Туман в голове постепенно рассеивался, благодушное настроение улетучивалось. Хватит миловаться, пора браться за дело. Не висеть же так до второго пришествия. Стражи. — Вы мне тут, друзья, представление со скелетом и цепями устроили. Шоу захотелось? Я вам покажу что такое настоящее шоу. Бездари!
Вначале надо было освободиться от оков. Занятие вообще-то пустячное, если бы не то неудобное положение, в котором оставили его стражники. Немножко было трудновато, но разработанные суставы понемногу складывали нужным образом кисть и, расцарапывая кожу, но вытащил таки Сигмонд левую руку из железного браслета. Теперь, с ее помощью, вынуть правую оказалось плевым делом. Чтобы освободить ноги, пришлось принять совершенно невероятную позу, но в конце концов кандалы остались на стене, а Сигмонд, отдуваясь, сидел на полу и придумывал, как бы получше выбраться из темницы. Можно попытаться прорезать дверь и отодвинуть засов, инструменты у него сохранились. Но, предчувствовал, что на это не хватит времени — предполагал скорый приход тюремщиков.
Дверь камеры открывалась вовнутрь, это логически предопределяло позицию. Но стоило еще подготовить дополнительный сюрприз. Шоу, так шоу.
Из ветхих тряпок, костей и соломы Сигмонд соорудил чучело, поместил его в свои цепи. Критически рассмотрел творение, там подправил, тут подровнял, остался доволен. Присел на корточках под стеной, ожидая стражу.
Действительно, вскоре послышался топот шагов, скрежет отодвигаемого засова. Сигмонд выдернул из гнезда факел, затушил и укрылся за раскрывающейся дверью.
В темень камеры гурьбой ввалились вооруженные тамплиеры. Подошли к чучелу, поднесли к нему свет, взялись уже за то, что должно было быть за пленником…
Крик суеверного ужаса прокатился под каменными сводами, выплеснулся в тесноту коридора — плесневелая мертвая головы ухмылялась безгубым ртом.
— Оборотень! Оборотень!
Пора. Сигмонд с размаху ударил по лицу крайнего тамплиера еще горячим факелом, пинком ноги отбросил в угол второго и оказался за дверью. Быстрым движением захлопнул ее, кинул в пазы засов. Рядом оказалась пара охранников, остававшихся снаружи каземата. Не раздумывая свернул чирьистую шею ближайшему, поворотился ко второму. Тот, с перекошенным страхом ртом, пластался по стене, дергал из ножен меч и вытащить не мог. Сигмонд легко, относительно своих возможностей, ударил правой в челюсть. Охранник обмяк, сполз на пол. Витязь достал его клинок, почесал острием под дергающимся кадыком.
— Куда вести должен был?
— В застенок. — Прохрипел стражник.
— Ну так и веди.
Идти пришлось недолго. По коридору, направо, подняться на десяток ступеней, потом снова направо, немного вперед, и вот монах толкнул ногой низкую дверь.
Сигмонд не мог не оценить степени самоотверженности тамплиера. Тот привел его прямиком в тюремную кордегардию. А скорее всего охранник был слишком туп и самонадеян.
Тычком меча Сигмонд перебил своему провожатому шейный позвонок и, пока остальные стражи, вытаращив глаза, соображали что почем, кинулся в атаку. Схватка оказалась кровавой, но очень короткой. Конечно, трофейный меч не шел ни в какое сравнение с личным оружием, но вполне был пригоден для дела. Рубанул по шее одного, рассекая стеганый колет, махнул через живот другого и заскользил в своем смертоносном танце, неуловимом, душегубном.
Бесполезно, размахивая мечами, брызжа слюной и проклятиями, метались воины по комнате. Их булаты находили только воздух, зато тела встречали Сигмондово оружие. Витязь поймал одного острием клинка, кинул другого под удар сотоварища, и пока тюремщик обалдело оглядывал деяние рук своих, зарубил и его. Схватил за кисть еще одного, развернул спиной и протащил зазубренным лезвием по шее.
Последний оставшийся в живых стражник, отбросил оружие, умоляюще грохнулся на колени. Сигмонд не торопясь, поигрывая мечем, стряхивая с лезвия капли крови, подошел, подошел. Посмотрел нехорошо, пустым своим взглядом. Дохнуло холодом Валгаллы. Охранник подвывал.
— А ну, пошли в застенок. Где он тут у вас?
Застенок оказался поблизости. Когда открылась дверь, палач очередной раз опустил кнут на Гильдино тело. Кровавая пелена застелила Сигмондовы глаза. Но эта пелена не мешала действовать.
