Солдат ответил на письмо, разъяснив Сандо и Гидо причину своего поступка. Они в свою очередь пообещали, что отправят по следу Гумбольда профессиональных убийц, дабы положить конец его презренной жизни. Они не будут знать покоя, пока не получат его глаза в двух отдельных бутылках, по одному на каждую прикроватную тумбочку.
Лайана триумфально вошла в Зэмерканд, и горожане приняли ее без возражений, ибо трон принадлежал принцессе по праву. Она являлась прямой наследницей, поскольку родители Лайаны имели только двух дочерей, и обе были бездетны.
Теперь Лайана имела все, о чем мечтала. Она излечилась от безумия, избавилась от уродства. Королева была зрелой, красивой женщиной. Рядом с ней стоял Солдат — ее возлюбленный муж, благородный воин, ныне принявший титул принца-консорта.
И только одно беспокоило и тревожило Лайану: утраченная память. Не так уж приятно жить, сознавая, что твое прошлое покрыто мраком — даже если тебе рассказали о нем.
Глава третья
Лайана потеряла память в пустыне Уан-Мухуггиага, в Городе Песков. Любой человек, попавший туда, мгновенно забывал всю свою прежнюю жизнь. Из города Лайану увез принц-самодур, которого затем убили, и принцесса воссоединилась со своим мужем — Солдатом.
Много труда и выдержки потребовалось Солдату, чтобы завоевать расположение Лайаны, — ведь теперь он был для нее чужим. Однако, в конце концов, принцесса вновь полюбила мужа. Солдат и друзья Лайаны рассказали ей о прежней жизни все, что сумели вспомнить. Не умолчали они и о приступах ужасающего безумия, преследовавших принцессу. Впрочем, с потерей памяти Лайана избавилась от болезни. Принцесса знала, кто она и как жила раньше, но у нее не было собственных воспоминаний, и от того принцесса чувствовала себя ущербной.
Вернувшись в Зэмерканд, Лайана вошла во Дворец Диких Цветов. Здесь двое незнакомых людей — мужчина и женщина — кинулись к ней и разразились слезами.
— О, госпожа! О, ваше величество! — вскричал мужчина, которого именовали Офао. — Как же мы скучали! Как молились богам за ваше избавление!
Женщина — Дриссила — рыдала, приникнув к груди принцессы.
— Моя госпожа, нам сказали, что вы полностью утратили память!
— Так и есть, — отвечала Лайана, мягко отстраняясь от нее и пытаясь избежать объятий. — Я вас не знаю, сударыня… И вас тоже, — добавила она, обернувшись к Офао. — Пожалуйста, я испытываю неловкость от столь бурного проявления чувств.
Ошеломленный Офао с великим трудом совладал со своими эмоциями.
— Ну… — выдавил он. — Я прямо даже не знаю, что сказать. — И отошел в угол, явно расстроенный.
Дриссила оказалась более сдержанной и быстро справилась с собой.
— Мы понимаем, миледи. И сделаем все ради вашего блага и восстановления памяти, Я только надеюсь, что вместе с ней к вам не вернется старый недуг. Ибо если так, то лучше оставить все как есть. Скажу откровенно: эта болезнь была воистину ужасна. Вы убили двух мужей и пытались сделать то же самое с третьим.
— Я пыталась убить Солдата? — в страхе вскричала Лайана. Об этих печальных событиях ей не рассказывали.
— Много раз, ваше величество. Но он оказался покрепче, чем первые два. — В голосе Дриссилы скользнуло презрение. — Должна сказать: они не сумели достойно встретить смерть.
Лайана в ужасе закрыла лицо руками.
— О боги! Что за жутким созданием я была!…
Разговор происходил в Зеленой башне — самом любимом Лайаной месте Дворца Диких Цветов. По традиции этот дворец был отведен для принцессы. Теперь же, став королевой, Лайане надлежало перебраться во Дворец Птиц. Однако какая-то неведомая сила, странное душевное влечение позвало ее в Зеленую башню. Пусть даже она утратила память, но что-то осталось внутри нее. И это что-то привело ее в незнакомую комнату.
