Барбро отрицательно покачала головой; ноздри ее побелели. Старший мальчик быстро сказал, понимая важность происходящего:
— Я бы мог, если наши гости хотят послушать.
— Буду только рад этому, спасибо… — Шерринфорд откинулся в кресле и набил трубку. Если бы этого не произошло, он привел бы разговор к тому же исходу.
Прежде ему не доводилось подробно изучать фольклор отселенцев, не было возможности читать скудные ссыпки на него — пока Барбро не пришла к нему со своей бедой.
Однако он все глубже убеждался, что должен достичь понимания — не совершить антропологическое исследование, а извлечь саму суть, — через постижение отношений между отселенцами и освоителями Роланда и теми, кто преследовал их.
Началась суета, все усаживались послушать, снова разливали кофе и предлагали бренди. Мальчик объяснил:
— Последняя строка поется хором. Все вступают, хорошо?..
Он тоже явно надеялся снять напряжение. Катарсис через музыку? Шерринфорд подумал, и ответил сам себе: «Нет. Заклинание бесов…»
Девочка заиграла на литаре. Мальчик запел, и мелодия победила рев бури:
Арвид-охотник шел с холмов,
Домой с холмов спешил,
Тенистой ночью меж цветов,
Среди звенящих рилл.
А медленный танец льется…
Как запах трав пьянит легко,
Полночный ветер пел.
Стояли луны высоко,
Росою склон блестел.
А медленный танец льется…
Он пел, как девушка его
Под солнцем ждет, любя,
Но увидал он звездный свет
И погубил себя…
А медленный танец льется…
Там, где до самых лун встает
Курган, укрывший прах,
Плясал Невиданный Народ
В хрустальных башмаках.
А медленный танец льется…
Огни, и ветры и поток
Плясали в свете лун,
Струн ледяных звенел рядок,
Неутомимых струн.
А медленный танец льется…
Она к Арвиду подошла
Сквозь дивный тот балет,
Царица Воздуха и Тьмы,
В чьем взоре звездный свет.
А медленный танец льется…
Таил любовь, звезду и страх
Ее бессмертный вид.
Царица Воздуха и Тьмы
Арвиду…
— Нет!.. — Барбро вскочила с кресла. Кулаки были сжаты, слезы катились по скулам. — Вы не можете… не притворяйтесь! Эти твари украли Джимми!
Она выбежала из гостиной и помчалась наверх, в свою комнату.
И все же она сама допела эту песню. Случилось это семьдесят часов спустя, на привале в тех равнинах, куда не забредали еще даже рейнджеры.
Она и Шерринфорд ничего не ответили семейству Айронсов на мольбы оставить в покое запретные земли. Отправившесь на север, они поначалу не очень-то разговаривали. Однако помаленьку он принялся выспрашивать ее о том, как она живет. Скоро она почти перестала горевать, вспоминая о семье и друзьях-соседях. Это вело к другим открытиям: оказалось, что он, за своей профессиональной сдержанностью, лакомка, любитель оперы и вполне оценил ее женскую привлекательность, а она все еще может смеяться и находить очарование в дикой природе вокруг. С долей раскаяния она поняла, что в жизни остались еще надежды, кроме надежды отыскать сына, которого дал ей Тим…
— Я убедил себя, что он жив, — сказал детектив. Он помрачнел. — Честно говоря, я жалею, что взял вас. Мне казалось, что это будет лишь поездка за фактами… но оборачивается все это большим. Если мы имеет дело с реальными существами, похитившими его, они могут нанести и реальный ущерб. Мне следовало бы повернуть к ближайшему посту и вызвать за вами самолет…
— Черта с два это вам удастся, мистер, — сказала она. — Вам нужен кто-то, кто знает отселенцев и здешние условия, а уж я в этом разбираюсь.
— М-мм… да ведь это и задержит нас, правда? Кроме того, мы не сможем соединиться с аэропортом, пока не утихнет солнечный шторм…
На следующую «ночь» он извлекал и устанавливал оставшееся оборудование. Кое-что она узнала, например, термодетектор. Другое было ей незнакомо: по его заказу эти приборы скопировали с совершенной аппаратуры его родного мира.
Он мало что объяснял ей.
— Подозреваю, что те кого мы ищем, имеют телепатические способности… — сказал он, словно извиняясь.
Глаза ее расширились:
— То есть, это может быть правдой — что Царица и ее народ могут читать мысли?..
— Это часть ужаса, окружающего легенду о них, не так ли? Ничего необычного в этом явлении нет. Оно было изучено и определено века назад, еще на Земле. Есть даже материалы в ваших микрофильмах. Вы, роландцы, просто не сумели их отыскать…
— А как оно действует?
