Вот мы и бродим здесь, пока еще можно.
Домам Старого, или, как его чаще зовут, Нижнего города лет по двести-триста. В те времена Великая река разливалась не так сильно, и эту часть Эстелина не затопляло даже в самое обильное половодье — но все течет, все меняется. В высокоразвитых Сутях это именуется — медленные колебания климата. Правда, те, кто некогда возводил Нижний город, об этом не знали или не задумывались, и все дома построены прочно, на века, из тесаного темно-серого камня здешних гор. Некоторые дома пострадали от войны (не от минувшей, а еще от стародавней с каганом Куремских степей) и очень многие — от наводнений. Но кое-какие так и стоят нерушимо все эти годы — умели же строить предки, куда нам до них…
Весной в Старом городе всегда безлюдно. Тишину разрывают лишь наши оживленные голоса, яркие наряды девушек мелькают между домами — у Лейримэл платье желтое, у принцессы серебристое, а сверху накинуты одинаковые зеленые плащи. Хальдри тоже в зеленом, но потемнее и с золотой вышивкой, а в наряде Эймо сочетаются белый и малиновый. И лишь я сама — в своих неизменных черных шелках, торжественно-мрачная тень на этом цветном фоне…
К зеленому я и сама неравнодушна, но что поделаешь — ничего другого у меня сейчас нет. Уже почти год я живу на тридцать-сорок фиолетовых в месяц, слава богам, что мадам Гру из жалости хоть кормит меня бесплатно. А шелк этот мне достался совершенно случайно, и его даже на настоящее платье не хватило — только на длинную тунику с разрезами, что-то вроде силийской одежды для верховой езды…
Ох, сколько каждый раз возни с этими тряпками! Всегда завидовала тем, кто может менять их, как и облик, простым усилием воли. Мне же, чтобы принять образ, соответствующий ситуации, надо долго смотреть в зеркало и напрягать фантазию, либо отдаваться на волю сил мироздания… а они всякий раз норовят вытащить на всеобщее обозрение мою богемно-ведьмовскую сущность. С этим уж ничего не поделаешь — я по самой сути своей не аристократка, и любая утонченность всегда была объектом моей жесточайшей зависти. Но в полуоткрытых Сутях, таких как здешний Мир Великой Реки, правильнее всего выглядеть именно благородной леди — кроме всего прочего, ей куда реже, чем бродячей шарлатанке, приходится брать ноги в руки и развивать сверхзвуковую скорость. И хотя для меня и сейчас куда естественнее сливаться с простонародьем — играть знатную даму я в конце концов просто привыкла…
Вообще-то в Мире Великой Реки насмотрелись на всякую меня. Впервые я попала сюда в неполных семнадцать лет, еще до Круга Света — это была моя первая Суть после ухода из дому. Три месяца лорды-чародеи Рябинового Дола пытались учить меня прикладной магии, но почти без толку — единственное, что я схватывала почти мгновенно, была магия вербальная. А потом пришла весть о начале Войны Шести Королей, и я, все бросив, с немеряным энтузиазмом полезла в самую мясорубку. Маленькая была, глупая, да и кто из нас в этом возрасте не мечтал совершить подвиг? Так что Орсалл из Краснотравья до сих пор вспоминает лохматую девчонку в мятых штанах и рубашке, которая взахлеб читала кое-как сляпанные стихи с восточной башни осажденного Передола и больше всех удивилась, когда ее заклятья сработали…
Тому минуло уже четыре года. Я снова в мире, видевшем мое начало, но вернулась сюда уже иной — опытной, уверенной в себе, повзрослевшей (по крайней мере, мне самой так кажется) — подданной всего Зодиакального Круга, чье истинное Имя в средоточии миров звучит как Элендис Аргиноль. Здесь же меня знают как леди Эленд из таинственного Рябинового Дола, талантливую чародейку. (И естественно, незаконную дочь одного из лордов Дола — иначе откуда бы у меня взяться моим способностям?)
А в Мире Великой Реки — второй год мира, и день окончания войны стал национальным праздником Каменогорья, главной державы-победительницы. Но сегодняшний праздник совсем особенный, ведь король Атхайн выдает замуж сестру свою, прекрасную принцессу Клематис… С чем я его и поздравляю от души. Одну из дочек погибшего дяди-короля сбыл с рук — так еще две остались, а там и родная сестрица Лейрия на подходе. А женихов на всех не напасешься — повыбили в войну…
Положение, э-э, как бы обязывает… Белобрысый головорез Орси теперь тоже лорд Орсалл, властитель Краснотравья, и в таком качестве первый кандидат на охмурение. Вот он и подговорил леди Эленд, единственную представительницу Рябинового Дола в этом благородном собрании, поиграть в его нареченную невесту и тем избавить его от общества принцесс Йоссамэл и Наинрин. (Это называется: «Мы же с тобой старые боевые лоси!») По такому поводу он даже выдал мне пару фамильных драгоценностей и не очень настаивает на их возврате.