Вошел Солдат, преодолев неимоверное количество ступеней винтовой лестницы.
— Ах, вот ты где, любовь моя!
— Мой господин вернулся! Живой и невредимый! — Офао наконец-то увидел человека, который помнил его, и с распростертыми объятиями кинулся к Солдату. Тот опасно прищурился и вытянул вперед руку, останавливая порыв слуги.
— Не вздумай, Офао. Ты знаешь, я этого не люблю.
Офао надулся и вновь отступил назад. Он вышел на балкон и, глянув вниз, увидел под собой огромные массы народа. Они ожидали увидеть новую королеву и зашумели, когда на балконе появилась чья-то фигура. Восторженное «о-о-о» прокатилось по толпе. Некоторые зааплодировали. Офао приободрился и помахал им рукой. Несколько человек машинально махнули в ответ, а затем толпа вдруг загудела и загомонила. В воздух полетели шляпы; и женщины, и мужчины посылали в сторону башни воздушные поцелуи. Дикий восторг овладел Офао. Он готов был станцевать джигу — пока не осознал, что он здесь не один. На балкон вышли королева и принц-консорт. Приветственные крики были обращены к ним, а вовсе не к слуге. Разочарованный Офао шмыгнул обратно в комнату.
— Перестань валять дурака, Офао, — спокойно велел Солдат. — Есть у тебя хоть толика собственного достоинства?
Следующие полчаса Лайана посвятила себя восторженным подданным, даря их улыбками — как и ожидалось от королевы. Затем Солдат произнес речь о будущем Зэмерканда и о том, что под властью новой владычицы город вернется к былому величию. И лишь после этого им с Лайаной удалось уединиться.
— Фу-у! — сказала Лайана, бухаясь на кровать в очень некоролевской манере. — И часто нам придется проделывать такие вещи?
— Вовсе нет. Они взбудоражены, потому что Гумбольд исчез, а ты — их новая королева, вот и все. Я хочу сказать: до сих пор они видели, как тебя носят по улицам в паланкине, но управляла твоя сестра. Скоро народ успокоится, и ты будешь выходить к ним лишь раз в несколько месяцев.
Поскольку Гумбольд разрушил структуру прежнего двора, необходимо было назначить новых чиновников. Требовалось найти людей на должности лорда-хранителя королевской казны, лорда-смотрителя лестниц, лорда-смотрителя канализаций, канцлера и прочих. Всех старых членов королевского совета Гумбольд либо казнил, либо отравил.
Солдат разъяснял жене принцип работы совета, но та поняла далеко не все. Структура ее правительства была исключительно сложной. В прежние времена Лайана точно знала, как все устроено, но вместе с памятью от нее ушло и понимание многих вещей. Теперь новоявленная королева пребывала в замешательстве.
Послышался стук в дверь. Офао отправился открывать, и через некоторое время Солдат услышал его голос, исполненный холода:
— Убирайся. Тебя здесь не ждут.
— Кто это, Офао? — спросила Лайана.
— Ваше величество, явился презренный червь, генерал Кафф. Он позволяет себе нарушать ваше спокойствие…
— Впусти его.
— Но, ваше величество…
— Офао, делай что велят, — проворчал Солдат. — Иначе закончишь свои дни, продавая капусту на рынке.
Офао засопел.
— Как угодно, сир… Ваше величество, пришел генерал Кафф, главнокомандующий имперской гвардии.
Кафф шагнул в комнату, облаченный в доспехи и, держа под мышкой шлем. Не обращая внимания на Солдата, подошел к кровати, где возлежала Лайана, и опустился на одно колено, в его запястье был вправлен голубь, который взмахивал крыльями и ворковал.
— Ваше величество, — проговорил он елейным голосом. — Я пришел, дабы принести заверения в полнейшей моей преданности…
— Быстро же спохватился, — пробормотал Солдат. — Еще пару дней назад, ни о какой преданности и речи не шло.
