– Да. Иначе я бы не задавал вопроса.
– Я знаю, что ты учился вместе с Рейчел, – нахмурился кузнец. – А она это знает. Почему же мне нужно объяснять это тебе?
– Если не хотите, не надо. – Герцер поднялся на ноги. Чувствовал он себя намного лучше. Ему действительно недоставало физической нагрузки. – Я специализировался по доиндустриальным технологиям. Нам давали много сведений по истории, но я никогда серьезно этим вопросом не интересовался.
– Ладно, только вкратце, если не поймешь, пеняй на себя. Понятно?
– Понятно, – усмехнулся Герцер.
– Первый момент – почему, – начал Тальбот. – Вскоре после войн Искусственного Интеллекта появился протокол использования взрывчатых веществ. Это ты знаешь?
– Немного. У нас был целый урок на эту тему, и я внимательно слушал.
– Значит, знаешь, что было пролито много крови. Дела шли из рук вон плохо, почти как сейчас. В первый год войны умерло двадцать пять процентов населения, кто-то погиб в сражениях, кто-то умер от голода или был стерт с лица земли, тогда было много таких программ.
– Да, – мрачно поддакнул Герцер.
Остатки Совета Севама не смогли точно оценить потери, но он сам видел тела по обочинам дороги. Скорее всего, сейчас погибло больше двадцати пяти процентов населения.
– В связи с этим начался расцвет пацифизма, но в то же время появились и крайние экстремисты. Одна группа таких экстремистов напала на члена Совета и убила его вместе с телохранителями. Это было нелегко. Ассасины, хотя это слово плохо подходит для отряда в шестьсот вооруженных военных и ИИ-танков, чуть было не погибли от рук охраны члена Совета, да и он сам, несмотря на свои пацифистские взгляды, прошел через все ужасы войны и умел воевать. Совет был потрясен. Если они могли убить Холлингсворта, то могут сделать то же самое с остальными. Только Мать могла этому помешать.
– Ага.
– Ни одна группа членов магистрата никогда не могла прийти к соглашению относительно того, надо ли Матери контролировать и регулировать преступность. Все понимали, что подобное вмешательство рано или поздно приведет к мятежу. Большинство членов Совета в принципе были против. Тебе известно, что Мать всегда наблюдает за нами, и пока ты это знаешь, то, в общем, какая разница. И вот они решили, что надо либо нарушить закон о неиспользовании Матери в качестве наблюдателя-регулятора преступности, либо придумать другой способ.
– Контроль над вооружением? – спросил Герцер. – Но… мне кажется… что это вполне разумно.
– Конечно, если человек не разбирается в истории, – огрызнулся Тальбот. – Все, что напоминает всеобщее избирательное право, представляет собой понятие постиндустриальное, появившееся после того, как был изобретен порох. Порох дал простому человеку силу одолеть своего господина. Промышленность, а под этим я подразумеваю паровые машины и двигатели внутреннего сгорания, свела на нет потребность в ежедневном тяжелом физическом труде. И все было прекрасно до тех пор, пока их общество, основанное на информационных потоках и повторениях, было стабильным и загнивающим. Но убери это, и что останется?
– То, что имеем сейчас. – Герцер заметил, как Эдмунд называет общество до Спада словами «их общество». – Ладно, никаких двигателей внутреннего сгорания, но чем плох пар?
– Если пар под небольшим давлением, то еще ничего, – ответил Тальбот, – но при высоких давлениях Мать начинает считать его опасным и куда-то… отводит. Может, его использует через чертову Сеть Шейда. Даже высокотемпературные кузнечные горны требуют предельной аккуратности.
– Ага, понятно. Это насчет «зачем и почему», а теперь «как»?
– Надо понять Мать.
– Мать – это главный компьютер, который управляет Сетью. Что дальше?
– Дитя, дитя, – грустно усмехнулся Тальбот. – Мать это не компьютер. Мать это программа, на самом деле операционная система/протокол. Но Мать стала чем-то большим, она связана со всеми портами Сети, она наблюдает через все нанниты, слышит через все уши, ее сенсоры замечают малейшие перемены ветра, кинетической энергии, потенциал каждой капли дождя, она прекрасно представляет, куда направляется каждая отдельно взятая молекула.
Герцер чувствовал в словах Эдмунда необыкновенную силу, словно тот произносил некое заклинание.
– Мать знает все наперед.
– И… почему она тогда не остановит войну?
– Потому что ей все равно, – усмехнулся Эдмунд. – Она здесь не для того, чтобы начинать войны или останавливать их, войны начинают люди; она не может учить людей быть людьми. Она лишь ведает Сетью и всеми связанными с ней явлениями. До тех пор пока сражающиеся стороны не причиняют вреда архитектонике информационных потоков, Мать не будет вмешиваться.
– Это нечестно.
– Программу «Мать» создал человек, который, как теперь становится понятно, был не самым положительным человеком. Звали его Артур Кинг. Слышал о таком?
– Только имя и то, что он создал Сеть.
– Не совсем, он только написал программу «Мать». Сеть существовала уже до него, он лишь сделал последнюю существенную модификацию ее внутренней структуры. Судя по всему, это было его последним достижением. Сразу после этого он исчез с лица Земли. Не оставил и следа.
– А какое отношение это имеет к регламенту об ограничении скорости?
– Помни, что Матери все известно, она все видит, но действует, только если получает на то указания Совета. Ее действия контролируют члены Совета. Они голосуют, что ей должно делать, кроме обеспечения существования самой Сети. Если большинство проголосует за разрушение Земли, она это сделает.
– Что?! Каким образом? – воскликнул Герцер.
– Возможны различные пути. Зависит от того, хотят они разрушить одну биосферу или всю Землю. Если только биосферу, то, наверное, Мать может послать огромный заряд энергии в мантию, что приведет к извержению всех вулканов на поверхности Земли, причем извержения будут продолжаться неимоверно долго. В результате останутся одни лишь бактерии. Она может стереть с лица Земли определенные биологические виды, остановив присущие им химические процессы. Теперь ты доволен?
– Но это же безумие! – закричал Герцер. – И когда это началось?
– Тогда, когда ты еще не родился, мальчик мой. Никто это обычно не обсуждает, большинство людей стараются даже не думать об этом. Мать владеет нами, но мы в свою очередь владеем ею – посредством Совета. Я не случайно ненавижу Совет, и ненавидел его задолго до начала этой ужасной войны, я всегда говорил, что за работой и решениями Совета нужно наблюдать гораздо более тщательно, чем это делается.
– То есть Мать останавливает взрывы, когда знает, что они произойдут?
– Частично так. Она будет знать и если взрыв уже случился. Взрывы распространяются быстро, но не быстрее света, не быстрее реакции Матери. Если где-то происходит взрыв, она моментально окружает его силовым полем и «подавляет», превращает кинетическую энергию в электрическую, которую благополучно переводит в общую энергетическую сеть. В результате только глухой удар и немного пепла. Я пробовал провести взрыв в домашних условиях с самодельным порохом и получил потом грозную записку от Совета.
– Но… в природе все время происходят какие-то взрывы. Молнии, вулканы…
– Ты думаешь, она не различает сознательно детонированный химический взрыв и взрыв… природный? – расхохотался Эдмунд. – В природе не случается химических взрывов, по крайней мере, если и случаются, то крайне редко. Некоторые виды подходят очень близко к такой возможности, например, некоторые растения. Но это Мать вполне в состоянии отфильтровать. У химических взрывов явно выраженная особая структура. А что касается вулканов, почему ты думаешь, что она не гасит их извержения?
– Ну, я видел фотографии…
– Конечно, массу. Слышал когда-нибудь о Кракатоа?
– Нет.
– Это был остров. Потом в камеру с магмой попала соленая вода, и остров взорвался. Был огромный взрыв, погибло много людей, появились новые острова в океане, все как обычно. Успеваешь следить за моей мыслью?
– Да.
– Я говорю о крупных взрывах. А о Стоун Лендз слыхал?
– Однажды был там, очень… интересно. Гейзеры, горячие пары и все такое.
– Да-да. А тебе известно, что там однажды все взорвалось?
– Что?
– Вот так, сразу после войн Искусственного Интеллекта. Тогда об этом много говорили, потому что подозревали, что сделано это было специально; такое возможно, если иметь доступ к энергетическим полям и большие запасы энергии. В любом случае, там всегда все было нестабильно, геологи давно беспокоились, что все может взорваться, они-то ведь знали, что происходит там, под землей. Как и на Кракатоа, огромный участок очень высоких температур, а в непосредственной близости вода. По оценкам, взрыв такой силы должен был затронуть не только сам Стоун Лендз, но и близлежащие области в радиусе ста километров. Взрыв должен был достигнуть стратосферы.
