..
Из других источников, да и неоднократно из уст Мурлыки Баюновича я слышал, что дядя его прожил долгую, благородную жизнь и угас дома в глубокой и достойной старости, окруженный домочадцами. Короче, нам бы так!
А у предсказаний Трепангии -- подчеркивали все историки без исключения -- существовало занятное свойство. Они исполнялись ВСЕГДА.
Итак, появились три загадки, связанные с родом Дракошкиусов. Почему Свистония тайно переменила имя? Что предсказала она Базилевсу? Сбылось ли предсказание?
Захватив с собой восстановленный лист, я отправился в прошлое. В древний Китай. Так думали все, и лишь я сам знал, что путь мой уходит вглубь на пять веков -- для начала. Курс -- Чурменяполис!
Не стану тратить время на исторический очерк, обычаи и пейзажи. Некогда. Суть в следующем. Трепангия была уже дряхлой старухой, потерявшей в последние годы свой чудодейственный дар, но память ее сохранилась в полном порядке. Горе свалилось на семью. Амиранта, любимая правнучка сивиллы и наследница ее сверхъестественных возможностей, тяжко болела, угасая день ото дня.
Врачи приходили в отчаяние, не находя причины недуга. Знахари скрипели зубами от бессилия, окрестные чародеи погружались в тихое помешательство...
И тут появился я -- из будущего, весь в белом, вооруженный новейшими знаниями. В три дня поставил девицу на ноги. Конечно, личные качества здесь ни при чем, -- добавил Печенюшкин, скромный как всегда, -- помогли современные фантазильские лекарства, но немного пришлось и самому перестроить организм больной. Иначе могла бы... Ну, все хорошо, что хорошо кончается.
Старушка Трепангия пыталась отблагодарить меня своей единственной драгоценностью -- золотой статуей кита в натуральную величину. "Детям! --ответил я категорически. -- Детям, внукам, правнукам... Это фамильная реликвия, она не должна уходить из вашего рода". Тогда, как вы догадываетесь, разговор естественным образом перешел на семейные тайны и родовые предания. Мы долго бродили вокруг да около, и вдруг без перехода Трепангия неожиданно сказала:
"Я знаю, что вас интересует, благородный Пиччи-Нюш. Амиранта открыла мне главную цель вашего появления в Чурменяполисе. Не забывайте -- она провидица. Хотя будущее ваше не кажется ей определенным до конца. В том времени, откуда вы пришли, случатся значительные события. Добро и зло схватятся насмерть, и конец схватки окутан туманом. Даже Амиранта не знает, чем все завершится...
Дни мои сочтены богами. Давно похоронен в Драконьей пещере Дракошкиус Базилевс. И хоть тайны, за которыми вы явились, не принадлежат мне, я открою их спасителю любимой правнучки. Простится мне совершенный грех или нет, выяснится уже скоро -- на том свете...
Прежде всего, запомните имя той, с кем вам предстоит померяться силами. Имя зла, исчадия мрака, одной из самых страшных колдуний, рожденных когда-либо нашей планетой -- Тыщенция Кувырк!.."
Черный луч, темнее тьмы, ударил, как копье, из окна в спину старухи и, пронзив насквозь, вздернул к потолку. Не успев крикнуть, она умерла мгновенно. А в следующий миг я устремился по лучу вперед, к его основанию, обратившись в стрелу света, мечтая взглянуть на неведомого противника и сразиться с ним. Последнее, что я успел совершить в жилище Трепангии --опустить бездыханное тело сивиллы на ее узкое, монашеское, застланное суровым небеленым холстом ложе.
Строго говоря, пока тело опускалось, я уже был в лесу. Недалеко за особняком прорицательницы начинались деревья -- смертоносный луч шел оттуда. Лесок и сам по себе оказался страшноватый. Похоже, значительно позже меня его видел поэт, ушедший от нас рано и трагично, как многие гении.
В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,
Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.
Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы.
И следы в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки...
Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа,
Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне...
След от тех лет, положим, остался, -- Печенюшкин для убедительности постучал себя по груди. -- Вот он я, перед вами. Но спасся еле-еле... Так вот, там был низкий холм в глубине леса. На нем стояла фигура -- словно из абсолютной черноты. Метров шесть в высоту. Более всего она походила... на женщину с кошачьей головой... Бр-р-р! -- Его передернуло от воспоминания. --Руки ее были подняты над головой, ладони сложены вместе, лодкой, из них-то и выходил луч. Что удивительно, он четко выделялся даже в ночи и пронизывал деревья насквозь.
Я спрыгнул, чуть не ударившись о ладони колдуньи, очертил вокруг нас магический цилиндр, чтоб враг не ушел, и для солидности вырос еще на пару метров выше, чем черная фигура.
-- А ты как выглядел? -- перебила Лиза. -- Обезьянка, мальчик, рыцарь в латах, чудище скользкое из жутиков? Надо было ее покусать для начала!
-- Выглядел обыкновенно, как сейчас. Рубашка вообще, по-моему, та же. Конечно, сапоги белые, брюки, шпага. Плащ перламутровый. Посланец из будущего -- нельзя же ронять авторитет... Отличная мишень,-- он непонятно ухмыльнулся.
-- Попытался схватить -- пустота. Сам сделался проницаемым. Вот тогда-то мы и обнялись. Ну и сила у нее, скажу я вам! Будто под стальной пресс попал. Да еще луч этот черный меня опутал. Боль такую я только раз в жизни испытывал. Еще будучи обычной обезьяной. Когда меня Кутайра, крокодил-колдун, челюстями ухватил...
Собрал я силы, напрягся и луч проклятый в конце концов порвал. Только хотел за Тыщенцию взяться как следует, смотрю -- она сквозь стенку цилиндра просачивается, как вода в песок. Защита Печенюшкина -- и та подвела. Пришлось цилиндр бесполезный разрушить, и опять мы схватились -- на земле.
Боремся мы, и такое ощущение, что к нам обоим силы прибывают. Ни я не могу верх одержать, ни она. Шпагу выхватить пытаюсь -- впервые не удается. Лезвие в ножнах будто заклинило...
Разозлившись, я дернул так, что чуть Землю с орбиты не сорвал. Ножны сломались, клинок засиял, как сто пожаров, но лишь на одно мгно-вение.
Колдунья превратилась в темное облако, окутавшее клинок. Я шпагой вращаю, взбалтываю тьму, как желток для омлета, она сгущается, уменьшается, уплотняется вокруг... и вдруг слышу жуткий скрежет, и облако тает.
Стою на холме один, вокруг все серо, первый солнечный луч, золотой, рассветный, пробивается сквозь чащу, а в руке у меня клинок -- весь иззубренный, в дырах, точно ржавчиной обглоданный...
Вот такая встреча... -- Печенюшкин поднял руки, предвосхищая вопросы друзей. -- Трепангию, провидицу, воскресить не удалось. Одно небогатое утешение -- ей и так считанные дни оставались... Шпагу починил. Ответов на свои вопросы не нашел. Единственная польза -- Амиранта, правнучка покойной, на похоронах дала мне совет: вызвать Дракошкиуса в сон кого-то из моих друзей и растолковала, как это сделать. Расстались мы дружески, она все понимает, не в обиде... Вернулся домой, и тут второй удар-- изгнание. Остальное вы знаете.
-- Ты мой хороший... -- Аленка, тихо подойдя сзади, ласково обняла мальчугана. -- Все пройдет, не обращай внимания. Это полоса невезения. У нас в классе Гошка Клюшкин, маленький такой, взъерошенный, как щегленок, когда пять двоек подряд получит, всегда шепчет: "Непруха катит..." А потом все становится просто замечательно. Недавно ему даже четыре с минусом поставили. По труду. Так мама его заплакала и торт купила.
-- А почем ты знаешь, Печенюшкин, -- Федя наморщил лоб, -- что супротивник у тебя там и здесь один и тот же? Может, и не с Тыщенцией Кувырк ты в Чурменяполисе схватился? Колдунья, поди ж, визитку тебе не оставляла?
-- Амиранта подтвердила. -- Пиччи пожал плечами. -- Да и меня интуиция еще не обманывала...
-- Старухе поверил бы! -- заявил домовой. -- Старуха врать не станет! А девки все молодые да глупые, ветер в голове. Слушай! А ежели обратно туда, в прошлое, отправиться, к Трепотне твоей, то бишь к Трепангии? Лет на пяток пораньше.
-- Объясняю специально для правителей, упрощенно... -- Печенюшкин скептически покосился на Федю. -- Первое: один раз я обжегся, больше не хочу гибели пророчицы раньше указанного срока. Второе: не спаси я правнучку, никто бы мне и слова не сказал. А кроме этой, других трудных ситуаций в жизни Трепангии летописи не сохранили. И третье, теперь, когда есть весточка от Дракошкиуса, путь наш вполне определен.
-- Пиччи, -- заинтересовалась Лиза. -- Вот если б не нужна была тебе разгадка этих тайн, спас бы ты Амиранту?
-- Конечно, да! -- удивился мальчик. -- Причем в назначенный день и миг. Судьба умнее нас. В тех же самых летописях еще РАНЬШЕ описано было чудесное исцеление юной прорицательницы, и Я САМ ЕГО ЧИТАЛ, прежде чем отправиться в прошлое, а до меня читала куча разных историков и краеведов. От судьбы не уйдешь ни в Феервилле, ни в Самарре... А потому давайте собираться.
-- У нас все с собой, собирать нечего. -- Лиза вскочила на ноги. --Можно только самый-самый распоследний вопрос? Что если мы приедем, а там нас Тыщенция Кувырк уже поджидает и -- ам! -- загрызает, а потом тщательно с удовольствием переваривает?
Печенюшкин оживился.
-- Очень даже возможно! -- заверил он Лизу. -- Но если я отправлюсь туда, а вас здесь оставлю, еще вероятней, что она сожрет нас по очереди. И начнет с вас, беззащитных, или возьмет заложницами, чтобы вить из меня веревки. Потому и отправляемся вместе. Сами виноваты, сестрички, нечего было рваться в Фантазилью без спроса! Лучше помогите-ка мне, все дружно.
-- Давай, командуй! -- Федя засучил рукава. -- Мы народ мастеровой, ко всему способный. Чувствую, строить ты вознамерился, вот только что -- в толк не возьму?
-- Замечательная машина будет! -- объявил Печенюшкин. -- Пока сами не увидите -- и не поверите. Называется -- блиномет!
Алена заинтересовалась невероятно.
-- Блиномет! -- завопила она. -- Давайте быстро-быстро строить! Я СТРАШНО люблю блины. Один раз из-за них даже "Спокойнной ночи, малыши" пропустила.
Лиза неудержимо расхохоталась, долго не могла остановиться, пыталась начать что-то рассказывать и вновь заливалась смехом.
-- Аленка еще совсем маленькая была, -- справилась она наконец с собой. -- Ходить не умела, говорить почти не умела. А перед "Малышами" всегда музыкальная заставка идет, помните? "Спят уста-лые иг-руш-ки..." Алену порой и не слышно было. Возится тихо в детской или на кухне, не знаем где. Но раздалась музыка -- доносится: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп. Выползает из коридора к телевизору, ладошки вечно липкие, чпокает об линолеум, головенку задирает и верещит радостно.
-- Ты про это смеялась? -- удивилась младшая. -- А я думала -- про блины.
-- Ну вот, -- продолжала Лиза. -- А потом, попозже, ей уже года три исполнилось, случай был. Мама блины пекла и, поскольку дело долгое, малость не рассчитала, как раз к восьми закончила и нас за стол зовет. Аромат из кухни -- оттаскивай! А из гостиной -- музычка: "Спят уста-лые иг-руш-ки, книжки спят..." Как Алена заметалась в коридоре -- вы бы видели! На лице отчаянье -- туда-сюда, туда-сюда! Слева звук, справа запах. Наконец заорала отчаянно: -- Пьяпущу "малышей"!! -- и пулей на кухню к блинам... Папа от хохота даже меньше съел, чем обычно...
-- Вечно ты меня вышучиваешь, Лизочкина, -- обиделась Аленка. -- Мы, между прочим, время теряем. Пиччи, с чего начинать? Вся эта куча для блиномета, и пакля тоже? Ей что, сковородки чистят?
-- Построим -- все узнаешь, -- обнадежил Печенюшкин. -- А сейчас все вместе беремся вон за ту железяку. Ну-ка, потащили!.
Спустя час с небольшим, когда Пиччи объявил, что работа закончена, Лиза отошла в сторонку, с сомнением разглядывая получившееся сооружение. Оно не было похоже вообще ни на что. В полном соответствии с указаниями хозяина кучу собранных принадлежностей сложили холмиком и полили жидким цементным тестом. Обрывки и обрезки, схваченные подсохшим раствором намертво, торчали там и сям, придавая постройке вид неприятный и даже раздражающий.
Алена, присоединившаяся к сестре, таращила глаза на холмик с нехорошими подозрениями. Федя даже вскарабкался на плечи бронзовой бабы-яги, чтобы разглядеть сооружение сверху.
-- Непруха катит! -- с сожалением произнес домовой полюбившуюся фразу. -- Не переживай, брат Печенюшкин. Бывает, и впрямь все из рук валится. Значит, не стезя. В другой раз получится. Может, мне за ковром-самолетом смотаться, что гномы-повременщики ткали?..
-- Да, -- рассеянно кивнул Пиччи, -- следующую модель будем парафинить. Пожалуй, для данной конструкции жидкий парафин эффективнее алебастра. Разумеется, с нафталинными добавками... Как вы сказали, Федор Пафнутьевич?! -- встрепенулся он. -- В другой раз получится? Зачем же?! И сейчас все отлично! Цемент застыл? Раз, два, три!..
Он хлопнул в ладоши, холм осел, вытянулся и приподнялся, вытолкнув колеса на гусеницах... Через несколько секунд перед героями предстало нечто, похожее на длинноватый, как такса, танк с плоской крышей и застекленным окошечком над каждым колесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56