А мне, собственно, что с того? Я сюда как пришла, так и уйду, и пусть мой боевой товарищ сам через полгода выкручивается перед молодым Атхайном. Впрочем, он хитер — наверняка ведь пустит слух, что лорды не дали санкции на мой брак с простым смертным…
Черт его знает, сколько ступеней в этой лестнице королевы Биарры! Лично я досчитала до двухсот шестидесяти и сбилась. Никак не могу отдышаться после подъема. Принцесса и три ее придворные дамы тоже устали, медленно идут ко дворцу, забывая подбирать подолы, нарядные плащи волочатся за ними по лужам. Правда, наверху снег уже почти сошел, но все-таки…
Едва мы вошли во дворец, как на бедных девушек тут же набросилась какая-то дуэнья — ай-яй-яй, башмачки ни во что превратили, да и платья сушить придется, как так можно, вы же не дети уже, а взрослые женщины… (Для справки: Лейрии вот-вот будет семнадцать, остальные постарше, но двадцати еще нет ни одной.) Что до меня, то я бессовестно бросаю девчат на произвол судьбы — у самой в сапогах громко чавкает, надо спешно сушить их к вечеру.
Дворец владык Эстелина в эти дни больше всего похож на гостиницу во время наплыва постояльцев. Гости съехались со всего Речного Содружества — Краснотравье, Эрг-Лэйя, Черные Пески, но больше всего народу из Долины Лилий — оттуда родом жених Клематис. То и дело оглядываюсь — нет ли старых знакомых? И куда запропал мой дорогой лорд Орсалл, чтоб ему всю жизнь икалось — все мои вещи в его комнате!
На ковре, покрывающем лестницу, остаются мои мокрые следы. У распахнутого окна на втором этаже стоит и курит молодой рыцарь Долины Лилий, судя по белой тунике с гербом Дакворта. Но жители Долины обычно светлые, а у этого длинные черные вьющиеся волосы… он поворачивает голову, подтверждая мою догадку — Хэмбридж Флетчер, менестрель и моталец, такая же сволочь праздношатающаяся, как и я сама! Здорово, черт возьми, встретить в таком месте доброго знакомого из Ордена! Ужасно хочется повиснуть у него на шее, но этикет не позволяет — вокруг полно местной знати. Приближаюсь к окну — он меня еще не заметил — и нарочито громко произношу, чуть склонив голову:
— Мой привет и поклон благородному Йоралину Даквортскому!
Он обернулся — лёгкая улыбка смущения на смуглом лице и неподдельная радость в глазах:
— Благодарю судьбу за нежданную встречу, прекрасная Эленд. Видеть тебя — счастье для любого смертного.
— Я прибыла сюда с Орсаллом из Краснотравья, — сразу же задаю я правила игры. — Не знаешь ли ты случайно, где он сейчас находится? Я ищу его уже целый час.
— Увы, моя госпожа, я еще не имел удовольствия видеться с лордом Орсаллом. Но могу предположить, что вместе с другими гостями он сейчас осматривает новый форт Эстелина.
— Чтоб тебе ни дна ни покрышки! — это я уже еле слышно, в порыве раздражения. — Сам удрал, а я сиди до вечера в мокрых сапогах!
— Так пошли ко мне! — так же еле слышно отвечает Флетчер. — У меня и высушишь, а пока они сохнут, послушаешь Россиньоля, — и в полный голос, для всех: — Госпожа моя, почту за честь видеть тебя в своих покоях.
— Что ж, я принимаю твое приглашение, лорд Йоралин, — слова эти сопровождаются величественным наклоном головы, и мы с рыцарем Долины Лилий удаляемся рука об руку…
Вкусы у нас похожи, поэтому я и Флетчер часто отираемся в одних и тех же Сутях одновременно. За три года мы много узнали друг о друге, и я, пожалуй, неравнодушна не только к Словам и песням этого мерзавца (он уже давно Мастер), но и к нему самому… У него поразительный дар: в новом месте он никогда не пытается что-то из себя изобразить, но полностью отдается на волю незнакомой Сути, вбирает ее в себя — и легко и просто принимает именно то обличье, какое надо, оставаясь при этом собой. Он мог бы стать своим в любом мире, в каком пожелал, — не то что я, мне-то мои пределы ведомы очень хорошо…
Между прочим, и рыцарем Долины он стал абсолютно законным путем — сама Владычица Дигенна посвятила его после боя на Заросшем тракте. Давно не видала я его в этом образе — в последний раз вроде бы в то утро на стенах Эрга, когда убили командора рыцарей Долины. И эта его белая туника тогда была вся в крови и копоти… до сих пор всем нам больно вспоминать, какой ценой удержали Эрг.
