? Наблюдались ли у акушера?
Бидж покачала головой. Новый приступ боли помешал ей ощутить стыд.
— Она была за границей, — рявкнул Конфетка. — Что теперь?
— Нужно задернуть занавес, отделяющий операционное поле.
— В этом нет необходимости, — возразила Бидж.
— Это решать мне как лечащему врачу.
— Но я не хочу.
Люсилла Бодрэ в отчаянии воскликнула:
— Послушайте, Бидж, я знаю, что вы сами оперируете, знаю, что вы опытны не менее меня. Это ведь будут не нормальные роды; все будет… иначе. Наблюдать, как это происходит с вами, странно. Я знаю по себе, — добавила она. — Мне делали биопсию родинки, и я смотрела, какой отвратительный шов накладывает безмозглый интерн… А это в общем-то ерунда по сравнению с тем, что предстоит делать мне. — Она ласково похлопала Бидж по руке. — Если хотите, мы отдернем занавес, когда малыш появится на свет.
— Конечно, хочу. — Бидж поморщилась от новой болезненной схватки. — И нельзя ли поторопиться?
Как только занавес был задернут, доктор Бодрэ скомандовала:
— Лори, ассистируйте.
— Вы хотите, чтобы я ее побрила? — откликнулась Лори.
— На несколько дюймов. — Люсилла наклонилась к Бидж. — Я собираюсь сделать разрез «бикини». Шрам получится меньше, да и мне манипулировать будет легко. Большого разреза на самом деле не требуется. Вы ведь понимаете, — добавила она, — что речь идет о кесаревом сечении?
Бидж кивнула; ей было очень неприятно, что она так мало знает обо всем этом. Такое развитие событий было для нее неожиданным.
Закончив выбривание, Лори стала протирать кожу антисептиком.
— Насколько далеко вниз?
Доктор Бодрэ показала. Бидж почувствовала, как холод антисептика распространяется по животу — гораздо ниже пупка.
— Лори, дайте катетер. — Доктор Бодрэ обвела взглядом лица своих ассистентов. — Он должен быть на подносе: Эдди человек дотошный. Кстати, он предложил помочь, если будет нужно.
Лори произнесла уже своим нормальным голосом:
— Эдди хорошо о вас заботится. На лице Конфетки все еще была написана тревога, но в голосе его прозвучала нотка шутливого отчаяния:
— Вот видите, доктор, что мне приходится терпеть во время операций.
Доктор Бодрэ одарила их обоих взглядом, выражение которого Бидж даже в своем теперешнем состоянии оценила как явно не гиппократовское.
— Давайте-ка сосредоточимся на пациентке, — пробормотала доктор Бодрэ. — Лори хихикнула. — Вот что, дайте мне катетер. Ну, держитесь, Бидж. — Она смущенно моргнула. — Я хотела сказать: постарайтесь расслабиться.
Конфетка вынырнул из-за занавеса и заглянул в лицо Бидж.
— Держись, а я пока постараюсь тебя отвлечь. — Он положил ладонь ей на лоб.
Бидж поняла, что он намеренно перешел на эту сторону занавеса, и почувствовала к нему благодарность: во время операции не до соблюдения приличий.
Бидж изо всех сил старалась расслабиться, но, когда в тебя вставляют пластиковую трубочку, это не так легко сделать. Наконец доктор Бодрэ с облегчением сказала:
— Все в порядке.
Бидж многое бы дала, чтобы не слышать в ее голосе такого явного ликования: в конце концов она успешно осуществила всего лишь весьма второстепенную процедуру.
Доктор Бодрэ показала на сверкающую нержавеющей сталью стойку с капельницей.
— Пора начать вливание.
— Чего?
Реакция врача на вопрос была такой, словно кто-то посторонний явился в операционную и крикнул что-то на иностранном языке.
— Физиологический раствор и демерол…
Бидж, забыв о своей обычной вежливости, рявкнула:
— Зачем?
— Чтобы облегчить боль, — мягко ответила доктор Бодрэ. — И к тому же у вас кровотечение.
— Я думала, — тихо пробормотала Бидж, — это всего лишь воды.
