В 16.14 был убит Грин. В 16.15 убита Бронштейн. В 16.16 пропали сигналы от Орлова, а сигналы Арутюняна стали настолько слабыми, что сканирующая программа идентифицировала его как растительный объект. Это все, что нам известно. – Закончив сообщение, кролик свернул уши в трубочку.
– Какие будут предположения? – тихо спросила Полуэктова.
– Может быть, Орлову удалось бежать? Раз нет сигналов… – осторожно проговорил Денис.
– Будем надеяться, – сказала Полуэктова. – А я вот что думаю: никакие сканеры не нужны, чтобы понять, кто были эти налетчики. Кому, кроме Бладреда, могли понадобиться наши студенты?
– Мало ли… Обстановка в городе неспокойная, может быть, это просто грабители или бандиты, – неуверенно произнес Бушуев.
– Аристарх, какие бандиты? Кому нужна бедная каморка Лилии?
– Но как генерал пронюхал о ней? Судя по отчету Арутюняна, все прошло гладко. – Бушуев нервно дергал себя за бороду.
– Да-с, гладко… слишком гладко, – отозвался Шарадов. – Мне с самого начала это показалось подозрительным.
– А что могут значить столь странные сигналы от Арутюняна? Вряд ли генерал превратил его в растение. Он умен и хитер, но все-таки не волшебник, – сказал Денис, потирая лоб.
– На сей счет у меня есть догадка, – ответила Полуэктова, и все уставились на нее с огромным вниманием. – Этот мальчик, как вам известно, наделен уникальным даром проникать в чужое сознание. Правда, мы были свидетелями его перехода только в одного человека… – Она на секунду задумалась, приложив к губам указательный палец. – Думаю, он попробовал завладеть сознаниями захватчиков.
– Что, всех одновременно? – Денис в недоумении развел руками. – Простите, Инга, но это фантастика.
– Милый мой Ден, всего несколько лет назад Кибрэ тоже была фантастикой, а сто лет назад даже самолеты были фантастикой, о компьютерах я уже не говорю – возразила она. – Я давно наблюдаю за Арсеном. У него потрясающее сознание! – Полуэктова помолчала, чему-то улыбаясь про себя. – Да вот хотя бы Гай Юлий Цезарь, римский император. Доподлинно известно, что он мог делать одновременно несколько разных дел: например, диктовать сразу несколько писем… Цезарь жил в первом веке до нашей эры. Почему же вы думаете, что через две тысячи лет не может появиться человек, у которого эти способности развиты еще больше? – Полуэктова обвела собравшихся взглядом. – А если их помножить на умение мальчика забираться в чужое сознание и подавлять его? Почему бы не предположить, что он сумел-таки одновременно проникнуть в сознания нескольких нападавших?
– Вы молодец, Инга-сан! – проговорил внезапно очнувшийся Катуяма. – Я думаю точно так же. Вероятно, именно это и позволило бежать второму мальчику, Орлову. Но Арсен потратил слишком много сил и теперь либо вообще лишился чувств, либо находится в крайне тяжелом положении и не может понять, что с ним происходит. Я принял решение. Скажи, Андрей-сан, – продолжал он, обращаясь к Шарадову, – осталась ли в НРУ-1 хоть одна лаборатория, недоступная генералу, где я мог бы создать еще одного ЧеКа? – Он кивнул на петуха.
– Да, Черуки-сан, такая лаборатория есть, ею руководит Джон Эдванс. Он закончил испытания защитных костюмов и занимается разработкой программ-взломщиков. Так что оборудование там отличное, нейрокомпьютеры собраны по схемам Кибрэ.
– Что ж, превосходно, – сказал Катуяма и разбудил петуха, – ура-ура, вставать пора! Птичка моя, ты отправишься в НРУ-1.
В кабинете Шарадова мгновенно стало шумно, все заговорили разом, перебивая друг друга. Профессора недоумевали, зачем японцу понадобилось тащить петуха в НРУ-1. А ЧеКа безмерно обрадовался; расправив крылья, он перелетел с подлокотника кресла на стол Шарадова и заявил:
– Мой персон летай от счастья! Мой персон попадай в НРУ-1!
– Тихо, птичка, – остудил его пыл Катуяма, – дай я объясню свою идею. Все вы, господа, прекрасно знаете, что искусственный интеллект ЧеКа совсем неплох. (Петух распушил перья от гордости.) Если нам удастся воссоздать в НРУ-1 его копию, он сможет сделать очень много, не вызвав никаких подозрений.
