А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Роберто и Лили развлекаются, выдумывая детали драматического и эротического характера, потому что им надоела проблема «О voi, troppo felici», — дебаты на эту тему, полные глубоких познаний, все еще продолжаются рядом с ними, на диване. Сандро понял, что ему сейчас скажет Лючо, это носится в воздухе; если репетиции пойдут так и дальше, с каждым разом исполнение будет все более механическим, точное воспроизведение партитуры и текста — больше ничего, Карло Джезуальдо без любви и ревности, Карло Джезуальдо без кинжала и мести — в конце концов, всего лишь прилежный мадригалист среди стольких прочих.
— Давай репетировать с тобой, — предложит Сандро на следующее утро. — В самом деле лучше, если сегодня будешь дирижировать ты, Лючо.
— Не валяйте дурака, — скажет Роберто.
— Вот именно, — скажет Лили.
— Давай репетировать с тобой, посмотрим, что получится, и, если остальные не возражают, так будет и дальше.
— Нет, — скажет Лючо, покраснев и ненавидя себя за то, что покраснел.
— Дело не в том, чтобы сменить дирижера, — скажет Роберто.
— Вот именно, — скажет Лили.
— Он справится, — скажет Сандро, — справится, и всем будет лучше.
— Я ни за что не буду, — скажет Лючо. — Не понимаю, чего ты добиваешься. Я думаю так же, как все, но я знаю свои возможности.
— Просто прелесть этот чилиец, — скажет Роберто.
— Вот именно, — скажет Лили.
— Решайте сами, — скажет Сандро, — я пошел спать.
— Утро вечера мудренее, — скажет Роберто.
— Вот именно, — скажет Лили.
Он искал его после концерта — не то чтобы все прошло плохо, но опять эта натянутость как скрытая угроза опасности, ошибки, Карен и Паола поют без воодушевления, Лили бледна, Франка почти не смотрит на него, мужчины какие-то собранные и отсутствующие одновременно; у него самого что-то с голосом, дирижировал равнодушно, но чем дальше подвигалась программа, тем больше его охватывал страх, гондурасская публика восторженна, недостаточно, чтобы просто не было дурного привкуса во рту, вот поэтому он искал Лючо после концерта; там, в баре гостиницы, вместе с Карен, Марио, Роберто и Лили они пили, почти не разговаривая, коротая время с помощью пресных анекдотов, Карен и Марио сейчас же ушли, но Лючо, казалось, не спешил расставаться с Лили и Роберто, заставил себя остаться, молча потягивая из спасительного стакана. В конце концов будет лучше, если мы вернемся ко вчерашнему разговору, сказал Сандро, как в воду головой бросился, я искал тебя, чтобы повторить то, что я уже говорил. А-а, сказал Лючо, а я тебе отвечу то, что уже ответил. Роберто и Лили опять стараются все сгладить, есть другие варианты, дружище, зачем настаивать на Лючо. Как хотите, мне все равно, говорит Сандро, выпив виски залпом, поговорите между собой, когда решите — скажете. Я голосую за Лючо. Я — за Марио, сказал Лючо. Да не в голосовании дело, чтоб вас… (Роберто раздражен, Лили согласна с ним.) Ладно, время у нас есть, следующий концерт в Буэнос-Айресе через две недели. Я двину в Ла-Риоху повидать старушку (это Роберто), а Лили: мне нужно купить сумку. Ты ищешь меня, чтобы сказать мне это, говорит Лючо, прекрасно, но есть вещи, которые требуют объяснений, у каждого из нас свои соображения, у тебя, разумеется, тоже, настал момент, когда надо поставить вопрос ребром. Во всяком случае не сегодня, отрезал Роберто (Лили туда же: падаю от усталости; Сандро бледен, смотрит, не видя, на пустой стакан).
«Ну и наворотил он дел, — подумала Паола после ни к чему не приведших переговоров и консультаций с Карен, Роберто и еще кое с кем, — следующий концерт мы завалим, тем более в Буэнос-Айресе, не знаю почему, но что-то мне говорит — мы провалимся; конечно, семья поддержит, на худой конец, поживу с матерью и сестрой, пока что-нибудь не подвернется».
«По-видимому, у каждого на уме свое, — подумал Лючо, сам он говорил не много, пытаясь прозондировать почву у остальных. — И каждый будет стараться делать по-своему, раз уж нет единства клона, как сказал бы Роберто, но в Буэнос-Айресе мы сожжем за собой мосты, у меня предчувствие. Все зашло слишком далеко».
