Как только ляжет снег, угроза со стороны ящеров исчезнет до следующего лета. Тогда все три наши дивизии следует перевести в Остланд и там компактно расположить за линией фортов на границе с Покаяной. Такой сильный резерв может очень пригодиться зимой. Быть может, даже решит судьбу кампании. Считаю, что возглавить этот корпус должен прекрасно себя проявивший командир седьмой дивизии Венсан де Шамбертен. Ходатайствую о присвоении ему звания генерал-лейтенанта, ваше высочество.
– Согласен.
– Три тысячи шестьсот талеров в год дополнительно, – сообщил Мамулер.
Но его реплику, как можно было и ожидать, оставили без внимания.
– Предлагаю также произвести оберста Кранке, командира семьдесят первого полка, в генералы пехоты и назначить командиром седьмой дивизии
– Позволю себе напомнить, – скрипуче сказал министр финансов, – что перед присвоением первого генеральского звания полагается полугодовой испытательный срок.
Курфюрст кивнул.
– Это верно. В уставе записано. Так что, Джон Александрович, назначайте пока Кранке исполняющим обязанности командира дивизии в прежнем чине.
– Оберст Алоиз Кранке лично водил свой полк в штыковую атаку, ваше высочество. Получил сабельную рану, но остался в строю. Его полк потерял четыреста восемнадцать человек убитыми, но не дал прорваться ящерам в самый критический момент.
– Я это знаю. – Курфюрст встал и прошелся по кабинету. – Но я знаю также о засаде, в которую генерал Шамбертен на редкость удачно посадил егерей и тем спас пехотинцев Кранке от уничтожения.
– Критическая ситуация сложилась не по вине командира полка.
– В любом случае устав есть устав, и не верховному главнокомандующему его нарушать. Однако мы можем сделать кое-что другое.
Курфюрст еще раз прошелся вдоль стола.
– Скажите, а чем вы хотите наградить оберста Кранке?
– Серебряным Крестом.
– Бронзовый уже есть?
– Нет, но...
– Понятно. Утверждаю. А еще как верховный главнокомандующий приказываю добавить к ордену именную шпагу. За получением почетного оружия явиться лично, как только позволят обстоятельства. Если же обстоятельства не позволят, я сам явлюсь. Надеюсь, это немного скрасит ожидание генеральских эполет?
– Замечательно, Бер... ваше высочество.
– Это еще не все. Приказываю переименовать семьдесят первый полк в «семьдесят первый гвардейский Его Высочества пехотный полк» с запретом расформирования части на все время существования Поммерна.
– На все время? – переспросил министр финансов.
– Dixi.
– Такого еще не было с момента создания курфюрстенвера, ваше высочество.
– Что ж, теперь будет. Давайте войдем в историю.
– А сколько стоит вхождение в историю? – осторожно продолжал интересоваться министр финансов.
– Не понимаю. Какая связь?
– Денежное довольствие семьдесят первого полка останется прежним?
Курфюрст удивленно поднял брови.
– Конрад, помилуйте, что проку в гвардейском мундире, если его карманы пусты?
– Так-то оно так, ваше высочество, но это еще триста семьдесят тысяч талеров в год. Не считая стоимости этих самых мундиров.
– Дорогой Конрад! Гвардия есть гвардия. На ней не экономят. И потом, мы сегодня еще и миллиона не спустили, а вы уже расстраиваетесь.
– Что, речь пойдет о миллионе? – упавшим голосом спросил Мамулер.
– Видите ли, при меньших расходах нет смысла собирать нашу кампанию, – царственно пояснил Бернар Второй.
С монархом, пусть даже и конституционным, много не поспоришь. Мамулер замолчал, с грустью ощупывая свою горемычную папку. Вероятно, пытался определить степень ее похудания. На курфюрста эта пантомима не подействовала. С редким бесчувствием Бернар Второй предложил послушать информацию о том, что же происходит на Севере. Чтобы немного развлечь министра финансов.
Главный шпион Поммерна без промедления занял место у карты
– Северное направление опасений пока не вызывает, – сразу заявил он. – По отчетам барона Обенауса Посольский Приказ Мурома к нам благосклонен, торговля идет успешно, а Думное Вече на днях даже выразило благодарность за досрочную постройку телеграфной линии Бауцен – Муром.
– Что поделывают стрелецкие рати? – поинтересовался канцлер.
– Остаются в местах постоянной дислокации, их численность увеличилась незначительно.
– А что поделывает муромский флот? – спросил морской министр.
– Отмечается концентрация боевых скампавеев и призыв матросов резерва. Официально это объясняется появлением нескольких кораблей Пресветлой Покаяны в устье Теклы.
– А в действительности?
– Действительных мыслей посадника Тихона никто не знает. Но скампавеи собираются значительно севернее Мурома. С другой стороны, покаянская эскадра представляет угрозу для нашего судоходства в не меньшей степени, чем для муромского. В этой ситуации посаднику нет никакого смысла с нами ссориться. Куда разумнее дружить. К тому же Тихону весьма не нравится загостившийся в Муроме фрегат «Обрат Симеон», принадлежащий только что упомянутой державе. В этой связи Тихон приглашает в гости один из боевых кораблей Поммерна. С дружественным визитом и не менее чем с тремя десятками пушек на борту.
– У Мурома много своих скампавеев, – заметил морской министр. – Зачем Тихону еще и наш корабль?
– Для демонстрации поддержки, – вмешался курфюрст. – Традиционная политика муромцев: как только начинает давить одна из соседних держав, тут же обращайся за помощью к другой.
– Выгодно ли это Поммерну, ваше высочество?
– Да. У нас есть и собственные резоны для отправки какого-нибудь корвета. Но этот частный вопрос мы обсудим позднее. Продолжайте, Ольховски
– Слушаюсь, ваше высочество. Собственно, хорошие новости исчерпаны, остались плохие. Главная плохая новость пришла из Магриба. Эмир разбил наконец войско мятежных беков. Еще месяц-другой он будет занят отловом разбежавшихся и показательными казнями, но по большому счету очередную гражданскую войну в эмиратах можно считать оконченной. И как всегда в подобных случаях, возрастает опасность для Поммерна.
– Когда она может стать реальной? – спросил канцлер.
– Самое раннее – в августе нынешнего, самое позднее – к весне следующего года. Агенты доносят, что к нам уже собирается посольство с требованием прекратить прием беженцев.
– Известно, кто к нам отправится? – спросил канцлер.
– Младший марусим Нурмулда Бейт-Гафар.
– Опять этот капризный лис!
– Увы.
– Что будем делать с посольством, господа? – спросил курфюрст. – Прошу высказываться. Господин канцлер?
– Полагаю, посольство должно быть принято с максимальной любезностью, монсеньор. Со всеми подобающими почестями...
– Это понятно. А по существу? Бейт-Гафару придется сказать либо «да», либо «нет».
– Уже много лет Поммерн никому не отказывает в политическом убежище. Принципы не должны меняться без серьезных причин...
– Следовательно, «нет»?
– ... а с другой стороны, ваше высочество, серьезная угроза государству делает временную отсрочку в реализации отдельных принципов внешней политики вполне допустимой...
– Следовательно, «да»?
– ... хотя сомнительно, что отказ принимать диссидентов начисто избавит нас от угрозы войны. Однако нельзя забывать и о том, что даже небольшой выигрыш времени позволил бы нам лучше подготовиться, и в этой связи..
– Черт побери, Бройзе! Совет-то ваш в чем заключается?
– Вот в том и заключается, монсеньор. Любезно принять и послать их к черту.
– К шайтану, – одобрительно поправил Брюганц, предвкушая новые заказы для «пороховых» баронов своей партии.
– Да, к шайтану. Туда они дорогу лучше знают. В сущности, выбора нет. Иначе после первого требования неизбежно появится второе, а когда они наведут у себя относительный порядок – о, тогда и третье последует, традиционное.
– О возвращении Джанги?
– Ну да, ваше высочество.
– Мы не можем на это согласиться.
– Разумеется. Рано или поздно отказывать придется, но лучше это сделать прямо сейчас. Тогда на нашей стороне будут воевать все те перебежчики, которых мы спасем от резни, и воевать они будут получше нас. Их сейчас уже больше семи тысяч, если считать только боеспособных. Почти две кавалерийские дивизии, причем с собственными лошадями. Но главное даже не это. В межгосударственных отношениях, так же как и в подворотне, нельзя поддаваться на шантаж. Ни к чему хорошему такое не приводит. Поражение без боя, поражение только из страха потерпеть поражение... Исторические примеры приводить?
– Нет, нет, Хьюго. Я вас понял. Теперь давайте послушаем герцога Сентубала.
Председатель верхней палаты встал и коротко поклонился.
– Ваше высочество, если оставить в стороне аналогию с подворотней, в целом я согласен с мнением уважаемого господина канцлера (еще один легкий поклон). Только вот между «да» и «нет» возможен промежуточный вариант.
– Бейт-Гафару долго голову морочить не удастся, – сказал начальник курфюрстенштаба. – Когда-то он был нашим союзником, и сейчас ему надо очень постараться, чтобы эмир этого не припомнил.
– Я и не предлагаю морочить ему голову, ваше превосходительство, – спокойно заметил герцог. – Напротив, будет лучше, если мы рассмотрим предложения марусима с полной благожелательностью и в максимально короткие сроки.
– Знаете, я не совсем улавливаю вашу мысль, – признался курфюрст.
– Виноват, монсеньор. Мне следовало сказать «в максимально короткие по нашему законодательству сроки».
– Еще проще, ваша милость, – попросил начальник курфюрстенштаба.
– Видите ли, генерал, от границы с эмиратами до города Джанга посольство сможет добраться не меньше, чем за один день...
– За два, – мгновенно поправил начальник курфюрстенштаба. – Мне сейчас пришло в голову, что там срочно нужно починить пару мостов.
– Тем лучше, господин генерал.
– Рота саперов будет наготове, и как только... В общем, дон Амедео, вы меня лучше понимаете, чем я вас.
– Джон Александрович, просто дела, которыми мы занимаемся, имеют разную специфику, – любезно заметил герцог. – Я вот, например, никудышный полководец.
– Итак, – сказал курфюрст, – наш марусим на третий день путешествия окажется в Джанге. Что дальше?
Сентубал позволил себе улыбнуться.
– Дальше? По законам гостеприимства султан Джабер просто обязан «закатить», как принято говорить в Четырхове, роскошный прием. А марусим начисто лишен возможности обидеть хозяина отказом. И это еще один выигранный день, и отнюдь не последний. Само собой разумеется, что беки городов Урханг и Джейрат сочтут делом чести не отстать от своего сюзерена по части хлебосольства. Следовательно, с учетом оставшегося пути, магрибинцы доберутся до Бауцена примерно через восемь дней после пересечения границы, вряд ли раньше.
– Так, так, – сказал курфюрст. – Продолжайте, продолжайте
– Не может ли так случиться, монсеньор, что вас в это время не окажется в городе?
– В Бауцене? – с интересом переспросил курфюрст. – Очень может быть, поскольку у нас есть некоторые проблемы с ящерами, это все знают. Вполне естественно, если я, скажем, срочно отправлюсь инспектировать войска на юге.
– И вернетесь дня через три?
– Или четыре.
– Хорошо. Но не больше, ваше высочество.
– Как прикажете, ваша милость, – рассмеялся курфюрст.
– Вот так и прикажу, монсеньор. Итак, посол эмира находится у нас в гостях уже двенадцать суток. Может ли он упрекнуть нас в том, что ему морочат голову? Да ни в коем случае. День тринадцатый: торжественный прием во дворце его высочества, пир от имени магистрата, парад столичного гарнизона, визит в Кригс-Академию или еще куда-нибудь. Словом, вечером почтенный марусим будет весьма нуждаться в отдыхе. Замечу, все это будет вполне в эмирских традициях, где не принято сразу приступать к делам.
– В отличие от нас, – улыбаясь, сказал курфюрст. – Итак, день четырнадцатый. Чем мы его займем?
– День четырнадцатый будет первым днем переговоров, дальше их оттягивать нельзя. Но скорее всего вопросы, поднятые высокочтимым послом, потребуют обсуждения в бундестаге, поскольку у нас, увы, конституционная монархия.
– Бесспорно, – кивнул курфюрст.
– Боюсь, однако, что к этому времени бундестаг будет распущен на летние каникулы, ваше высочество.
– Силен герцог, – пробормотал Брюганц, качая лысой головой. – А вот тут мы должны проявить максимум доброй воли. Из уважения к высокому гостю, который к этому времени начнет нервничать и проявлять признаки нетерпения, депутатов придется срочно оторвать от заслуженного отдыха. К сожалению, на это потребуется еще минимум три дня, но иного выхода нет, поскольку Поммерн – страна не маленькая, и об этом никому не вредно помнить
– Браво, – сказал канцлер.
– День восемнадцатый, – продолжил герцог. – Пребывая в неважном расположении духа, срочно собранные депутаты с большим сожалением голосуют против предложений многоуважаемого марусима... не может ли так случиться, коллега Брюганц?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46