– Браво, профессор! Блестящая идея! – воскликнул Бушуев. – Конечно, ну какие подозрения может вызвать банальный петух?
– Мой персон не банальный! – ЧеКа в возмущении захлопал крыльями.
– Да-да, ты гениальный, – поправился Борода-Бушуев, – но выглядишь как обычный петух. Если кто-то и удивится, так только тому, что ты разгуливаешь по городу, а не сидишь в курятнике на насесте.
– Да и это не беда! – подхватил мысль Бороды Денис. – Сейчас в НРУ-1 чего только не увидишь: кто свинку на газоне выгуливает, кто змею за пазухой прячет.
– Да-с… со змеей, молодой человек, вы прямо в точку попали, – ухмыльнулся Шарадов. – Змей там много, и все ядовитые… Но, Черуки-сан, как ты намереваешься воссоздать там ЧеКа?
– Отправлюсь туда сам.
Вновь кабинет профессора наполнился гомоном.
– Друзья мои, – попытался успокоить коллег Катуяма, – подумайте, придет ли в голову этому болвану Бладреду, что я сам после того, что случилось, отправлюсь в НРУ-1? С его точки зрения это полный идиотизм, не так ли? Он обвел взглядом всех присутствующих.
– Профессор, но это слишком большой риск, – начала было Багирова.
– Кира-сан, – прервал ее Катуяма, – я уже старик и, если попадусь в лапы негодяя Бладреда, не думаю, что он сможет мне чем-то угрожать. Самое дорогое, мою дочь Инако, он уже отнял у меня. —
В глазах профессора за толстыми стеклами очков стояли слезы. Он глубоко вздохнул и продолжил: – Однако я надеюсь, что мое перемещение останется незамеченным. Вчера я закончил новый защитный пароль Кибрэ. Если мы подключим его к системе безопасности, у нас будет хотя бы несколько дней надежной защиты.
– На то, чтобы взломать старый пароль, генералу потребовалось больше двух лет, – тихо произнес Шарадов, качая головой. – И мы думали, что он не сможет взломать его никогда. Да-с… Ты прав, Черуки-сан, надо вести счет не на годы, а на дни.
Глава 23 Восточная часть Сиэтла-241
Боевики Бладреда в бордовых плащах стояли посреди взорванной комнаты и трясли головами, пытаясь прийти в себя после внезапного помутнения в мозгах. Их командир, Скрипучий, тяжело дыша, скомандовал:
– Прервать операцию!
Один из боевиков, тот, что застрелил Тома Грина, оправился от замешательства быстрее других и вскрикнул:
– Но почему, сэр? Мы еще успеем, сэр, мальчишка не мог далеко уйти!
– Заткнись, ублюдок! Нам не нужен шум в городе.
– Но, сэр, – поддержал первого его товарищ, – какой шум? Просто догнать его да скрутить.
– Операцию прекратить! И всем заткнуть свои мерзкие пасти! – Он едва стоял на ногах, жадно хватая ртом воздух.
– Добить этого щенка, сэр? – предложил первый боевик, указав на лежавшего без сознания Арсена.
– Сам сдохнет, – отозвался Скрипучий. – Убираемся отсюда.
Запахнувшись в длинные плащи, они бегом спустились по давно не мытой лестнице. Неподалеку раздался вой полицейской сирены.
– Сэр, кто-то из жильцов вызвал полицию. Наверное, взрывы услышали.
– Молодец, догадался! Понял теперь, почему я велел убираться, идиот?
Боевики прибавили шагу, их пыльные плащи развевались на ветру. Через три квартала Скрипучий вдруг остановился как вкопанный, с силой обхватил голову руками, согнулся пополам, потом, резко выпрямившись, завопил на свой отряд:
– Ублюдки! Козлиное отродье! Где мы?!
– Сэр, что с вами? Мы на улице Эйфеля, направляемся в штаб… – растерялся убийца Тома.
– Упустили! Мы его упустили… уэм-м-м… – Скрипучий завыл, как шакал. – Неужто не видели, что я не в себе, идиоты? Приказ был схватить Орлова, а всех остальных уничтожить.
– Никак нет, сэр, вы приказали операцию прекратить, – напомнил боевик.
– Я?! Да не я это был! Во мне сидел кто-то, – Скрипучий грязно выругался. – Мною кто-то управлял.
– Так точно, сэр, с нами было то же самое! – подхватил боевик. – Как будто газа галлюциногенного вдохнули. Но потом все быстро встало на свои места.
– Газ, думаешь? – Скрипучий недоуменно посмотрел на своего боевика.
– Не могу знать, сэр. Но похоже, сэр.
Перестав контролировать действия Скрипучего, Арсен последним усилием воли вернул свое сознание в тело биотвинера Артура, лежавшего на полу в квартире на площади Рузвельта, и медленно открыл слезящиеся глаза. Обвел взглядом комнату: окна и двери разбиты, мебель поломана, на ковре бездыханный Том Грин… Сил не было не только на то, чтобы подняться, – Арсен не мог даже пальцем пошевелить. Из коридора послышались торопливые шаги и крики. Потом в дверном проеме нарисовалась фигура толстого полицейского в голубой рубашке с короткими рукавами, мокрой от пота, по его круглым щекам тоже струился пот. За ним в комнату ввалилось еще несколько полицейских.
– Ричи, посмотри, кажется, парень живой, – сказал толстяк.
Ричи, долговязый молодой полицейский с тоненькой щеточкой усов, склонился над Арсеном.
– Все будет хорошо, парень, – сказал он, осматривая мальчика. – Где болит?
Арсен не мог вымолвить ни слова. Он почувствовал, как сознание его затуманивается, и мгновенно провалился в глубокий сон.
– Похоже, сознание потерял, – сообщил своему боссу Ричи.
– «Скорую» вызвали? – обратился толстяк ко второму помощнику, топтавшемуся в дверях. Тот утвердительно кивнул. – Отлично, пусть увозят мальчишку, а мы тут осмотримся.
– Шеф, похоже, взорвали одновременно все окна и двери, – сказал второй помощник, в то время как приехавшие врачи уже укладывали Арсена на носилки.
– Да, Шон, так и есть, – подтвердил толстяк. – Попробуем найти хоть какие-нибудь улики.
В проеме двери, разделявшей комнату и кухню, показался еще один полицейский. В руках он держал блюдо с разрезанным черничным пирогом.
– Шеф, кажется, тут был праздник, – сказал он. – Смотрите, пирог еще теплый. А на кухне, видимо, хозяйка квартиры… но она мертва.
– М-да, кому-то этот праздник, похоже, мешал. Может быть, парнишка, когда придет в себя, что-нибудь расскажет…
На следующее утро из дома на далекой окраине города Сиэтла-241 вышла молодая женщина с маленькой девочкой. Вьющиеся черные волосы женщины трепал горячий ветер, ее легкий сарафан давно выцвел, но все равно был ей к лицу. Девочка, одетая в маечку и короткую юбку, крепко держалась за мамину руку. Пройдя несколько шагов, они увидели мальчика, лежащего прямо на земле.
– Эй, мальчик! Ты жив? – Женщина, склонившись над Ником, потрясла его за плечо. – Как тебя зовут?
– П-пить… – Это все, что он смог вымолвить, еле шевеля потрескавшимися губами.
– Эмма, принеси воды, – сказала женщина девочке, которая пряталась за маминой спиной.
Эмма быстро побежала через двор.
– И давно ты тут лежишь? – Женщина провела рукой по волосам Ника. – Чумазый весь… Откуда ты? Ладно, молчи. Сейчас напьешься, тогда поговорим. – Она села на корточки и положила его голову себе на колени.
Обратно Эмма шла тихонько, боясь расплескать воду.
Женщина помогла Нику приподняться и поддерживала кружку, пока он пил.
– Спасибо, – сказал он, допив все до капли.
– Не за что, – отозвалась женщина, улыбаясь. – Может, скажешь, как тебя зовут и где ты так измазался?
– Меня зовут Никита. А грязь – это, наверное, от взрыва.
– От взрыва?! – Глаза женщины округлились. – Уж не хочешь ли ты сказать, что был на площади Рузвельта, когда там прогремел взрыв?
– А… вы откуда про это знаете?
– Да по радио еще вчера вечером передавали. Так ты оттуда прибежал? Ничего себе! Километров двадцать, а то и все двадцать пять будет!
– Где я?
– На восточной окраине Сиэтла-241.
Ник осмотрелся и увидел, что стены домов облуплены, стекла есть лишь в нескольких окнах, да и они мутные от пыли и копоти.
– Так что же, кроме вас с дочкой тут никого нет?
– В нашем доме – нет. В соседнем живут еще две семьи и через улицу несколько человек.
