– Ну и силен же он!
Последовав примеру молодого патрульного, бортовой стрелок тоже подбежал к червю и ухватил его за хвост.
Червь изо всех сил старался вырваться, но Гаран, зайдя спереди, раскопал песок и мертвой хваткой вцепился в голову зверя. Вся троица принялась дружно вытаскивать животное на поверхность. Маленький червь извивался, словно угорь на раскаленной сковороде.
С противоположной стороны ямы из песка высунулись остальные черви; они торчали из песка, словно перископы неведомых подводных лодок, всплывших со дна моря дюн, круглые пасти чернели, словно око дьявола. Момент был поистине страшен. Кьель испугался, что эти черви сейчас нападут на них, как личинки смертельного паразита, но молодые черви, постояв несколько мгновений, зарылись в песок и бросились наутек, исчезнув под землей.
Гаран и Кьель вытащили плененного червя из песка и поволокли к орнитоптеру. У патрульных было под рукой все необходимое снаряжение для ареста и задержания преступников. Они могли при желании стреножить и связать любого человека, как овцу.
– Джостен, принеси-ка веревки из нашего набора, – приказал пилот.
Через мгновение молодой рекрут принес веревки, смастерил петлю и затянул ее вокруг шеи червя. Гаран ослабил хватку, взялся за веревку и потянул на себя. Джостен в это время затягивал вторую петлю вокруг тела червя.
– Что мы будем с ним делать? – спросил Джостен. Когда-то, в самом начале своей службы на Арракисе, Кьель принимал участие в неудачной охоте Раббана на песчаного червя. Тогда они брали с собой фрименского проводника и даже Планетолога. Используя проводника как наживку, они сумели выманить одного громадного червя из-под земли и убить его с помощью взрывчатки. Но прежде чем Раббан смог взять трофей, проклятый червь буквально рассыпался на множество мелких тварей, похожих на амеб, которые тотчас исчезли в песке, оставив лишь хрящевой скелет и кучу кристаллических зубов. Раббан был в бешенстве.
У Кьеля заныло в животе. Племянник барона мог счесть за личное оскорбление то, что каким-то трем патрульным удалось добиться успеха там, где сам Раббан потерпел фиаско.
– Лучше всего утопить эту тварь.
– Утопить? – переспросил Джостен. – Зачем? И зачем я буду тратить свой водный рацион для такой глупости? Гаран застыл на месте, словно пораженный молнией.
– Я слышал, что так делают фримены. Если утопить червя, то он выплюнет какой-то очень редкий яд.
Кьель согласно кивнул.
– Ага, эти чокнутые жители пустыни пользуются таким ядом в своих ритуальных плясках. От яда они становятся невменяемыми, устраивают оргии, во время которых многие из них умирают.
– Но.., у нас только два бака с водой, – сказал Джостен. Он продолжал нервничать.
– Мы используем только один из них, кроме того, я знаю, где можно пополнить запас воды.
Пилот и бортовой стрелок переглянулись. Они служили вместе уже давно и понимали друг друга с полуслова. Вот и сейчас им в голову пришла одна и та же мысль.
Словно осознав, что его ждет, маленький червь предпринял отчаянную попытку освободиться, но силы его иссякли.
– Когда добудем отраву, – сказал Кьель, – позабавимся.
***
Ночью, перейдя в режим невидимки, патрульный орнитоптер незаметно прокрался над острым гребнем горы, приблизился к гряде скал и приземлился на твердой площадке, ниже которой располагалась нищая деревушка с диковинным названием Байларское Становище. Обитатели деревни жили в пещерах и домах, ряды которых доходили до плоскогорья. Электричество вырабатывали ветряные мельницы; ящики с припасами блестели в неверном ночном свете, привлекая мотыльков и летучих мышей, которые надеялись чем-нибудь поживиться.
В отличие от замкнутых фрименов эти деревенские жители были более цивилизованными, но при этом они многое и утратили: эти люди работали проводниками для экспедиций, разведывающих месторождения пряности, и забыли навыки выживания в пустыне, став паразитами, зависевшими от милостей правителя.
Во время предыдущего облета Кьель и Гаран обнаружили на площадке большую цистерну, настоящую сокровищницу, полную воды. Кьель не понял, зачем этим деревенщинам столько драгоценной влаги и откуда они ее взяли. Наверное, это было обыкновенное мошенничество; в своих отчетах они завысили количество жителей, и Харконнены щедро дали им намного больше, чем полагалось.
Жители деревни замаскировали цистерну камнями, чтобы она выглядела, как естественный утес, но не выставили охрану своего незаконного хранилища. По каким-то причинам деревенские законы местных жителей карали за воровство гораздо строже, чем даже за убийство; поэтому, видимо, никто не опасался за судьбу цистерны. Деревенские не ждали ночных воров.
Естественно, патрульные Харконненов не собирались красть воду, нет, они лишь собирались взять столько, сколько было надо для их нужд.
Джостен покорно шел рядом, неся бак, в котором находилась густая жидкость, выделенная маленьким червем после того, как он перестал биться о стенки бака, в котором его утопили патрульные. В ужасе от того, что они сделали, солдаты выбросили труп червя недалеко от места взрыва пряности и бежали, прихватив с собой яд. Кьель очень боялся, что ядовитые испарения от тела червя смогут проесть стенку водяного бака.
Гаран, умело работая с краном цистерны, наполнил пустой бак водой. Остатки воды из цистерны он решил не выливать, чтобы не портить задуманную шутку, которую троица вознамерилась сыграть с жителями деревни. Кьель открыл горловину бака с желчью червя и опорожнил бак в цистерну. То-то удивятся эти деревенские, когда попробуют отравленной воды.
– Это послужит их исправлению.
– А что с ними будет от этого яда? – спросил простодушный Джостен.
Гаран покачал головой.
– Я слышал много самых диких историй.
– Может, попробуем, как это подействует на нашего парня? – предложил бортовой стрелок.
Джостен отпрянул, а Гаран снова посмотрел на цистерну с ядом.
– Могу спорить, что они сорвут с себя одежду и будут голыми танцевать на улице, кудахтая, как недорезанные куры.
– Давайте останемся и посмотрим, то-то будет потеха, – сказал Кьель.
Гаран нахмурился.
– Ты хочешь сам объяснять Раббану, почему мы задержались?
– Полетели, – быстро произнес в ответ Кьель. Отрава медленно растворялась в воде цистерны, когда патруль Харконненов уселся в орнитоптер, который стремительно взмыл в воздух. Как ни жаль, но пришлось предоставить жителям деревни возможность насладиться сюрпризом без свидетелей.
***

До нас все методы обучения были замутнены инстинктом. До нас на исследователей, которые владели методами, свободными от влияния инстинктов, обращали внимание, пока эти исследователи были живы. Проекты, запланированные на пятьдесят поколений вперед, просто никому не приходили в голову. Концепция тотальной нервно-мышечной тренировки не привлекала ничьего внимания. Мы научились учить.
«Книга Азхар» Ордена Бене Гессерит
Правда ли это особенное дитя? Преподобная Мать Гайус Элен Мохиам внимательно смотрела, как пропорционально сложенная девочка выполняла предназначенные для выработки безошибочных нервно-мышечных рефлексов упражнения прана-бинду, двигаясь по твердому полу тренировочного модуля Школы Матерей.
Вернувшись недавно со столь прискорбного банкета на Арракисе, Мохиам старалась смотреть отчужденным взглядом на свою ученицу, подавляя осознание правды. Джессика, моя родная дочь… Девочка ничего не должна знать о своем происхождении, не должна даже догадываться об истине. Даже в секретных документах селекционной программы Бене Гессерит Мохиам не фигурировала под своим именем Сестры, в архивах она значилась как Танидия Нерус, таково было ее имя, данное при рождении.
Двенадцатилетняя Джессика стояла в свободной позе, опустив руки и стараясь расслабиться, подавить любое движение мышц. Держа в правой руке воображаемый клинок, она смотрела перед собой, сверля глазами несуществующего противника. Для поединка требовались вся глубина постижения внутреннего покоя и максимальная концентрация.
Однако Мохиам своим наметанным взглядом видела, как подергиваются мышцы икр, шеи и лба Джессики. Эти движения были едва заметны, но означали, что для совершенствования техники потребуется еще много практики. Однако девочка делала удивительные успехи и много обещала. Джессика была одарена потрясающим терпением, способностью быстро успокаиваться и слушать то, что ей говорили.
Как она сосредоточена.., полна внутренней силы. Собственно, такой она и должна быть, для этого она рождена.