— Я говорю с королевой, — буркнул Кафф, надеясь сыграть на былой приязни к нему Лайаны. — С королевой, а не с ее тенью.
Разумеется, Лайана ничего не помнила о своих прежних отношениях с вероломным экс-капитаном.
— Тебе следует разговаривать с моим супругом более уважительно, — холодно сказала она Каффу. — Он прав. До недавних пор ты служил Гумбольду. Мой муж разъяснил мне, что нам нужны новые люди на всех ответственных постах…
Краска отлила от лица Каффа. Он порывисто поднялся на ноги.
— Ваш муж уверял, что я сохраню свое положение.
— Ничего подобного, — заметил Солдат. — Я сказал лишь то, что не будет никаких арестов и казней. И их не будет. Однако никто не обещал, что ты останешься на своем посту. Ты всерьез полагаешь, что мы предоставим тебе командовать армией? Мы покамест еще не сошли с ума. С тебя станется устроить военный переворот… Прояви благоразумие хоть раз в жизни, Кафф. Нам нужен генерал, который полностью предан королеве. Я бы рекомендовал ее величеству вернуть тебе чин, которым ты обладал до восстания, — капитана имперской гвардии.
— Капитана? — испуганно переспросил Кафф. — Из генерала в капитаны?
— Тебя никогда и не повышали должным образом. Звание генерала было тебе даровано негодяем и убийцей, который не имел права на трон. Мы еще не выяснили, кто на самом деле срубил голову королеве Ванде, — пусть даже это сделано по приказу Гумбольда.
— Один из придворных палачей. Я здесь ни при чем. Ты же знаешь систему…
Солдат и впрямь знал систему.
В Зэмерканде существовало двенадцать придворных палачей. Поутру после вынесения смертного приговора они приходили в тюрьму, где было двенадцать пустых раздельных комнат. В палачи подбирались люди одинакового телосложения. Они одевались в черное с ног до головы и носили черные маски. Облаченные таким образом палачи расходились по комнатам, которые выбирали случайно. В шесть часов солдаты выходили на улицу и призывали первого встречного горожанина. Этот человек — мужчина ли, женщина ли — отправлялся с ними в здание тюрьмы и указывал на любую из комнат. Палач, находившийся в ней, и совершал казнь. Часом позже все палачи расходились по домам. Никто, кроме самого исполнителя, не знал правды. Подобная анонимность гарантировала палачам защиту от возмездия монарха на тот случай, если правитель вдруг раскаивался в содеянном и намеревался сделать палача козлом отпущения… Хотя, разумеется, ощущение безопасности было иллюзорным, ибо любой тиран мог просто сварить всех двенадцать в кипящем масле.
— Ладно. Виновен ты или нет — это не повлияет на наше решение, — сказал Солдат. — Отныне ты разжалован в капитаны.
— Ты не имеешь права отдавать мне приказы! — рявкнул Кафф.
Лайана открыла рот, чтобы заговорить, но осеклась под взглядом мужа.
— Слушай меня хорошенько, капитан Кафф, — сказал Солдат. — Я принц-консорт, вторая по значимости фигура в королевстве. У меня есть собственная власть, и Я ЕЕ ИСПОЛЬЗУЮ! — Последние слова Солдат выкрикнул во весь голос, затем взял себя в руки. — Если желаешь оставить службу — на здоровье, мы безоговорочно примем твою отставку. Можешь зарабатывать свой хлеб в любом другом месте. Или можешь остаться в рядах имперской гвардии, и никто не станет чинить тебе препятствий, если ты заслужишь повышение обычным порядком. Если ты отличишься по службе или если начальство порекомендует тебя к повышению, я не стану мешать. Но никаких привилегий. Никаких преимуществ по сравнению с другими офицерами… Да, еще: тебе придется смириться с тем, что я стану верховным главнокомандующим.