— Ну, кровотечение не такое уж сильное — опасности для жизни не представляет. — Не успела Бидж немного успокоиться, как доктор Бодрэ добавила: — К тому же через минуту будет пора давать наркоз.
— Какого рода?
— Эпидуральныйnote 20.
— А как насчет ребенка?
— Плода? А в чем дело?
— Плода! Это, случайно, не о моем ребенке речь? — Бидж осознала, что говорит с интонациями грифона.
— Так оно и есть, только, пожалуйста, перестаньте спорить. Лори, займитесь наркозом.
Лори и всегда-то была бледна, теперь же она позеленела.
— Я никогда не работала с пациентом-человеком. Доктор Бодрэ натягивала хирургические перчатки; в раздражении она отпустила резину, от щелчка изнутри перчатки вырвалось облачко талька.
— Это самый обычный наркоз. Я буду давать указания по мере надобности.
— Только ты и можешь этим заняться, — обратился к Лори Конфетка. — Не хочешь же ты, чтобы доктор Бодрэ сама все делала.
— Нет, — решительно ответила Лори.
— Нет, — как эхо, раздался голос Бидж. Все вытаращили на нее глаза.
— Вы отказываетесь от наркоза?
— Я не могу себе его позволить.
— Ну, знаете ли, — жизнерадостно сообщила ей доктор Бодрэ, — вы не первая моя пациентка, которой я буду давать наркоз.
Бидж была достаточно опытна, чтобы уловить фальшивую уверенность в голосе врача.
— И которая же — двадцатая? Последовавшее молчание было вполне красноречиво. Наконец доктор Бодрэ деловито сказала:
— Да, конечно, я обычно занимаюсь научной работой, но все-таки интернатуру я проходила в родильном отделении: так что и принимать детей, и давать обезболивающее матерям мне случалось. И, хотите верьте, хотите — нет, кесаревы сечения я делала тоже. Все роженицы поправились без осложнений, а дети родились совершенно нормальными…
Доктор Бодрэ умолкла, наконец полностью осознав стоящую перед ними проблему.
Бидж сотрясла мучительная судорога. Лори марлевой салфеткой вытерла пот ей со лба. Где-то рядом Конфетка проговорил:
— Бидж, у нас нет выбора.
— Нет, — упрямо повторила она.
Все снова посмотрели на нее. В этой операционной под бестеневыми лампами ловилка в ее руке казалась неуместным анахронизмом.
Конфетка покачал головой.
— Бидж, ты просто испытываешь предоперационную панику. Так не годится.
Это были жестокие слова. Предоперационная паника — ее испытывают первокурсники…
— Дело не в этом, — покачала головой Бидж. — Причина — не страх.
— Это же кесарево сечение, а не какая-то царапина.
— Никакого наркоза, — твердо сказала Бидж. Она много размышляла, когда поняла, что кесарево сечение может оказаться неизбежным.
— Это безумие, — пробормотала доктор Бодрэ, но тут же прижала руку в перчатке к скрытому маской рту: это, конечно, соответствовало действительности, но говорить так было бестактно.
Бидж обратилась к ней одной:
— Никто не может гарантировать, что наркоз не повредит новорожденному.
— Не глупите. — Доктор Бодрэ перешла за занавес. — Эти анестетики применялись при миллионе кесаревых сечений, и почти всегда никаких нежелательных последствий для маленького человечка… — Она остановилась и так закусила губу, что капелька крови проступила сквозь маску.
— Ну вот, Люсилла, — вздохнул Конфетка, — теперь ты понимаешь, зачем я прорвался сюда? Хочешь провести консилиум?
— Что за младенец ожидается? — медленно спросила та.
— Наполовину фавн, наполовину человек. — Конфетка повернулся к Бидж: — Поправь меня, если я не прав. Бидж бессильно покачала головой; ей сейчас было не до обид.
— Но ведь есть эпидуральные анестетики, которые безопасны и для человека, и для козла. Какая должна бы быть дозировка, чтобы не повредить малышу-фавну?
Лори неожиданно сказала Бидж:
— Лапушка, я ненавижу делать что-то на глазок, но тут я справлюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52