Cherchez la femme. La femme? Роберто понимает, что скорее надо искать ее мужа, если уж говорить о чем-то надежном и определенном; Франка, как обычно, ускользнет, будто рыба в аквариуме, огромные невинные зеленые глаза — выглядит она, в общем, ни в чем не виноватой, значит, надо искать Марио и найти его. Окутанный дымом сигареты, Марио, кажется, улыбается: старый друг, конечно, имеет право, верно, все так и есть, это началось в Брюсселе полгода назад, — Франка сказала мне сразу же. А ты?
Роберто из Ла-Риохи — нож в сердце, и точка. М-да, я Марио Спокойный, мудрый любитель тропического табака и огромных зеленых глаз, я ничего не могу сделать, старина, что сделано, то сделано. «Но она», — хочет сказать Роберто и ничего не говорит.
А вот Паола — наоборот, кто может помешать Паоле в час истины? Она тоже разыскала Марио (накануне они прибыли в Буэнос-Айрес, до концерта оставалась неделя, первая после перерыва репетиция — настоящий провал, что Жанекен, что Джезуальдо — все одно, выступали отвратительно). Делай же что-нибудь, Марио, не знаю что, но делай хоть что-нибудь. Единственное, что можно делать, — это не делать ничего, сказал Марио, если Лючо откажется дирижировать, не вижу, кто бы мог заменить Сандро. Ты придурок. Да, но не буду. Значит, надо полагать, что ты делаешь это сознательно, закричала Паола, ты не только позволяешь, чтобы у тебя все проплывало мимо носа, мало этого, ты и нам ничем не хочешь помочь. Не повышай голос, сказал Марио, я прекрасно тебя слышу, поверь…
Так и было, как я тебе рассказываю, я выкрикнула ему это в лицо, а теперь видишь, что мне ответил этот… Тихо, детка, говорит Роберто, рогоносец — слово нехорошее, если бы ты про меня так сказала, здорово бы заработала. Я не то хотела сказать, Паола немного раскаивается, никто не знает, спят они или нет, в конце концов, какая разница, спят или смотрят друг на друга так, будто занимаются этим прямо посреди концерта, — не в этом дело. Ты несправедлива, говорит Роберто, уж кто смотрит, кто совершенно ушел в себя, летит, как мотылек на свет, так это ненормальный идиот Сандро, никто не может упрекнуть Франку в том, что он сверлит ее глазами, как только увидит перед собой. А Марио? — не унимается Паола. Как он может терпеть? Думаю, он верит ей, говорит Роберто, он любит ее, и ему не нужно приставать к ней как пиявка или ходить с убитым видом. Допустим, соглашается Паола, тогда почему он отказывается дирижировать, хотя Сандро первый, кто его об этом попросил, и Лючо просил, и все мы?
Поскольку месть — тоже искусство, в поисках ее формы стремятся найти что-нибудь утонченно-прекрасное. «Все-таки любопытно, — думает Марио, — человек, способный вместить в себя целый мир звуков и вернуть его нам, создав мадригалы, мстит так жестоко, так по-мужицки; ему дано сплетать звуки в искусные кружева, а он наблюдает, как падают его жертвы, как они медленно истекают кровью, он вынашивает эту пытку, будто мадригал, неделями, даже месяцами». Он смотрит на Паолу, отрабатывающую пассаж «Poiche Pavida sete», и дружески улыбается ей. Он прекрасно знает, почему Паола снова заговорила о Джезуальдо, почти все они смотрят на него, опускают глаза и переводят разговор на другую тему. Sete, говорит он ей, не напирай так на sete, Паолита, жажду почувствуют сильнее, если ты произнесешь это слово тихо, не забывай, какое было время, тогда много чего говорили без слов и даже много чего делали.
Видели, как они вместе вышли из отеля, Марио обнимал Франку за плечи, Лючо и Роберто наблюдали из бара, как они не торопясь удаляются в обнимку, Франка — обхватив Марио за талию, он что-то говорит ей, слегка наклонив голову. Они сели в такси, и вереница машин центральных улиц медленно зазмеилась дальше.
— Знаешь, старик, я ничего не понимаю, — сказал Роберто, обращаясь к Лючо, — вот клянусь тебе, я ничего не понимаю.
— О чем я тебе и говорю, дружище.
— Это никогда не было так ясно, как сегодня утром, по одному взгляду все было понятно, если уж говорить только о взглядах, эти бесплодные попытки Сандро все скрыть — до этого дурака поздновато дошло, что такие вещи надо скрывать, — так теперь она — первый раз она пела для него, и только для него.
— А мне Карен показала на них, ты прав, в этот раз она на него так смотрела, просто пожирала глазами, такими глазами можно что хочешь сделать.
— Вот теперь и думай, — сказал Роберто, — у нас никогда не было так плохо за все время, что мы выступаем вместе, а через шесть часов концерт, и какой концерт, здесь нам не простят, сам знаешь. Так вот, с одной стороны, дело сделано — это очевидно, чувствуешь это кожей или печенкой, не знаю чем, от меня такие вещи не укрываются.