Несмотря на унижение, Кафф сумел скрыть гнев. Но теперь не выдержал Офао.
— Ты — мерзкий предатель! — заявил он, плюнув в Каффа. — Ты чудом остался жив — а еще чего-то требуешь. Перестань подлизываться к королеве. Ты спокойно наблюдал, как убивают ее сестру. Амнистия спасла твою грязную шкуру, но много кто желал бы увидеть тебя мертвым.
Кафф поклонился королеве.
— Можете идти, — сказала Лайана.
Разжалованный генерал вышел из комнаты. Прошло добрых две минуты, прежде чем все вздохнули с облегчением.
— Я и вправду симпатизировала этому человеку? — спросила Лайана.
— Да. Одно время вы даже подумывали выйти за него замуж, — ответила Дриссила. — Мы за вас боялись. Потом появился Солдат… — При упоминании о муже своей госпожи Дриссила тепло улыбнулась. — Появился и сразил вас наповал.
— Прелестную историю ты рассказала, Дриссила, — хмыкнул Солдат. — На самом-то деле это была скорее жалость, нежели любовь. Если помнишь, меня собирались повесить за то, что я иноземец, и никто не готов был за меня поручиться. В этом городе все ищут шпионов и тайных агентов… И вот тогда госпожа явила милосердие и согласилась выйти за меня замуж, чтобы спасти от виселицы. Я был бедным оборванцем без единой спинзы в кармане. Презренным чужаком… Лайана просто пожалела меня. Все и каждый говорили ей, что она совершает глупость, — даже вы двое. Но… — Он обнял жену за талию. — У нее доброе сердце. Она не позволит погибнуть и крысе, не говоря уж о человеческом существе.
— Я не стала бы утверждать столь категорично, — засмеялась Лайана.
Дриссила промолвила:
— Но потом она полюбила вас всей душой.
— Ничего подобного. Даже мой вид был ей противен. И если помните, несколько раз она пыталась зарезать меня во сне. Я обязан жизнью только своим ножнам, которые пели, когда обезумевшая жена входила с кинжалом в руке. Прошло немало времени, прежде чем я завоевал ее доверие, приязнь и, наконец, любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Лайана триумфально вошла в Зэмерканд, и горожане приняли ее без возражений, ибо трон принадлежал принцессе по праву. Она являлась прямой наследницей, поскольку родители Лайаны имели только двух дочерей, и обе были бездетны.
Теперь Лайана имела все, о чем мечтала. Она излечилась от безумия, избавилась от уродства. Королева была зрелой, красивой женщиной. Рядом с ней стоял Солдат — ее возлюбленный муж, благородный воин, ныне принявший титул принца-консорта.
И только одно беспокоило и тревожило Лайану: утраченная память. Не так уж приятно жить, сознавая, что твое прошлое покрыто мраком — даже если тебе рассказали о нем.
Глава третья
Лайана потеряла память в пустыне Уан-Мухуггиага, в Городе Песков. Любой человек, попавший туда, мгновенно забывал всю свою прежнюю жизнь. Из города Лайану увез принц-самодур, которого затем убили, и принцесса воссоединилась со своим мужем — Солдатом.
Много труда и выдержки потребовалось Солдату, чтобы завоевать расположение Лайаны, — ведь теперь он был для нее чужим. Однако, в конце концов, принцесса вновь полюбила мужа. Солдат и друзья Лайаны рассказали ей о прежней жизни все, что сумели вспомнить. Не умолчали они и о приступах ужасающего безумия, преследовавших принцессу. Впрочем, с потерей памяти Лайана избавилась от болезни. Принцесса знала, кто она и как жила раньше, но у нее не было собственных воспоминаний, и от того принцесса чувствовала себя ущербной.
Вернувшись в Зэмерканд, Лайана вошла во Дворец Диких Цветов. Здесь двое незнакомых людей — мужчина и женщина — кинулись к ней и разразились слезами.