Мгновенным движением он вогнал меч под лопатку стражника, так и оставив его там, в спине, тигриным прыжком обрушил удар ноги по красной морде следователя. Захрустело. Приземлился на стол, развернулся, и носком сапога ударил в висок, еще не успевшего ничего понять, писаря. Подсобник палача схватил раскаленные клещи, но Сигмонд уже прыгнул, крутнулся волчком по полу, костоломно подсекая ноги неуклюжего противника. Пока тот падал, ударил по наклоненной шее. Опять захрустело.
Сейчас Сигмонд бил не так, как в приярмарочной таверне, и уж, тем более, не так, как на выступлениях в балагане. Гильда это отчетливо понимала. Со своей извечной отрешенностью витязь наносил удары на поражение, расчетливые, губительные. Второй подсобник выхватил захалявный нож, кинулся было на витязя, но тот, с обманчивой неторопливостью, перехватил волосатую лапу, заломил выворачивая, всадил широкое лезвие под сердце хозяина.
Старший заплечных дел мастер позеленел. Взмахнул кнутом, но коротким броском ноги, боком стопы, Сигмонд выбил ему колено. Тот, падая, завопил, но уже держала его за волосы стальная рука, уже волокла туда, к огню камина, к багровому свечению меча, уже швырнула на пол. Уставился палач мутными от страха и боли зенками в пустой витязя взгляд. Ужасное увиделось, взвыл дико, тоскливо. А Сигмонд схватил деревянную рукоять, воткнул в рыхлое пузо. Оружие было не боевое — пыточное. Раскаленное тупое лезвие тяжело входило в живую плоть. Схватился палач, не замечая, что сжигает ладони, за светящееся лезвие, пытался вынуть из желудка сводящую с ума муку. Сигмонд, наваливаясь всем телом, неуклонно давил вниз. Шипело. Тошнотно потянуло горелым.
Хоть и напоследок, но довелось старшему заплечных дел мастеру Шурваловальской крепости свести близкое знакомство со столь любимым им пыточным инструментом. Аминь.
— А я тебе, холопский выплодыш, говорила. — С душевной мягкостью в голосе, подвела итог Гильда. Но времени радоваться много не было.
Пока отвязанная от дыбы Гильда, приохивая, натягивала на саднящее тело платье, Сигмонд уже одевал перевязь, размещал ножи и саи. И как раз вовремя успел одеть. В застенок, в сопровождении двух обережных, зашел черный мастер Локи. Не как туповатая солдатня тамплиерская, мгновенно увидел он все, все понял и оценил. Ничего не изменилось в лице, только злобные огоньки зажглись в глубине его черных глаз. Только рука молниеносно рванулась к поясу. Полыхнуло огнем, непривычный, яростный грохот обрушился на Гильду. Раз, другой, третий.
— Ложись! — Крикнул Сигмонд, ласточкой метнувшись в длинном полете спасительного прыжка. Пролетел по воздуху, барсом приземлился на камни пола, покатился под защиту деревянной застеночной утвари. Следом его движению, сыпались искры, щербился гранит, разлетались осколки камня. Грохотало. Воняло чем-то непривычным и опасным.
Перекатываясь от одного укрытия к другому, метал Сигмонд в черного боевые звездочки сюрикен, неприцельно, на звук, на авось. Главное — отвлечь от Гильды, не подпустить к себе Локки, не позволить расстрелять в упор. Привычно отсчитывал у противника заряды. Только закончилась обойма, не давая времени перезарядить, кинулся вперед. Поддел за горло одного гридня, отбил удар другого, оказался прямо перед Локи. Тот, с мечем наголо, поджидал соперника, уже пригнулся, изготовился к бою. Фехтовал умело, зло и расчетливо, да явно уступал ученику шаолиньских монахов. Отступал с боем, оборонялся из всех сил. Не долго бы ему продержаться, да ворвались еще новые обережные, бросились защищать своего повелителя. Пока Сигмонд в сверкании клинков, крови и смертных хрипах время тратил, хитрый Локи, бросая на верную погибель своих защитников, кинулся прочь из застенка и затерялся в переплетении незнакомой, освободившимся пленникам, путаницы коридоров.
Надо было Сигмонду с Гильдой уходить. Уходить незамедлительно, пока не добрался киллер до своего арсенала, пока не вернулся вооруженный.
Бежали лорд с сенешалевной по переходам подземной темницы, выбежали во двор. Там встретили солдат храмовников, но в числе малом, растерянных и к бою неготовых. Ураганом прошлись через них волшебные клинки витязя.
Вот и конюшня. А возле нее, прямо как по заказу, пара коней свеже оседланных. Кинула Гильда горящий факел в сухую солому, и на коней. Теперь скорее к воротам, пока стража ничего не поняла, пока закрыть тяжелы створки не успела.
Кинулись было наперерез беглецам привратники с копьями, да не судилось им сегодня торжествовать победу. Не придется вечерком у камина горячей похлебки из миски почерпать, пивка поприхлебывать. Замелькали мечи Сигмондовы, и в их блеске, разом порвали Норны нити Судеб копейщиков. Отправились их души, вослед многим сегодня ушедшим, в сумраки миров потусветных.
Резво взметают кони дорожную пыль, развевает вольный ветер их гривы. А позади гудит тревогой крепостной колокол, да клубы дыма поднимаются из-за храмовничьих стен.
— Спешим, Гильда, скорее в лес, за деревья! — Прокричал Сигмонд, коня погоняя.
— Так далече уже, не достанут.
— Достанут. И доспехи наши не помогут! Гильда и себе коня погоняла, не понимая, впрочем, чем так обеспокоен ее непобедимый витязь. Через плечо оглянулась на темную махину тамплиерской крепости. Глаза резанул яркий световой блик. И тут Сигмонд сделал то, чего никогда раньше не делал. Резко и жестко ударил Гильду по голове, ткнул лицом в потную лошадиную гриву.
— За что? — Подумала было сенешалевна, да верхом прожужжало, ударилось о ближнюю скалу. Брызнуло искрами каменных обломков.
Страшно стало.
А рядом опять зажужжало, осыпало корой, щепками, и большая дубовая ветвь тяжело рухнула под копыта. Но еще рывок — и скакуны вынесли своих седоков в лес, схоронили за трехобхватными стволами.
— Скотина! — Сигмонд убавил ход жеребца. — Ну, скотина!
— Что это было, а, Сигмонд?
— Оружие такое. Не должно его быть в этом мире!
— Это у Черного-то?
— Да у него, скотины, у Локи.
— А он, этот Локи, земляк твой, небось?
— Вроде как земляк. Скотина. Знать, по мою душу приехал. Ну да посмотрим еще, у кого душа крепче в теле сидит. Надо молодцу пыль с ушей попостряхивать. — И плохое выражение проступило на лице Сигмонда. Мрачная, холодная уверенность. Знакомая Гильде пустая отрешенность.
И раскрылись ей в пустоте витязевого взора, все просторы земли Нодд, леса дремучие, реки быстротечные, горы высокие, да степи неоглядные. Раскрылась синие морские дали и края чужеземные. И в том уяснилось ей, что маломестна земля для двоих — витязя Сигмонда и черного Локи. И одному из них уже готовятся Корны оборвать нить судьбы.
Глава 9. Нетопырь.
За бронированными, хитро устроенными против подслушивания и подглядывания, окнами Брюссельского Департамента безопасности АСД роскошествовала зрелая весна. Птицы щебетали на крышах домов, влюбленные, и так себе, ворковали под кустами цветущей сирени, бюргеры добропорядочно дудлили пиво, за столиками открытых кафе интеллигенты наслаждались интеллектуальными беседами и черным, вареным по-турецки, кофе, барды пели нескончаемые романтические баллады, поэты сочиняли стихи.
Зиберович сочинял План.
Сегодняшний день выдался относительно спокойным. Ничего экстраординарного в мире не происходило, ничего не предвещало каких-либо проблем. Так, обычная рутина. Но подчиненные грозного генерала знали, именно в такие дни, их шеф, непременно, личный состав, хоть чем-нибудь, да озадачит. Сотрудники Департамента, считал он, должны быть постоянно в состоянии боевой готовности. Разведчику, не бройлерный же он цыпленок, жирком заплывать ни к чему. Расслабиться можно только в морге. И то, когда прозектор разрешит, бумагу напишет, на ней распишется и печать поставит.
Генерал Зиберович нажал кнопку интеркома и объявил начало операции «Локон Алисы». С легкой руки (по мнению шефа с пустой головы) оксфордского вундеркинда, кодовые названия всех действий, связанных со Стиллом Иг. Мондуэлом, непременно включали в себя имя этой взбалмошной кероловской девчонки.
А суть операции была такова. Из агентурных источников стало известно, что в компьютерных недрах Мондуэловской корпорации засекречено хранится завещание Стилла. А он, как-никак, владелец половины активов компании. Зачем это завещание было нужно Зиберовичу, того никто не знал. Не знал этого и сам генерал. Но в большом хозяйстве Департамента, этот документ мог пригодиться. А, главное, Зиберович не мог оставить в стороне своего внимания любое, связанное с наглым каторжанином, диссидентом и фальсификатором.
Ну, никак не мог. Пепел академического торжества стучал в разбитое сердце д-ра Аматора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41