Ноги юношу почти не держали, он часто был близок к обмороку. Из-за слабости и недопонимания он работал так медленно, что выводил из терпения Гретхет, которая нередко поколачивала его. Когда это случилось впервые, найденыш застыл на месте, пораженный, в ужасе глядя на нее, и беззвучно зашевелил распухшими губами в попытке выразить слабый протест. Что-то мелькнуло в выражении ее лица, какое-то подобие вины… но тут же она ударила парня снова — еще сильнее.
День следовал за днем, словно череда убогих, серых оборванцев, и юноша свыкся с подсвечниками старухи, ее побоями и вечно недовольным тоном. Только ночами он порой тихо плакал, тоскуя о любви.
Однако пища, сон и тепло постепенно делали свое дело, и он начал набираться сил. Кроме того, пришло большее понимание слов, используемых другими слугами, что жили вместе с ним в темных, мрачных стенах. Он «разговаривал» с бездушной Гретхет на языке универсальных, всем понятных жестов.
— Спрячься, — частенько понукала старуха. — Ты калека, парень. Завернись, чтобы тебя не видели.
Как я попал сюда? — желал он узнать. — Кто я?
Но, сколько ни размышлял, не мог придумать способа получить ответ на свои вопросы, хотя немало других вещей открылось его внимательным глазам и ушам.
Как, например, один из законов здешней жизни.
Однажды найденыш подметал пол прачечной, усыпанный льняными волокнами. В воздухе находилось столько горячего пара, что было не продохнуть. Юноша всего на несколько секунд откинул капюшон с промокнувшей головы, испытав мгновенное облегчение, сделал глубокий вдох — и сразу же тяжелая палка ударила его по плечу. Он молча отскочил, так как не мог вскрикнуть.
— Капюшон на голову! — завопила главная прачка, побагровев, точно спелая слива. — Не смей снимать, понял?
Ношение капюшона было не просто обычаем. Нарушение этого правила приравнивалось к преступлению, каралось побоями и ущемлением в правах. Носить тяжелый капюшон, закрепленный на шее при помощи завязок, внутри комнаты было, похоже, не столь обязательно, как за ее пределами.
Чуть позже Гретхет отвела парня в сторонку и, ткнув пальцем в узкую щель окна, произнесла на своем упрощенном языке, придуманном специально для найденыша:
— Снаружи, снаружи — носи капюшон. Всегда.
Она взяла его за плечи и встряхнула, чтобы подчеркнуть важность сказанного. И чуть не удавила юношу, возясь с завязками его капюшона.
— Старайся туже, — прошипела она. — Вот так.
Изучив поближе свой неказистый, грязного цвета капюшон, юноша обнаружил причину его необычайной тяжести. Между лицевой тканью и подкладкой непонятно зачем была вшита сеть из тонких стальных цепочек, которые прощупывались сквозь материал.
Найденыш продолжал нести свой нелегкий труд среди замкнутого пространства темных коридоров и тесных комнат, все в большей мере познавая обширную, сложную иерархию мира, на низших этажах которого обитал.
Как-то Гретхет послала его за хлебом в одну из кухонь. Лишь только парень вошел в эту прокопченную, ароматную пещеру, какой-то младший дворецкий заметил его и разразился яростным воплем. К тому времени не имеющий имени юноша привык к шумным возгласам негодования, сопровождавшим его появление где бы то ни было, и принимал их как часть собственного образования.
— Убирайся отсюда! — закричал дворецкий, размахивая черпаком. — В кухни — нельзя!
Парня вытолкали взашей, он успел лишь услышать, как захихикали, едва сдерживаясь, судомойки.
— Повар грохнется в обморок прямо в суп, если увидит этого уродца, — сказала одна.
— Это добавит запаха, — откликнулась вторая.
Внешность юноши не позволяла появляться в некоторых людных местах; впрочем, работы хватало и там, где ему находиться разрешали.
Одно лишь полирование дверных украшений отнимало уйму времени и сил. Там были медные шишечки, набалдашники, ручки, щеколды, а также щиты с фамильными гербами, украшенные зигзагами молний; были гравированные пластиночки для прикрывания замочных скважин, дверные петли и кованые бронзовые наличники замков. Временами, полируя выпуклую поверхность дверной ручки, юноша видел собственное отвратительное отражение, и сердце его давало сбой.
Стоило Гретхет заподозрить найденыша в праздности, как она принималась громко, взахлеб перечислять занятия, которые помогли бы ему развеять скуку. К тому времени ее подопечный уже, к несчастью, слишком хорошо понимал сказанное.
— Отполировать настенные подсвечники из бронзы! — орала старуха. — Отдраить полы! Вычистить второсортное серебро, вымести сажу и золу из топок, начистить ваксой решетки!
Он таскал, носил и чистил, тер мелом серебряные подносы, сияющие подобно луне, и изящные колокольчики, с помощью которых хозяева подзывали слуг более высокого ранга.
Как-то раз, заблудившись в лабиринте коридоров и лестниц, парень без имени очутился на неисследованном им до сих пор этаже. Поднимаясь по незнакомой лестнице, он забрался выше, чем следовало бы. К собственному удивлению, юноше удалось достигнуть последней ступени, где перед ним открылся богато украшенный коридор, щедро залитый золотым сиянием светильников филигранной работы.
Массивные куски ткани покрывали каменные стены от пола до потолка, представляя взору живописные изображения лесных чащ, гор, садов, сражений. Должно быть, первобытный инстинкт помог понять эти картины юноше, сознание которого не сохранило ни одного воспоминания. При ближайшем рассмотрении пейзажи оказались составленными из бесчисленных цветных нитей, переплетенных между собой.
Голос, раздавшийся в другом конце коридора, поверг найденыша в панику. Он чувствовал, что не должен находиться здесь, что в случае обнаружения будет наказан строже, чем обычно. Времени, чтобы спуститься по лестнице, не оставалось. Юноша тихонько скрылся за ближайшим гобеленом и вжался в холодную каменную стену. Появились двое, не спеша прогуливающихся мужчин, в одежде простого покроя, но из роскошной ткани. Один из них, облаченный в черный бархат с серебряной отделкой, читал лекцию второму, одетому в парчу, переливающуюся всеми оттенками закатного неба.
— … нижняя треть Башни, занимаемая слугами, давным-давно была вырублена из огромной настоящей скалы. Теперь эти этажи испещрены естественными и выдолбленными в камне туннелями и пещерами, в то время как верхние уровни, предназначенные исключительно для нас, сооружены из громадных глыб, добытых в основном из тех самых шахт. Бесчисленные этажи соединены между собой как внешними, так и внутренними спиральными лестницами, но мы, хозяева Дома, пользуемся единственно подъемными клетками.
— Зачем же тогда нужны лестницы? — спросил второй, демонстрируя отменную тупость.
Первый великодушно разразился объяснениями, пока юноша, скрытый гобеленом, дрожал от страха.
— Слуги размещены согласно сложной иерархии. Люди нижнего ранга, которым запрещено ездить с одного этажа на другой по причине загруженности подъемных шахт, ходят по лестницам. Они выполняют свои обязанности вне поля зрения представителей лучшего сословия. Только лакеям высшего уровня дозволено лично прислуживать лордам и дамам Башни. Они используют верхние лестницы и в крайних случаях подъемные клетки.
Говорящий прочистил горло.
— Вы, дорогой мой купец, явились к нам в Башню из тех мест, где бьют горячие подземные источники, так что, возможно, вам будет интересно узнать, каким образом нагревается вода для душистых ванн.
В ответ раздалось лишь неопределенное хрюканье.
— Все отопление здесь осуществляется специально изобретенной печью.
— Поразительно, — пробормотал оранжевый гость.
— Поразительно? Ну что вы! — возразил черно-серебряный лорд. — В конце концов, Башня Исс является главным оплотом древней могущественной династии, второй после королевской! Мы, Седьмой Дом, Всадники Бури, достойны самого лучшего обслуживания и превосходнейших удобств!
— И, несомненно, заслуживаете их, в качестве компенсации за вынужденную жизнь на таком острове, как этот, — сказал посетитель как-то кисло, — окруженном пустыней и тварями. Вы и ваши слуги, несомненно, редко выбираетесь из Башни, возможно даже, никогда, если не считать охраняемых караванов.
— Совсем наоборот, мы покидаем ее и возвращаемся, когда захотим, у нас есть небесные дороги! — воскликнул собеседник. — А что значат слуги? Им так лучше. Они здесь в безопасности, их хорошо кормят, даже слишком хорошо, если учесть, какими пустячками занимаются эти ленивые обжоры. Им-то что за нужда путешествовать?
Голоса начали стихать, и невольный свидетель разговора понял, что собеседники уходят. Когда реплики превратились в едва различимый шепот, юноша выглянул из-за окаймленного бархатом края гобелена. Убедившись, что аристократ и странствующий купец покинули коридор, найденыш стремглав выскочил из своего убежища и кинулся вниз по лестнице.
Но найти обратный путь оказалось не так просто. Юноша в панике метался в поисках знакомого коридора или галереи. Он осознавал, что первый же встречный отправит его обратно на пятый этаж, причем не самым ласковым образом, и потому предпочитал сам определить дорогу.
Во второй раз услышав приближающийся голос, найденыш, не раздумывая, скользнул в полутемную нишу в стене и притаился между каменными опорами изогнутых сводов коридора.
В поле зрения юноши появился не кто иной, как Безумный Маллет. Работа Маллета заключалась в том, чтобы таскать овощные очистки из кухонь вниз на землю, где он смешивал их с навозом, получая удобрение для огородов. Куда бы Маллет ни шел, о его появлении всегда можно было узнать заранее — по стойкому «рабочему» запаху и бессвязной, ни на минуту не прекращающейся речи, разобрать которую не было ни малейшей возможности. В соответствии со своим прозвищем он и в самом деле был умалишенным. Однако лучшее происхождение и правильные, даже миловидные черты лица позволили ему подняться по иерархической лестнице ступенью выше изуродованного парня.
Воодушевленно беседуя сам с собой и монотонно напевая странным высоким голосом, Безумный Маллет приблизился к тому месту, где таился, изо всех сил притворяясь нелепой статуей, найденыш. Пустой взгляд Безумного Маллета был словно сосредоточен на некоем удаленном предмете, разглядеть который под силу только лунатику.
Парень на цыпочках последовал за ним.
Безумный Маллет частенько бывал у истопников — возможно, и в этот раз он направлялся на пятый этаж.
Идя узкими проходами, напоминающими норы дождевых червей, Маллет ни разу не обернулся, как и его перепуганный преследователь. Оба шли совсем не туда, куда надеялся попасть юноша. Внезапно порыв холодного чистого воздуха ударил им в лица, море хрустально-голубого света обрушилось на них откуда-то сверху — и оба неожиданно очутились на просторном, как бальная зала, балконе, пол которого был вымощен камнем.
Так найденыш впервые оказался Снаружи.
В благоговейном трепете юноша и думать забыл о том, что ему нужно скрываться. Бросившись к самому краю балкона, он устремил свой взгляд на окоем, стараясь до мельчайших подробностей запомнить увиденное. Когда впечатления переполнили его, он посмотрел вниз, затем направо, налево и, наконец, вытянув шею, уставился вверх.
Крепость, возведенная у самого моря, была вся из черного, сверкающего на солнце камня — доминита. Сорок с лишним этажей гордо возвышались над соседним лесом. Взметнувшуюся в небо громаду, увенчанную орудийными и смотровыми башнями, окружали зубчатые стены, ее владения с одной стороны ограничились гаванью, а с другой — океаном деревьев.
Отвесные стены были изрезаны случайным узором балконов. С четырех сторон света, на выступающих платформах, ведущих в никуда, были на разных уровнях установлены арочные ворота. Высоко над землей, на уровне седьмого этажа, округлое здание резко сужалось к западу подобно ступени гигантской лестницы. Края широкой ровной площадки не были огорожены ни парапетом, ни балюстрадой — вместо этого там тянулся ряд гладко отполированных железных тумб. За ними стена оканчивалась крутым обрывом высотой примерно в сто футов над уровнем земли.
Над этой пропастью и стоял сейчас юноша, забыв о присутствии сумасшедшего за спиной. Но уже через миг Безумного Маллета не было рядом.
Издав пронзительный крик: «Я могу летать!», тот радостно бросился вниз с платформы и камнем упал, разбившись насмерть.
Позже юноше довелось услышать, что подобные «полеты» здесь не редкость.
ГЛАВА 2
ДОМ ВСАДНИКОВ БУРИ

Работа по истории
Невспоминаемое Вчера — мертво.
Без него и день сегодняшний не имеет смысла.
Кто ты, когда ты все забыл?
Кто ты, как не скопление собственных воспоминаний?

Даже будучи замурованным заживо в душных, темных, тесных помещениях Башни, даже не общаясь с окружающими и имея множество непосильных забот, найденыш быстро понял, что вся жизнь здесь так или иначе вращается вокруг лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64