И спрыгивали прежде, чем медлительным гигантам удавалось схватить их. Один из халиан оказался сброшен, и затоптан огромными лапами, но Шилитоу решил, что это случайность. Ослепив косанца, хорьки брались за лазерные пистолеты, концентрируя огонь на массивной шее и хребте, и у существа вскоре отнимались ноги.
Один из ослепленных косанцев впал в настоящее неистовство, расшвыривая маленьких халиан во все стороны. По пронзительному приказу Блитвана три хорька подобрали брошенный косанцем дротик и уперли его древком в угол между стеной и вымощенным булыжником полом. Они выкрикивали гиганту насмешки, поощряя напасть на них. Разъяренный косанец метнулся вперед, выставив руки, стараясь ухватить маленьких и шумных врагов. Косанец с размаху напоролся на дротик, вошедший в его тело почти на восемь футов; кентавр забился в конвульсиях.
Шилитоу со своими десантниками надвигался на людей-стражников. Эллис ударил одного из них и сорвал шлем с головы человека. Огромный стражник, обнажив кривой клинок, кинулся на сержанта. Шилитоу подбородком передвинул переключатель частоты и прислушался к голосам в наушниках, разглядывая своего противника. На груди у человека имелся серебряный значок вместо синего, как у остальных стражников. Если бы десантникам удалось захватить его живым, он мог бы оказаться ценной добычей, но человек виртуозно владел шпагой. Стражник поднырнул под клинок Шилитоу, зацепив грудь сержанта своим гибким оружием.
— Разве это радио не работает, сержант? — послышался голос Блитвана в наушниках.
— Что, они там жуют резину? — проворчал Альвин, уворачиваясь от шпаги врага и нанося ответный удар. Он чуть не снес стражнику голову.
— Я не знаю, переживем ли мы эту схватку, поэтому я задам вопрос, рискуя нанести вам оскорбление. Почему вас и ваших подчиненных называют Гориллами? Разве не все люди гориллы?
В другое время этот вопрос вывел бы Тарзана из себя, но сейчас он только мрачно улыбнулся.
— Да, но мы особенные. Мы в большей степени гориллы, чем все остальные.
— Считаю за честь быть знакомым с вами, сержант Горилл.
— Меня зовут Тарзан.
— Подразделение, вы меня слышите? — Это был капитан Слайн на аварийной частоте.
— Слава Богу, где вы, сэр? — воскликнул Шилитоу, отпрыгивая, чтобы избежать удара.
— Примерно в ста ярдах позади вас, в визуальном контакте с подразделением В. Подразделение С уже приземляется. Они наблюдали за вами и решили, что временной интервал слишком велик, я согласился с ними.
— Два человека из отрада Синдиката в бессознательном состоянии. Они пригодятся для допроса, но у нас возникли другие проблемы, — сказал Шилитоу, пытаясь отыскать слабое место у противника. Он не хотел убивать охранника, но стражник не позволял нанести себе оглушающий удар плоской стороной клинка. Собственные доспехи сержанта уже были повреждены в нескольких местах.
— Я их вижу. Святая Мать-Земля, кто они такие? — прозвучал голос командира подразделения В в шлемофоне Шилитоу.
— Новые прислужники Синдиката. Хочешь схватиться с одним из них.
— Господи, нет, конечно! Он же может наступить мне на ногу.
— Да, они сильны, но слишком медлительны. Не согласитесь ли вы подойти сюда и оказать нам помощь? Вы ведь не слишком надорветесь? Один из наших пленников только что вызвал подмогу!
— Ладно, сержант, — сухо и требовательно произнес капитан Слайн. — Если халианских пиратов здесь нет, то где же они?
Бывают же такие медные лбы! Шилитоу старался сдержаться.
— Капитан, я отношусь к вам со всем уважением, но пираты или любые другие халиане должны сейчас беспокоить вас меньше всего. Это база Синдиката. Вы не собираетесь что-нибудь предпринять в связи с этим? У нас слишком мало сил, чтобы ввязываться в такие драки. — Он быстро шагнул назад и окинул взглядом картину битвы. Почти половина халиан была повержена или ранена. Его собственные люди растянулись по периметру, расстреливая массивных врагов, как только предоставлялась возможность для прямого выстрела. — Халиане не смогут сдерживать их вечно.
В разговоре возникла пауза, во время которой сержант слышал какой-то металлический звон.
— Ладно, сержант, пора и нам танцевать. Прикажите своим людям залечь, когда я дам команду.
Шилитоу удалось треснуть клинком по незащищенной голове противника. Включив общий канал, он прорычал:
— Блитван и все остальные, ложись!
Огненный вал мощных лазеров через секунду накрыл врага. Лишь позднее Шилитоу понял, что он подумал и о людях, и халианах как о «своих парнях». Даже могучие косанцы не смогли устоять против прямого удара сверхмощных лазерных пушек. Воздух дрожал от лазерных лучей пятисантиметровой толщины, проходящих в каких-то дюймах над головой присевшего сержанта. Для Шилитоу это была самая восхитительная танцевальная музыка из всего, что он слышал в своей жизни.
Интерлюдия. ЛОЯЛЬНОСТЬ
Разведка и шпионаж — это кровавое пиршество для изощренного ума, и те, кто занимается этим делом, никогда не испытывают недостатка ни в людях, ни в средствах. Неудивительно, что во Флоте на всех его уровнях действовало множество вражеских лазутчиков. Уже полвека Синдикат получал информацию от своих торговцев об Альянсе, который мирным или военным путем поглощал каждую культуру, с которой сталкивался. Сама природа Альянса была такова, что он не мог мириться даже с призрачной угрозой своему существованию. Еще не забыты были тяжелые уроки долгой ночи, опустившейся над миром после падения Империи, и эти уроки не оставляли выбора. Безопасность превыше всего.
Политики Синдиката, в жестокой борьбе оспаривающие власть друг у друга, сходились в одном: присоединение к Альянсу — это конец привычного им образа жизни. Слишком разительно отличались жестокие законы одной империи от более демократичных порядков другой. Властители Синдиката не смогут держать свои народы в повиновении, если те увидят, какие безграничные возможности несет в себе другой образ жизни. Для Альянса Синдикат тоже был непримиримым врагом, ведь именно он повинен в бесчисленных жертвах войны с халианами. Именно по наущению Синдиката хорьки сочли себя обязанными ввязаться в войну с Альянсом.
Миры Синдиката существовали в течение долгих столетий. Там царили жесточайшие репрессии, но, с другой стороны, их жители чувствовали себя защищенными благодаря исключительно сильным семейным традициям и постоянной поддержке родных и близких. Рядовой гражданин Альянса нашел бы отвратительным то, насколько мало обитатель планет Синдиката свободен в своих поступках. Но и последний с такой же нетерпимостью воспринял бы политику невмешательства, обрекавшую многие миры Альянса на нищету и голод.
Итак, каждая держава полагала другую непримиримым врагом и считала любые действия со своей стороны необходимыми и оправданными.
Характерная черта жителей Синдиката — это преданность семье. Преданность простиралась так далеко, что шпионы Синдиката, как правило, оставались верны своему долгу даже после захвата. Многие из них являлись глубоко замороженными агентами и долгие годы жили в совершенно другом мире, но тем не менее не изменили своих убеждений.
Война с Синдикатом быстро разгоралась. Отдельные стычки переходили в полномасштабные операции с участием целых эскадр. Но это была война с незримым противником, ведь даже координаты военных баз Синдиката и те были неизвестны. В таких условиях Флот был обречен на поражение. Поэтому Альянс предпринял отчаянную попытку, чтобы получить хоть какую-то информацию. Задействовали самую современную технику и самые лучшие кадры, дабы определить местонахождение планет противника и оценить его военную мощь.
Дэвид Дрейк. НА АБОРДАЖ!
Хотя у администратора и не было при себе оружия, капитан Ковач не слишком обольщался на этот счет. Наверняка ее стол нашпигован смертоносными устройствами, способными остановить кого угодно. Лицо женщины оставалось спокойным и абсолютно бесстрастным. На появление капитана она вообще никак не отреагировала — молчала и пялилась на него, как на пустое место. Капитан так же молча ждал своего сопровождающего.
«Будто проходишь через длинный ряд воздушных шлюзов, — подумалось Ковачу, — но то, что прячется за самой последней дверью, пострашнее вакуума».
Внутренняя дверь бесшумно распахнулась, пропустив в комнату охранника. Это был уже третий сопровождающий, начиная с того момента, когда, получив из рук в руки специальный приказ, капитан был вынужден немедленно покинуть казармы, где размещалась 121 — я рота штурмовиков звездной пехоты.
Его рота, его «Охотники за Головами». Дай ему Бог вернуться к ним живым и здоровым.
— Пожалуйста, сюда, капитан Ковач, — тускло сказал сопровождающий.
Это был молодой парень, здоровый и крепкий, с фигурой тяжелоатлета, наверняка хорошо тренированный. Однако Ковач не сомневался, что в случае нужды сумеет с ним справиться. Никакая тренировка не поможет в схватке против человека, хотя бы месяц прослужившего в штурмовиках и оставшегося в живых. А капитан Миклош Ковач прослужил там целых семь лет. И если это не рекорд, то чертовски близко к рекорду.
Ковач был невысок, коренаст. Крепкая шея, рубленые черты лица, курчавые темные волосы. Облик довершали холодно-прозрачные глаза, спокойно взиравшие на окружающий мир. Многоопытные хирурги из реабилитационного центра Флота на славу потрудились над Ковачем — на нем не осталось и следов ранений.
По крайней мере тех, что имелись когда-то на его теле.
— Пожалуйста, налево, сэр, — сказал сопровождающий. Он шагал вслед за капитаном, держась на один шаг сзади и немного сбоку, как и полагается хорошо выдрессированному псу.
«Хотя нет, — подумал Ковач, — это всего лишь половина правды. Внутри этого идеально работающего механизма, кроме мускулов, должны иметься и отменные мозги, иначе парень просто не попал бы сюда».
Дорогу им преградил корпус N93 административной части штаб-квартиры Флота на Тау Кита . Ковач не знал, что находится внутри. И не испытывал никакого желания узнать. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас как можно дальше отсюда.
Мрачное серое здание отнюдь не походило на чиновничий улей. Бронированные двери скорее подошли бы хранилищу какого-нибудь банка; электронная система защиты выглядела гораздо сложнее той, с которой Ковач имел дело на космических кораблях; немногочисленный персонал действовал спокойно, без суеты, с большим знанием дела и был так же непроницаем, как и стерегущая вход администраторша.
— Пожалуйста, сюда, сэр. — Паренек остановился возле одной из неприметных дверей, жестом предлагая капитану войти. — Дальше я не могу вас сопровождать.
Ковач взглянул на своего спутника. Ему пришло в голову, что тот, пожалуй, пришелся бы ко двору в компании его «Охотников». Неплохой парнишка, лучше, чем большинство из тех, что к ним попадают. Роты штурмовиков постоянно нуждались в пополнении.
Капитан вздрогнул. Они нуждались в пополнениях, пока шла война, пока имелись хорьки, с которыми надо сражаться. Но война закончилась.
— Желаю тебе удачи, сынок, — сказал Ковач.
На дверной панели засветились синие огоньки, сложившись, в надпись «Тентелбаум — Специальный проект», вместе с тремя звездочками в круге — знак вице-адмирала.
Дверь распахнулась.
Сердце десантника болезненно сжалось, он вдруг вспомнил, что одет в драную спецовку, которую не успел сменить, когда на него как снег на голову свалился посыльный с приказом. Хотя, по правде говоря, его парадная форма тоже вряд ли бы подошла для встречи с адмиралом. На лице Ковача появилась недобрая ухмылка. Он одернул себя, собрался с мыслями и шагнул вперед.
Дверь за его спиной мягко закрылась, и капитан оказался в просторном и роскошно обставленном кабинете. За письменным столом сидел человек в штатском. Лет сорока пяти, крупнее Ковача, в отличной физической форме.
Капитан узнал его. Человек в кресле не был вице-адмиралом. Его фамилия была Грант, и это означало, что дело плохо.
Я надеялся , что он умер .
Грант вертел в руках голографический проектор, который казался игрушкой в его огромных лапах. После продолжительной паузы он поднял взгляд и оскалил в усмешке зубы.
— Что с тобой. Ковач? Ты выглядишь так, словно увидел приведение. Придвинь поближе кресло и садись.
Приглашение он сопроводил энергичным жестом. Затем Грант снова осклабился, и на этот раз его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
— Думал, что я сдох, так?
Ковач молча пожал плечами и взялся за одно из кресел, стоявших у стены. Это оказалась не простая штучка. Твердая на вид поверхность кресла мгновенно принимала форму тела человека. Своим прикосновением Ковач включил магнитную подушку, и массивное кресло легко скользнуло по полу.
«Сохраняй хладнокровие. Постарайся понять, в какое дерьмо ты вляпался на этот раз и как выбраться отсюда».
Никто не любит иметь дело с гестаповцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Один из ослепленных косанцев впал в настоящее неистовство, расшвыривая маленьких халиан во все стороны. По пронзительному приказу Блитвана три хорька подобрали брошенный косанцем дротик и уперли его древком в угол между стеной и вымощенным булыжником полом. Они выкрикивали гиганту насмешки, поощряя напасть на них. Разъяренный косанец метнулся вперед, выставив руки, стараясь ухватить маленьких и шумных врагов. Косанец с размаху напоролся на дротик, вошедший в его тело почти на восемь футов; кентавр забился в конвульсиях.
Шилитоу со своими десантниками надвигался на людей-стражников. Эллис ударил одного из них и сорвал шлем с головы человека. Огромный стражник, обнажив кривой клинок, кинулся на сержанта. Шилитоу подбородком передвинул переключатель частоты и прислушался к голосам в наушниках, разглядывая своего противника. На груди у человека имелся серебряный значок вместо синего, как у остальных стражников. Если бы десантникам удалось захватить его живым, он мог бы оказаться ценной добычей, но человек виртуозно владел шпагой. Стражник поднырнул под клинок Шилитоу, зацепив грудь сержанта своим гибким оружием.
— Разве это радио не работает, сержант? — послышался голос Блитвана в наушниках.
— Что, они там жуют резину? — проворчал Альвин, уворачиваясь от шпаги врага и нанося ответный удар. Он чуть не снес стражнику голову.
— Я не знаю, переживем ли мы эту схватку, поэтому я задам вопрос, рискуя нанести вам оскорбление. Почему вас и ваших подчиненных называют Гориллами? Разве не все люди гориллы?
В другое время этот вопрос вывел бы Тарзана из себя, но сейчас он только мрачно улыбнулся.
— Да, но мы особенные. Мы в большей степени гориллы, чем все остальные.
— Считаю за честь быть знакомым с вами, сержант Горилл.
— Меня зовут Тарзан.
— Подразделение, вы меня слышите? — Это был капитан Слайн на аварийной частоте.
— Слава Богу, где вы, сэр? — воскликнул Шилитоу, отпрыгивая, чтобы избежать удара.
— Примерно в ста ярдах позади вас, в визуальном контакте с подразделением В. Подразделение С уже приземляется. Они наблюдали за вами и решили, что временной интервал слишком велик, я согласился с ними.
— Два человека из отрада Синдиката в бессознательном состоянии. Они пригодятся для допроса, но у нас возникли другие проблемы, — сказал Шилитоу, пытаясь отыскать слабое место у противника. Он не хотел убивать охранника, но стражник не позволял нанести себе оглушающий удар плоской стороной клинка. Собственные доспехи сержанта уже были повреждены в нескольких местах.
— Я их вижу. Святая Мать-Земля, кто они такие? — прозвучал голос командира подразделения В в шлемофоне Шилитоу.
— Новые прислужники Синдиката. Хочешь схватиться с одним из них.
— Господи, нет, конечно! Он же может наступить мне на ногу.
— Да, они сильны, но слишком медлительны. Не согласитесь ли вы подойти сюда и оказать нам помощь? Вы ведь не слишком надорветесь? Один из наших пленников только что вызвал подмогу!
— Ладно, сержант, — сухо и требовательно произнес капитан Слайн. — Если халианских пиратов здесь нет, то где же они?
Бывают же такие медные лбы! Шилитоу старался сдержаться.
— Капитан, я отношусь к вам со всем уважением, но пираты или любые другие халиане должны сейчас беспокоить вас меньше всего. Это база Синдиката. Вы не собираетесь что-нибудь предпринять в связи с этим? У нас слишком мало сил, чтобы ввязываться в такие драки. — Он быстро шагнул назад и окинул взглядом картину битвы. Почти половина халиан была повержена или ранена. Его собственные люди растянулись по периметру, расстреливая массивных врагов, как только предоставлялась возможность для прямого выстрела. — Халиане не смогут сдерживать их вечно.
В разговоре возникла пауза, во время которой сержант слышал какой-то металлический звон.
— Ладно, сержант, пора и нам танцевать. Прикажите своим людям залечь, когда я дам команду.
Шилитоу удалось треснуть клинком по незащищенной голове противника. Включив общий канал, он прорычал:
— Блитван и все остальные, ложись!
Огненный вал мощных лазеров через секунду накрыл врага. Лишь позднее Шилитоу понял, что он подумал и о людях, и халианах как о «своих парнях». Даже могучие косанцы не смогли устоять против прямого удара сверхмощных лазерных пушек. Воздух дрожал от лазерных лучей пятисантиметровой толщины, проходящих в каких-то дюймах над головой присевшего сержанта. Для Шилитоу это была самая восхитительная танцевальная музыка из всего, что он слышал в своей жизни.
Интерлюдия. ЛОЯЛЬНОСТЬ
Разведка и шпионаж — это кровавое пиршество для изощренного ума, и те, кто занимается этим делом, никогда не испытывают недостатка ни в людях, ни в средствах. Неудивительно, что во Флоте на всех его уровнях действовало множество вражеских лазутчиков. Уже полвека Синдикат получал информацию от своих торговцев об Альянсе, который мирным или военным путем поглощал каждую культуру, с которой сталкивался. Сама природа Альянса была такова, что он не мог мириться даже с призрачной угрозой своему существованию. Еще не забыты были тяжелые уроки долгой ночи, опустившейся над миром после падения Империи, и эти уроки не оставляли выбора. Безопасность превыше всего.
Политики Синдиката, в жестокой борьбе оспаривающие власть друг у друга, сходились в одном: присоединение к Альянсу — это конец привычного им образа жизни. Слишком разительно отличались жестокие законы одной империи от более демократичных порядков другой. Властители Синдиката не смогут держать свои народы в повиновении, если те увидят, какие безграничные возможности несет в себе другой образ жизни. Для Альянса Синдикат тоже был непримиримым врагом, ведь именно он повинен в бесчисленных жертвах войны с халианами. Именно по наущению Синдиката хорьки сочли себя обязанными ввязаться в войну с Альянсом.
Миры Синдиката существовали в течение долгих столетий. Там царили жесточайшие репрессии, но, с другой стороны, их жители чувствовали себя защищенными благодаря исключительно сильным семейным традициям и постоянной поддержке родных и близких. Рядовой гражданин Альянса нашел бы отвратительным то, насколько мало обитатель планет Синдиката свободен в своих поступках. Но и последний с такой же нетерпимостью воспринял бы политику невмешательства, обрекавшую многие миры Альянса на нищету и голод.
Итак, каждая держава полагала другую непримиримым врагом и считала любые действия со своей стороны необходимыми и оправданными.
Характерная черта жителей Синдиката — это преданность семье. Преданность простиралась так далеко, что шпионы Синдиката, как правило, оставались верны своему долгу даже после захвата. Многие из них являлись глубоко замороженными агентами и долгие годы жили в совершенно другом мире, но тем не менее не изменили своих убеждений.
Война с Синдикатом быстро разгоралась. Отдельные стычки переходили в полномасштабные операции с участием целых эскадр. Но это была война с незримым противником, ведь даже координаты военных баз Синдиката и те были неизвестны. В таких условиях Флот был обречен на поражение. Поэтому Альянс предпринял отчаянную попытку, чтобы получить хоть какую-то информацию. Задействовали самую современную технику и самые лучшие кадры, дабы определить местонахождение планет противника и оценить его военную мощь.
Дэвид Дрейк. НА АБОРДАЖ!
Хотя у администратора и не было при себе оружия, капитан Ковач не слишком обольщался на этот счет. Наверняка ее стол нашпигован смертоносными устройствами, способными остановить кого угодно. Лицо женщины оставалось спокойным и абсолютно бесстрастным. На появление капитана она вообще никак не отреагировала — молчала и пялилась на него, как на пустое место. Капитан так же молча ждал своего сопровождающего.
«Будто проходишь через длинный ряд воздушных шлюзов, — подумалось Ковачу, — но то, что прячется за самой последней дверью, пострашнее вакуума».
Внутренняя дверь бесшумно распахнулась, пропустив в комнату охранника. Это был уже третий сопровождающий, начиная с того момента, когда, получив из рук в руки специальный приказ, капитан был вынужден немедленно покинуть казармы, где размещалась 121 — я рота штурмовиков звездной пехоты.
Его рота, его «Охотники за Головами». Дай ему Бог вернуться к ним живым и здоровым.
— Пожалуйста, сюда, капитан Ковач, — тускло сказал сопровождающий.
Это был молодой парень, здоровый и крепкий, с фигурой тяжелоатлета, наверняка хорошо тренированный. Однако Ковач не сомневался, что в случае нужды сумеет с ним справиться. Никакая тренировка не поможет в схватке против человека, хотя бы месяц прослужившего в штурмовиках и оставшегося в живых. А капитан Миклош Ковач прослужил там целых семь лет. И если это не рекорд, то чертовски близко к рекорду.
Ковач был невысок, коренаст. Крепкая шея, рубленые черты лица, курчавые темные волосы. Облик довершали холодно-прозрачные глаза, спокойно взиравшие на окружающий мир. Многоопытные хирурги из реабилитационного центра Флота на славу потрудились над Ковачем — на нем не осталось и следов ранений.
По крайней мере тех, что имелись когда-то на его теле.
— Пожалуйста, налево, сэр, — сказал сопровождающий. Он шагал вслед за капитаном, держась на один шаг сзади и немного сбоку, как и полагается хорошо выдрессированному псу.
«Хотя нет, — подумал Ковач, — это всего лишь половина правды. Внутри этого идеально работающего механизма, кроме мускулов, должны иметься и отменные мозги, иначе парень просто не попал бы сюда».
Дорогу им преградил корпус N93 административной части штаб-квартиры Флота на Тау Кита . Ковач не знал, что находится внутри. И не испытывал никакого желания узнать. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас как можно дальше отсюда.
Мрачное серое здание отнюдь не походило на чиновничий улей. Бронированные двери скорее подошли бы хранилищу какого-нибудь банка; электронная система защиты выглядела гораздо сложнее той, с которой Ковач имел дело на космических кораблях; немногочисленный персонал действовал спокойно, без суеты, с большим знанием дела и был так же непроницаем, как и стерегущая вход администраторша.
— Пожалуйста, сюда, сэр. — Паренек остановился возле одной из неприметных дверей, жестом предлагая капитану войти. — Дальше я не могу вас сопровождать.
Ковач взглянул на своего спутника. Ему пришло в голову, что тот, пожалуй, пришелся бы ко двору в компании его «Охотников». Неплохой парнишка, лучше, чем большинство из тех, что к ним попадают. Роты штурмовиков постоянно нуждались в пополнении.
Капитан вздрогнул. Они нуждались в пополнениях, пока шла война, пока имелись хорьки, с которыми надо сражаться. Но война закончилась.
— Желаю тебе удачи, сынок, — сказал Ковач.
На дверной панели засветились синие огоньки, сложившись, в надпись «Тентелбаум — Специальный проект», вместе с тремя звездочками в круге — знак вице-адмирала.
Дверь распахнулась.
Сердце десантника болезненно сжалось, он вдруг вспомнил, что одет в драную спецовку, которую не успел сменить, когда на него как снег на голову свалился посыльный с приказом. Хотя, по правде говоря, его парадная форма тоже вряд ли бы подошла для встречи с адмиралом. На лице Ковача появилась недобрая ухмылка. Он одернул себя, собрался с мыслями и шагнул вперед.
Дверь за его спиной мягко закрылась, и капитан оказался в просторном и роскошно обставленном кабинете. За письменным столом сидел человек в штатском. Лет сорока пяти, крупнее Ковача, в отличной физической форме.
Капитан узнал его. Человек в кресле не был вице-адмиралом. Его фамилия была Грант, и это означало, что дело плохо.
Я надеялся , что он умер .
Грант вертел в руках голографический проектор, который казался игрушкой в его огромных лапах. После продолжительной паузы он поднял взгляд и оскалил в усмешке зубы.
— Что с тобой. Ковач? Ты выглядишь так, словно увидел приведение. Придвинь поближе кресло и садись.
Приглашение он сопроводил энергичным жестом. Затем Грант снова осклабился, и на этот раз его ухмылка не предвещала ничего хорошего.
— Думал, что я сдох, так?
Ковач молча пожал плечами и взялся за одно из кресел, стоявших у стены. Это оказалась не простая штучка. Твердая на вид поверхность кресла мгновенно принимала форму тела человека. Своим прикосновением Ковач включил магнитную подушку, и массивное кресло легко скользнуло по полу.
«Сохраняй хладнокровие. Постарайся понять, в какое дерьмо ты вляпался на этот раз и как выбраться отсюда».
Никто не любит иметь дело с гестаповцем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44