Джессика ушла влево, сделала обманное движение, развернулась, потом застыла, стремительно превратившись в неподвижную статую. Глаза, уставленные на Мохиам, не видели наставницу.
Суровая Преподобная Мать вошла в тренировочный зал, внимательно вгляделась в ясные зеленые глаза девочки и не увидела там ничего, кроме пустоты. Джессика исчезла, остались только ее нервные и мышечные волокна.
Мохиам смочила слюной палец и поднесла его к носу девочки. Наставница почувствовала лишь легкое дуновение воздуха. Юные, только начавшие формироваться на стройном торсе груди слегка шевельнулись. Джессика была близка к полному равновесию бинду, но только близка.
С ней предстоит работать и работать.
Хорошим достижением в Общине Сестер считалось только полное, законченное совершенство. Как инструктор Джессики, Мохиам должна будет снова и снова учить девочку древним упражнениям, наблюдая, как ученица делает шаги по лестнице совершенствования.
Преподобная Мать отступила на несколько шагов назад и принялась рассматривать девочку, стараясь не возбуждать ее. В овальном личике Мохиам старалась угадать свои черты и черты отца – барона Владимира Харконнена. Длинная шея и маленький нос достались Джессике в наследство от Мохиам, а выступающий вперед мыс волос надо лбом, широкий рот, полные губы и чистая кожа достались Джессике от барона.., когда он был еще здоров и привлекателен. Широко посаженные зеленые глаза и волосы цвета полированной бронзы достались Джессике от более далеких предков.
Если бы ты только знала. Мохиам вспомнила, что говорили ей о плане Бене Гессерит. Когда ее дочь Джессика достигнет детородного возраста, ей предстоит родить Квисац Хадераха – кульминацию рассчитанной на тысячелетия тщательной селекции. Мохиам продолжала вглядываться в лицо девочки, стараясь увидеть малейшее подергивание, какой-нибудь намек на сознание громадной исторической ответственности. Нет, ты еще не готова узнать правду.
Джессика заговорила, старательно артикулируя слова мантры, древней, как сам Орден Бене Гессерит: «Каждый нападающий – это перышко, летящее по бесконечному пути. Когда перышко приближается, его надо отвратить и удалить. Я дую, и перышко исчезает с моего пути».
Мохиам отступила, чтобы не мешать дочери совершать движения, повинуясь своим рефлексам. Но Джессика пока заставляла свои мышцы двигаться в нужном ритме, гладко и без усилий, вместо того чтобы просто позволить им делать это.
Движения девочки стали лучше, более сосредоточенными и отточенными. Прогресс Джессики впечатлял, было такое ощущение, что она пережила мысленное богоявление, которое подняло ее на более высокую ступень совершенства. Однако Мохиам все еще видела в дочери слишком большую юношескую энергию и необузданную напряженность.
Эта девочка родилась в результате грубого насилия, которое совершил барон Харконнен, в ответ на шантаж, которым Община Сестер пыталась заставить его зачать дочь. Мохиам отомстила барону, переключив обмен веществ в своем теле и заразив насильника страшным, неизлечимым заболеванием. Барон будет медленно умирать, мучимый нескончаемой пыткой. Болезнь прогрессировала, и вот уже в течение целого стандартного года барон не может обходиться без трости. Во время достопамятного банкета Мохиам испытывала нестерпимое желание рассказать барону о каре, которая его постигла.
Но если бы Мохиам сказала барону об этом, то в Обеденном Зале дворца Арракина произошло бы насилие, по сравнению с которым ссора двух послов показалась бы милой забавой. Наверное, ей пришлось бы убить Владимира Харконнена, воспользовавшись своими навыками. Даже Джессика, при всех своих ограниченных возможностях, уже могла бы легко и быстро уложить такого противника, как барон – ее собственный отец.
Мохиам услышала шум какого-то механизма, и из пола выросла кукла в рост человека. Следующая фаза обычной тренировки. Стремительным, неуловимым движением ладони Джессика обезглавила механического противника.
– Больше изящества. Смертельное касание должно быть деликатным и точным.
– Хорошо, Преподобная Мать.
– Однако я горжусь тем, чего тебе удалось достигнуть, – непривычно нежным тоном сказала Мохиам. Руководство не одобрило бы такого тона, случись ему услышать слова Мохиам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107