— О, госпожа! О, ваше величество! — вскричал мужчина, которого именовали Офао. — Как же мы скучали! Как молились богам за ваше избавление!
Женщина — Дриссила — рыдала, приникнув к груди принцессы.
— Моя госпожа, нам сказали, что вы полностью утратили память!
— Так и есть, — отвечала Лайана, мягко отстраняясь от нее и пытаясь избежать объятий. — Я вас не знаю, сударыня… И вас тоже, — добавила она, обернувшись к Офао. — Пожалуйста, я испытываю неловкость от столь бурного проявления чувств.
Ошеломленный Офао с великим трудом совладал со своими эмоциями.
— Ну… — выдавил он. — Я прямо даже не знаю, что сказать. — И отошел в угол, явно расстроенный.
Дриссила оказалась более сдержанной и быстро справилась с собой.
— Мы понимаем, миледи. И сделаем все ради вашего блага и восстановления памяти, Я только надеюсь, что вместе с ней к вам не вернется старый недуг. Ибо если так, то лучше оставить все как есть. Скажу откровенно: эта болезнь была воистину ужасна. Вы убили двух мужей и пытались сделать то же самое с третьим.
— Я пыталась убить Солдата? — в страхе вскричала Лайана. Об этих печальных событиях ей не рассказывали.
— Много раз, ваше величество. Но он оказался покрепче, чем первые два. — В голосе Дриссилы скользнуло презрение. — Должна сказать: они не сумели достойно встретить смерть.
Лайана в ужасе закрыла лицо руками.
— О боги! Что за жутким созданием я была!…
Разговор происходил в Зеленой башне — самом любимом Лайаной месте Дворца Диких Цветов. По традиции этот дворец был отведен для принцессы. Теперь же, став королевой, Лайане надлежало перебраться во Дворец Птиц. Однако какая-то неведомая сила, странное душевное влечение позвало ее в Зеленую башню. Пусть даже она утратила память, но что-то осталось внутри нее. И это что-то привело ее в незнакомую комнату.
Вошел Солдат, преодолев неимоверное количество ступеней винтовой лестницы.
— Ах, вот ты где, любовь моя!
— Мой господин вернулся! Живой и невредимый! — Офао наконец-то увидел человека, который помнил его, и с распростертыми объятиями кинулся к Солдату. Тот опасно прищурился и вытянул вперед руку, останавливая порыв слуги.
— Не вздумай, Офао. Ты знаешь, я этого не люблю.
Офао надулся и вновь отступил назад. Он вышел на балкон и, глянув вниз, увидел под собой огромные массы народа. Они ожидали увидеть новую королеву и зашумели, когда на балконе появилась чья-то фигура. Восторженное «о-о-о» прокатилось по толпе. Некоторые зааплодировали. Офао приободрился и помахал им рукой. Несколько человек машинально махнули в ответ, а затем толпа вдруг загудела и загомонила. В воздух полетели шляпы; и женщины, и мужчины посылали в сторону башни воздушные поцелуи. Дикий восторг овладел Офао. Он готов был станцевать джигу — пока не осознал, что он здесь не один. На балкон вышли королева и принц-консорт. Приветственные крики были обращены к ним, а вовсе не к слуге. Разочарованный Офао шмыгнул обратно в комнату.
— Перестань валять дурака, Офао, — спокойно велел Солдат. — Есть у тебя хоть толика собственного достоинства?
Следующие полчаса Лайана посвятила себя восторженным подданным, даря их улыбками — как и ожидалось от королевы. Затем Солдат произнес речь о будущем Зэмерканда и о том, что под властью новой владычицы город вернется к былому величию. И лишь после этого им с Лайаной удалось уединиться.
— Фу-у! — сказала Лайана, бухаясь на кровать в очень некоролевской манере. — И часто нам придется проделывать такие вещи?
— Вовсе нет. Они взбудоражены, потому что Гумбольд исчез, а ты — их новая королева, вот и все. Я хочу сказать: до сих пор они видели, как тебя носят по улицам в паланкине, но управляла твоя сестра. Скоро народ успокоится, и ты будешь выходить к ним лишь раз в несколько месяцев.