Шерринфорд ощутил, что она спрашивает, чтобы узнать и успокоиться, поэтому ответил намеренно сухо:
— Организм генерирует очень длинные волны, которые в принципе может промодулировать нервная система. На практике слабость сигнала и низкий уровень передачи информации не дают их засечь и расшифровать. Наши предки полагались на более надежные чувства — зрение и слух. Телепатические способности у людей пока исключение. Но исследователи обнаруживали внеземные расы, которым эволюция дала возможность развиться в этом отношении. Они вполне могут улавливать слабые излучения человека и заставлять примитивные наши чувства резонировать в ответ на свое сильное излучение.
— Ведь это многое объясняет, правда?.. — прошептала Барбро.
— Сейчас я накрыл наш вездеход экранирующим полем, — сказал Шерринфорд, — но оно тянется лишь на несколько метров. За ним их лазутчик может получить из ваших мыслей представление о моих намерениях, если вы будете точно знать, чего я хочу. Моя подкорка натренирована и проследит, чтобы я думал только по-французски. Ведь чтобы общаться, нужно выстраивать структуру, а у этого языка совершенно иная структура, чем у английского. Английский — единственный человеческий язык на Роланде. И если Древний Народ существует, он его знает…
Она кивнула. Он рассказал ей об общем плане, который был вполне очевиден и не стоил того, чтобы его скрывать.
Задачей было установить контакт с чужими, если они существуют. Если же они обладают способностью вызывать галлюцинации, им очень легко скрыться от любой большой и хорошо оснащенной экспедиции, проходящей по их территории. Но два человека, нарушившие все запреты, имеют шанс. Они выглядят не настолько опасными, чтобы не приблизиться к ним. И… тогда это будет первая человеческая экспедиция, не только исходящая из уверенности, что аутлинги есть, не просто встретившаяся с ними, но и снабженная новейшей, инопланетной полицейской техникой.
На этой ночевке ничего не произошло. Шерринфорд сказал, что он и не надеялся на это. Древний Народ до сих пор был осторожен. Но в своих собственных владениях должны стать храбрее.
Следующей «ночью» машина стояла уже в низине. Они вышли. Барбро приготовила поесть на походной печке, пока он собирал хворост — хотел порадовать себя костром. Он часто поглядывал на свое запястье. Часов там не было — вместо них был надет датчик, показывающий то, что регистрировали приборы внутри вездехода на расстоянии.
— Здесь чудесно, — сказал Шерринфорд. Они закончили ужин и еще не успели разжечь свой костер.
— И странно… — тихо ответила Барбро. — Интересно: вдруг все это и в самом деле только для нас… Если б можно было надеяться…
Черенок его трубки указал на звезды.
— Человек попадал в места и куда более странные.
— Да? Наверное, это просто что-то, оставшееся от моего детства в отселении, но вы поймете. Стоя под звездами, я не могу думать только о шарах раскаленного газа, чью энернию можно измерить, по чьим планетам ходят прозаические ноги. Нет… они маленькие, холодные и волшебные: когда мы умрем, они будут шептать над нашими могилами. — Барбро взглянула на него. Понятно, все это чушь…
В сумерках ей было видно, как отвердело его лицо.
— Ничуть, — сказал он. — С точки зрения эмоций физика не меньшая чушь. В сердце своем человек на рационалист. Он может перестать верить в науку, если почувствует, что она неверна.
Он помедлил.
— Та баллада, что не допел мальчишка… — сказал он, не глядя на нее. Почему она вас так задела?
— Не могла слышать как их, этих… восхваляют. Или так мне показалось. Извините.
— Думаю, что эта баллада — одна из очень многих.
— Я никогда их не считала. Культурная антропология — это то, чем у нас на Роланде нет времени заняться, или, точнее, нам это не приходило в голову при всех наших делах… Но сейчас, когда вы сказали… да, удивительно, что очень многие песни и истории несут этот сюжет, об Арвиде.
— Вам не тяжело будет продекламировать ее?
Ей удалось засмеяться.
— Я могу и спеть, если хотите. Дайте мне достать литару и подготовиться…
Она опустила на этот раз гипнотизирующую хоровую строку, оставив ее лишь в самом конце.
VII
…Арвиду говорит:
«Скорей отбрось, мой Арвид,
Цепь человечьих уз,
Тебе они без нужды,
Ведь это тяжкий груз».
А он посмел ответить:
«Мне надобно бежать:
Под солнцем деве милой
Пришлось так долго ждать.
Друзья меня заждались,
И много разных дел
Я дал вернуться слово,
Сдержать же не сумел.
