Ты хоть подумай!
- Ты говоришь так, как будто пытаешься мне помочь. Разве это не
смешно, Ричард? - На лице Шейлы появилась бледная улыбка. - А может ты и
вправду желаешь помочь? Мы были бы богатыми... И вместе.
- Опомнись! За кого ты меня принимаешь? Крыша поехала?
- Я люблю тебя, Ричард, только ты мне не веришь, правда?
- Я уже сказал, нечего вмешивать сюда чувства. Не понимаешь? - крикнул
он, нервно заламывая пальцы. - Ты понимаешь, что я обязан тебя арестовать?
Да-да, Шейла, арестовать и доставить в...
- Ты не сделаешь этого, нет... Если до 15.00 я не появлюсь там, где
должна, может случиться очень нехорошее, - снизила она голос.
- Старые штучки. - Ханна расслабил узел галстука. - Ладно, зачем ты
пришла? Только не говори, что по своей воле.
- В том числе и по своей. Я здесь затем, чтобы передать тебе
некоторые...
- Условия?
- Да, условия. Организация желает, чтобы дон Пульверино очутился за
стенами тюрьмы. Она же требует, чтобы полиция к нему не цеплялась. За ним
не должны следить, подслушивать и так далее. Он исчезнет, и вы его уже
никогда не увидите. Да, еще одно, Ричард. Ключик...
Ханна поднялся и прошелся по комнате.
- Я не такой идиот, Шейла. И что случится, если власти откажут?
- Случится очень много плохого, - очень серьезно ответила она. -
Синдикат дает вам для освобождения дона Пульверино несколько сроков. Если
вы не выпустите его до 16.00, Даск раскроет на орбите грузовой отсек
"Атлантиса". Это первый срок.
- Сегодня!? - воскликнул Ханна. - Чушь! Всего три часа времени?
- Организация принимает во внимание то, что могут произойти какие-то
сложности. В связи с этим, если вы не сделаете необходимые выводы до 6.00
15 июля, то есть до завтрашнего утра, Даск предпримет попытку работы с
манипулятором. Далее, 15.00 - через 26 часов от данного момента. Если дон
Пульверино к этому времени все еще будет находиться за решеткой, Даск
отстрелит "Рубинового Чирка" в космос. Ты же знаешь, что это такое? Так что
подумайте хорошенько.
- А если нет?
- Не советую. Тогда, в 21.30 восточноамериканского времени, Даск
нажмет на спуск. Ну, может не совсем и на спуск, во всяком случае, он
запустит заряд в цель.
Ханна не верил своим ушам.
- Он не сделает этого. Земля может заблокировать...
- Не сможет. В тот момент, когда заряд контролируется "Атлантисом",
Хьюстон ничего не может с ним сделать. "Рубиновый Чирок" будет слушать
приказы только с шаттла. А что касается Даска... Что ему терять? Если он не
выполнит наши приказы, тогда после возвращения ему неоткуда будет ждать
помощи. У мафии длинные руки. А так его будут ждать большие деньги и
спокойствие до конца жизни.
- Вы убьете его...
Шейла рассмеялась.
- Нет, дорогой, мафия верна определенным принципам, в которые ты
никогда не поверишь. Она справедлива, неподкупна, вознаграждает услуги и
карает за преступления. У нас свой мир и собственные законы. Мне жаль тебя,
Ричард. Почему ты до сих пор такой наивный? Почему так слепо подчиняешься
правилам, которых никто в этой стране не придерживается? Неужели ты не
замечаешь, сколько зла таится вокруг? Когда-нибудь ты сделаешься для
кого-то невыгодным и тогда очутишься на мостовой. Кто тебе поможет?
Президент Диллон? Могу кое-что рассказать про него и про Меллона. Ты ищешь
справедливости в Америке? Да где ты жил все это время, парень?
- Закончила? - перебил Ханна. - Я не люблю философствовать, Шейла,
могу оставить это тебе. Если можно, меня интересует несколько фактов.
Кассета. Твоя работа?
- Да. Совещание записывалось на пленку. Об этом все знали. Часть
нашего плана.
- Как с вами можно связаться?
- Вот номер телефона, - протянула она листок. - Я буду неподалеку.
Позвони и дай знать. Не советую проверять, кому этот номер принадлежит.
Позвони лично. Ни с кем другим я разговаривать не стану.
Они замолчали. В воздухе повисла неловкая тишина.
- Ричард, - шепнула она через какое-то время. - Пойми, я тебя не
обманывала и была с тобой откровенна. Может быть даже излишне... Наша
первая встреча, там, за городом... Чисто случайная. Правда, потом я уже
знала, кто ты такой, и у меня были к тебе претензии. Ты не был в этом
виноват, но все же...
- Ты имела ко мне претензии? Какие?
Шейла молчала, уставившись в пол.
- Неважно, Ричард. Сейчас это уже неважно. Поцелуй меня, не отталкивай
от себя.
Он уселся на диване, а она обняла его за шею. Девушка целовала
крепко-крепко, забываясь, как бы желая растянуть это короткое мгновение и
не думать о кошмаре дня.
Поначалу холодный и, несмотря ни на все, отстраненный, Ханна прижался
к ней всем телом и захватил ее в свои объятия. Он поглощал запах ее кожи в
изгибе плеча. Кожа была шелковистой, теплой и соблазнительно близкой. Потом
он нашел руками ее грудь, и вновь его изумило, насколько они нежные. Шейла
погружалась в его ласках, прижимаясь к ищущим рукам.
- Я люблю тебя, - совершенно неожиданно для самого себя сказал Ханна.
- Пошли, - шепнула она и потянула в спальню.
Потом, когда они уже отдыхали на кровати, Ханна спросил:
- Скажи, почему этот дон Пульверино так для тебя важен?
Шейла Пикард прикурила две сигареты, для себя и для него, бросила
спичку в пепельницу и глубоко затянулась.
- У меня другая фамилия, Ричард, но он мой отец.

2
"Вашингтон, 14 июля, 14.00
Президент Диллон понял, что от решения, которое ему прийдется принять
в ближайшие часы, будет зависеть не только его дальнейшая политическая и
личная карьера, но, о чем ему прийдется узнать окончательно через
шестьдесят минут, судьба всей нации. Он чувствовал себя будто зверь в
капкане - с одной стороны было необходимо немедленно освободить мафиози,
чтобы отдалить угрозу, зависшую в околоземном пространстве, с другой же
стороны, следовало подчиняться указаниям того, кто им управлял -
требованиям Эндрю Меллона.
Тот уже держал себя в руках, не то что в прошлый раз. Теперь он
говорил спокойно, выбирая слова. Могло показаться, что этот
шестидесятипятилетний мужчина безобидный бизнесмен, но за занавесом
воспитанности Диллон отметил притаившуюся смерть.
- Ну что ж, Норберт, жаль, что ты позволил, жаль... Тебе хоть
известно, чего они хотят? - спросил он.
Президент покачал головой.
- Через час совещание.
- Но ведь ты догадываешься, так?
- Им нужен Джозеф Пульверино.
Меллон тяжко вздохнул и положил на стол свою худую, морщинистую руку.
На среднем пальце кровавым глазком поблескивал большой золотой перстень.
- Норберт, Норберт... Почему ты меня не послушал... И вот теперь у
тебя проблема, - тихо, как бы с сожалением заговорил он. - И как ты ее
станешь решать?
Диллон сглотнул слюну и переборол дрожь в голосе.
- Все зависит от того, Эндрю, что мне посоветуют мне мои люди.
Бровь Меллона незначительно приподнялась вверх.
- Продолжай, я тебя слушаю.
- Скорее всего, каким-то образом его придется все-таки освободить,
но, - теперь он заговорил быстрее, чтобы не дать старику перебить себя, -
гарантирую, что раньше или позже он попадет в наши руки. Далеко ведь он не
уйдет, Богом клянусь, у нас полиция, армия, поставим на ноги всех. Он будет
наш, вот увидишь. Но сейчас мы должны... Должны...
Меллон и не собирался перебивать горячечные слова Диллона. Он ждал,
пока тот закончит.
- Он никогда не будет вашим, Норберт, и тебе это хорошо известно. В
тот же миг, когда ты его выпустишь, Пульверино исчезнет. Им займутся либо
свои, отымут документы и убьют, либо спрячут так, что даже Прайс ничего не
сможет сделать. Но знаешь, что произойдет со мной и моими людьми, если
мафия все же прийдет в себя? Я же не один, пойми, на мне имеются
определенные обязательства, и я должен их выполнить. В противном случае я
потеряю многое. Но если я потеряю, то мне не хотелось бы оказаться в твоей
шкуре. Видишь ли, кое чему от Коза Ностры я тоже научился. А именно:
научился некоторым способам выражения благодарности, ненависти и презрения.
Помни об этом, помни про выборы, общественное мнение, прессу. Подумай обо
всем.
