Даже сама мысль о необходимости уничтожения информации должна была по закону о всеобщем процветании обсуждаться на совете изобретателей.
Тем не менее Франкенштейн оставался тверд. Он и Берн дали обет, что это будет единственное изобретение, которым они никогда не поделятся. Никогда.
Вернувшись на корабль, Майер обязательно найдет способ узнать то же, что и они, а может быть, ей откроются и другие возможности бороться за Ситналту. Она вспомнила слова Вейлрета, которые он сказал, стоя напротив нее на доках, как раз перед тем, как он и слепой Пэйнар украли подводную лодку Верна НАУТИЛУС:
- Вы все возитесь со своими механическими дворниками, но когда столкнетесь с проблемой, которую не в силах будет разрешить ваша технология, вы просто закроете на нее глаза. Бросьте все эти ваши забавные безделицы и сделайте что-нибудь способное остановить это! Ведь если мы потерпим неудачу, все Игроземье будет зависеть от вас!
Майер понятия не имела, насколько успешным был поход Вейлрета на остров, хотя дракон и не появлялся больше с той поры. Она не знала, что произошло с их главным врагом Скартарисом, но только Верн исчез вместе со своим секретным оружием, и даже Франкенштейн не знал, что случилось.
Сила, уничтожающая Ситналту, должно быть, как-то связана со Скартарисом или с ТЕМИ, а может быть, она даже предвещает конец Игры. Но детекторы не фиксировали ничего необычного, и Майер не знала, что и думать. Впрочем, она примет вызов Вейлрета и изобретет что-нибудь, способное противостоять опасности.
Ее темные глаза остекленели от натуги, когда она поднималась вверх по холму, и были сосредоточены только на поисковой тропе, вьющейся перед ней. Если бы она могла видеть свое лицо, то заметила бы, что на нем появилось такое же выражение одержимости, какое она неоднократно видела на лице профессора Франкенштейна. Он являлся одним из величайших изобретателей со времен Максвелла, но он уже не может рассчитывать на прежнее восхищение с ее стороны, после того как отверг ее помощь.
Ближе к вечеру она добралась до самой вершины и внезапно пересекла еще одну границу горных гексагонов. Склон сильно изменился, и прямо перед ней возникли причудливые очертания скал. Тропа петляла перед ней белой полоской, прорезанной между утесами, а холодный воздух щипал лицо, как грубое полотно.
Утесы слева от Майер заслонили от нее заходящее солнце, наполняя долину зловещими тенями. Посмотрев вперед, она смогла разглядеть острые выступы разрушенной крепости слаков со всеми ее остроконечными узкими бойницами. Она задержалась на мгновение и глубоко вздохнула.
В лучах заходящего солнца, мерцающих на утесах, она все лучше различала сияние и блеск покореженной обшивки Корабля ТЕХ...
Майер яростно крутила педали, набирая скорость по мере того, как тропа уходила вниз. Узкие покрышки казались такими неуклюжими на ухабистой дороге, и она буксовала, пытаясь притормозить на камнях. Корабль, казалось, ожидал ее, словно ларчик, полный идей и загадок, которые она разрешит. Майер горела нетерпением, она чувствовала, что ей необходимо открыть нечто имеющее грандиозное значение для всей Игры. Ответ был где-то там, впереди, похороненный под обломками.
- Я еще покажу вам, профессор Франкенштейн, - пробормотала она сквозь зубы, стиснутые от напряжения и холода. - Я еще покажу тебе, Вейлрет.
Глава 8
Озеро Мира Я никогда не вернусь. Я устал от Игры, а Игра устала от меня.
Дроданис, уходя из Цитадели
Огромное спокойное Озеро, ровное и гладкое, словно лужица ртути, начало мелеть. Казалось, будто огромная щель или пропасть разверзлась на дне карты, позволяя водам Озера просачиваться в пустоту за ее пределами, в ничто. Дроданис стоял возле дерева и пристально вглядывался в свое изображение. Его лицо отвечало ему таким же взглядом, но смотрел он еще дальше, сквозь безмятежные глубины Озера Ведущей.
У самого дна мерцал вмерзший в столб вечного льда мальчик Леллин. Ведущая Мелани заключила его туда, чтобы уберечь от его собственных разрушительных сомнений. "Но теперь, когда уровень воды начал заметно падать, беззвучно и неумолимо, - подумал Дроданис, - даже этой защиты может оказаться недостаточно".
Ведущая не являлась ему уже очень давно. Раньше она приходила к нему, говорила с ним, беседовала о будущем Игроземья и о том, как оно живет без него. Она заверила, что Дроданис - один из самых любимых ее персонажей. Когда Дэвид, один из ТЕХ, задумал уничтожить карту, она позволила Дроданису послать предостережение своему сыну Делраэлю, но с тех пор она исчезла и никогда больше не являлась снова.
"У Ведущей Мелани, должно быть, есть и более серьезные заботы, связанные с судьбой всей Игры", - рассуждал он. Дроданис оставался в этом тихом лесу, отдыхая.., существуя, но не занимаясь ничем другим. Прошлое оставило глубокие шрамы в его душе. Он столько раз прокручивал в своем сознании трагические события своей жизни, что сами воспоминания постепенно становились все менее и менее четкими.
Он снова и снова видел смертельные мучения своей возлюбленной Фьель, видел ее влажную от пота кожу, вспоминал, как лихорадка разливалась по ее организму, словно змеиный яд. Он опять и опять чувствовал слабость, как будто только что поборол лихорадку.., ту самую болезнь, которую передал ей, пока она ухаживала за ним, пытаясь вернуть его к жизни. Фьель умерла, а он остался. Он видел, как мутнеют ее глаза, как горячка переходит в хладные оковы смерти....
Он снова видел последнюю самодовольную улыбку на лице своего брата Кэйона во время его смертельной битвы с великаном-людоедом на лесной опушке. В этом был весь Кэйон: он всегда старался соперничать со старшим братом, превзойти его, доказать, что и в одиночку может справиться с монстром. Но он отчаянно не подходил для такой задачи и понял это только тогда, когда было уже слишком поздно...
Снова и снова эти воспоминания всплывали в его мозгу, вытесняя все остальное. Они заставили Дроданиса забыть все, чем он жил раньше, прийти сюда в поисках забвения и пренебречь своим долгом - развлекать ТЕХ.
Здесь, в этом спокойном месте, тяжелые воспоминания проплывали перед его внутренним взором столько раз, что с каждым новым воспроизведением они становились более туманными и далекими, более хрупкими, словно стена утеса, стачиваемая речным потоком. Нынче все его воспоминания потускнели и превратились просто в тени далекого прошлого, которое когда-то было частью его жизни.
Дроданис стоял, прислонившись к стволу дерева, и чувствовал пустоту на душе. Теперь, когда боль покинула его, он ощущал только тупое оцепенение. У него не было ничего, чем он мог бы заняться, не было товарищей, не было Ведущей, не было юного Леллина, который сопровождал его в этом долгом походе сюда.
А еще Озеро Мира исчезало у него на глазах.
Дроданис всматривался в отражение старого воина, глядящего на него с гладкой поверхности озера, и спрашивал себя: неужели он действительно настолько изменился? В глубине души он все еще представлял себя пригожим молодым искателем, который уходил с Кэйоном навстречу приключениям, находил груды сокровищ и убивал дюжины монстров.
Но теперь на него смотрел человек с худым и дряблым лицом, с запавшими пустыми глазами. Вид этого человека напугал Дроданиса. Его густые каштановые волосы, длинные усы и борода теперь поблескивали седыми прожилками. Долгое время он не заботился о своей внешности, не видя в этом никакого смысла.
Дроданис вспоминал, как Фьель причесывала его волосы и как он убирал ее длинные косы; вспомнил, как украшал одежду и оружие драгоценными камнями, вспомнил великолепные доспехи, которые захватил у побежденных врагов. Но теперь он видел на водной глади лишь опустившегося и никому не нужного персонажа.
Он почувствовал, как странное ощущение поднимается в нем: негодование и гнев, но направленные не на себя, а на нечто за пределами Игры. Дроданис глубоко вздохнул.
Рябь на Озере Мира заставила его вздрогнуть. Что-то смогло поколебать его ровную гладь! Это настолько ошеломило Дроданиса, что ему потребовалось немало времени, чтобы осознать - уровень воды в Озере упал до того, что недвижная, окаменевшая фигура Леллина стала медленно проступать на поверхности. Озеро оседало вокруг него, открывая голову и плечи мальчика.
Под коркой молочно-белого льда Дроданис разглядел лицо мальчика, на котором застыло выражение удивления, недоверия и ужаса, который тот ощутил за секунду до того, как Ведущая остановила его.
- Ах, Леллин, что же это происходит с нами? - пробормотал Дроданис.
Но в ответ не услышал ни единого звука, даже журчания опускающейся воды. Высокие дубы и черные сосны скрывали Озеро Ведущей от любопытных персонажей. Ни одна поисковая тропа не вела сюда, и Дроданис нашел это место только после длительных поисков.
Когда Леллин все еще был с ним, он долго спорил с Ведущей о Правилах и реальности. Леллин оказался слишком восприимчивым. Он представлял собой настоящего Нарушителя Правил, он являлся живым противоречием, будучи человеческим персонажем с мощными магическими способностями. Он старался выпытать у Ведущей как можно больше сведений о реальности и о месте в ней Игроземья, а также о том, как оно было создано.
Когда в его сознание твердо врезалась мысль о том, что Игроземье не реально, что он сам не реален.., когда Леллии стал одержим этой идеей, не будучи в силах отказаться от нее, он в глубине души настолько разуверился в своем собственном существовании, что Ведущей пришлось остановить его. Она заморозила его, заключила в глыбу вечного льда и погрузила в Озеро за секунду до того, как он должен был превратиться в ничто.
Теперь, когда Озеро почти совершенно обмелело, Дроданис с ужасом увидел, что вечный лед стал таять.
Тело Леллина было открыто уже до голеней, и вода убывала с удвоенной скоростью. Руки мальчика-подмастерья застыли в отрицающем жесте, словно стараясь отвести от себя навалившуюся на него истину. Его ноги сделали шаг назад, словно он пытался убежать.
Вот уже от Озера лишь кое-где остались лужи-зеркала. Дно его было усеяно темными выпуклыми камнями, на которых ничего не росло.
- Ведущая, чего ты хочешь от меня? - выкрикнул Дроданис, нарушая тишину. Его голос зазвучал с необычной силой, и он ожидал услышать растревоженные крики птиц в лесу, но никто не откликнулся, даже шелест ветра в высоких кронах не ответил на его зов. Воздух оставался спокойным и теплым, слишком комфортным.
Искра гнева разгорелась в нем еще ярче. Он услышал треск и увидел, как с плеч Леллина упали куски вечного льда. Скоро вся твердая корка, покрывавшая тело мальчика, покрылась тонкой паутиной трещин. Вечный лед раскололся и опал, тая и испаряясь в ярких солнечных лучах.
- Леллин! - закричал Дроданис. Мальчик двинулся и поднял голову. Его глаза были широко раскрыты. Он шагнул назад, разводя руками, словно отмахиваясь от чего-то.
- Нет! - крикнул он, но это был ответ на вопрос, заданный много лет назад. Он не мог изменить свои мысли достаточно быстро. - Как я могу получить это против моей воли? - выкрикнул он высоким и искаженным голосом.
Фигура Леллина стала терять четкость своих очертаний, расплываться и наконец вовсе растаяла. "Куда я иду?" - были его последние слова, прежде чем он окончательно растворился в воздухе. Дроданис увидел, как гримаса ужаса на его лице сменилась выражением удивления.
Леллин исчез, не оставив после себя никакого следа, кроме небольшой лужицы.
Дроданис опустил голову и присел на корточки у края исчезнувшего водоема. У него ничего больше не осталось теперь: ни воспоминаний, ни Озера, ни Леллина, ни Ведущей... - ничего, ради чего стоило бы жить.
Единственная лепта, которую он внес в Игру с того времени, как поселился у Озера, было его послание Делраэлю - предостережение о необходимости остановить Скартариса. Делраэль отправился на поиски, и теперь судьба Игры определяется молодым поколением персонажей. Дроданис гордился своим сыном.
Он зажмурился, чувствуя горячие слезы на своих глазах и удивляясь им. Годы, проведенные здесь в забвении и покое, иссушили его, как воду в Озере, превратили его жизнь в тусклое, серое существование, без радостей и печалей.
Он не годился больше для Игры, старый, усталый воин, который уже давно не был в настоящем деле. Он чувствовал себя совершенно бесполезным. Он сомневался теперь, что много лет назад принял правильное решение, оставив в прошлом все, что было ему когда-то дорого.
Дроданис сконцентрировался на маленьком огоньке гнева внутри себя, и он показался ему единственной живой стрункой во всем его теле, единственным ярким пятном в его мире. Когда он подумал о том, что сделал, и о том, что ему не удалось сделать из-за своего бегства, он почувствовал, как искра разгорелась еще сильней. Он ощутил, как вновь пробуждаются его чувства.
"Нет, я еще небесполезен, - сказал он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Тем не менее Франкенштейн оставался тверд. Он и Берн дали обет, что это будет единственное изобретение, которым они никогда не поделятся. Никогда.
Вернувшись на корабль, Майер обязательно найдет способ узнать то же, что и они, а может быть, ей откроются и другие возможности бороться за Ситналту. Она вспомнила слова Вейлрета, которые он сказал, стоя напротив нее на доках, как раз перед тем, как он и слепой Пэйнар украли подводную лодку Верна НАУТИЛУС:
- Вы все возитесь со своими механическими дворниками, но когда столкнетесь с проблемой, которую не в силах будет разрешить ваша технология, вы просто закроете на нее глаза. Бросьте все эти ваши забавные безделицы и сделайте что-нибудь способное остановить это! Ведь если мы потерпим неудачу, все Игроземье будет зависеть от вас!
Майер понятия не имела, насколько успешным был поход Вейлрета на остров, хотя дракон и не появлялся больше с той поры. Она не знала, что произошло с их главным врагом Скартарисом, но только Верн исчез вместе со своим секретным оружием, и даже Франкенштейн не знал, что случилось.
Сила, уничтожающая Ситналту, должно быть, как-то связана со Скартарисом или с ТЕМИ, а может быть, она даже предвещает конец Игры. Но детекторы не фиксировали ничего необычного, и Майер не знала, что и думать. Впрочем, она примет вызов Вейлрета и изобретет что-нибудь, способное противостоять опасности.
Ее темные глаза остекленели от натуги, когда она поднималась вверх по холму, и были сосредоточены только на поисковой тропе, вьющейся перед ней. Если бы она могла видеть свое лицо, то заметила бы, что на нем появилось такое же выражение одержимости, какое она неоднократно видела на лице профессора Франкенштейна. Он являлся одним из величайших изобретателей со времен Максвелла, но он уже не может рассчитывать на прежнее восхищение с ее стороны, после того как отверг ее помощь.
Ближе к вечеру она добралась до самой вершины и внезапно пересекла еще одну границу горных гексагонов. Склон сильно изменился, и прямо перед ней возникли причудливые очертания скал. Тропа петляла перед ней белой полоской, прорезанной между утесами, а холодный воздух щипал лицо, как грубое полотно.
Утесы слева от Майер заслонили от нее заходящее солнце, наполняя долину зловещими тенями. Посмотрев вперед, она смогла разглядеть острые выступы разрушенной крепости слаков со всеми ее остроконечными узкими бойницами. Она задержалась на мгновение и глубоко вздохнула.
В лучах заходящего солнца, мерцающих на утесах, она все лучше различала сияние и блеск покореженной обшивки Корабля ТЕХ...
Майер яростно крутила педали, набирая скорость по мере того, как тропа уходила вниз. Узкие покрышки казались такими неуклюжими на ухабистой дороге, и она буксовала, пытаясь притормозить на камнях. Корабль, казалось, ожидал ее, словно ларчик, полный идей и загадок, которые она разрешит. Майер горела нетерпением, она чувствовала, что ей необходимо открыть нечто имеющее грандиозное значение для всей Игры. Ответ был где-то там, впереди, похороненный под обломками.
- Я еще покажу вам, профессор Франкенштейн, - пробормотала она сквозь зубы, стиснутые от напряжения и холода. - Я еще покажу тебе, Вейлрет.
Глава 8
Озеро Мира Я никогда не вернусь. Я устал от Игры, а Игра устала от меня.
Дроданис, уходя из Цитадели
Огромное спокойное Озеро, ровное и гладкое, словно лужица ртути, начало мелеть. Казалось, будто огромная щель или пропасть разверзлась на дне карты, позволяя водам Озера просачиваться в пустоту за ее пределами, в ничто. Дроданис стоял возле дерева и пристально вглядывался в свое изображение. Его лицо отвечало ему таким же взглядом, но смотрел он еще дальше, сквозь безмятежные глубины Озера Ведущей.
У самого дна мерцал вмерзший в столб вечного льда мальчик Леллин. Ведущая Мелани заключила его туда, чтобы уберечь от его собственных разрушительных сомнений. "Но теперь, когда уровень воды начал заметно падать, беззвучно и неумолимо, - подумал Дроданис, - даже этой защиты может оказаться недостаточно".
Ведущая не являлась ему уже очень давно. Раньше она приходила к нему, говорила с ним, беседовала о будущем Игроземья и о том, как оно живет без него. Она заверила, что Дроданис - один из самых любимых ее персонажей. Когда Дэвид, один из ТЕХ, задумал уничтожить карту, она позволила Дроданису послать предостережение своему сыну Делраэлю, но с тех пор она исчезла и никогда больше не являлась снова.
"У Ведущей Мелани, должно быть, есть и более серьезные заботы, связанные с судьбой всей Игры", - рассуждал он. Дроданис оставался в этом тихом лесу, отдыхая.., существуя, но не занимаясь ничем другим. Прошлое оставило глубокие шрамы в его душе. Он столько раз прокручивал в своем сознании трагические события своей жизни, что сами воспоминания постепенно становились все менее и менее четкими.
Он снова и снова видел смертельные мучения своей возлюбленной Фьель, видел ее влажную от пота кожу, вспоминал, как лихорадка разливалась по ее организму, словно змеиный яд. Он опять и опять чувствовал слабость, как будто только что поборол лихорадку.., ту самую болезнь, которую передал ей, пока она ухаживала за ним, пытаясь вернуть его к жизни. Фьель умерла, а он остался. Он видел, как мутнеют ее глаза, как горячка переходит в хладные оковы смерти....
Он снова видел последнюю самодовольную улыбку на лице своего брата Кэйона во время его смертельной битвы с великаном-людоедом на лесной опушке. В этом был весь Кэйон: он всегда старался соперничать со старшим братом, превзойти его, доказать, что и в одиночку может справиться с монстром. Но он отчаянно не подходил для такой задачи и понял это только тогда, когда было уже слишком поздно...
Снова и снова эти воспоминания всплывали в его мозгу, вытесняя все остальное. Они заставили Дроданиса забыть все, чем он жил раньше, прийти сюда в поисках забвения и пренебречь своим долгом - развлекать ТЕХ.
Здесь, в этом спокойном месте, тяжелые воспоминания проплывали перед его внутренним взором столько раз, что с каждым новым воспроизведением они становились более туманными и далекими, более хрупкими, словно стена утеса, стачиваемая речным потоком. Нынче все его воспоминания потускнели и превратились просто в тени далекого прошлого, которое когда-то было частью его жизни.
Дроданис стоял, прислонившись к стволу дерева, и чувствовал пустоту на душе. Теперь, когда боль покинула его, он ощущал только тупое оцепенение. У него не было ничего, чем он мог бы заняться, не было товарищей, не было Ведущей, не было юного Леллина, который сопровождал его в этом долгом походе сюда.
А еще Озеро Мира исчезало у него на глазах.
Дроданис всматривался в отражение старого воина, глядящего на него с гладкой поверхности озера, и спрашивал себя: неужели он действительно настолько изменился? В глубине души он все еще представлял себя пригожим молодым искателем, который уходил с Кэйоном навстречу приключениям, находил груды сокровищ и убивал дюжины монстров.
Но теперь на него смотрел человек с худым и дряблым лицом, с запавшими пустыми глазами. Вид этого человека напугал Дроданиса. Его густые каштановые волосы, длинные усы и борода теперь поблескивали седыми прожилками. Долгое время он не заботился о своей внешности, не видя в этом никакого смысла.
Дроданис вспоминал, как Фьель причесывала его волосы и как он убирал ее длинные косы; вспомнил, как украшал одежду и оружие драгоценными камнями, вспомнил великолепные доспехи, которые захватил у побежденных врагов. Но теперь он видел на водной глади лишь опустившегося и никому не нужного персонажа.
Он почувствовал, как странное ощущение поднимается в нем: негодование и гнев, но направленные не на себя, а на нечто за пределами Игры. Дроданис глубоко вздохнул.
Рябь на Озере Мира заставила его вздрогнуть. Что-то смогло поколебать его ровную гладь! Это настолько ошеломило Дроданиса, что ему потребовалось немало времени, чтобы осознать - уровень воды в Озере упал до того, что недвижная, окаменевшая фигура Леллина стала медленно проступать на поверхности. Озеро оседало вокруг него, открывая голову и плечи мальчика.
Под коркой молочно-белого льда Дроданис разглядел лицо мальчика, на котором застыло выражение удивления, недоверия и ужаса, который тот ощутил за секунду до того, как Ведущая остановила его.
- Ах, Леллин, что же это происходит с нами? - пробормотал Дроданис.
Но в ответ не услышал ни единого звука, даже журчания опускающейся воды. Высокие дубы и черные сосны скрывали Озеро Ведущей от любопытных персонажей. Ни одна поисковая тропа не вела сюда, и Дроданис нашел это место только после длительных поисков.
Когда Леллин все еще был с ним, он долго спорил с Ведущей о Правилах и реальности. Леллин оказался слишком восприимчивым. Он представлял собой настоящего Нарушителя Правил, он являлся живым противоречием, будучи человеческим персонажем с мощными магическими способностями. Он старался выпытать у Ведущей как можно больше сведений о реальности и о месте в ней Игроземья, а также о том, как оно было создано.
Когда в его сознание твердо врезалась мысль о том, что Игроземье не реально, что он сам не реален.., когда Леллии стал одержим этой идеей, не будучи в силах отказаться от нее, он в глубине души настолько разуверился в своем собственном существовании, что Ведущей пришлось остановить его. Она заморозила его, заключила в глыбу вечного льда и погрузила в Озеро за секунду до того, как он должен был превратиться в ничто.
Теперь, когда Озеро почти совершенно обмелело, Дроданис с ужасом увидел, что вечный лед стал таять.
Тело Леллина было открыто уже до голеней, и вода убывала с удвоенной скоростью. Руки мальчика-подмастерья застыли в отрицающем жесте, словно стараясь отвести от себя навалившуюся на него истину. Его ноги сделали шаг назад, словно он пытался убежать.
Вот уже от Озера лишь кое-где остались лужи-зеркала. Дно его было усеяно темными выпуклыми камнями, на которых ничего не росло.
- Ведущая, чего ты хочешь от меня? - выкрикнул Дроданис, нарушая тишину. Его голос зазвучал с необычной силой, и он ожидал услышать растревоженные крики птиц в лесу, но никто не откликнулся, даже шелест ветра в высоких кронах не ответил на его зов. Воздух оставался спокойным и теплым, слишком комфортным.
Искра гнева разгорелась в нем еще ярче. Он услышал треск и увидел, как с плеч Леллина упали куски вечного льда. Скоро вся твердая корка, покрывавшая тело мальчика, покрылась тонкой паутиной трещин. Вечный лед раскололся и опал, тая и испаряясь в ярких солнечных лучах.
- Леллин! - закричал Дроданис. Мальчик двинулся и поднял голову. Его глаза были широко раскрыты. Он шагнул назад, разводя руками, словно отмахиваясь от чего-то.
- Нет! - крикнул он, но это был ответ на вопрос, заданный много лет назад. Он не мог изменить свои мысли достаточно быстро. - Как я могу получить это против моей воли? - выкрикнул он высоким и искаженным голосом.
Фигура Леллина стала терять четкость своих очертаний, расплываться и наконец вовсе растаяла. "Куда я иду?" - были его последние слова, прежде чем он окончательно растворился в воздухе. Дроданис увидел, как гримаса ужаса на его лице сменилась выражением удивления.
Леллин исчез, не оставив после себя никакого следа, кроме небольшой лужицы.
Дроданис опустил голову и присел на корточки у края исчезнувшего водоема. У него ничего больше не осталось теперь: ни воспоминаний, ни Озера, ни Леллина, ни Ведущей... - ничего, ради чего стоило бы жить.
Единственная лепта, которую он внес в Игру с того времени, как поселился у Озера, было его послание Делраэлю - предостережение о необходимости остановить Скартариса. Делраэль отправился на поиски, и теперь судьба Игры определяется молодым поколением персонажей. Дроданис гордился своим сыном.
Он зажмурился, чувствуя горячие слезы на своих глазах и удивляясь им. Годы, проведенные здесь в забвении и покое, иссушили его, как воду в Озере, превратили его жизнь в тусклое, серое существование, без радостей и печалей.
Он не годился больше для Игры, старый, усталый воин, который уже давно не был в настоящем деле. Он чувствовал себя совершенно бесполезным. Он сомневался теперь, что много лет назад принял правильное решение, оставив в прошлом все, что было ему когда-то дорого.
Дроданис сконцентрировался на маленьком огоньке гнева внутри себя, и он показался ему единственной живой стрункой во всем его теле, единственным ярким пятном в его мире. Когда он подумал о том, что сделал, и о том, что ему не удалось сделать из-за своего бегства, он почувствовал, как искра разгорелась еще сильней. Он ощутил, как вновь пробуждаются его чувства.
"Нет, я еще небесполезен, - сказал он про себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41