– Ничего себе.
– Горячий участок несколько сотен тысяч лет подогревал воду, поэтому они надеялись, что все обойдется, но не обошлось. Взрыв с участием магмы и пара, сто мегатонн, так в старые времена мерили силу взрывчатых веществ.
– Понятно.
– И что получилось? Nada. Земля тряслась, зафиксировано небольшое землетрясение. Вот насколько сильна Мать. Так что о порохе забудь.
– О'кей, – ответил Герцер. – Черт побери, но скажите еще…
– Конечно.
– Почему длинные луки, арбалеты намного легче и в стрельбе и…
– И ты туда же!
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Кейн как раз проверял подкову у лошади, когда в сарай вошел Эдмунд. Кейн с удивлением посмотрел на мэра.
– Когда тебя выпустили из клетки? – усмехнулся Кейн.
– Я сказал своим стражникам, чтобы они катились на все четыре стороны, – с такой же усмешкой ответил Тальбот. – Если дашь мне коня, я не прочь прокатиться. А может, и сам поедешь со мной?
– О'кей. – Кейн выпустил из рук лошадиную ногу. – Вряд ли ты в последнее время подковывал лошадей горячим способом? Я обычно подковывал их по-холодному, но у меня закончились подковы.
– Сходи к Сувизе. – Эдмунд взял седло и остальную упряжь. – Я теперь вообще мало занимаюсь кузнечным делом.
– Ладно. – Кейн вышел следом за Эдмундом и свистом подозвал лошадей. – Тебе ханарского или арабского скакуна?
– Арабского, если не будет возражать Алисса, – ответил Тальбот, потом поймал подбежавшего скакуна и легко оседлал его. – Посмотрим, не забыл ли я, как держаться в седле.
– Лошади – это как занятия сексом. – И Кейн вскочил в седло. – Стоит один раз попробовать и уже никогда не забудешь.
– И так же как и в сексе, – проворчал Тальбот, – если какое-то время не практиковаться, то атрофируются нужные мышцы.
Они выехали из кораля и направились вверх по узкой тропе, извивающейся по заросшему лесом склону, к горе Массан. День был ясный, скоро солнце начнет припекать совсем по-летнему, но в тени деревьев стояла приятная прохлада, особенно в такой ранний утренний час. Лошади бодро скакали вперед. Неожиданно Эдмунд перешел на легкий галоп, потом еще быстрее и пулей помчался по тропе.
Кейн пытался не отставать, но ханарские скакуны, несмотря на скорость бега, не приспособлены к горным тропам, лучше всего они скачут по равнинам. Более проворный арабский скакун легко оставил своего крупного товарища позади.
Наконец Кейн выехал на поляну на небольшом плато, где его нетерпеливо поджидал Эдмунд. Ханарский скакун выскочил на поляну, не сбавляя скорости, и араб попятился назад, при этом он воинственно бил копытами землю.
Тальбот легко держался в седле и улыбался, довольный быстрой скачкой, силой и живостью скакуна под ним.
– Похоже, я все помню, – радостно сказал он.
– Ты всегда был прекрасным рыцарем, король Эдмунд, – улыбнулся Кейн.
– Теперь уже нет, – нахмурился Эдмунд. – Я мэр, мэром и останусь, если мне не помешают.
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно поднял брови Кейн.
– Эти чертовы идиоты в конституционном комитете… – Тальбот пожал плечами. – Начали с нормальной конституции, а теперь… Они хотят возродить аристократию, и мне не под силу их остановить.
– Ну… – В свою очередь пожал плечами Кейн. – Наверное, все дело в том, хочешь ли ты сам быть аристократом или нет. Как они собираются выбирать кандидатов?
– Они выступают за двухпалатную законодательную власть, насколько мне известно, – ответил Эдмунд. – Нижняя палата будет состоять из представителей простого народа, хотя делиться будет по географическому признаку. Верхнюю же палату они хотят сделать аристократической. Думаю, мне удастся добиться, чтобы она была хотя бы частично выборной. Чтобы членов выбирали местные правительства. Но некоторые представители настаивают на введении аристократии. Надо отдать им должное, они не говорят только лишь о наследственной аристократии. Речь идет о «выдающихся личностях», которые будут получать аристократический титул и положение пожизненно. Я в принципе против таких пожизненных назначений, а тем более против наследственных постов в законодательном органе власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83