Диллон внутренне усмехнулся. Вот уже несколько дней, как он ничего
другого и не делал. Он думал о себе. Еще никогда не был он в такой степени
зависимым от практически чужого ему человека. Когда он начинал политическую
карьеру, ему не были чужды применяемые повсюду штучки, нацеленные на то,
чтобы набрать среди будущих избирателей как можно большее влияние. Все они
основывались на деньгах, а их как раз у Диллона особенно много не было.
Бедняком он не был, наоборот, у него имелись пакеты акций нескольких
предприятий, только вот дивиденты составляли всего лишь каплю в море его
потребностей.
Для профана история США полна примерами неожиданно щедрых подароков,
идущих в банки Белого Дома от самых богатых людей страны. Но он знал
правду. Хант, Морганы, Форд и Рокфеллер имели в этом личный интерес, и,
несмотря на то, что сроки правления отдельных президентов всегда
когда-нибудь заканчивались, все эти люди всегда оставались. Так же как
Эндрю Меллон.
- Я скажу, что тебе следует сделать, - подумав совсем немного, сказал
промышленник. - Ведь ты решишься, я не ошибся? Ты не допустишь, повторяю,
не допустишь, чтобы Пульверино очутился на свободе. И в сложившейся
ситуации, Норберт, единственным способом, чтобы это сделать, надо... - он
понизил голос. - Ну, как ты считаешь?
Диллон застыл. Он все понял.

3
""Атлантис", 14 июля, 13.00
@ bвосточноамериканского времени
Через шестьдесят минут после старта "Атлантис", повернутый к Земле
"спиной", находился над самой станцией слежения в Габароне, в 160 милях над
поверхностью.
Впервые Даск почувствовал волнение в тот миг, когда ракета-носитель с
шаттлом только-только оторвалась от бетонной платформы. Связь с Хьюстоном,
до сих пор "громкая и разборчивая", начала становиться все хуже и хуже.
Несмотря на растущую перегрузку, он пытался отрегулировать передатчик, но
ремни безопасности держали слишком крепко, а связывающий движения скафандр
задачи не облегчал. Тогда Даск ограничился кратким рапортом, что слышимость
слабая и как бы прерывистая. Во всем остальном подъем проходил нормально.
В это время Хьюстон передавал стандартные сообщения о силе ветра,
скорости шаттла и его позиции в данную секунду. Эти данные не были такими
уж важными для экипажа, так как астронавты никоим образом не могли повлиять
на атмосферные условия, а К-4 и так вычерчивал положение космического
корабля на основном мониторе. Почти все время прохождения сквозь плотные
слои атмосферы Даск со Скоттом молчали.
Ситуация радикально изменилась, когда, после достижения базовой орбиты
на высоте 150 миль, Хьюстон неожиданно замолчал. Абсолютно неожиданно и без
видимой причины. Тогда Даск разволновался во второй раз. Он вызвал Центр
Управления, но Земля не отвечала вообще. Даск выругался и погнал Скотта
переодеваться, сам манипулируя ручками приемо-передатчика. Он поменял
частоту на аварийную, которая подключала вторую антенну "Атлантиса". Тем не
менее, в эфире все так же царила тишина.
Вернулся Скотт. Теперь на нем был легкий комбинезон типа CMN.
- Проверь антенны, - приказал ему Даск, не отрываясь от шкалы
приемника.
- Для этого надо размонтировать целую кучу...
- Делай, что тебе сказали, черт побери! И хорошенько! - крикнул Даск,
хватаясь за поручень, поскольку слишком резкое движение отбросило его
назад.
Скотт поплыл на третий уровень, протискиваясь через узкий лаз.
Даск снял с себя тяжелый скафандр и остался только в шортах и
футболке. Одежда поплыла над его головой. Он инстинктивно поглядел ей вслед
и остановил взгляд на визирах, выходящих на грузовой отсек "челнока". Внизу
лежала Земля. Красивая, бело-голубая, с картой коричневых континентов. Они
летели над Африкой.
И вот тогда он услыхал Хьюстон:
- ...шите?! Отвечайте, "Атлантис"! Это Рой Уайт из Центра Управления
Полетом через Габароне. Опомни...
И все. Потом только тихий треск, и динамик заглох.
Даск подскочил к передатчику. Он глянул на хронометр - шестидесятая
минута полета. Даск понимал, что сейчас он должен передать рапорт, которого
от него ожидали. Он настроил радио на Габароне и вызвал станцию. Ему
ответила звенящая в ушах тишина. Тогда он стукнул кулаком по креслу -
станция в Габароне входила в цепь трекинга, и все ее звенья действовали в
зависимости от Хьюстон! Если авария случалась в Хьюстон, связь с Землей
исчезала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28