— Почти то же самое говорят Карен и Паола, разве что печенку не упоминают, — сказал Лючо. — Я такие вещи чувствую меньше вас, но в этот раз все было достаточно прозрачно даже для меня.
— И с другой стороны, существует Марио, всем довольный, который идет с ней за покупками или пропустить стаканчик, — образцовые супруги.
— Теперь уже не может быть, чтобы он не знал.
— И позволял бы ей эти ужимки дешевой потаскухи.
— Пошли, Роберто.
— Иди ты к дьяволу, чилиец, дай хоть немного отдохнуть.
— Это ты правильно делаешь, — сказал Лючо. — Перед концертом надо.
— Перед концертом, — сказал Роберто, — я только о нем и думаю.
Они посмотрели друг на друга — как все перепуталось, — оба пожали плечами и закурили.
Никто их не видит, но тем не менее они почувствуют себя неловко, столкнувшись в вестибюле, Лили посмотрит на Сандро, будто собираясь что-то сказать, но не решится, помедлит у витрины, а Сандро, вяло помахав рукой в знак приветствия, отвернется к киоску с сигаретами и попросит «Кэмел», затылком чувствуя взгляд Лили, расплатится и ринется к лифтам, Лили в это время отлепится от витрины и близко пройдет мимо него, будто из других времен, из другой промелькнувшей встречи, которая снова ожила сейчас и причиняет боль. Сандро пробормочет «привет» и опустит глаза, открывая пачку сигарет. Сквозь двери лифта он увидит, как она остановится у входа в бар, повернется к нему. Он старательно закурит сигарету и поднимется переодеться для концерта. Лили подойдет к стойке и попросит коньяку, не слишком подходящего в такое время, как и две сигареты «Кэмел» подряд, когда впереди у тебя пятнадцать мадригалов.
Как всегда в Буэнос-Айресе, друзья, и не только в зале, но и за кулисами, и в артистической, встречи, приветствия, рукопожатия, наконец-то вернулись, старина, какая ты красивая, Паолита, познакомься — это мама моего жениха, Роберто, друг мой, что-то ты растолстел, привет, Сандро, читал, читал, что о вас пишут в Мехико; доносится шум переполненного зала, Марио здоровается со старым приятелем, который спрашивает его о Франке, она где-то тут, публика рассаживается по местам, еще десять минут, Сандро не очень усердно пытается всех собрать, Лючо старается отделаться от двух прилипчивых чилийцев — собирателей автографов, Лили почти бегом, все это очень мило, но со всеми переговорить невозможно, Лючо рядом с Роберто, он поглядывает по сторонам и что-то быстро говорит Роберто, в ту же секунду Карен и Паола в один голос: где Франка? Все на сцене, но куда девалась Франка? Роберто к Марио, Марио: откуда я знаю, мы расстались в центре в семь, Паола: где Франка? За ней — Лили и Карен, Сандро смотрит на Марио: говорю тебе, она возвращалась сама, наверно, вот-вот придет; остается пять минут, Сандро подходит к Марио и Роберто, который безучастно молчит, что происходит, ты должен знать, а Марио: говорю тебе, не знаю, он бледен, смотрит в пространство, распорядитель что-то говорит Сандро и Лючо, беготня за кулисами, ее нет, сеньор, никто не видел, чтобы она приходила, Паола сжимает голову руками, ее корежит, будто сейчас вырвет, Карен поддерживает ее, и Лючо: ну пожалуйста, Паола, возьми себя в руки — две минуты, Роберто смотрит на Марио, безмолвного и бледного, может быть, такой же безмолвный и бледный был Карло Джезуальдо, когда вышел из спальни, в программе пять его мадригалов, нетерпеливые аплодисменты, но занавес не поднимается, ее нет, сеньор, мы везде посмотрели, она не приходила в театр, Роберто вплотную подходит к Сандро и Марио: ты это сделал, где Франка? — во весь голос, недоуменный шум по другую сторону занавеса, импресарио бьет лихорадка, он перед зрителями: господа, просим минуту терпения, истерический крик Паолы, Лючо с усилием сдерживает ее, Карен поворачивается спиной и медленно, шаг за шагом, уходит, Сандро, кажется, без сил, Роберто поддерживает его, похожего на манекен, и смотрит на бледного, неподвижного Марио, Роберто понял, что здесь это должно было произойти, здесь, в Буэнос-Айресе, здесь, Марио, не будет концерта, уже никогда не будет концерта, последний мадригал они поют в ничто, без Франки, они его поют для публики, которая их не слышит и начинает растерянно расходиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов