А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— А откуда ты знаешь, что она, как ты выразилась, сидит в скорпионнике? Может быть, просто живет…
— Как раз на Страстной неделе это наказание мое за все грехи сразу заявилось ко мне. И думаешь, в гости? Нет, денег просить — это у меня-то! Оказывается, эта зараза перед уходом сняла все, что было, со своего именного вклада, обменяла здесь на фиолетовые и полгода оплачивала из своего кармана все пиры и пьянки этой гоп-компании. А теперь денежки тю-тю, им там в очередной раз жрать нечего, а тут и праздники подоспели, как на грех… Потому и домой ее не прогонишь — отец за такое дело ее за ноги повесит и будет не так уж не прав. Ну я ей и сказала: шагом марш в Круг Света, и чтоб без Истинного Имени на глаза мне не показывалась. Только тогда «Баклан-студия» возьмет ее на довольство, причем лишь ее одну, а не всех ее недопесков…
— Кого-кого? — переспрашивает Нодди.
— Недопесков! Слово, созвучное слову «недоносок». Я даже формулировку придумала: песец есть зверь белый и пушистый, а недопесок еще не песец, но очень хочет. А Маэстине я пригрозила: за две недели не зарегистрируешься — так и знай, натравлю на тебя Стражей с полным на то правом, и они доставят тебя назад в Дверис скоростной почтой. Если гора не идет к Магомету, то пусть идет на фиг!
— Уверяю тебя: в эти две недели в Кругу Света не было никого с Тихой Пристани, — мрачнеет Нодди. — Слушай, а тебе не кажется, что если человек не идет регистрироваться даже под угрозой голода и крайне неприятной высылки, то ему что-то сильно мешает?
— Именно это мне и кажется, — я вздыхаю. — И я уже вполне дозрела до мысли заявиться туда самой и на месте разобраться… кое с кем!
— Запоминай дорогу, — командует Нелли. — И не забудь снять Орденский трилистник. Если уж хочешь играть притусовавшуюся ко мне девицу, выдерживай роль до конца.
— Да-да, спасибо, что напомнила, — я спешно отстегиваю от головной повязки и прячу в пояс знак Ордена. У меня он не совсем обычный — цвета морской волны и темный-темный, почти черный.
— Нелли, а ты уверена, что мое… хм… исчадие прячется именно тут?
— У Влединесс вечно отираются всякие страждущие. Она уроженка Авиллона, ее и без Круга Света голыми руками не возьмешь. Вот и набиваются к ней разнообразные ушельцы… Я ведь тоже тут отсиживалась, когда первый раз разругалась с Россиньолем — тут всегда и всех принимают.
Нелли — подруга Россиньоля, крепкая и веселая крестьянская девушка чуть моложе меня. Лет семь назад бродячий менестрель Винато проходил мимо ее родной фермы, спел пару песенок, и на следующее утро за ним увязалась девчонка-подросток. Как впоследствии выяснилось, навсегда. Регулярно они с Россиньолем ругаются в дым, Нелли от него уходит, но потом почему-то всегда приходит обратно. За эти годы она много потаскалась за ним по Сутям, узнала жизнь и обычаи мотальцев, приобрела в Городе популярность как искусная рукодельница и в конце концов стала полноправным членом нашего маленького содружества уличных артистов, которое матушка Флетчера зовет «Баклан-студией». Я тоже очень нежно привязана к Нелли — такой хозяйственный и крепко стоящий на земле человек, как она, вносит недостающую стабильность в наше бестолковое существование («все вы у меня личности творческие, а посуду за вас кто мыть будет?»).
— И кстати, когда я тут сидела, я уже знала свое Истинное Имя, хотя и скрывала это от Влединесс, — продолжает Нелли. — Твоя Маэстина вполне может сделать то же самое и почему не делает, мне не понять.
— Ты тут сидела, потому что не знала, куда податься, — возражаю я. — А Маэстина могла бы жить с Луминно или даже со мной — уломала бы я мадам Гру. Всех моих сестер учили музыке, а она еще и очень способная, так что выступала бы с нами, играла на скрипке и имела свою честную долю в наших деньгах. Захотела бы — поступила бы куда-нибудь доучиться, у меня ведь есть кое-какие знакомства… Так нет же — сидит хрен знает где, голодная, в тряпках с чужого плеча, и упрямится!
— Я этих ушельцев, честное слово, никогда понять не могла, — говорит Нелли с жаром. — Как вообще можно ходить по Сутям без умения считывать язык, брать рассеянную информацию и изменять облик и одежду? Неужели им так больше нравится? Я ведь еще помню время, когда ничего этого не умела — это ж легче застрелиться сразу! В первой же полуоткрытой Сути камнями закидают!
— Насколько я знаю такой народ, они не верят, что все эти способности возникают только в Кругу, — объясняю я. — Что значит полнота сущего и совокупность реализаций, им втолковывать бесполезно: раз кто-то умеет, значит, и они могут научиться, причем сами. Так сказать, одной лишь силой мысли. А про замысел Творца с ними вообще лучше не говорить — побьют.
— Так уж сразу и побьют?
— Во всяком случае, меня побили. Это давно было, я после обретения своего Имени такая вытаращенная была, что развешивала словеса где надо и не надо. Еще не усвоила, что проповедь не должна быть пропагандой, за что и получила.
У входа в подъезд еще не старая на вид бабушка удерживает маленького внука от поползновений целиком слопать весь кулек пастилы.
— Вы к Влединке, девочки? — завидев нас, она отрывается от своего важного занятия.
— Да, к Влединесс Хинд, — отвечает вместо меня Нелли.
— Опаздываете! — улыбается бабушка. — У нее гости час назад как собрались, уже поют, — и снова поворачивается к внуку.
— Соседка, что ли? — спрашиваю я Нелли.
— Угу, — кивает та. — Поражаюсь долготерпению этой женщины — другая бы давно на ее месте половину здешних обитателей сдала куда-нибудь. Например, в клинику для опытов. А ей все нипочем, всегда — здравствуйте, до свидания, Влединка, хочешь пирожка с яблоками, я сегодня пекла, такой вкусный!
— В Авиллоне жители вообще святые, — соглашаюсь я. — Я и сама-то не всегда понимаю, как меня мадам Гру терпит.
На лестнице и в самом деле слышно пение. Для разнообразия даже неплохое — какая-то веселая песенка про прекрасную донну и незадачливого ухажера. Я бы не отказалась послушать ее поближе, но к тому моменту, когда мы достигаем седьмого этажа, пение смолкает.
Деревянная дверь покрыта облупившимся лаком, посередине косо выжжена надпись: «ВСЕОБЩИЙ ПРИЮТ». Рядом, прямо на ступеньках лестницы, сидят две девчонки лет шестнадцати и вида на редкость не женственного. У одной в руках малая силийская арфа, иначе называемая кесминой, у другой магический кристалл, способный запоминать звук, — магнитофоны в этом обществе непопулярны.
— Привет, — бросает Нелли. — Что, опять Влединка вас на свежий воздух выставила?
— Там сейчас Арлетт Айотти спит, — отвечает та, что с кристаллом. — Влединесс сказала — не мешайте, а хотите петь, идите на лестницу.
— А это кто с тобой? — спрашивает арфистка.
— Так, подружка, зовут Эленд, — лицо Нелли абсолютно невозмутимо. — Одно время странствовали вместе.
— Эленд, а ты Светлая или Темная? — спрашивает меня девчонка с кристаллом. Меня невольно умиляет эта детская непосредственность.
— А ты как считаешь? Ты-то сама какая?
— А я ни за Свет и ни за Тьму, — произносит она со значением. — Я за Всемирное Равновесие! — все эти большие буквы видны в ее речи невооруженным глазом.
Вот экспонат!.. О боги мои, почему, если их некому пороть, я должна заниматься еще и этим?! Мне своей Маэстины выше крыши хватает! Черт возьми, мне тоже когда-то было шестнадцать, но почему-то в ту пору я и выглядела, и вела себя совсем иначе!
Я выпрямляю спину, откидываю голову назад — то, что Флетчер называет «позой владычицы».
— Юная леди, там, откуда я родом, считается дурным тоном, когда головная повязка висит на ушах, да еще и не прикрытых волосами! — отчеканив эту высокомерно-изящную фразу, я с каменным лицом прохожу мимо ошалевших девчонок в незапертую дверь «ВСЕОБЩЕГО ПРИЮТА». Нелли украдкой показывает мне большой палец.
Дверь в одну из комнат плотно притворена. В другой комнате на полу сидит сразу много народа — женщин больше, чем мужчин, но основная часть ничем не лучше тех двоих на лестнице. То, что простительно девчонкам, девушкам моих лет и старше простить трудно — а средний возраст народа именно таков.
В углу, невзирая на шум, кто-то спит, завернувшись в грязное одеяло — явно не Арлетт АйТи, судя по размеру торчащих ног. В центре комнаты постелена клеенка, на ней — чайник, банка абстрактного варенья, немного хлеба и много чашек разной степени наполненности. Если мне скажут, что это весь сегодняшний обед данной компании, меня это не удивит. Зато накурено — хоть топор вешай. Блин, сразу глаза резать начало… я торопливо бормочу себе под нос простенький блоккодификатор, стараясь не думать о том, как буду выводить из организма эту дрянь.
На шкафу батарея пустых бутылок — тут и «Айренеса», и «Золото кланов», и лаорийское всех цветов, и даже пара емкостей из-под неимоверно дорогой и божественно вкусной «Молитвенной чаши». Вот, значит, как здесь миры спасают… на червонцы Леопольда Ковенски, отложенные в приданое старшей дочери! Поймаю Маэстину — убью! Исключительно из общих соображений, в назидание потомкам. Да, кстати, что-то не вижу я среди этого сборища своей сестренки…
— А Маэстина с Эвераром гулять ушли, — шепчет чей-то голос в ответ — не на мои мысли, а на вопрос Нелли. — Вроде должны через час-полтора вернуться, если только не забредут в соседнюю Суть.
Придется ждать. Сие скучно и противно почти до рвоты, но, увы, неизбежно.
Пока Нелли заводит беседу с кем-то из прежних знакомых, я тихо пробираюсь в угол комнаты и устраиваюсь на широком подоконнике, полуприкрывшись занавеской. Вроде бы меня и нет здесь, а тусовка как на ладони. Да и концентрация дыма тут не столь убийственная — форточка приоткрыта.
Прислушаться, что ли, для разнообразия, о чем треплются недопески, все-таки не для того я сюда пришла, чтобы уйти в себя и вернуться нескоро…
— …Нет, все, у меня руны совсем подохли. На секунду отвлеклась, а Эолена давай их руками лапать, всю настройку сбила. Теперь как ни разбросай, все какую-то чушь несут.
— Слушай, не мне тебя учить, но если так трясешься над энергетикой — поработала, тут же сложила в тряпочку и убрала подальше, а не бросила мешочек на видном месте, как это у тебя водится…
— Знаешь что, дорогой, есть еще такая штука, как профессиональная этика! А тех, кто не понимает, что рабочий предмет должен знать только руки хозяина, надо давить! Ну ничего, вот пусть только придет сюда еще раз — мы ее всей командой так приложим!..
— …А что я вообще мог поделать один против пятерых? Так и выбирался почти трое суток, с одной булкой и флягой воды…
— Ну, это еще не самое страшное.
— …и без единой пылинки курева!
— Ой, тогда верю. Вот это действительно задница!..
— …И это называется песня? Прошу прощения, но у меня абсолютный слух, мне это — как тебе ножом по стеклу! Пусть петь я и не умею, не всем дарован голос, но если я лажаю, то что тогда делает Тив?
— Инта, он наемник, а не менестрель. Его слушают не ради искусной игры, а потому, что он поет правду. Правду, понимаешь? Нет, тебе не понять, ты же никогда не сражалась и не теряла друзей в бою, так что для тебя его песни — всего лишь немузыкальный крик…
— Ты зато великая воительница! Тот же Тив говорил — без тебя в Тисоне ни одна кабацкая драка не обходится. Пользуешься тем, что большая часть мужиков, прежде чем ударить женщину, сначала все-таки подумает…
— …есть способ. Только Лэри говорит, что для этого специальный нож нужен, сплав из семи основных металлов. Просто выставляешь руку вперед и проходишь.
— Вам с Лэри легко говорить — вы с ней обе полуэльфы. Думаешь, у меня тоже получится? Да и где я такой нож возьму?
— Ну, нож можно и заказать, вот Лэри появится — спросим… Только умоляю тебя, хотя бы при нем не употребляй женский род в обращении! Иначе он и разговаривать с тобой не станет!
— Прости, все время забываю, что она андрогин… э-э, а за ухо-то зачем?..
— …Так что, Стражи Хедваля силой в этот Круг запихнули?
— Да нет, похоже, что сам пошел. Струсил!
— И что теперь?
— Да вот видела его Эсс не далее как позавчера. Идет, сияет, словно пятак свежей чеканки. Эсс — к нему, мол, что ж ты не показываешься, тут у Данни третью неделю депресняк. А Хедваль сразу лицом поскучнел и говорит так высокомерно: «Если человек хочет, чтобы у него были проблемы, они у него будут. Возитесь и дальше со своей Данни, а с меня хватит!» Развернулся и ушел не прощаясь.
— Тогда понятно, почему его Круг выпустил. Я и раньше подозревал, что он не совсем наш. Помнишь, когда Птица новую песню пела, Хед ко мне перевесился и шепчет: «Слушай, почему она так орет? Кто у нее отбирает эту самую свободу?».
— Помню. Пожалуй, оно и к лучшему, что теперь его нет среди нас…
В который уже раз за свою многотрудную и многогрешную жизнь я возношу хвалу Единой за то, что, уйдя из дома по Закону Истока, я сначала попала в Рябиновый Дол, потом поучаствовала в Войне Шести Королей, познакомилась с Пэгги и лишь после этого, поднабравшись опыта и получив Истинное Имя, впервые узрела подобный, мать его, серпентарий!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов