Прислушался и, не услышав даже отдаленного звука часов, Виктор успокоился.
В доме напротив горело одно окно. Виктор присмотрелся и увидел в этом окне женщину.
Она сидела за столом и читала. И хотя нельзя было рассмотреть ее лица.
Виктор вдруг проникся к ней какой-то теплотой, сочувствием, словно она была его товарищем по несчастью.
Он смотрел на нее, на ее неподвижную позу - она сидела подперев подбородок руками и только иногда правая рука опускалась к книге и переворачивала страницу.
В какой-то момент ему показалось, что на улице стало светлее и он, бросив взгляд на небо, увидел выбравшуюся из-за облаков луну, бледножелтую, обрезанную пополам. Но, показав себя Виктору, луна снова скрылась за невидимыми облаками.
Виктор возвратил свой взгляд на горящее окно. Женщина уже стояла у плиты. Она зажгла комфорку и поставила на нее чайник. Снова вернулась к столу и снова засела за книгу.
- Хорошо, что кончился дождь, - подумал вдруг Виктор, вспомнив дрожавшие на оконном стекле капли.
Он посмотрел на закрытую дверь в коридор. Вспомнил Мишину привычку сначала толкнуть двери, постоять немного в проеме, а потом, подойдя к сидящему за столом хозяину, упереться грудкой в колени. Так захотелось, чтобы дверь сейчас открылась и в проеме застыл пингвин.
Просидев на кухне сполчаса, он также тихонько вернулся в спальню и снова забрался под одеяло. И заснул, все еще слыша всхлипывания спящей Сони.
Утром Нина разбудила его.
- Кто-то опять приходил ночью... - взволнованно сказала она.
- Что там? - сонным голосом просил Виктор. - Опять что-то принесли?..
- Нет, - она мотнула головой. - Зато оставили будильник в коридоре под дверью.
- А-а, - успокаивающе пробурчал Виктор. - Это я...
- Зачем? - удивилась Нина.
- Он громко тикал... - ответил Виктор и снова занырнул в дрему, не заметив, как Нина вопросительно и с недоумением посмотрела на него.
Проснулся около одиннадцати. В квартире было тихо. На улице светило солнце.
На кухне он обнаружил свой завтрак и записку.
"Скоро придем. Пошли гулять. Нина."
Виктор, умывшись, взял в руки визитку, оставленную ветеринаром, забравшим Мишу в лечебницу. Позвонил.
- Илью Семеновича можно?
- Да, я слушаю, - ответил мягкий бархатный голос.
- Это хозяин пингвина... Миши...
- Здравствуйте, - сказал невидимый Илья Семенович. - Ну что я вам могу сказать? Предварительно - у него грипп с серьезным осложнением. Сегодня вечером сделаем томографию - тогда уже можно будет говорить конкретнее...
- А как он сейчас? - спросил Виктор.
- Боюсь, что также.
- Его можно проведать?
- К сожалению, нет. Мы этого не практикуем. Наберитесь терпения. Можете звонить каждый день, я буду держать вас в курсе, - пообещал напоследок Илья Семенович.
Виктор вернулся на кухню. Съел два холодных вареных яйца. Выпил чаю. Вытащил из-под стола пишмашинку. В ней все еще торчал незаконченный "крестик" на некого Бондаренко, директора частного похоронного бюро "Бродвэй". Горькая ирония тронула губы Виктора улыбкой. Он представил себе, насколько "проффесиональными" будут похороны этого человека. Представил себе его коллег, чинно стоящих у великолепного гроба с позолоченными ручками.
- А что там у него подчеркнуто? - задался вдруг вопросом Виктор, уже не помня ничего из досье этого Бондаренко.
Нашел в папке три листика. Посмотрел на подчеркнутый текст.
"В 1995 году Вячеслав Бондаренко организовал захоронение нескольких неидентифицированных изувеченных трупов в одной братской могиле на сельском кладбище в селе Белогородка. Есть основания полагать, что среди захороненных были тела исчезнувших накануне капитана Головатко из Отдела по борьбе с организованной преступностью и майора СБУ Проченко. Бондаренко подозревается в организации еще нескольких подобных захоронений в селах Киевской области, совершенных на протяжении 1992, 1993 и 1994 годов."
Ирония покинула Виктора. Он встал из-за стола, сварил себе кофе и пошел на балкон.
Желая отвлечься хотя бы на пять минут от похоронной темы, он смотрел на окна дома напротив, пытаясь определить, в каком из них горел свет прошлой ночью. Но сейчас, при ярком дневном свете все они казались ему одинаковыми.
65
Следующее утро тоже началось со звонка в Феофанию. Но Ильи Семеновича на месте не было и Виктору нечего было сказать стоявшей рядом Соне.
- Я через полчаса еще раз позвоню! - пообещал ей Виктор.
Соня молча отошла к балконной двери.
- Хочешь, сегодня вечером пойдем в цирк? - наклонилась к ней Нина.
Соня отрицательно мотнула головой.
Виктор хотел было идти на кухню работать, как вдруг позвонил телефон. Соня и Нина обернулись на его звонок. Виктор снял трубку, тоже подумав, что звонят из ветлечебницы, но это был главный редактор.
Игорь Львович был явно недоволен. "Я не прошу тебя писать философские шедевры! - Почти кричал он. - Делай простой проффесиональный текст, но будь добр делай его быстро! Я не могу ждать целую неделю, чтобы получить от тебя всего пять-шесть текстов!.." Виктор слушал главного и мрачно кивал. "Ты понял, что я сказал?" - уже более спокойным голосом спросил главный, видно сам устав от своего раздражения. "Понял." - ответил Виктор и опустил трубку. Он уже привык, что телефонные разговоры с главным были настолько деловыми, что не допускали ни "здрасте", ни "до свидания".
- Кто это? - спросила стоявшая у балконной двери Нина.
- По работе... - сказал Виктор, вздохнул и снова поднес трубку к уху.
Набрал телефон ветлечебницы.
На этот раз Илья Семенович был на месте.
- Нам надо встретиться, - сказал он и в его голосе Виктор услышал обреченность.
- Мне подъехать? - спросил Виктор.
- Нет, не стоит. Давайте встретимся в городе. В одиннадцать в кафе "Старый Киев", на Крещатике.
- А как я вас узнаю? - спросил Виктор.
- Не думаю, что там будет много людей, - сказал Илья Семенович. - Но, во всяком случае, я буду в сером плаще и в твидовой кепке. Худой, невысокий, с усами...
- Ну что? - с нетерпением спросила Соня.
- Наверно, ему лучше, - обманул ее Виктор. - Я сейчас поеду к врачу и все точно узнаю...
На самом деле у него были плохие предчувствия. Иначе с чего бы понадобился этот разговор с Ильей Семеновичем в кафе на Крещатике? Ведь для хорошей новости достаточно телефона! Или, может быть, ветеринар хотел поговорить о деньгах? Ведь Виктор ничего пока не заплатил, а одно только пребывание Миши в лечебнице стоит пятьдесят долларов в день!
Мысль о том, что разговор в кафе, возможно, будет касаться оплаты лечения, немного успокоила Виктора.
На улице снова светило солнце. Возле парадного две соседских девчонки играли в резинку и Виктору пришлось их обойти.
Когда он спустился в подвальчик кафе, Игорь Семенович его уже ждал. Он стоял за высоким столиком, на котором стояла чашечка кофе. Больше в кафе никого не было. Даже за стойкой и кофеваркой никого не было видно.
Поздоровавшись с Виктором, Илья Семенович подошел к стойке и громко постучал ладонью.
- Еще один кофе! - сказал он появившейся из подсобки женщине и вернулся к Виктору.
- Ну как там? - спросил Виктор.
Илья Семенович вздохнул.
- У вашего питомца, похоже, врожденный порок сердца, - сказал он. Любая радикальная попытка вылечить его грипп может его убить... Но у него и без гриппа почти нет шансов. Разве что... - и Илья Семенович выжидательно посмотрел в глаза Виктору.
- Это касается денег? - догадался Виктор.
- И денег тоже, - проговорил Илья Семенович. - Но кроме денег - это еще и чисто принципиальный вопрос... Вопрос к вам. Я не знаю, насколько дорог вам ваш питомец?
- Возьмите кофе! - вдруг крикнула из-за спины Виктора барменша.
Когда он подошел за своей чашкой, барменши за стойкой уже не было.
- Вы просто скажите, сколько это может стоить! - проговорил, вернувшись к столику, Виктор.
- Ладно. Постараюсь объяснить вам попроще. - Илья Семенович сделал сильный вдох, словно собирался надолго задержать дыхание. - Единственный шанс для вашего пингвина - это операция на сердце. Если точнее, то ему нужна пересадка сердца.
- Да, но как? - Виктор ошалело посмотрел на ветеринара. - Где вы возьмете еще одно сердце пингвина?
- В этом и вопрос принципа. - Илья Семенович кивнул. - Я советовался с профессором кардиологии из Больницы Ученых... Мы пришли к выводу, что ему можно трансплантировать сердце трех-четырехлетнего ребенка...
Виктор поперхнулся кофе и опустил чашечку на столик, немного разлив.