– Как же вы тут живете? – Мальчик привстал, потирая затекшие плечи.
– Да вот так и живем. – Она вздохнула. – У нас даже электричества нет.
– А как же тут радио работает?
– А как рация работает? – Женщина усмехнулась.
– Понятно. Но почему вы живете именно тут?
– Эмма, пойди разогрей кукурузные лепешки, – сказала женщина все так же безмолвно стоящей за ее спиной девочке. Когда малышка ушла, она продолжила: – Меня зовут Мелинда. Моего мужа, Арнольда Дуайта, завербовала служба боевиков Бладреда. – Ее глаза потемнели и наполнились печалью. – Это было два года назад. Сначала мы жили прекрасно: деньги рекой, Эмму отдали в лучшую детскую студию…
А потом муж стал возвращаться домой мрачным и все время молчал. Я пыталась спросить, что происходит, но он только больше замыкался. А однажды заявил: «Во имя правого дела генерала Бладреда я должен пожертвовать жизнью Эммы. Завтра она пойдет со мной. Будет проводиться важный эксперимент». Ночью мы с дочкой сбежали. Шли и шли по городу, как ты вчера. Потом нас остановили какие-то вооруженные люди. Я увидела у них на рукавах нашивки Отряда сопротивления, поэтому все им честно рассказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Какие будут предположения? – тихо спросила Полуэктова.
– Может быть, Орлову удалось бежать? Раз нет сигналов… – осторожно проговорил Денис.
– Будем надеяться, – сказала Полуэктова. – А я вот что думаю: никакие сканеры не нужны, чтобы понять, кто были эти налетчики. Кому, кроме Бладреда, могли понадобиться наши студенты?
– Мало ли… Обстановка в городе неспокойная, может быть, это просто грабители или бандиты, – неуверенно произнес Бушуев.
– Аристарх, какие бандиты? Кому нужна бедная каморка Лилии?
– Но как генерал пронюхал о ней? Судя по отчету Арутюняна, все прошло гладко. – Бушуев нервно дергал себя за бороду.
– Да-с, гладко… слишком гладко, – отозвался Шарадов. – Мне с самого начала это показалось подозрительным.
– А что могут значить столь странные сигналы от Арутюняна? Вряд ли генерал превратил его в растение. Он умен и хитер, но все-таки не волшебник, – сказал Денис, потирая лоб.
– На сей счет у меня есть догадка, – ответила Полуэктова, и все уставились на нее с огромным вниманием. – Этот мальчик, как вам известно, наделен уникальным даром проникать в чужое сознание. Правда, мы были свидетелями его перехода только в одного человека… – Она на секунду задумалась, приложив к губам указательный палец. – Думаю, он попробовал завладеть сознаниями захватчиков.
– Что, всех одновременно? – Денис в недоумении развел руками. – Простите, Инга, но это фантастика.
– Милый мой Ден, всего несколько лет назад Кибрэ тоже была фантастикой, а сто лет назад даже самолеты были фантастикой, о компьютерах я уже не говорю – возразила она. – Я давно наблюдаю за Арсеном. У него потрясающее сознание! – Полуэктова помолчала, чему-то улыбаясь про себя. – Да вот хотя бы Гай Юлий Цезарь, римский император. Доподлинно известно, что он мог делать одновременно несколько разных дел: например, диктовать сразу несколько писем… Цезарь жил в первом веке до нашей эры. Почему же вы думаете, что через две тысячи лет не может появиться человек, у которого эти способности развиты еще больше? – Полуэктова обвела собравшихся взглядом. – А если их помножить на умение мальчика забираться в чужое сознание и подавлять его? Почему бы не предположить, что он сумел-таки одновременно проникнуть в сознания нескольких нападавших?
– Вы молодец, Инга-сан! – проговорил внезапно очнувшийся Катуяма. – Я думаю точно так же. Вероятно, именно это и позволило бежать второму мальчику, Орлову. Но Арсен потратил слишком много сил и теперь либо вообще лишился чувств, либо находится в крайне тяжелом положении и не может понять, что с ним происходит. Я принял решение. Скажи, Андрей-сан, – продолжал он, обращаясь к Шарадову, – осталась ли в НРУ-1 хоть одна лаборатория, недоступная генералу, где я мог бы создать еще одного ЧеКа? – Он кивнул на петуха.
– Да, Черуки-сан, такая лаборатория есть, ею руководит Джон Эдванс. Он закончил испытания защитных костюмов и занимается разработкой программ-взломщиков. Так что оборудование там отличное, нейрокомпьютеры собраны по схемам Кибрэ.
