Чем масштабнее боевые действия — тем выгоднее обеим сторонам. Однако… План на обороте несомненно относится к анализу. Лаборатория? Похоже… Но тогда, кроме четвертого уровня, есть еще минимум три. А что это за крестик и цифры? Напоминает географический символ возвышенности. Точно!»
Рокотов подпрыгнул от радости.
«Есть! — он быстро развернул карту немецкого летчика и положил чертеж рядом с заштрихованным розовым карандашом участком. — Вот оно!»
В центре отмеченного пилотом квадрата находилась гора, в точности повторяющая очертания извилистой линии на ксерокопии. Рядом были пропечатаны те же четыре цифры: 2582.
Высота над уровнем моря.
* * *
На вторую половину дня у Главы Администрации не было запланировано ничего, самолет в Париж улетал только в шесть вечера, и по дороге в аэропорт чиновник решил навестить своих бывших коллег по «альма матер». То бишь — по институту, где он прозябал целых двенадцать лет.
Когда «мерседес 5500» из кремлевского гаража остановился у центрального подъезда главного здания института, на ступенях уже ждала представительная делегация во главе с ректором. По обеим сторонам лестницы расположилась массовка из студентов и аспирантов. Все выглядели так, будто бы преподаватели и учащиеся в едином порыве решили поприветствовать своего бывшего коллегу, искренне радуясь его нынешним успехам и высокому положению.
Общее впечатление портили только излишне подобострастные лица и льстиво изогнутая фигура проректора по хозяйственной части.
Чиновник с достоинством выбрался из автомобиля, небрежно поручкался с ректором, кивнул челяди и прошествовал внутрь. Он старался вести себя торжественно, давая понять окружающим, что встреча с лицом такого высокого ранга суеты не терпит.
Торжественность получалась не очень: его походка больше смахивала на суетливые и дерганые движения зоновского «шныря», посланного паханом по мелкому поручению. И все благодаря комплекции — Глава Администрации был зело тщедушен, костюмы болтались на его худосочных плечиках, а руки-ноги ходили, как на шарнирах. Плюс к этому он немного сутулился и шаркал.
Чиновнику продемонстрировали новый корпус общежития, компьютеризированные классы и галерею портретов известных личностей, взращенных в стенах института. Излишне говорить, что на самом видном месте красовалось фото Главы Администрации.
Ректор держал нос по ветру. Портретики были легкосъемные, так что в любой момент «неправильного человечка» можно было сдернуть со стены и отправить пылиться в шкафы в деканате.
Финальной точкой визита стало посещение родной кафедры. Заведующий так волновался, что забыл, в какую сторону открывается дверь, и четверть минуты дергал ее на себя, мысленно проклиная идиота, который запер замок. Наконец Главе Администрации надоели потуги престарелого профессора, помнившего еще сталинские времена, и он самолично толкнул дверь. Та легко открылась.
Чиновник вплыл на кафедру и увидел своего давнего недруга — доцент сидел на подоконнике и кормил ворона. Птица подобострастия к гостю не испытывала.
Провожатые почтительно застыли в дверях.
— Ну-с, — бодро произнес Глава Администрации, — что тут у нас?
— Можно подумать, сам не знаешь, — хмыкнул непочтительный доцент. — Кстати, здороваться надо.
От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем поклоне.
— П-приветствую, — автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. — Сколько лет, сколько зим!
— Здорово, Железяка! — Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации — Стальевич. — Все растешь…
Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно — он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был высочайшего класса.
Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.
— Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки… С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.
— Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, — доцент кивнул на бледного ректора, — каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство…
Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.
— Вот и птица того же мнения, — доцент почесал ворона по грудке. — Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука…
Еще одна оплеуха.
Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку «телекиллера» с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.
— Для комментариев есть пресс-секретарь, — наконец нашелся чиновник.
— Это точно, — кивнул доцент. — Пресс-секретарь у вас — это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.
Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.
— Как сегодняшние студенты? — сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.
— А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них — не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.
— Ничего, — вальяжно отреагировал чиновник, — скоро все изменится.
— Не сомневаюсь, — снова хмыкнул доцент. — Твоими молитвами… Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?
— Конечно, — холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.
— Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты…
— Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.
— Умно… Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого…
— Может быть, наш гость устал? — вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.
— Да не суетись ты, Петрович, — отмахнулся доцент, — дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики…
— А ты все такой же ершистый, — покачал головой чиновник. — Никакого уважения к руководству.
— Это Петрович-то руководство? — засмеялся доцент. — Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от «а» плюс «бэ» в квадрате сколько будет?
Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.
— То-то и оно, — наставительно заявил доцент. — А как глотку на собраниях драть, так он первый. Особенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба… А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.
— Я бы попросил! — взвизгнул возмущенный проректор.
— Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, — парировал нахальный доцент. — Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?
— Непорядок, — демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. — Много у вас таких?
Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.
— А то ты не знаешь, — тихо сказал доцент. — Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал… Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу… Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная…
С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: «Хреново ты закалился, Железяка!»
* * *
Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа «АУ/С-10» не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее косовскому террористу.
Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.
Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и Месди.
Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности, обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых людей. Как потом рассказывали свидетели — смуглых, похожих на азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.
Брошенный за квартал от места происшествия пакет с четырьмя бутылками перцовки и килограммом ветчины обнаружили бомжи и закатили пирушку в близлежащем подвале.
Районная прокуратура, для вида поковырявшись в случае классического уличного грабежа с убийством, через неделю приостановила дело за нерозыском подозреваемых. Тонкая папочка проверочных материалов была заброшена в сейф с подобными «глухарями». Как показывает практика, такие преступления раскрываются только случайно или по горячим следам, когда совершивших нападение обнаруживает патрульный наряд в ста метрах от трупа — делящих между собой награбленные вещи или дерущихся за право первого глотка из экспроприированной бутылки.
Дело Горилко никого не заинтересовало. Зацепок не было. Все говорило о случайной стычке.
По прошествии положенных в таких случаях двух недель тело прапорщика захоронили на окраинном кладбище под дешевой пирамидкой, покрашенной алюминиевой краской. Бесхозный металл привлек внимание местной шпаны, шпана пирамидку выломала и сдала в лом литовскому предпринимателю.
Обнаруженные при прапорщике девятьсот долларов были поделены между ведущим дело следователем и операми угрозыска. В протокол изъятых вещей их не вносили. Родственникам убитого вернули только сто двадцать рублей из потертого бумажника. О валюте те ничего не знали, так что скандала не произошло.
Десять машинописных листов с описанием ядерного заряда благополучно доехали до Албании в сумке неприметного молодого бизнесмена, вылетевшего в Тирану транзитом через Рим.
* * *
Капитан ВВС США Джесс Коннор по прозвищу Кудесник остановил свой темно-вишневый «шевроле блейзер» возле магазинчика «семь-одиннадцать» на сороковой федеральной трассе и зашел купить упаковку баночного пива. К ужину они с женой ждали гостей.
Пассажир неприметного «бьюика», следовавшего за «шевроле» Коннора от самого госпиталя, поднес ко рту микрофон.
Уже вторую неделю летчик повторял один и тот же маршрут. После спасения из Югославии и переправки в Штаты Джессу было предписано посещать занятия психолога в течение полутора месяцев, чтобы избавиться от перенесенного стресса. Занятия проводились по три часа пять дней в неделю, и дисциплинированный Коннор еще ни разу не опоздал, хотя для этого приходилось наматывать ежедневно по восемьдесят миль от дома до госпиталя и обратно. Но приказ есть приказ. Без курса реабилитации дальнейшая служба в ВВС была невозможна.
Темнокожий водитель «бьюика» повернулся к пассажиру.
— «Блейзер» — это очень удачно.
— Угу, — угрюмо кивнул пассажир, — завтра и сделаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Рокотов подпрыгнул от радости.
«Есть! — он быстро развернул карту немецкого летчика и положил чертеж рядом с заштрихованным розовым карандашом участком. — Вот оно!»
В центре отмеченного пилотом квадрата находилась гора, в точности повторяющая очертания извилистой линии на ксерокопии. Рядом были пропечатаны те же четыре цифры: 2582.
Высота над уровнем моря.
* * *
На вторую половину дня у Главы Администрации не было запланировано ничего, самолет в Париж улетал только в шесть вечера, и по дороге в аэропорт чиновник решил навестить своих бывших коллег по «альма матер». То бишь — по институту, где он прозябал целых двенадцать лет.
Когда «мерседес 5500» из кремлевского гаража остановился у центрального подъезда главного здания института, на ступенях уже ждала представительная делегация во главе с ректором. По обеим сторонам лестницы расположилась массовка из студентов и аспирантов. Все выглядели так, будто бы преподаватели и учащиеся в едином порыве решили поприветствовать своего бывшего коллегу, искренне радуясь его нынешним успехам и высокому положению.
Общее впечатление портили только излишне подобострастные лица и льстиво изогнутая фигура проректора по хозяйственной части.
Чиновник с достоинством выбрался из автомобиля, небрежно поручкался с ректором, кивнул челяди и прошествовал внутрь. Он старался вести себя торжественно, давая понять окружающим, что встреча с лицом такого высокого ранга суеты не терпит.
Торжественность получалась не очень: его походка больше смахивала на суетливые и дерганые движения зоновского «шныря», посланного паханом по мелкому поручению. И все благодаря комплекции — Глава Администрации был зело тщедушен, костюмы болтались на его худосочных плечиках, а руки-ноги ходили, как на шарнирах. Плюс к этому он немного сутулился и шаркал.
Чиновнику продемонстрировали новый корпус общежития, компьютеризированные классы и галерею портретов известных личностей, взращенных в стенах института. Излишне говорить, что на самом видном месте красовалось фото Главы Администрации.
Ректор держал нос по ветру. Портретики были легкосъемные, так что в любой момент «неправильного человечка» можно было сдернуть со стены и отправить пылиться в шкафы в деканате.
Финальной точкой визита стало посещение родной кафедры. Заведующий так волновался, что забыл, в какую сторону открывается дверь, и четверть минуты дергал ее на себя, мысленно проклиная идиота, который запер замок. Наконец Главе Администрации надоели потуги престарелого профессора, помнившего еще сталинские времена, и он самолично толкнул дверь. Та легко открылась.
Чиновник вплыл на кафедру и увидел своего давнего недруга — доцент сидел на подоконнике и кормил ворона. Птица подобострастия к гостю не испытывала.
Провожатые почтительно застыли в дверях.
— Ну-с, — бодро произнес Глава Администрации, — что тут у нас?
— Можно подумать, сам не знаешь, — хмыкнул непочтительный доцент. — Кстати, здороваться надо.
От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем поклоне.
— П-приветствую, — автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. — Сколько лет, сколько зим!
— Здорово, Железяка! — Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации — Стальевич. — Все растешь…
Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно — он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был высочайшего класса.
Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.
— Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки… С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.
— Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, — доцент кивнул на бледного ректора, — каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство…
Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.
— Вот и птица того же мнения, — доцент почесал ворона по грудке. — Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука…
Еще одна оплеуха.
Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку «телекиллера» с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.
— Для комментариев есть пресс-секретарь, — наконец нашелся чиновник.
— Это точно, — кивнул доцент. — Пресс-секретарь у вас — это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.
Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.
— Как сегодняшние студенты? — сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.
— А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них — не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.
— Ничего, — вальяжно отреагировал чиновник, — скоро все изменится.
— Не сомневаюсь, — снова хмыкнул доцент. — Твоими молитвами… Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?
— Конечно, — холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.
— Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты…
— Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.
— Умно… Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого…
— Может быть, наш гость устал? — вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.
— Да не суетись ты, Петрович, — отмахнулся доцент, — дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики…
— А ты все такой же ершистый, — покачал головой чиновник. — Никакого уважения к руководству.
— Это Петрович-то руководство? — засмеялся доцент. — Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от «а» плюс «бэ» в квадрате сколько будет?
Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.
— То-то и оно, — наставительно заявил доцент. — А как глотку на собраниях драть, так он первый. Особенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба… А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.
— Я бы попросил! — взвизгнул возмущенный проректор.
— Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, — парировал нахальный доцент. — Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?
— Непорядок, — демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. — Много у вас таких?
Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.
— А то ты не знаешь, — тихо сказал доцент. — Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал… Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу… Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная…
С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: «Хреново ты закалился, Железяка!»
* * *
Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа «АУ/С-10» не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее косовскому террористу.
Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.
Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и Месди.
Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности, обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых людей. Как потом рассказывали свидетели — смуглых, похожих на азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.
Брошенный за квартал от места происшествия пакет с четырьмя бутылками перцовки и килограммом ветчины обнаружили бомжи и закатили пирушку в близлежащем подвале.
Районная прокуратура, для вида поковырявшись в случае классического уличного грабежа с убийством, через неделю приостановила дело за нерозыском подозреваемых. Тонкая папочка проверочных материалов была заброшена в сейф с подобными «глухарями». Как показывает практика, такие преступления раскрываются только случайно или по горячим следам, когда совершивших нападение обнаруживает патрульный наряд в ста метрах от трупа — делящих между собой награбленные вещи или дерущихся за право первого глотка из экспроприированной бутылки.
Дело Горилко никого не заинтересовало. Зацепок не было. Все говорило о случайной стычке.
По прошествии положенных в таких случаях двух недель тело прапорщика захоронили на окраинном кладбище под дешевой пирамидкой, покрашенной алюминиевой краской. Бесхозный металл привлек внимание местной шпаны, шпана пирамидку выломала и сдала в лом литовскому предпринимателю.
Обнаруженные при прапорщике девятьсот долларов были поделены между ведущим дело следователем и операми угрозыска. В протокол изъятых вещей их не вносили. Родственникам убитого вернули только сто двадцать рублей из потертого бумажника. О валюте те ничего не знали, так что скандала не произошло.
Десять машинописных листов с описанием ядерного заряда благополучно доехали до Албании в сумке неприметного молодого бизнесмена, вылетевшего в Тирану транзитом через Рим.
* * *
Капитан ВВС США Джесс Коннор по прозвищу Кудесник остановил свой темно-вишневый «шевроле блейзер» возле магазинчика «семь-одиннадцать» на сороковой федеральной трассе и зашел купить упаковку баночного пива. К ужину они с женой ждали гостей.
Пассажир неприметного «бьюика», следовавшего за «шевроле» Коннора от самого госпиталя, поднес ко рту микрофон.
Уже вторую неделю летчик повторял один и тот же маршрут. После спасения из Югославии и переправки в Штаты Джессу было предписано посещать занятия психолога в течение полутора месяцев, чтобы избавиться от перенесенного стресса. Занятия проводились по три часа пять дней в неделю, и дисциплинированный Коннор еще ни разу не опоздал, хотя для этого приходилось наматывать ежедневно по восемьдесят миль от дома до госпиталя и обратно. Но приказ есть приказ. Без курса реабилитации дальнейшая служба в ВВС была невозможна.
Темнокожий водитель «бьюика» повернулся к пассажиру.
— «Блейзер» — это очень удачно.
— Угу, — угрюмо кивнул пассажир, — завтра и сделаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45