.. медового месяца. Вроде бы до Рарагаша всего две недели пути на хорошей лошади.
– Скорее еще меньше, садж!
– Ну, я думаю, что от еще полдесятка людей вреда не будет.
Джасбур растянула губы в жутковатой улыбке облегчения и начала рассыпаться в благодарностях, но ее перебил новый неожиданный голос:
– Прости меня, садж, – сказал Раксал Раддаит, – но полдесятка могут составить большую разницу. Ты, твоя жена и четверо меченых...
– И я! – крикнул Полион.
– Это уже семеро. Скольких сопровождающих думаешь ты взять?
– Пятерых.
– Итого двенадцать. Еще шестеро из Черной Бухты да эти два авайлграта – это уже отряд в двадцать человек.
– Чем больше, тем безопаснее, – упрямо сказал Булрион.
Гвин заметила несколько мимолетных улыбок – Булрион Тарн горячо верил, что многочисленность обеспечивает безопасность.
Раксал пожал плечами.
– Но это превращает увеселительную поездку в настоящий поход! Местные власти в Веснаре и Нурце могут отнестись с подозрением к такому отряду. А в нем будут дети, так что ехать придется помедленнее. Двое-трое приезжих без труда найдут ночлег и ужин, но такому отряду придется обеспечивать себя едой самому. Он должен везти с собой необходимые припасы или золото, чтобы покупать их в дороге, и может навлечь на себя внимание разбойников. Ордур как будто способен орудовать мечом, но есть ли среди шести сильные мужчины?
Джасбур смотрела на него, свирепо и безобразно хмурясь.
– Мандасил дюжий молодой мужчина, а Васлар Номит был воином.
– Васлар? Я его знаю! Да, он прекрасный боец.
– Да только сейчас он женщина, – хихикнул Ордур.
– Да прикуси же язык! – взвизгнула Джасбур.
Булрион на этот раз подергал бороду обеими руками.
– Если детей везти в повозке, – сказала Гвин, – будет казаться, что нас восемнадцать. Пять женщин... если мы наденем мужские шляпы, то на расстоянии нас будут принимать за мужчин. Немного найдется разбойников, которые захотят схватиться с восемнадцатью мужчинами!
На мгновение лицо Булриона приняло деревянное выражение, без слов говорившее: не вмешивайся не в свое дело! Но он тут же просиял на нее улыбкой.
– Я же говорю: чем больше, тем безопаснее! – Он бросил на Раксала подозрительный взгляд. – Так ты тоже решил поехать?
– Поехать хочет Джодо Кавит, а я согласился сопровождать ее.
Эге! Вновь Гвин посмотрела на Тибала. Он подмигнул. Теперь таинственное преображение муолграта получило объяснение! Ведь Гвин сама послала его вчера вечером к Джодо. Как отнеслась Джодо к тому, что там произошло? Что бы там ни произошло.
– Ты будешь защищать ее в случае опасности? – спросил Булрион.
Раксал мгновение взвешивал свой ответ.
– Скорее всего, – сказал он.
Джасбур внимательно следила за этим разговором и теперь осклабилась.
– Это один из способов помощи, найденных в Рарагаше: джоолгратов всегда сочетают с муолгратами.
Здесь это произошло само собой, но если в Рарагаше это помогает обоим, то, наверное, Джодо тоже что-то выиграла и можно не особенно волноваться за нее. Однако надо набраться храбрости и навестить джоолгратку, убедиться, что Раксал не причиняет ей вреда.
Булрион все еще размышлял.
– Сколько времени вам нужно, чтобы съездить за ними в Черную Бухту?
– Если вы дадите нам припасы и необходимую одежду, а также лошадей и повозку для детей, мы вернемся сюда через три дня.
– В долине мне больше меченых не нужно! Мы встретимся с вами на дороге над ней, а оттуда поедем вместе. И моих лошадей я вам не доверю. Занион, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться на выручку этих людей – вместе с двумя-тремя другими, приготовить повозку и запасных лошадей?
Занион был его четвертым сыном, моложе Бранкиона, Возиона и Глотиона. Он был достаточно крупного сложения, но в этой семье великанов казался карликом. Он считался очень умным, хотя Гвин подозревала, что просто он редко открывал рот. Теперь он некоторое время поглаживал бороду.
– Полчаса, – сказал он наконец.
– А к тому времени, когда вы вернетесь, мы, остальные, будем готовы встретиться с вами. Скажем, у Холодного брода.
– Чудесно! – вскричала Джасбур. – Да будут Судьбы благосклонны к тебе и твоим, Булрион-садж!
– Погодите! – сказал Возион. – Мы ведь не на однодневную охоту собираемся. И не отправляемся в Далинг продать несколько шкур. Нам необходимо взять припасов по меньшей мере на три недели, чтобы избежать всяких неожиданностей. И еще что-нибудь для обратного пути. Мы же не знаем, какой прием нас ждет в Рарагаше и какую помощь нам там окажут. Нам нужны палатки, золото, оружие, провизия и корм для лошадей. И, конечно, потом мы обнаружим, что позабыли что-то, или одна-две лошади захромают.
– Верно, – сказал его отец. – Так что ты предлагаешь?
– Давайте поедем все. Пусть Черная Бухта послужит пробой. К тому времени, когда мы вернемся сюда, мы уже будем знать, в чем еще нуждаемся.
Ко всеобщему удивлению, Булрион захохотал:
– Хорошая мысль!
В мозгу Гвин словно бы загремел набат. Поездка в Рарагаш вышла из-под контроля. Она никак не ожидала, что эти неторопливые, неспешные в речах земледельцы вдруг вот так, очертя голову ринутся навстречу неизвестности. Видимо, дала о себе знать их зарданская кровь. Ее бестелесный советчик велел ей отправиться в путь как можно скорее, а она видела по меньшей мере два препятствия, но подождала – на случай, что Булрион сам о них подумает.
Однако Булрион заразился общим волнением, ухмылялся как мальчишка и просто сгорал от нетерпения. Он хлопнул ее по колену тяжелой ладонью.
– Ну, готова отправиться в этот свой медовый сразу после обряда получения подарков?
– Э... не знаю. А как Соджим? Ей заметно лучше, но не думаю, что нам с Ниад уже можно ее оставить. Как бы болезнь не вернулась.
Лицо у Булриона вытянулось так, будто она попросила у него развода. Потом оно посветлело.
– Но еще через три дня она совсем поправится?
– Если все и дальше так будет, то, думаю, да.
– Ну, так ты и Ниад останетесь тут. Пошлем вместо вас замену! Думается, от желающих отбоя не будет. Килбион или еще кто-то сможет поехать на Громе вместо меня, потому что мне надо все как следует обсудить с Бранкионом. Мы трое поедем, когда они вернутся из Черной Бухты. – Он с любопытством прищурился на нее. – А что еще?
– Гостиница, – призналась Гвин. – Мне надо устроить е е продажу.
– А! – Булрион тревожно нахмурился и обвел глазами комнату, полную людей. – Об этом поговорим попозже.
Он всегда становился каким-то странным, стоило ей упомянуть про гостиницу. Ему не нравится, что его жена может быть богатой сама по себе? Этого она от него не ожидала. Она же сказала ему, что намерена поделиться деньгами с семьей.
– Значит, так и сделаем, – сказал он. – Гвин, Ниад и я останемся здесь до вашего возвращения. А вы отправитесь в Черную Бухту, как только соберетесь.
Он встал. Остальные начали подниматься на ноги...
– Эй! – крикнул Полион.
Удивление на лицах перешло в ухмылки. Кто-то захихикал.
– Ты что, вообще не хочешь ехать? – спросил Булрион невинно.
Лицо Полиона стало пунцовым, а черный вихор словно еще больше вздыбился.
– Я хочу поехать в Рарагаш! Но вы хотите, чтобы я поехал в эту Черную Бухту, а жену оставил здесь, когда мы только-только поженились...
– Ты вчера, Полион, случайно, не перепил сидра? – осведомился Тисвион.
– Так это ж всего на пару ночей, – сказал Джукион. – Потом наверстаешь, малявка.
Смешки перешли в громовой хохот. Толпа родичей увлекла несвязно что-то выкрикивающего Полиона вон из дома. На него сыпались веселые советы: «Промяться тебе не вредно!», «Очень даже тебя взбодрит!», «Вначале, знаешь ли, и воздержаться не беда!». Чем дальше они удалялись, тем соленее становились советы.
Гвин осталась наедине с мужем, который задыхался от хохота, весь красный.
– Но ты ведь его оставишь дома, милый?
Булрион с трудом перевел дух.
– Я не стану вмешиваться! Полион всегда старался сыграть с кем-нибудь шуточку поехиднее, а последние год-полтора не давал прохода ни одной девчонке. С ним не только Занион будет рад свести счеты! – И он вышел в астран, все еще посмеиваясь.
Мужчины!
Гвин увидела, что один из гостей так и не ушел: Тибал сидел на кровати и смотрел в дверной проем с горьким, болезненным выражением на худом лице. Вдруг она поняла, что почти всегда видела его улыбающимся.
– Тибал?
Он вздрогнул и словно с усилием вернулся в настоящее. Потом встал, разворачиваясь, точно одеяло.
– Гвин?
– У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Да нет! Ничего такого. Просто легкое похмелье после вчерашнего вечера. Все хорошо.
Она посмотрела на него с подозрением.
– Так ли? Ну а что ты говорил про Смерть на седьмом сиденье?
Он сразу повеселел.
– Вокруг стола совета в Рарагаше стоят семь стульев. На один никто никогда не садится. Есть семь Судеб, но только шесть из них метят Проклятием тех, кто превозмогает звездную немочь, верно?
– Я уже думала об этом. Поулгратов не существует?
Тибал улыбнулся и покачал головой.
– Ошибаешься! Поуль тоже налагает Проклятия. Но Поуль – дарительница не только жизни, но и смерти. Мечены Проклятием Поуль те, кто умирает от звездной немочи. Пустой стул – это напоминание для нас на случай, если мы примемся сетовать на наши жребии.
33
Подковы зацокали по булыжнику двора. Луна серебряным мыльным пузырем плыла над бархатной чернотой деревьев. В ее лучах кое-где поблескивали старинные крыши и разваливающиеся стены. Хотя Лабранца Ламит заверила Полиона Тарна, что от Далинга до Рарагаша всего две недели пути верхом, сама она думать не думала уложиться в этот срок. Обстоятельства решили иначе. Петушья Арена готовилась вновь оправдать свое название, но ей удалось благополучно миновать пасть войны до того, как эта пасть захлопнулась.
Она тяжело соскользнула с седла и крякнула, когда подошвы ее сапог ударились о камень. У нее болело все тело, от нее воняло. Она ненавидела лошадей – всегда ненавидела.
Из открывшейся двери упал сноп света. Ностор, заведующий конюшней, проковылял во двор, размахивая фонарем.
– Так и думал, что это ты, благородная госпожа! – Он заквохтал, будто пьяный кочет. – Некие пророчествовали, а? Еще как!
– Кто пророчествовал? – Она протерла глаза.
– Так разве же они скажут, а? – Старый дурень ухватил поводья с хриплым чесночным смешком. – Нет уж! Да никогда!
Она отвязала сумку от седла, ничего не ответив.
– Удачно съездила, благородная госпожа? Да нет. Вижу, ты устала. Ну, так ждут ли в доме горячая вода и горячий ужин заботами Чинг-саджа, а? Ждут, ждут!
– Дай мне фонарь! – потребовала Лабранца и взяла его, стараясь держать подальше от дуры лошади, которая уже косила глазами и топала копытами. – Скорми ей торбу камней, может, тогда пробежка у нее станет ровнее!
Она повернулась и зашагала прочь, а квохтающий смешок Ностора все еще пачкал безмолвие ночи. Ноги и задница у нее мучительно ныли от долгих дней в седле.
Он молол вздор. Если Чинг Чилит действительно приготовил ее дом к ее приезду, то не шуулграт ли предупредил его, что она вернется сегодня ночью? Шуулграты редко сообщали предсведения, даже такие незначащие, как это. Зачем им? В надежде на будущую благодарность? Нет – ведь любое вознаграждение будет нарушением хода событий. И не настолько она любима, чтобы ради нее пойти на подобный риск. А уж ради Чинга и подавно. Практически все в Рарагаше его не переносили.
Значит, его известили дозорные на перевале. Она приказала им не подавать сигнала о ее приезде и увидела бы флаги, если бы они ослушались. Но Чинг мог подкупить кого-нибудь, чтобы его тайно предупредили. Она ведь останавливалась в пути, чтобы узнать новости из обычно надежных источников, так что гонец мог ее опередить. Чинг отличался неимоверной хитрой пронырливостью, что и делало его таким полезным. Обычно надежные источники сообщили о некоторых его затеях в ее отсутствие.
Наиболее интересной новостью было, что сам Чинг еще жив и свободен. Лабранца взвешивала кроющиеся за этим возможности, шагая по дорожке, наступая на землю в луже света от фонаря, окаймленной по сторонам движущимися полосками растений – в стенах черноты возникали и исчезали зеленые ветки. Она нашла бы дорогу и с завязанными глазами, но с фонарем идти было легче. Воздух густо пропитали запахи деревьев – такой знакомый воздух Рарагаша! Хорошо вернуться домой!
Чинг жив. Скорее всего это означает, что он не сумел выполнить поручения, которое она дала ему перед отъездом, или же даже и не попытался его выполнить. Собственно, этого она и ждала. И была бы очень удивлена, если бы он и преуспел, и остался жив.
Из рощи она вышла на широкую лужайку, окружавшую ее дом. В лунных лучах трава казалась серым ковром. Из-под стропил пробивался свет, серебристые струйки дыма завивались вверх.
Лабранца откинула утяжеленный грузилами кожаный занавес и заглянула внутрь, прежде чем войти и опустить его. Встав на цыпочки, она поглядела через бамбуковую бумажную ширму сразу за входом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Скорее еще меньше, садж!
– Ну, я думаю, что от еще полдесятка людей вреда не будет.
Джасбур растянула губы в жутковатой улыбке облегчения и начала рассыпаться в благодарностях, но ее перебил новый неожиданный голос:
– Прости меня, садж, – сказал Раксал Раддаит, – но полдесятка могут составить большую разницу. Ты, твоя жена и четверо меченых...
– И я! – крикнул Полион.
– Это уже семеро. Скольких сопровождающих думаешь ты взять?
– Пятерых.
– Итого двенадцать. Еще шестеро из Черной Бухты да эти два авайлграта – это уже отряд в двадцать человек.
– Чем больше, тем безопаснее, – упрямо сказал Булрион.
Гвин заметила несколько мимолетных улыбок – Булрион Тарн горячо верил, что многочисленность обеспечивает безопасность.
Раксал пожал плечами.
– Но это превращает увеселительную поездку в настоящий поход! Местные власти в Веснаре и Нурце могут отнестись с подозрением к такому отряду. А в нем будут дети, так что ехать придется помедленнее. Двое-трое приезжих без труда найдут ночлег и ужин, но такому отряду придется обеспечивать себя едой самому. Он должен везти с собой необходимые припасы или золото, чтобы покупать их в дороге, и может навлечь на себя внимание разбойников. Ордур как будто способен орудовать мечом, но есть ли среди шести сильные мужчины?
Джасбур смотрела на него, свирепо и безобразно хмурясь.
– Мандасил дюжий молодой мужчина, а Васлар Номит был воином.
– Васлар? Я его знаю! Да, он прекрасный боец.
– Да только сейчас он женщина, – хихикнул Ордур.
– Да прикуси же язык! – взвизгнула Джасбур.
Булрион на этот раз подергал бороду обеими руками.
– Если детей везти в повозке, – сказала Гвин, – будет казаться, что нас восемнадцать. Пять женщин... если мы наденем мужские шляпы, то на расстоянии нас будут принимать за мужчин. Немного найдется разбойников, которые захотят схватиться с восемнадцатью мужчинами!
На мгновение лицо Булриона приняло деревянное выражение, без слов говорившее: не вмешивайся не в свое дело! Но он тут же просиял на нее улыбкой.
– Я же говорю: чем больше, тем безопаснее! – Он бросил на Раксала подозрительный взгляд. – Так ты тоже решил поехать?
– Поехать хочет Джодо Кавит, а я согласился сопровождать ее.
Эге! Вновь Гвин посмотрела на Тибала. Он подмигнул. Теперь таинственное преображение муолграта получило объяснение! Ведь Гвин сама послала его вчера вечером к Джодо. Как отнеслась Джодо к тому, что там произошло? Что бы там ни произошло.
– Ты будешь защищать ее в случае опасности? – спросил Булрион.
Раксал мгновение взвешивал свой ответ.
– Скорее всего, – сказал он.
Джасбур внимательно следила за этим разговором и теперь осклабилась.
– Это один из способов помощи, найденных в Рарагаше: джоолгратов всегда сочетают с муолгратами.
Здесь это произошло само собой, но если в Рарагаше это помогает обоим, то, наверное, Джодо тоже что-то выиграла и можно не особенно волноваться за нее. Однако надо набраться храбрости и навестить джоолгратку, убедиться, что Раксал не причиняет ей вреда.
Булрион все еще размышлял.
– Сколько времени вам нужно, чтобы съездить за ними в Черную Бухту?
– Если вы дадите нам припасы и необходимую одежду, а также лошадей и повозку для детей, мы вернемся сюда через три дня.
– В долине мне больше меченых не нужно! Мы встретимся с вами на дороге над ней, а оттуда поедем вместе. И моих лошадей я вам не доверю. Занион, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться на выручку этих людей – вместе с двумя-тремя другими, приготовить повозку и запасных лошадей?
Занион был его четвертым сыном, моложе Бранкиона, Возиона и Глотиона. Он был достаточно крупного сложения, но в этой семье великанов казался карликом. Он считался очень умным, хотя Гвин подозревала, что просто он редко открывал рот. Теперь он некоторое время поглаживал бороду.
– Полчаса, – сказал он наконец.
– А к тому времени, когда вы вернетесь, мы, остальные, будем готовы встретиться с вами. Скажем, у Холодного брода.
– Чудесно! – вскричала Джасбур. – Да будут Судьбы благосклонны к тебе и твоим, Булрион-садж!
– Погодите! – сказал Возион. – Мы ведь не на однодневную охоту собираемся. И не отправляемся в Далинг продать несколько шкур. Нам необходимо взять припасов по меньшей мере на три недели, чтобы избежать всяких неожиданностей. И еще что-нибудь для обратного пути. Мы же не знаем, какой прием нас ждет в Рарагаше и какую помощь нам там окажут. Нам нужны палатки, золото, оружие, провизия и корм для лошадей. И, конечно, потом мы обнаружим, что позабыли что-то, или одна-две лошади захромают.
– Верно, – сказал его отец. – Так что ты предлагаешь?
– Давайте поедем все. Пусть Черная Бухта послужит пробой. К тому времени, когда мы вернемся сюда, мы уже будем знать, в чем еще нуждаемся.
Ко всеобщему удивлению, Булрион захохотал:
– Хорошая мысль!
В мозгу Гвин словно бы загремел набат. Поездка в Рарагаш вышла из-под контроля. Она никак не ожидала, что эти неторопливые, неспешные в речах земледельцы вдруг вот так, очертя голову ринутся навстречу неизвестности. Видимо, дала о себе знать их зарданская кровь. Ее бестелесный советчик велел ей отправиться в путь как можно скорее, а она видела по меньшей мере два препятствия, но подождала – на случай, что Булрион сам о них подумает.
Однако Булрион заразился общим волнением, ухмылялся как мальчишка и просто сгорал от нетерпения. Он хлопнул ее по колену тяжелой ладонью.
– Ну, готова отправиться в этот свой медовый сразу после обряда получения подарков?
– Э... не знаю. А как Соджим? Ей заметно лучше, но не думаю, что нам с Ниад уже можно ее оставить. Как бы болезнь не вернулась.
Лицо у Булриона вытянулось так, будто она попросила у него развода. Потом оно посветлело.
– Но еще через три дня она совсем поправится?
– Если все и дальше так будет, то, думаю, да.
– Ну, так ты и Ниад останетесь тут. Пошлем вместо вас замену! Думается, от желающих отбоя не будет. Килбион или еще кто-то сможет поехать на Громе вместо меня, потому что мне надо все как следует обсудить с Бранкионом. Мы трое поедем, когда они вернутся из Черной Бухты. – Он с любопытством прищурился на нее. – А что еще?
– Гостиница, – призналась Гвин. – Мне надо устроить е е продажу.
– А! – Булрион тревожно нахмурился и обвел глазами комнату, полную людей. – Об этом поговорим попозже.
Он всегда становился каким-то странным, стоило ей упомянуть про гостиницу. Ему не нравится, что его жена может быть богатой сама по себе? Этого она от него не ожидала. Она же сказала ему, что намерена поделиться деньгами с семьей.
– Значит, так и сделаем, – сказал он. – Гвин, Ниад и я останемся здесь до вашего возвращения. А вы отправитесь в Черную Бухту, как только соберетесь.
Он встал. Остальные начали подниматься на ноги...
– Эй! – крикнул Полион.
Удивление на лицах перешло в ухмылки. Кто-то захихикал.
– Ты что, вообще не хочешь ехать? – спросил Булрион невинно.
Лицо Полиона стало пунцовым, а черный вихор словно еще больше вздыбился.
– Я хочу поехать в Рарагаш! Но вы хотите, чтобы я поехал в эту Черную Бухту, а жену оставил здесь, когда мы только-только поженились...
– Ты вчера, Полион, случайно, не перепил сидра? – осведомился Тисвион.
– Так это ж всего на пару ночей, – сказал Джукион. – Потом наверстаешь, малявка.
Смешки перешли в громовой хохот. Толпа родичей увлекла несвязно что-то выкрикивающего Полиона вон из дома. На него сыпались веселые советы: «Промяться тебе не вредно!», «Очень даже тебя взбодрит!», «Вначале, знаешь ли, и воздержаться не беда!». Чем дальше они удалялись, тем соленее становились советы.
Гвин осталась наедине с мужем, который задыхался от хохота, весь красный.
– Но ты ведь его оставишь дома, милый?
Булрион с трудом перевел дух.
– Я не стану вмешиваться! Полион всегда старался сыграть с кем-нибудь шуточку поехиднее, а последние год-полтора не давал прохода ни одной девчонке. С ним не только Занион будет рад свести счеты! – И он вышел в астран, все еще посмеиваясь.
Мужчины!
Гвин увидела, что один из гостей так и не ушел: Тибал сидел на кровати и смотрел в дверной проем с горьким, болезненным выражением на худом лице. Вдруг она поняла, что почти всегда видела его улыбающимся.
– Тибал?
Он вздрогнул и словно с усилием вернулся в настоящее. Потом встал, разворачиваясь, точно одеяло.
– Гвин?
– У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
– Да нет! Ничего такого. Просто легкое похмелье после вчерашнего вечера. Все хорошо.
Она посмотрела на него с подозрением.
– Так ли? Ну а что ты говорил про Смерть на седьмом сиденье?
Он сразу повеселел.
– Вокруг стола совета в Рарагаше стоят семь стульев. На один никто никогда не садится. Есть семь Судеб, но только шесть из них метят Проклятием тех, кто превозмогает звездную немочь, верно?
– Я уже думала об этом. Поулгратов не существует?
Тибал улыбнулся и покачал головой.
– Ошибаешься! Поуль тоже налагает Проклятия. Но Поуль – дарительница не только жизни, но и смерти. Мечены Проклятием Поуль те, кто умирает от звездной немочи. Пустой стул – это напоминание для нас на случай, если мы примемся сетовать на наши жребии.
33
Подковы зацокали по булыжнику двора. Луна серебряным мыльным пузырем плыла над бархатной чернотой деревьев. В ее лучах кое-где поблескивали старинные крыши и разваливающиеся стены. Хотя Лабранца Ламит заверила Полиона Тарна, что от Далинга до Рарагаша всего две недели пути верхом, сама она думать не думала уложиться в этот срок. Обстоятельства решили иначе. Петушья Арена готовилась вновь оправдать свое название, но ей удалось благополучно миновать пасть войны до того, как эта пасть захлопнулась.
Она тяжело соскользнула с седла и крякнула, когда подошвы ее сапог ударились о камень. У нее болело все тело, от нее воняло. Она ненавидела лошадей – всегда ненавидела.
Из открывшейся двери упал сноп света. Ностор, заведующий конюшней, проковылял во двор, размахивая фонарем.
– Так и думал, что это ты, благородная госпожа! – Он заквохтал, будто пьяный кочет. – Некие пророчествовали, а? Еще как!
– Кто пророчествовал? – Она протерла глаза.
– Так разве же они скажут, а? – Старый дурень ухватил поводья с хриплым чесночным смешком. – Нет уж! Да никогда!
Она отвязала сумку от седла, ничего не ответив.
– Удачно съездила, благородная госпожа? Да нет. Вижу, ты устала. Ну, так ждут ли в доме горячая вода и горячий ужин заботами Чинг-саджа, а? Ждут, ждут!
– Дай мне фонарь! – потребовала Лабранца и взяла его, стараясь держать подальше от дуры лошади, которая уже косила глазами и топала копытами. – Скорми ей торбу камней, может, тогда пробежка у нее станет ровнее!
Она повернулась и зашагала прочь, а квохтающий смешок Ностора все еще пачкал безмолвие ночи. Ноги и задница у нее мучительно ныли от долгих дней в седле.
Он молол вздор. Если Чинг Чилит действительно приготовил ее дом к ее приезду, то не шуулграт ли предупредил его, что она вернется сегодня ночью? Шуулграты редко сообщали предсведения, даже такие незначащие, как это. Зачем им? В надежде на будущую благодарность? Нет – ведь любое вознаграждение будет нарушением хода событий. И не настолько она любима, чтобы ради нее пойти на подобный риск. А уж ради Чинга и подавно. Практически все в Рарагаше его не переносили.
Значит, его известили дозорные на перевале. Она приказала им не подавать сигнала о ее приезде и увидела бы флаги, если бы они ослушались. Но Чинг мог подкупить кого-нибудь, чтобы его тайно предупредили. Она ведь останавливалась в пути, чтобы узнать новости из обычно надежных источников, так что гонец мог ее опередить. Чинг отличался неимоверной хитрой пронырливостью, что и делало его таким полезным. Обычно надежные источники сообщили о некоторых его затеях в ее отсутствие.
Наиболее интересной новостью было, что сам Чинг еще жив и свободен. Лабранца взвешивала кроющиеся за этим возможности, шагая по дорожке, наступая на землю в луже света от фонаря, окаймленной по сторонам движущимися полосками растений – в стенах черноты возникали и исчезали зеленые ветки. Она нашла бы дорогу и с завязанными глазами, но с фонарем идти было легче. Воздух густо пропитали запахи деревьев – такой знакомый воздух Рарагаша! Хорошо вернуться домой!
Чинг жив. Скорее всего это означает, что он не сумел выполнить поручения, которое она дала ему перед отъездом, или же даже и не попытался его выполнить. Собственно, этого она и ждала. И была бы очень удивлена, если бы он и преуспел, и остался жив.
Из рощи она вышла на широкую лужайку, окружавшую ее дом. В лунных лучах трава казалась серым ковром. Из-под стропил пробивался свет, серебристые струйки дыма завивались вверх.
Лабранца откинула утяжеленный грузилами кожаный занавес и заглянула внутрь, прежде чем войти и опустить его. Встав на цыпочки, она поглядела через бамбуковую бумажную ширму сразу за входом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69