Вопрос в том, на кого распространяется эта опасность. Он – убийца, ты говоришь? Возможно, что для выполнения этой миссии и требовался убийца, или ты так не думаешь? Если бы для этого требовался воин, я не сомневаюсь, что Валькирию из камня вытащил бы ты.
– Возможно, – сказал сэр Реджи. – Возможно, что так было бы проще.
– Никогда не бывает проще, – сказал Морган. Шаги приблизились к беседке, в которой я сидел, и я подумал, что скоро они меня обнаружат. Что ж, я не просил их гулять по этому саду. Если что-то не предназначено для моих ушей, они могли бы обсудить это в более приватной обстановке. – Ты должен бы это знать, солдат. Ключ Знаний у тебя?
– Да.
– Он останется здесь, незачем нести инструмент нашей погибели прямо в руки Темного Властелина. Бранд сохранит его надежнее, чем мы смогли бы.
– Эльфы потеряли свой ключ. Ты вручаешь им в руки мощное оружие.
– Не вручаю, а отдаю на хранение, – сказал Морган. – В отличие от людей эльфы помнят древние обещания.
– Старые союзы забыты.
– Не по их вине, Разрушитель.
– Не зови меня так. Не ты. И не здесь.
– Я удивлен, что ты решился пройти.
– У них была возможность попытаться убить меня, – сказал сэр Реджи. – И они ею не воспользовались, значит, рассудил я, сейчас Разрушитель полезнее для них живой, чем мертвый.
– И все же ты очень смел, солдат, раз прошел сюда.
Или очень глуп.
– Тебя не было с нами, – сказал сэр Реджи. – Я надеялся, что Бранд сможет нам помочь. И что он готов на время отложить наши распри. Так оно и вышло.
– И все же лучше тебе не показываться на обеде, – сказал Морган.
Видимо, собеседники повернули в другом направлении – их шаги начали удаляться и затихать.
– Я и сам не горю желанием есть с ними за одним столом, маг.
– Так тому и быть, – сказал Морган.
Листва снова скрыла их фигуры и заглушила голоса. Словно это был театральный выход, поставленный специально для меня, чтобы задать мне новые вопросы и заставить задуматься над старыми ответами, рассматривая их под другим углом.
Что же такое сделал сэр Реджи, чтобы заслужить имя Разрушителя и нелюбовь всего эльфийского народа? И почему моя скромная персона внушает ему ужас? И почему я вообще стал свидетелем этой беседы, не была ли она задумана специально для меня, являясь непонятным мне очередным этапом на пути к тому, что я должен был сделать в этом мире?
Действительно ли я являюсь убийцей? Возможно ли что чужая смерть дается мне так легко лишь потому, что подсознательно я все еще не до конца верю в реальность происходящего?
Рассуждая таким образом, я почувствовал, как усталость снова наваливается на мои плечи. Вспомнил, что мне так и не довелось нормально отдохнуть после наших приключений. Птичье пение и аромат цветов вселяли в меня спокойствие, навевали дрему. Я сам не заметил, как заснул.
Я проснулся.
Беседка и чудесный сад в замке Повелителя Эльфов исчезли, растворились навсегда. Надо мной был белый потолок, и стены тоже были белыми.
Я лежал на кровати и не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Все мое тело было спеленато ремнями в один тугой белый кокон, в воздухе витал запах лекарств и страха, запах больницы.
Я попробовал повернуть голову. Мне не понравилось то, что я увидел. Палата на одного, стол, тумбочка, заставленная лекарствами, зарешеченное изнутри окно, дверь без ручки с этой стороны.
Проклятье!
Я боялся этого все время, все время я надеялся, что это не так, что все не может закончиться так глупо и банально, так страшно… И все-таки это свершилось.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге палаты показался доктор в белом халате. Он был небольшого роста, толстый и жизнерадостный.
– Вижу, вы снова с нами, больной, – сказал он. – Кем вы были сегодня? И где вы были? Снова бились с зомби у башни? Или гостили у эльфов и влюблялись в дочь их повелителя, прекрасную Галадриэль? Или сражались с гномами в Ущелье Рока? Или, быть может, спускались в Колодец Хаоса?
– Ты кто такой? – прохрипел я. Отчаяние поглотило мой разум.
– Я – доктор, – весело сказал он. – Вы меня не помните? Доктор Кац, Анатолий Абрамович. Я вас лечу.
– Где я?
– Неужели вы не догадываетесь? – спросил он.
– Догадываюсь, – сказал я.
– Вы – бизнесмен, – сказал он. – Работа нервная, у всех бывают срывы. Вот и у вас произошел срыв. Скоро все будет нормально, и вы вернетесь к своей работе.
– Шла бы она, эта работа, – сказал я. – Сколько я здесь?
– Уже три недели, – сказал он. – Но вы идете на поправку. Сейчас я сделаю укольчик, и вы снова заснете.
– Я не хочу спать.
– Вы будете спать и видеть сны. Вам это пойдет на пользу. Ваш мозг сильно истощен и нуждается в отдыхе.
– Черта с два, – сказал я и попытался высвободить руку.
Он наблюдал за моими попытками с добродушной улыбкой. Я видел, как он медленно наклоняется ко мне и в его руке появляется шприц, как он подносит шприц к моему телу, как игла вонзается в мою плоть. И я снова провалился в пустоту.
Кто-то тряс меня за плечо, и я проснулся.
– Вы заснули и кричали во сне, – сказала прекрасная незнакомка, и голос ее был звонок и певуч.
– Мне приснился кошмар, – сказал я, проводя рукой по лбу.
Лоб был покрыт холодным потом. Да и все тело тоже.
– Кошмарам не место в Обители Эльфов, – сказала она.
Она стояла передо мной, прекрасная по самой своей природе. Я вспомнил, что люблю ее, и в тот же миг доктор и больница стали бесконечно далекими.
– Обед у моего отца скоро начнется, – сказала она. – Гости и придворные собрались, только вас не хватает. Отец попросил пойти за вами, если вы заблудились в нашем замке, и привести в пиршественную залу.
– Уже иду, – сказал я. – Только подарите мне пару минут вашего драгоценного времени.
Она улыбнулась. Если бы Мона Лиза могла видеть эту улыбку, она бы умерла от зависти, не в силах воспроизвести нечто подобное, а Мастер забросил бы свои кисти, не способные передать холодному холсту красоту этой женщины.
– Хорошо, Иван, – сказала она.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил я.
Никому в этом мире я не представлялся своим настоящим именем.
– Я вижу скрытое, – сказала она. – Меня зовут…
– Подождите секундочку! – взмолился я, и знание пришло ко мне. – Галадриэль.
– Совершенно верно. – Если она и удивилась, то виду не подала.
Она была женщиной моей мечты, но я вряд ли был тем самым принцем на белом коне, о котором она мечтала. Я знал много подходов к женщинам, начиная от «мне кажется, мы где-то встречались» и заканчивая «дорогая, а не пойти ли нам перепихнуться, раз уж мы оба – взрослые люди», с целой кучей промежуточных вариантов, но ни один из них не годился сейчас. Нельзя было забывать, что она принадлежала к народу эльфов, бессмертному и прекрасному народу, и подход к щекотливой теме должен был быть поистине дипломатическим, полным такта и изысканности.
– Вы станете моей женой? – спросил я.
Наверное, девяносто процентов мужчин в своей жизни хоть раз задавали этот вопрос, наверное, около половины из них делали это не один раз. Им знакомо это чувство. Ощущение, вполне возможно, для кого-то ошибочное, когда от одного следующего слова зависит вся твоя дальнейшая жизнь, то, какова она будет и будет ли она вообще. Ты словно стоишь на лезвии ножа, с одной стороны которого вечное блаженство, а с другой – тоже вечность, но лишенная смысла и чувств, полная лишь одиночества и отчаяния, и дуновения легкого ветерка достаточно для того, чтобы сбросить тебя то ли в одну, то ли в другую сторону. И ты понимаешь, что это неминуемо произойдет, что на лезвии ножа нельзя стоять вечно.
Со мной такое было впервые.
Но я уверен, что никто и никогда не спрашивал об этом в первые пять минут знакомства. И никто и никогда не получал такого ответа, который получил я.
– Я была бы счастлива, – сказала она.
– Но… – сказал я. – Ваш ответ неполон, и его начало подразумевает, что будет «но».
– Сколько вам лет, Иван? – спросила она.
– Тридцать два.
– А мне – в десять раз больше.
– Мне всегда нравились женщины постарше.
– Я – дочь Повелителя Эльфов.
– А я – Избранный, от которого зависит судьба мира.
– Мир на пороге войны, на пороге больших перемен.
– Смутные времена, – сказал я. – Но я не вижу в этом препятствия. Я люблю вас.
– Не играйте словами, Иван.
– Я не играю словами. Это было как удар грома в летний день, как вспышка новой звезды на небосклоне, это произошло в один миг, но я чувствую, что это на всю жизнь.
– Именно так чувствуют любовь эльфы, – сказала она тихо. – Эльфы, но не люди.
– Поверьте мне, что я не лгу.
– Вы не лжете, – сказала она. – Ибо, когда я увидела вас там, на лестнице, я сама испытала это чувство.
– Значит… – Я не договорил, боясь услышать ответ, и в то же время страстно желая его услышать.
– Я люблю вас, – прошептала она.
И, как этот процесс описали бы авторы дамских романов, ничего не понимающие в настоящей любви и лишь пыжащиеся в жалких попытках описать неописуемое, она упала в мои объятия.
Не знаю, сколько прошло времени, может быть, несколько минут, а может быть, много часов, но-это были лучшие минуты и часы в моей жизни. Я, тот, которому казалось, что в этой жизни он видел все, никогда и представить себе не мог, какое удовольствие можно получать от простого поцелуя, от теплого прикосновения губ.
– Мы опоздаем, – сказала она. – Обед…
– К черту обед, – сказал я. – Я не голоден.
– Но гости жаждут услышать ваш рассказ.
– Морган и Кимли все расскажут, – сказал я. – Они тоже там были.
– Гости захотят посмотреть на Избранного.
– Не в зоопарке, – сказал я. – Перетопчутся.
Она улыбнулась. Мы сидели на полу беседки, заключив друг друга в объятия, и, казалось, могли просидеть так целую вечность.
– Я никогда раньше не встречала такого, как ты.
– А я – такую, как ты.
– В вашем мире нет эльфов.
– А в вашем – бизнесменов.
– Ты странный.
– Ты читаешь мои мысли?
– Это не в моих силах. Но я чувствую тебя.
– А я – тебя.
– И что же ты чувствуешь?
– Тепло.
– Я не могу тебя понять.
– Это странно.
– Внешне ты такой же, как все. Ты – Избранный, ты герой, ты оставляешь за собой трупы врагов, ты храбр и доблестен и ни перед чем не остановишься.
– Ты мне льстишь, Гала.
– Как ты меня назвал?
– Галадриэль – слишком длинное имя для меня и слишком холодное, Дри.
– Тогда я буду называть тебя Ваней.
– Как будет угодно моей госпоже.
– Не перебивай меня. Внешне ты один, но внутри ты совсем другой. Внутри ты как ребенок. Ты веришь в добро и в справедливость, в торжество света.
– Все мужчины – большие дети. Только игрушки у них другие.
– Неправда. Морган и Разрушитель родились взрослыми. У них не было детства, и если они и верят в добро, то в такое добро, у которого стальные кулаки.
– Иногда по-другому нельзя.
– Иногда по-другому нужно. Но они не знают другого пути.
– Кто может похвастаться тем, что знает больше одной дороги?
– Ты удивляешь меня. У тебя хватает мудрости принимать мир таким, каков он есть.
– Может быть, потому что у меня нет силы, чтобы его изменить?
– У тебя есть такая сила. Ты должен изменить мир, должен избавить его от Большого Зла.
– А если я не смогу?
– Тогда мир погибнет в огне войны.
– Я постараюсь, – сказал я.
Еще много минут-часов спустя.
– После обеда мой отец созывает Совет, – сказала она.
– Я помню.
– Ты должен там быть, и я тоже.
– Как долго длятся обеды твоего отца?
– Много часов, – сказала она. – Несколько перемен блюд, с перерывами между ними, чтобы гости смогли в полной мере насладиться нашими песнями и танцами, посмотреть на великолепие эльфийского искусства.
– Значит, у нас еще есть время.
– Да.
– Тогда давай насладимся тем, что у нас есть.
Занавес.
Существуют вещи настолько интимные, что их я описывать не собираюсь. В жизни любого человека есть моменты, которые лучше оставить за кадром.
Я закурил сигарету, скорее по привычке, нежели из желания покурить.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Курю, – сказал я.
– Тебе это не нужно, – сказала она.
И вдруг я почувствовал правоту ее слов. Мне это действительно было не нужно.
Она взяла сигарету из моих рук и затушила об пол. Раньше я никому такого не позволял, но она могла делать со мной все, что угодно. И я совсем не ощущал желания курить и раздражения от того, что мне не дают этого делать.
– Давай поговорим, – сказал я.
– Давай, – согласилась она. – О чем?
– О чем-нибудь, – сказал я. – Я все еще плохо ориентируюсь в вашем мире.
– Теперь это и твой мир.
– Я знаю, – сказал я.
– Ты хочешь вернуться?
– Нет. Я боюсь этого, и сейчас, как никогда раньше.
– Не бойся, – сказала она. – Страх сделает тебя слабее.
– Я боюсь не за себя, – сказал я. – А за остальных. Без меня у вас нет шансов.
– Один меч – один герой, – сказала она. – Но ты не сможешь уйти, не выполнив дело до конца.
– Я не хочу уходить и после его завершения.
– Значит, ты останешься.
Когда я был рядом с ней, все было просто, и ничто не вызывало сомнений. Если бы непременным условием обладания этой, женщиной было бы убийство Темного Властелина, подайте мне сюда хоть пачку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Возможно, – сказал сэр Реджи. – Возможно, что так было бы проще.
– Никогда не бывает проще, – сказал Морган. Шаги приблизились к беседке, в которой я сидел, и я подумал, что скоро они меня обнаружат. Что ж, я не просил их гулять по этому саду. Если что-то не предназначено для моих ушей, они могли бы обсудить это в более приватной обстановке. – Ты должен бы это знать, солдат. Ключ Знаний у тебя?
– Да.
– Он останется здесь, незачем нести инструмент нашей погибели прямо в руки Темного Властелина. Бранд сохранит его надежнее, чем мы смогли бы.
– Эльфы потеряли свой ключ. Ты вручаешь им в руки мощное оружие.
– Не вручаю, а отдаю на хранение, – сказал Морган. – В отличие от людей эльфы помнят древние обещания.
– Старые союзы забыты.
– Не по их вине, Разрушитель.
– Не зови меня так. Не ты. И не здесь.
– Я удивлен, что ты решился пройти.
– У них была возможность попытаться убить меня, – сказал сэр Реджи. – И они ею не воспользовались, значит, рассудил я, сейчас Разрушитель полезнее для них живой, чем мертвый.
– И все же ты очень смел, солдат, раз прошел сюда.
Или очень глуп.
– Тебя не было с нами, – сказал сэр Реджи. – Я надеялся, что Бранд сможет нам помочь. И что он готов на время отложить наши распри. Так оно и вышло.
– И все же лучше тебе не показываться на обеде, – сказал Морган.
Видимо, собеседники повернули в другом направлении – их шаги начали удаляться и затихать.
– Я и сам не горю желанием есть с ними за одним столом, маг.
– Так тому и быть, – сказал Морган.
Листва снова скрыла их фигуры и заглушила голоса. Словно это был театральный выход, поставленный специально для меня, чтобы задать мне новые вопросы и заставить задуматься над старыми ответами, рассматривая их под другим углом.
Что же такое сделал сэр Реджи, чтобы заслужить имя Разрушителя и нелюбовь всего эльфийского народа? И почему моя скромная персона внушает ему ужас? И почему я вообще стал свидетелем этой беседы, не была ли она задумана специально для меня, являясь непонятным мне очередным этапом на пути к тому, что я должен был сделать в этом мире?
Действительно ли я являюсь убийцей? Возможно ли что чужая смерть дается мне так легко лишь потому, что подсознательно я все еще не до конца верю в реальность происходящего?
Рассуждая таким образом, я почувствовал, как усталость снова наваливается на мои плечи. Вспомнил, что мне так и не довелось нормально отдохнуть после наших приключений. Птичье пение и аромат цветов вселяли в меня спокойствие, навевали дрему. Я сам не заметил, как заснул.
Я проснулся.
Беседка и чудесный сад в замке Повелителя Эльфов исчезли, растворились навсегда. Надо мной был белый потолок, и стены тоже были белыми.
Я лежал на кровати и не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Все мое тело было спеленато ремнями в один тугой белый кокон, в воздухе витал запах лекарств и страха, запах больницы.
Я попробовал повернуть голову. Мне не понравилось то, что я увидел. Палата на одного, стол, тумбочка, заставленная лекарствами, зарешеченное изнутри окно, дверь без ручки с этой стороны.
Проклятье!
Я боялся этого все время, все время я надеялся, что это не так, что все не может закончиться так глупо и банально, так страшно… И все-таки это свершилось.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге палаты показался доктор в белом халате. Он был небольшого роста, толстый и жизнерадостный.
– Вижу, вы снова с нами, больной, – сказал он. – Кем вы были сегодня? И где вы были? Снова бились с зомби у башни? Или гостили у эльфов и влюблялись в дочь их повелителя, прекрасную Галадриэль? Или сражались с гномами в Ущелье Рока? Или, быть может, спускались в Колодец Хаоса?
– Ты кто такой? – прохрипел я. Отчаяние поглотило мой разум.
– Я – доктор, – весело сказал он. – Вы меня не помните? Доктор Кац, Анатолий Абрамович. Я вас лечу.
– Где я?
– Неужели вы не догадываетесь? – спросил он.
– Догадываюсь, – сказал я.
– Вы – бизнесмен, – сказал он. – Работа нервная, у всех бывают срывы. Вот и у вас произошел срыв. Скоро все будет нормально, и вы вернетесь к своей работе.
– Шла бы она, эта работа, – сказал я. – Сколько я здесь?
– Уже три недели, – сказал он. – Но вы идете на поправку. Сейчас я сделаю укольчик, и вы снова заснете.
– Я не хочу спать.
– Вы будете спать и видеть сны. Вам это пойдет на пользу. Ваш мозг сильно истощен и нуждается в отдыхе.
– Черта с два, – сказал я и попытался высвободить руку.
Он наблюдал за моими попытками с добродушной улыбкой. Я видел, как он медленно наклоняется ко мне и в его руке появляется шприц, как он подносит шприц к моему телу, как игла вонзается в мою плоть. И я снова провалился в пустоту.
Кто-то тряс меня за плечо, и я проснулся.
– Вы заснули и кричали во сне, – сказала прекрасная незнакомка, и голос ее был звонок и певуч.
– Мне приснился кошмар, – сказал я, проводя рукой по лбу.
Лоб был покрыт холодным потом. Да и все тело тоже.
– Кошмарам не место в Обители Эльфов, – сказала она.
Она стояла передо мной, прекрасная по самой своей природе. Я вспомнил, что люблю ее, и в тот же миг доктор и больница стали бесконечно далекими.
– Обед у моего отца скоро начнется, – сказала она. – Гости и придворные собрались, только вас не хватает. Отец попросил пойти за вами, если вы заблудились в нашем замке, и привести в пиршественную залу.
– Уже иду, – сказал я. – Только подарите мне пару минут вашего драгоценного времени.
Она улыбнулась. Если бы Мона Лиза могла видеть эту улыбку, она бы умерла от зависти, не в силах воспроизвести нечто подобное, а Мастер забросил бы свои кисти, не способные передать холодному холсту красоту этой женщины.
– Хорошо, Иван, – сказала она.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – спросил я.
Никому в этом мире я не представлялся своим настоящим именем.
– Я вижу скрытое, – сказала она. – Меня зовут…
– Подождите секундочку! – взмолился я, и знание пришло ко мне. – Галадриэль.
– Совершенно верно. – Если она и удивилась, то виду не подала.
Она была женщиной моей мечты, но я вряд ли был тем самым принцем на белом коне, о котором она мечтала. Я знал много подходов к женщинам, начиная от «мне кажется, мы где-то встречались» и заканчивая «дорогая, а не пойти ли нам перепихнуться, раз уж мы оба – взрослые люди», с целой кучей промежуточных вариантов, но ни один из них не годился сейчас. Нельзя было забывать, что она принадлежала к народу эльфов, бессмертному и прекрасному народу, и подход к щекотливой теме должен был быть поистине дипломатическим, полным такта и изысканности.
– Вы станете моей женой? – спросил я.
Наверное, девяносто процентов мужчин в своей жизни хоть раз задавали этот вопрос, наверное, около половины из них делали это не один раз. Им знакомо это чувство. Ощущение, вполне возможно, для кого-то ошибочное, когда от одного следующего слова зависит вся твоя дальнейшая жизнь, то, какова она будет и будет ли она вообще. Ты словно стоишь на лезвии ножа, с одной стороны которого вечное блаженство, а с другой – тоже вечность, но лишенная смысла и чувств, полная лишь одиночества и отчаяния, и дуновения легкого ветерка достаточно для того, чтобы сбросить тебя то ли в одну, то ли в другую сторону. И ты понимаешь, что это неминуемо произойдет, что на лезвии ножа нельзя стоять вечно.
Со мной такое было впервые.
Но я уверен, что никто и никогда не спрашивал об этом в первые пять минут знакомства. И никто и никогда не получал такого ответа, который получил я.
– Я была бы счастлива, – сказала она.
– Но… – сказал я. – Ваш ответ неполон, и его начало подразумевает, что будет «но».
– Сколько вам лет, Иван? – спросила она.
– Тридцать два.
– А мне – в десять раз больше.
– Мне всегда нравились женщины постарше.
– Я – дочь Повелителя Эльфов.
– А я – Избранный, от которого зависит судьба мира.
– Мир на пороге войны, на пороге больших перемен.
– Смутные времена, – сказал я. – Но я не вижу в этом препятствия. Я люблю вас.
– Не играйте словами, Иван.
– Я не играю словами. Это было как удар грома в летний день, как вспышка новой звезды на небосклоне, это произошло в один миг, но я чувствую, что это на всю жизнь.
– Именно так чувствуют любовь эльфы, – сказала она тихо. – Эльфы, но не люди.
– Поверьте мне, что я не лгу.
– Вы не лжете, – сказала она. – Ибо, когда я увидела вас там, на лестнице, я сама испытала это чувство.
– Значит… – Я не договорил, боясь услышать ответ, и в то же время страстно желая его услышать.
– Я люблю вас, – прошептала она.
И, как этот процесс описали бы авторы дамских романов, ничего не понимающие в настоящей любви и лишь пыжащиеся в жалких попытках описать неописуемое, она упала в мои объятия.
Не знаю, сколько прошло времени, может быть, несколько минут, а может быть, много часов, но-это были лучшие минуты и часы в моей жизни. Я, тот, которому казалось, что в этой жизни он видел все, никогда и представить себе не мог, какое удовольствие можно получать от простого поцелуя, от теплого прикосновения губ.
– Мы опоздаем, – сказала она. – Обед…
– К черту обед, – сказал я. – Я не голоден.
– Но гости жаждут услышать ваш рассказ.
– Морган и Кимли все расскажут, – сказал я. – Они тоже там были.
– Гости захотят посмотреть на Избранного.
– Не в зоопарке, – сказал я. – Перетопчутся.
Она улыбнулась. Мы сидели на полу беседки, заключив друг друга в объятия, и, казалось, могли просидеть так целую вечность.
– Я никогда раньше не встречала такого, как ты.
– А я – такую, как ты.
– В вашем мире нет эльфов.
– А в вашем – бизнесменов.
– Ты странный.
– Ты читаешь мои мысли?
– Это не в моих силах. Но я чувствую тебя.
– А я – тебя.
– И что же ты чувствуешь?
– Тепло.
– Я не могу тебя понять.
– Это странно.
– Внешне ты такой же, как все. Ты – Избранный, ты герой, ты оставляешь за собой трупы врагов, ты храбр и доблестен и ни перед чем не остановишься.
– Ты мне льстишь, Гала.
– Как ты меня назвал?
– Галадриэль – слишком длинное имя для меня и слишком холодное, Дри.
– Тогда я буду называть тебя Ваней.
– Как будет угодно моей госпоже.
– Не перебивай меня. Внешне ты один, но внутри ты совсем другой. Внутри ты как ребенок. Ты веришь в добро и в справедливость, в торжество света.
– Все мужчины – большие дети. Только игрушки у них другие.
– Неправда. Морган и Разрушитель родились взрослыми. У них не было детства, и если они и верят в добро, то в такое добро, у которого стальные кулаки.
– Иногда по-другому нельзя.
– Иногда по-другому нужно. Но они не знают другого пути.
– Кто может похвастаться тем, что знает больше одной дороги?
– Ты удивляешь меня. У тебя хватает мудрости принимать мир таким, каков он есть.
– Может быть, потому что у меня нет силы, чтобы его изменить?
– У тебя есть такая сила. Ты должен изменить мир, должен избавить его от Большого Зла.
– А если я не смогу?
– Тогда мир погибнет в огне войны.
– Я постараюсь, – сказал я.
Еще много минут-часов спустя.
– После обеда мой отец созывает Совет, – сказала она.
– Я помню.
– Ты должен там быть, и я тоже.
– Как долго длятся обеды твоего отца?
– Много часов, – сказала она. – Несколько перемен блюд, с перерывами между ними, чтобы гости смогли в полной мере насладиться нашими песнями и танцами, посмотреть на великолепие эльфийского искусства.
– Значит, у нас еще есть время.
– Да.
– Тогда давай насладимся тем, что у нас есть.
Занавес.
Существуют вещи настолько интимные, что их я описывать не собираюсь. В жизни любого человека есть моменты, которые лучше оставить за кадром.
Я закурил сигарету, скорее по привычке, нежели из желания покурить.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Курю, – сказал я.
– Тебе это не нужно, – сказала она.
И вдруг я почувствовал правоту ее слов. Мне это действительно было не нужно.
Она взяла сигарету из моих рук и затушила об пол. Раньше я никому такого не позволял, но она могла делать со мной все, что угодно. И я совсем не ощущал желания курить и раздражения от того, что мне не дают этого делать.
– Давай поговорим, – сказал я.
– Давай, – согласилась она. – О чем?
– О чем-нибудь, – сказал я. – Я все еще плохо ориентируюсь в вашем мире.
– Теперь это и твой мир.
– Я знаю, – сказал я.
– Ты хочешь вернуться?
– Нет. Я боюсь этого, и сейчас, как никогда раньше.
– Не бойся, – сказала она. – Страх сделает тебя слабее.
– Я боюсь не за себя, – сказал я. – А за остальных. Без меня у вас нет шансов.
– Один меч – один герой, – сказала она. – Но ты не сможешь уйти, не выполнив дело до конца.
– Я не хочу уходить и после его завершения.
– Значит, ты останешься.
Когда я был рядом с ней, все было просто, и ничто не вызывало сомнений. Если бы непременным условием обладания этой, женщиной было бы убийство Темного Властелина, подайте мне сюда хоть пачку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71