Сними свое заклятье,
Или обрушь свой гром
Убить меня ты можешь,
Но не сделаешь рабом».
Царица Тьмы и Ветра
Стояла перед ним,
И он глаза не поднял,
Ее красой томим.
И зазвенел, как арфа,
Ее чудесный смех:
«И без моих заклятий
Ты стал несчастней всех…
Тебя я отпускаю,
Но помни о луне,
О музыке волшебной,
Росе и обо мне…
И будет тенью память
Днем за тобой бежать,
А кончен день — в кровати
Подле тебя лежать.
В досуге ли, в работе
Скорбь ранит, как кинжал:
Ты вдруг поймешь, чем мог ты
Стать нынче — и не стал.
А глупую девчонку
Смотри не обижай.
Ступай домой, мой Арвид;
Ты человек — прощай».
И в щебете и смехе
Пропал Чужой Народ…
И до рассвета Арвид
Рыдает и зовет.
Но медленный танец льется…
Она отложила литару. Ветер зашелестел в листьях. После долгого молчания Шерринфорд сказал:
— Эти песни стали частью жизни отселенцев?
— Можно сказать и так, — ответила Барбро. — Хотя не все они полны сверхъестественного. Некоторые о любви или о подвигах. Традиционные темы.
— Не думаю, что вот эти традиции возникли сами по себе.
— Его тон был невыразителен. — Большинство ваших песен и историй вряд ли сочинили человеческие существа.
Плотно сомкнув губы, он больше не говорил ничего.
Они рано легли.
Несколько часов спустя их разбудил сигнал тревоги.
Жужжание было тихим, но оно мгновенно подняло их.
Они спали в комбинезонах, чтобы быть готовыми к неожиданностям. Небо просвечивал сквозь купол. Шерринфорд вылетел из своего мешка, сунул ноги в ботинки и пристегнул к поясу пистолет.
— Оставайтесь внутри, — скомандовал он.
— Что там?.. — Ее сердце колотилось.
Он сощурился на индикаторы приборов и сверился со светящимся диском на запястье.
— Трое животных… — сосчитал он. — Не те, что попадались, не дикие… Большое, с формами человека, судя по инфракрасному изображению, но отражающее короткие волны. Другое… гм, низкая температура, рассеянное и нестойкое излучение, похоже на… на скопление клеток, как-то координированное… Третий почти рядом с нами, в кустах. Этот по всем признакам человек…
Она видела, что он дрожит от возбуждения.
— Собираюсь его захватить, — сказал он. — Тогда нам будет кого допросить… Станьте и будьте готовы мгновенно впустить меня. Но сами не рискуйте, что бы ни случилось. Держите это на взводе. — Он вручил ей заряженное тяжелое ружье.
Он немного помедлил возле двери, а потом с силой распахнул ее. Воздух ворвался внутрь — холодный, полный ароматов и шелеста. Луна Оливье теперь тоже взошла, обе они сверкали нереальным светом. Северное сияние горело белым и льдистоголубым.
Шерринфорд снова бросил взгляд на свой указатель.
Он должен был дать направление, в котором посетители прятались среди густой листвы. Затем он резко прыгнул. Промчавшись по холодному пеплу костра, он исчез в чаще. Руки Барбро стиснули приклад ружья.
Вспыхнула ракета. Двое боролись посреди луга. Шерринфорд схватил, как в тиски, человека поменьше. В серебряном и радужном блеске она могла различить, что тот обнажен, мужского пола, длинноволос, юн и строен. Он дрался бешено, кусаясь и царапаясь, завывая, как дьявол.
Догадка пронзила ее: подменыш, украденный в детстве и выращенный Древним Народом!.. Это существо — то, во что они превратят Джимми!
— Ха!.. — Шерринфорд крутанул противника и точно попал выпрямленными пальцами в солнечное сплетение. Юноша задохнулся и обмяк. Шерринфорд поволок его к машине.
Из леса вырвался гигант. Он был словно дерево, громадное и мохнатое, несущее четыре огромных ветви-руки.
Земля дрожала и гудела под ним, а его хриплый рев сотрясал небо и черепа.
Барбро взвизгнула. Шерринфорд обернулся. Он выдернул пистолет, выстрелил, еще и еще. Свободной рукой он прижимал к себе пленника. Тролль дернулся от этих ударов. Но, выпрямившись, помчался снова, медленнее и осторожнее, заходя так, чтобы отрезать их от машины. Эрик не мог двигаться быстрее, не бросив пленника, а тот был, возможно, единственный нитью к Джимми…
Барбро кинулась вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8