Но сегодня — совсем другое дело! Сегодня он выглядит на редкость эффектно, хотя скажи я это ему — прикончит на месте. Он не я, обличье лорда Йоралина естественно для него, как дыхание, но от этого не более любимо.
— Здесь еще можно жить, — Флетчер словно отзывается на мои мысли. — Здесь хотя бы знают, что такое табак.
— Однако мало кто из высокородных курит, — замечаю я.
— А, — он машет рукой, — после войны все перемешалось. А на той же Роардинэ, если помнишь такую дыру, я за четыре дня без сигарет чуть на стенку не залез.
— Да, закури ты там, от обвинения в черной магии уже не отвертелся бы!
— Слушай, а почему ты с Орсаллом? Вы же вроде никогда не были особенно близки…
— Использует меня в качестве щита от обаяния Йоссамэл, — поясняю я кратко.
— Да, Йоссамэл — это нечто! — его улыбка делается еще шире. — По-моему, даму с таким характером Атхайну вовеки на сторону не сплавить, даже с выгодным политическим союзом в качестве приданого. Наинрин — та пусть дурнушка, но хотя бы не стерва, а уж Йосса…
Комната Флетчера в северном крыле дворца, где разместили всех гостей из Долины Лилий. Первое, что предстает моим глазам, едва я распахнула дверь, — некий тип в бежевом камзоле, который разлегся на единственной кровати, перебирая струны лютни. Увидев меня, он в мгновение ока принимает вертикальное положение и отвешивает мне поклон.
— Мое почтение прекрасной леди с золотыми волосами…
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не застонать. Волосы у меня русые, но с приметной желтизной, в общем-то характерной для Ругиланда. Так что первый комплимент, приходящий в голову ну буквально всем и каждому, — назвать меня золотоволосой…
— Отставить, Россиньоль, — Флетчер смеется и машет рукой. — Эта леди такая же моталица, как и мы с тобой. Эленд, позволь представить тебе Нэда Россиньоля, Мастера Ордена из Созидающих Башню, известного также как Винато и Большой Баклан, последнее подчеркнуть. Страшный разгильдяй, но при этом идеальный спутник в Сутях, ибо побывал там, где нам и не снилось…
Где-то я уже видела эти соломенные волосы и яркие голубые глаза… не иначе, мельком в святилище Ордена…
— Очень приятно, — я сбрасываю плащ, разуваюсь и ставлю сапоги к каминной решетке. Неплохо бы набить их бумагой, но ее на этой Сути изобретут лет через триста, вряд ли раньше. — Кто-то, кажется, обещал развлекать меня, пока моя обувь сушится?
— Уступаю эту честь тебе, Россиньоль, — Флетчер наполняет три кубка из большой бутыли темного стекла. — Мои песни тут уже все знают.
— Ты же знаешь, что тебя я готова слушать в любое время! — возражаю я.
— Потом, — вечно эта его наигранная скромность! — Сначала пусть споет мой друг.
Россиньоль, видать, не страдает таким же пороком — с готовностью берет лютню, и комнату заполняет его голос, негромкий, но проникновенный:
Отдохни, побудь немного
В светлой комнате моей,
Распрягай единорога…
Замечательная песня — она заворожила меня с первой же ноты, с аккордов вступления. Даже не ожидала от этого хмыря… Нет, с человеком, который слагает такое, мы, несомненно, будем друзьями!
Когда песня кончается, я поднимаю кубок.
— Как любит говорить старая Илсей из Саксонского ковена — за нас с вами и за хрен с ними!
— За Орден! — кубок Флетчера ударяется о мой.
Наверное, только ради таких минут и стоит жить на свете… Я сижу с ногами на постели, приклонившись головой к Флетчеру, — чего церемониться, здесь только свои. На этой же кровати с краешку пристроился Россиньоль. И прекрасные песни сменяют одна другую…
Здесь трава
высотою с дерева,
Здесь цветы
небывалой красоты,
Так пока
непорочны облака —
Черный дым
рук пока не тянет к ним…
Как все-таки они непохожи… Этот Россиньоль по виду — типичный бродяга, средневековый жонглер, знающий, как угодить даме и развеселить толпу. Не сразу и догадаешься, где у него просто песни, а где Слова. Флетчер же — менестрель из легенды, чья песня одинаково тревожит на королевском пиру и у костра на ночном привале… Но сила в них одна — и та же сила, таясь, живет во мне, хотя я-то сама не пою, только Говорю , но и без лютни порой можно сделать немало!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54