Поскольку Гумбольд разрушил структуру прежнего двора, необходимо было назначить новых чиновников. Требовалось найти людей на должности лорда-хранителя королевской казны, лорда-смотрителя лестниц, лорда-смотрителя канализаций, канцлера и прочих. Всех старых членов королевского совета Гумбольд либо казнил, либо отравил.
Солдат разъяснял жене принцип работы совета, но та поняла далеко не все. Структура ее правительства была исключительно сложной. В прежние времена Лайана точно знала, как все устроено, но вместе с памятью от нее ушло и понимание многих вещей. Теперь новоявленная королева пребывала в замешательстве.
Послышался стук в дверь. Офао отправился открывать, и через некоторое время Солдат услышал его голос, исполненный холода:
— Убирайся. Тебя здесь не ждут.
— Кто это, Офао? — спросила Лайана.
— Ваше величество, явился презренный червь, генерал Кафф. Он позволяет себе нарушать ваше спокойствие…
— Впусти его.
— Но, ваше величество…
— Офао, делай что велят, — проворчал Солдат. — Иначе закончишь свои дни, продавая капусту на рынке.
Офао засопел.
— Как угодно, сир… Ваше величество, пришел генерал Кафф, главнокомандующий имперской гвардии.
Кафф шагнул в комнату, облаченный в доспехи и, держа под мышкой шлем. Не обращая внимания на Солдата, подошел к кровати, где возлежала Лайана, и опустился на одно колено, в его запястье был вправлен голубь, который взмахивал крыльями и ворковал.
— Ваше величество, — проговорил он елейным голосом. — Я пришел, дабы принести заверения в полнейшей моей преданности…
— Быстро же спохватился, — пробормотал Солдат. — Еще пару дней назад, ни о какой преданности и речи не шло.
— Я говорю с королевой, — буркнул Кафф, надеясь сыграть на былой приязни к нему Лайаны. — С королевой, а не с ее тенью.
Разумеется, Лайана ничего не помнила о своих прежних отношениях с вероломным экс-капитаном.
— Тебе следует разговаривать с моим супругом более уважительно, — холодно сказала она Каффу. — Он прав. До недавних пор ты служил Гумбольду. Мой муж разъяснил мне, что нам нужны новые люди на всех ответственных постах…
Краска отлила от лица Каффа. Он порывисто поднялся на ноги.
— Ваш муж уверял, что я сохраню свое положение.
— Ничего подобного, — заметил Солдат. — Я сказал лишь то, что не будет никаких арестов и казней. И их не будет. Однако никто не обещал, что ты останешься на своем посту. Ты всерьез полагаешь, что мы предоставим тебе командовать армией? Мы покамест еще не сошли с ума. С тебя станется устроить военный переворот… Прояви благоразумие хоть раз в жизни, Кафф. Нам нужен генерал, который полностью предан королеве. Я бы рекомендовал ее величеству вернуть тебе чин, которым ты обладал до восстания, — капитана имперской гвардии.
— Капитана? — испуганно переспросил Кафф. — Из генерала в капитаны?
— Тебя никогда и не повышали должным образом. Звание генерала было тебе даровано негодяем и убийцей, который не имел права на трон. Мы еще не выяснили, кто на самом деле срубил голову королеве Ванде, — пусть даже это сделано по приказу Гумбольда.
— Один из придворных палачей. Я здесь ни при чем. Ты же знаешь систему…
Солдат и впрямь знал систему.
В Зэмерканде существовало двенадцать придворных палачей. Поутру после вынесения смертного приговора они приходили в тюрьму, где было двенадцать пустых раздельных комнат. В палачи подбирались люди одинакового телосложения. Они одевались в черное с ног до головы и носили черные маски. Облаченные таким образом палачи расходились по комнатам, которые выбирали случайно. В шесть часов солдаты выходили на улицу и призывали первого встречного горожанина. Этот человек — мужчина ли, женщина ли — отправлялся с ними в здание тюрьмы и указывал на любую из комнат. Палач, находившийся в ней, и совершал казнь. Часом позже все палачи расходились по домам. Никто, кроме самого исполнителя, не знал правды. Подобная анонимность гарантировала палачам защиту от возмездия монарха на тот случай, если правитель вдруг раскаивался в содеянном и намеревался сделать палача козлом отпущения… Хотя, разумеется, ощущение безопасности было иллюзорным, ибо любой тиран мог просто сварить всех двенадцать в кипящем масле.
— Ладно. Виновен ты или нет — это не повлияет на наше решение, — сказал Солдат. — Отныне ты разжалован в капитаны.
— Ты не имеешь права отдавать мне приказы! — рявкнул Кафф.
Лайана открыла рот, чтобы заговорить, но осеклась под взглядом мужа.
— Слушай меня хорошенько, капитан Кафф, — сказал Солдат. — Я принц-консорт, вторая по значимости фигура в королевстве. У меня есть собственная власть, и Я ЕЕ ИСПОЛЬЗУЮ! — Последние слова Солдат выкрикнул во весь голос, затем взял себя в руки. — Если желаешь оставить службу — на здоровье, мы безоговорочно примем твою отставку. Можешь зарабатывать свой хлеб в любом другом месте. Или можешь остаться в рядах имперской гвардии, и никто не станет чинить тебе препятствий, если ты заслужишь повышение обычным порядком. Если ты отличишься по службе или если начальство порекомендует тебя к повышению, я не стану мешать. Но никаких привилегий. Никаких преимуществ по сравнению с другими офицерами… Да, еще: тебе придется смириться с тем, что я стану верховным главнокомандующим.
Несмотря на унижение, Кафф сумел скрыть гнев. Но теперь не выдержал Офао.
— Ты — мерзкий предатель! — заявил он, плюнув в Каффа. — Ты чудом остался жив — а еще чего-то требуешь. Перестань подлизываться к королеве. Ты спокойно наблюдал, как убивают ее сестру. Амнистия спасла твою грязную шкуру, но много кто желал бы увидеть тебя мертвым.
Кафф поклонился королеве.
— Можете идти, — сказала Лайана.
Разжалованный генерал вышел из комнаты. Прошло добрых две минуты, прежде чем все вздохнули с облегчением.
— Я и вправду симпатизировала этому человеку? — спросила Лайана.
— Да. Одно время вы даже подумывали выйти за него замуж, — ответила Дриссила. — Мы за вас боялись. Потом появился Солдат… — При упоминании о муже своей госпожи Дриссила тепло улыбнулась. — Появился и сразил вас наповал.
— Прелестную историю ты рассказала, Дриссила, — хмыкнул Солдат. — На самом-то деле это была скорее жалость, нежели любовь. Если помнишь, меня собирались повесить за то, что я иноземец, и никто не готов был за меня поручиться. В этом городе все ищут шпионов и тайных агентов… И вот тогда госпожа явила милосердие и согласилась выйти за меня замуж, чтобы спасти от виселицы. Я был бедным оборванцем без единой спинзы в кармане. Презренным чужаком… Лайана просто пожалела меня. Все и каждый говорили ей, что она совершает глупость, — даже вы двое. Но… — Он обнял жену за талию. — У нее доброе сердце. Она не позволит погибнуть и крысе, не говоря уж о человеческом существе.
— Я не стала бы утверждать столь категорично, — засмеялась Лайана.
Дриссила промолвила:
— Но потом она полюбила вас всей душой.
— Ничего подобного. Даже мой вид был ей противен. И если помните, несколько раз она пыталась зарезать меня во сне. Я обязан жизнью только своим ножнам, которые пели, когда обезумевшая жена входила с кинжалом в руке. Прошло немало времени, прежде чем я завоевал ее доверие, приязнь и, наконец, любовь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40