- Это, по крайней мере, при положительном исходе операции сможет продлить его жизнь на несколько лет. Иначе... - и Илья Семенович развел руками. - Ну и еще, чтобы сразу ответить на все ваши возможные вопросы: стоимость самой операции - как для вас всего пятнадцать тысяч долларов. Вообщем-то совсем немного. Донорское сердце?.. Тут вы можете поискать по своим каналам, или, если доверите, мы сами поищем. Я пока затрудняюсь назвать его цену. Бывает, что органы попадают к нам совершенно бесплатно...
- Поискать по своим каналам? - повторил ошарашенный Виктор. - Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, что в Киеве есть детские больницы, в каждой больнице есть реанимация, - спокойно говорил Илья Семенович. - Вы можете познакомиться с врачами, только не говорите им, что орган нужен для пингвина. Просто, скажите, что необходимо найти сердце трех-четырехлетнего ребенка для трансплантации. Пообещайте хорошее вознаграждение. Они вас будут держать в курсе...
- Нет, - мотнул головой Виктор.
- Что нет? - спросил Илья Семенович. - Ладно. Вам нужно все спокойно обдумать. Телефон мой у вас есть. Единственное - прошу не думать слишком долго. Кроме того - это же ваши деньги тикают... Ну, жду звонка!
Илья Семенович вышел из кафе, оставив Виктора наедине с самим собой.
Допивать холодный кофе Виктору не хотелось. Он тоже вышел и побрел по Крещатику в сторону Главпочтамта.
Светило солнце, но он не замечал его. Мимо проходили люди, но он не обращал на них никакого внимания. И даже когда какой-то парень толкнул его плечом в подземном переходе, он не обернулся. И сам толкнул цыганку, пытавшуюся остановить его и попросить денег.
- Что-то не то в этой жизни, - глядя себе под ноги, на ходу думал он. - Или это сама жизнь изменилась, оставшись только внешне прежней, простой и понятной. А внутри ее словно сломался механизм и теперь неизвестно, чего ждать от знакомых предметов. От буханки украинского хлеба, от уличного телефонного автомата. Что-то чужое и невидимое прячется за всякой знакомой поверхностью, внутри каждого дерева, внутри каждого человека. Все только кажется знакомым с детства.
Пройдя мимо бывшего музея Ленина, Виктор остановился. Как-то странно оглянулся по сторонам, словно выискивая в знакомом городском пейзаже незамеченные раньше детали. Посмотрел на видневшуюся за парковой лестницей стальную дугу монумента дружбы двух народов, на руины филармонии, на рекламный щит, с которого обильно лился нарисованный французский шампунь. "Ваши волосы вызовут зависть!"
Под рекламным щитом остановился набитый 62-й автобус. Из него выбрались несколько пассажиров и он сразу тронулся. На остановке осталась стоять сердитая толпа. Автобус свернул вправо и покатился вниз по Владимирскому спуску.
Виктор, проводив его взглядом, тоже пошел вниз по спуску, на Подол.
Остались позади нижняя станция фуникулера и Речной вокзал. Владимирский спуск выровнялся и влился в улицу Сагайдачного.
Виктор остановился возле бара "Бахус". Зашел.
Взяв стакан красного сухого, он уселся за столик. Пригубил вина и вздохнул.
- Почему именно сердце ребенка? - думал он. - Почему не собачье? Или, может быть, овцы?..
За соседним столом кампания ребят вливала водку в бокалы с пивом.
Виктор сделал еще один глоток. Язык ощутил приятную терпкость вина. На смену волнению и нервно метавшимся мыслям приходило спокойствие.
- И действительно, - продолжал думать он. - У пингвина гораздо больше общего с человеком, чем с собакой или овцой. Оба они - и человек, и пингвин - животные вертикальные, стоящие на двух вместо четырех... Да и пингвин, в отличие от человека, кажется никогда не имел четырехлапых предков.
И Виктор вспомнил рукопись Пидпалого - единственное, что он прочитал в своей жизни о пингвинах. Вспомнил, что у пингвинов отцы воспитывают и выращивают своих детей и при этом из года в год остаются верными мужьями. Вспомнил, что пингвины хорошо ориентируются по солнцу, что у них врожденное чувство коллективизма... Вспомнилась квартира Пидпалого, запах дыма... И мысли снова вернулись к Мише.
Виктор допил стакан и взял второй. Кампания ребят, пошатываясь, вышла из бара. Виктор остался один. Посмотрел на часы - полпервого. В бар заглядывало солнце и его лучи, падая на стол, за которым сидел Виктор, опрокидывали силуэт стакана и создавали маленькие тени рассыпаных по столу крошек.
- Надо делать ему операцию, - думал, пьянея, Виктор. - Пускай они сами все делают, пускай! Денег должно хватить. Деньги можно взять из сумки на шкафу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28