Батюшка в очередной раз обращался к народу, разъясняя ему
детали последнего Указа президента Ельцина.
- Творец, - говорил батюшка, - дал нам шестьсот тринадцать заповедей
не для того, чтобы мы позволяли себе нарушать их. Ибо страшен будет гнев
Всевышнего. Телевидение есть высший дар Создателя, окно в Его мир, и
потому славен должен быть президент, постановивший не передавать
телевидение в частные руки. Творец один, и голос у него один.
Рави Баркан согласно кивнул, хотя его согласие совершенно не
интересовало рави Ивана, и переключился на Каир, где вчера должен был
пройти большой молебен в синагоге "Свет истины". Да, это было зрелище! Не
меньше полумиллиона верующих собрались в огромном зале синагоги - самой
большой на африканском континенте. Свод поддерживали сто десять колонн, но
все равно казалось, что крыша висит в невесомости, вознесенная ввысь
молитвами и верой в Творца. Большой молебен был посвящен умиротворению
племен Мозамбика и Руанды - наконец-то эти язычники доросли до понимания
Его величия и единственности, приняли Его и поверили, и теперь нужно было
голосованием всей африканской общины решить вопрос гиюра - обрезание
предстояло сделать ста сорока пяти миллионам взрослых мужчин, во всем мире
сейчас не нашлось бы нужного числа дипломированных моэлей.
"Тоже мне проблема, - подумал рави Баркан, - через несколько лет
предстоит принимать в лоно иудаизма миллиард китайцев, и что тогда? Нужно
издать галахическое постановление о разрешении самообслуживания. Пусть
каждый мужчина обрежет себя сам, Творец вовсе не против этого, достаточно
вспомнить бердического ребе Просвирняка, который еще триста лет назад
обрезал всех запорожских казаков..."
Рави Баркан переключил канал на Иерусалим и начал смотреть заседание
кнессета, посвященное извечной проблеме: нужно ли проводить границу
Израиля по горам Кавказа, как этого хотят грузинские, армянские и
азербайджанские евреи, или продвинуть ее на север, поскольку этого
настоятельно требуют все русские евреи Поволжья.
Между тем, в зале заседаний Дворца Наций две с половиной тысячи
раввинов слушали доклад невзрачного человека по имени Кристофер Барбинель,
место которому было, по мнению многих, в сумасшедшем доме, а не на кафедре
Всемирного конгресса.
- Если бы этого проповедника казнили, как постановил Синедрион, -
говорил Барбинель, - то мы сейчас жили бы в ином мире.
Это была известная идея-фикс, американский исследователь излагал свою
теорию всякий раз, когда ему давали слово.
- Звали его Иисус, родом он был из Нацерета, - продолжал Барбинель, и
на большом экране появилось изображение человека в хитоне, с короткой
козлиной бородкой, человек висел на кресте и смотрел перед собой мутным
взглядом мученика. - Вот Иисус, такой, каким его можно себе представить в
момент казни. Видите ли, господа раввины, его ученики утверждали, что он
взял на себя все грехи мира и спас человечество от гнева Божьего. Если бы
Иисуса казнили, это было бы реальным доказательством его мученичества.
Учение этого человека распространилось бы на все континенты, потеснило бы
иудаизм, вступило бы с ним в непримиримую конфронтацию, следствием чего
стали бы страдания многих евреев... Наше счастье, что римский прокуратор
Понтий Пилат имел смелость отменить решение Синедриона, даровать Иисусу
жизнь и, более того, отправить этого проповедника под конвоем в Египет, а
оттуда в Эфиопию, где он и дожил до глубокой старости, рассказывая черным
племенам о своих принципах.
Терпение раввинов имело пределы, и кто-то в первых рядах подал голос:
- Уважаемый Барбинель, я не понимаю, почему ты придаешь такой большое
значение этой ничтожной личности. Ну, жил некий Иисус среди диких
африканских племен. Мало ли в те времена было лжемессий? Достаточно
прочитать труды великого Рамбама, и каждому станет ясно, что все
предопределено, и всякие рассуждения о том, "что было бы, если",
противоречат и нашим мицвот, и воле Творца!
Барбинель щелкнул переключателем, и на экране появился очередной
слайд. Это было изображение огромной круглой площади, обрамленной сотней
колонн, за которыми возвышалось покрытое куполом здание с множеством
аляповатых и совершенно излишних украшений.
- Это, - сказал Барбинель, - компьютерная реконструкция храма,
который мог бы быть возведен в центре Рима в честь одного из сподвижников
Иисуса по имени Петр. Храм этот стоял бы на том месте, где сейчас
возвышается Большая итальянская синагога.
Дружный хохот раввинов был ответом. Да, тут Барбинель переборщил.
Петр, надо же. Петр, а точнее - Петр Степанович Бурденко, как все знали,
еще в 4793 году попытался навязать России свою интерпретацию заповедей
Моше. Ему даже удалось совратить жителей небольшой деревни под Воронежем и
повести обманутых людей в Санкт-Петербург. Но уже в Туле Петр Бурденко был
бит и выставлен на городской площади в виде голом и неприличном. Конечно,
городские раввины были против подобной экзекуции, но разве русского еврея
остановишь, если он возмущен до глубины души? Бедняга Петр бегал потом от
дома к дому и просил хотя бы завалящую рубаху, но каждый порядочный иудей
смеялся и бросал в богоотступника гнилым огурцом. Петр бежал в леса, а имя
его стало нарицательным. И если уж Барбинелю приспичило рассказывать
уважаемому собранию о своих бредовых фантазиях, то тактической ошибкой
было использовать имя Петра Бурденко - да это смех и грех, господа!
С улюлюканием докладчик был изгнан с трибуны, на которую немедленно
взобрался рави Сяо Линь с докладом об истории иудаизма в Китае во время
династии Хань.
У Барбинеля от возмущения дрожали губы, когда он складывал в
коробочку так и не показанные слайды. Я подошел к нему и сказал:
- Сочувствую и понимаю вас. Вы так много сделали для цивилизации, и
никто не желает этого признать.
Барбинель посмотрел на меня затравленным взглядом - решил, конечно,
что я издеваюсь.
- Я недавно в этой альтернативе, - продолжал я, - и у меня просто не
было времени разобраться в деталях. А мне любопытно - я ведь тоже историк.
Кстати, разрешите представиться: Песах Амнуэль из Иерусалима. Я имею в
виду Иерусалим 2029 года от рождения того самого Иисуса из Нацерета. Вы
меня понимаете?
Видели бы вы какой восторг появился на лице бедняги Барбинеля!
- Песах! - воскликнул он. - Только вы один в этом мире можете меня
понять! Я спас цивилизацию, я уговорил Пилата отпустить Иисуса, Христос
так и не стал мучеником и был забыт буквально через год, иудаизм
превратился в мировую религию, вы же видели - даже Ельцин ходит ежедневно
в синагогу, а российские фашисты кричат на каждом углу, что они евреи... И
что же? Все ведут себя, будто так и должно было быть!
- Но так действительно должно быть, - сказал я как можно
убедительнее. - Хотите, чтобы вашей версией событий заинтересовались
всерьез?
- О чем вы говорите! Конечно! Историческая справедливость...
- Тогда повесьтесь! - посоветовал я, и Барбинель замолчал на
полуслове. - Уверяю вас, только так вы привлечете внимание к своей
персоне. Таков мир, и вы это сами доказали, когда спасли Иисуса.
Барбинель молчал. Вешаться ему не хотелось.
- Другой вариант, - продолжал я. - Давайте-ка вернемся. Вы ж
понимаете, в Институте альтер-эго паника, директора уволят, если он не
вытащит вас из этой альтернативы. Вам это надо?
- А, вспомнил, - мрачно сказал Барбинель, - Песах Амнуэль, я читал
вашу статью в "Трудах альтернативной истории". У вас есть авторитет, вы
скажете всем, что именно я спас цивилизацию?
- Непременно, - сказал я, совершенно уверенный, что не сделаю этого.
Профессор Диксон лично вывел Барбинеля за территорию института и дал
указание электронному вахтеру никогда не пропускать этого человека дальше
проходной. Я догнал его и пошел рядом.
- К сожалению, - сказал я, - мы слишком быстро вернулись, я,
например, так и не узнал - немцы что, тоже евреи?
Барбинель дернул плечом, он не желал иметь со мной дела. Но я
продолжал идти рядом, и он сказал:
- Евреи, конечно, кто ж еще? Кстати, если хотите знать, сами римляне
перешли в иудаизм через сто лет после того, как Тит разрушил Храм...
- Ага, так он его все-таки разрушил? - вставил я.
- Да, и месяц спустя покончил с собой, бросившись на меч, потому что
отец его Веспасиан вовсе не желал ссориться с еврейским Богом и публично
проклял сына.
- А китайцы тоже евреи? - продолжал допытываться я.
Барбинель остановился посреди улицы, повернулся ко мне и сказал:
- Я, только я знаю истинную историю цивилизации.
- Ну так расскажите мне, - предложил я, - раз уж никто больше не
хочет вас слушать. Пойдемте в то кафе на углу. Пиво за мой счет.
- Лучше кофе, - сказал Барбинель.
В тот вечер он не закрывал рта. Так и родилась "Истинная история
цивилизации", которую вы можете приобрести в любом книжном магазине.
Купите, не пожалеете.
1 2
детали последнего Указа президента Ельцина.
- Творец, - говорил батюшка, - дал нам шестьсот тринадцать заповедей
не для того, чтобы мы позволяли себе нарушать их. Ибо страшен будет гнев
Всевышнего. Телевидение есть высший дар Создателя, окно в Его мир, и
потому славен должен быть президент, постановивший не передавать
телевидение в частные руки. Творец один, и голос у него один.
Рави Баркан согласно кивнул, хотя его согласие совершенно не
интересовало рави Ивана, и переключился на Каир, где вчера должен был
пройти большой молебен в синагоге "Свет истины". Да, это было зрелище! Не
меньше полумиллиона верующих собрались в огромном зале синагоги - самой
большой на африканском континенте. Свод поддерживали сто десять колонн, но
все равно казалось, что крыша висит в невесомости, вознесенная ввысь
молитвами и верой в Творца. Большой молебен был посвящен умиротворению
племен Мозамбика и Руанды - наконец-то эти язычники доросли до понимания
Его величия и единственности, приняли Его и поверили, и теперь нужно было
голосованием всей африканской общины решить вопрос гиюра - обрезание
предстояло сделать ста сорока пяти миллионам взрослых мужчин, во всем мире
сейчас не нашлось бы нужного числа дипломированных моэлей.
"Тоже мне проблема, - подумал рави Баркан, - через несколько лет
предстоит принимать в лоно иудаизма миллиард китайцев, и что тогда? Нужно
издать галахическое постановление о разрешении самообслуживания. Пусть
каждый мужчина обрежет себя сам, Творец вовсе не против этого, достаточно
вспомнить бердического ребе Просвирняка, который еще триста лет назад
обрезал всех запорожских казаков..."
Рави Баркан переключил канал на Иерусалим и начал смотреть заседание
кнессета, посвященное извечной проблеме: нужно ли проводить границу
Израиля по горам Кавказа, как этого хотят грузинские, армянские и
азербайджанские евреи, или продвинуть ее на север, поскольку этого
настоятельно требуют все русские евреи Поволжья.
Между тем, в зале заседаний Дворца Наций две с половиной тысячи
раввинов слушали доклад невзрачного человека по имени Кристофер Барбинель,
место которому было, по мнению многих, в сумасшедшем доме, а не на кафедре
Всемирного конгресса.
- Если бы этого проповедника казнили, как постановил Синедрион, -
говорил Барбинель, - то мы сейчас жили бы в ином мире.
Это была известная идея-фикс, американский исследователь излагал свою
теорию всякий раз, когда ему давали слово.
- Звали его Иисус, родом он был из Нацерета, - продолжал Барбинель, и
на большом экране появилось изображение человека в хитоне, с короткой
козлиной бородкой, человек висел на кресте и смотрел перед собой мутным
взглядом мученика. - Вот Иисус, такой, каким его можно себе представить в
момент казни. Видите ли, господа раввины, его ученики утверждали, что он
взял на себя все грехи мира и спас человечество от гнева Божьего. Если бы
Иисуса казнили, это было бы реальным доказательством его мученичества.
Учение этого человека распространилось бы на все континенты, потеснило бы
иудаизм, вступило бы с ним в непримиримую конфронтацию, следствием чего
стали бы страдания многих евреев... Наше счастье, что римский прокуратор
Понтий Пилат имел смелость отменить решение Синедриона, даровать Иисусу
жизнь и, более того, отправить этого проповедника под конвоем в Египет, а
оттуда в Эфиопию, где он и дожил до глубокой старости, рассказывая черным
племенам о своих принципах.
Терпение раввинов имело пределы, и кто-то в первых рядах подал голос:
- Уважаемый Барбинель, я не понимаю, почему ты придаешь такой большое
значение этой ничтожной личности. Ну, жил некий Иисус среди диких
африканских племен. Мало ли в те времена было лжемессий? Достаточно
прочитать труды великого Рамбама, и каждому станет ясно, что все
предопределено, и всякие рассуждения о том, "что было бы, если",
противоречат и нашим мицвот, и воле Творца!
Барбинель щелкнул переключателем, и на экране появился очередной
слайд. Это было изображение огромной круглой площади, обрамленной сотней
колонн, за которыми возвышалось покрытое куполом здание с множеством
аляповатых и совершенно излишних украшений.
- Это, - сказал Барбинель, - компьютерная реконструкция храма,
который мог бы быть возведен в центре Рима в честь одного из сподвижников
Иисуса по имени Петр. Храм этот стоял бы на том месте, где сейчас
возвышается Большая итальянская синагога.
Дружный хохот раввинов был ответом. Да, тут Барбинель переборщил.
Петр, надо же. Петр, а точнее - Петр Степанович Бурденко, как все знали,
еще в 4793 году попытался навязать России свою интерпретацию заповедей
Моше. Ему даже удалось совратить жителей небольшой деревни под Воронежем и
повести обманутых людей в Санкт-Петербург. Но уже в Туле Петр Бурденко был
бит и выставлен на городской площади в виде голом и неприличном. Конечно,
городские раввины были против подобной экзекуции, но разве русского еврея
остановишь, если он возмущен до глубины души? Бедняга Петр бегал потом от
дома к дому и просил хотя бы завалящую рубаху, но каждый порядочный иудей
смеялся и бросал в богоотступника гнилым огурцом. Петр бежал в леса, а имя
его стало нарицательным. И если уж Барбинелю приспичило рассказывать
уважаемому собранию о своих бредовых фантазиях, то тактической ошибкой
было использовать имя Петра Бурденко - да это смех и грех, господа!
С улюлюканием докладчик был изгнан с трибуны, на которую немедленно
взобрался рави Сяо Линь с докладом об истории иудаизма в Китае во время
династии Хань.
У Барбинеля от возмущения дрожали губы, когда он складывал в
коробочку так и не показанные слайды. Я подошел к нему и сказал:
- Сочувствую и понимаю вас. Вы так много сделали для цивилизации, и
никто не желает этого признать.
Барбинель посмотрел на меня затравленным взглядом - решил, конечно,
что я издеваюсь.
- Я недавно в этой альтернативе, - продолжал я, - и у меня просто не
было времени разобраться в деталях. А мне любопытно - я ведь тоже историк.
Кстати, разрешите представиться: Песах Амнуэль из Иерусалима. Я имею в
виду Иерусалим 2029 года от рождения того самого Иисуса из Нацерета. Вы
меня понимаете?
Видели бы вы какой восторг появился на лице бедняги Барбинеля!
- Песах! - воскликнул он. - Только вы один в этом мире можете меня
понять! Я спас цивилизацию, я уговорил Пилата отпустить Иисуса, Христос
так и не стал мучеником и был забыт буквально через год, иудаизм
превратился в мировую религию, вы же видели - даже Ельцин ходит ежедневно
в синагогу, а российские фашисты кричат на каждом углу, что они евреи... И
что же? Все ведут себя, будто так и должно было быть!
- Но так действительно должно быть, - сказал я как можно
убедительнее. - Хотите, чтобы вашей версией событий заинтересовались
всерьез?
- О чем вы говорите! Конечно! Историческая справедливость...
- Тогда повесьтесь! - посоветовал я, и Барбинель замолчал на
полуслове. - Уверяю вас, только так вы привлечете внимание к своей
персоне. Таков мир, и вы это сами доказали, когда спасли Иисуса.
Барбинель молчал. Вешаться ему не хотелось.
- Другой вариант, - продолжал я. - Давайте-ка вернемся. Вы ж
понимаете, в Институте альтер-эго паника, директора уволят, если он не
вытащит вас из этой альтернативы. Вам это надо?
- А, вспомнил, - мрачно сказал Барбинель, - Песах Амнуэль, я читал
вашу статью в "Трудах альтернативной истории". У вас есть авторитет, вы
скажете всем, что именно я спас цивилизацию?
- Непременно, - сказал я, совершенно уверенный, что не сделаю этого.
Профессор Диксон лично вывел Барбинеля за территорию института и дал
указание электронному вахтеру никогда не пропускать этого человека дальше
проходной. Я догнал его и пошел рядом.
- К сожалению, - сказал я, - мы слишком быстро вернулись, я,
например, так и не узнал - немцы что, тоже евреи?
Барбинель дернул плечом, он не желал иметь со мной дела. Но я
продолжал идти рядом, и он сказал:
- Евреи, конечно, кто ж еще? Кстати, если хотите знать, сами римляне
перешли в иудаизм через сто лет после того, как Тит разрушил Храм...
- Ага, так он его все-таки разрушил? - вставил я.
- Да, и месяц спустя покончил с собой, бросившись на меч, потому что
отец его Веспасиан вовсе не желал ссориться с еврейским Богом и публично
проклял сына.
- А китайцы тоже евреи? - продолжал допытываться я.
Барбинель остановился посреди улицы, повернулся ко мне и сказал:
- Я, только я знаю истинную историю цивилизации.
- Ну так расскажите мне, - предложил я, - раз уж никто больше не
хочет вас слушать. Пойдемте в то кафе на углу. Пиво за мой счет.
- Лучше кофе, - сказал Барбинель.
В тот вечер он не закрывал рта. Так и родилась "Истинная история
цивилизации", которую вы можете приобрести в любом книжном магазине.
Купите, не пожалеете.
1 2