– Что ж, превосходно, – сказал Катуяма и разбудил петуха, – ура-ура, вставать пора! Птичка моя, ты отправишься в НРУ-1.
В кабинете Шарадова мгновенно стало шумно, все заговорили разом, перебивая друг друга. Профессора недоумевали, зачем японцу понадобилось тащить петуха в НРУ-1. А ЧеКа безмерно обрадовался; расправив крылья, он перелетел с подлокотника кресла на стол Шарадова и заявил:
– Мой персон летай от счастья! Мой персон попадай в НРУ-1!
– Тихо, птичка, – остудил его пыл Катуяма, – дай я объясню свою идею. Все вы, господа, прекрасно знаете, что искусственный интеллект ЧеКа совсем неплох. (Петух распушил перья от гордости.) Если нам удастся воссоздать в НРУ-1 его копию, он сможет сделать очень много, не вызвав никаких подозрений.
– Браво, профессор! Блестящая идея! – воскликнул Бушуев. – Конечно, ну какие подозрения может вызвать банальный петух?
– Мой персон не банальный! – ЧеКа в возмущении захлопал крыльями.
– Да-да, ты гениальный, – поправился Борода-Бушуев, – но выглядишь как обычный петух. Если кто-то и удивится, так только тому, что ты разгуливаешь по городу, а не сидишь в курятнике на насесте.
– Да и это не беда! – подхватил мысль Бороды Денис. – Сейчас в НРУ-1 чего только не увидишь: кто свинку на газоне выгуливает, кто змею за пазухой прячет.
– Да-с… со змеей, молодой человек, вы прямо в точку попали, – ухмыльнулся Шарадов. – Змей там много, и все ядовитые… Но, Черуки-сан, как ты намереваешься воссоздать там ЧеКа?
– Отправлюсь туда сам.
Вновь кабинет профессора наполнился гомоном.
– Друзья мои, – попытался успокоить коллег Катуяма, – подумайте, придет ли в голову этому болвану Бладреду, что я сам после того, что случилось, отправлюсь в НРУ-1? С его точки зрения это полный идиотизм, не так ли? Он обвел взглядом всех присутствующих.
– Профессор, но это слишком большой риск, – начала было Багирова.
– Кира-сан, – прервал ее Катуяма, – я уже старик и, если попадусь в лапы негодяя Бладреда, не думаю, что он сможет мне чем-то угрожать. Самое дорогое, мою дочь Инако, он уже отнял у меня. —
В глазах профессора за толстыми стеклами очков стояли слезы. Он глубоко вздохнул и продолжил: – Однако я надеюсь, что мое перемещение останется незамеченным. Вчера я закончил новый защитный пароль Кибрэ. Если мы подключим его к системе безопасности, у нас будет хотя бы несколько дней надежной защиты.
– На то, чтобы взломать старый пароль, генералу потребовалось больше двух лет, – тихо произнес Шарадов, качая головой. – И мы думали, что он не сможет взломать его никогда. Да-с… Ты прав, Черуки-сан, надо вести счет не на годы, а на дни.
Глава 23 Восточная часть Сиэтла-241
Боевики Бладреда в бордовых плащах стояли посреди взорванной комнаты и трясли головами, пытаясь прийти в себя после внезапного помутнения в мозгах. Их командир, Скрипучий, тяжело дыша, скомандовал:
– Прервать операцию!
Один из боевиков, тот, что застрелил Тома Грина, оправился от замешательства быстрее других и вскрикнул:
– Но почему, сэр? Мы еще успеем, сэр, мальчишка не мог далеко уйти!
– Заткнись, ублюдок! Нам не нужен шум в городе.
– Но, сэр, – поддержал первого его товарищ, – какой шум? Просто догнать его да скрутить.
– Операцию прекратить! И всем заткнуть свои мерзкие пасти! – Он едва стоял на ногах, жадно хватая ртом воздух.
– Добить этого щенка, сэр? – предложил первый боевик, указав на лежавшего без сознания Арсена.
– Сам сдохнет, – отозвался Скрипучий. – Убираемся отсюда.
Запахнувшись в длинные плащи, они бегом спустились по давно не мытой лестнице. Неподалеку раздался вой полицейской сирены.
– Сэр, кто-то из жильцов вызвал полицию. Наверное, взрывы услышали.
– Молодец, догадался! Понял теперь, почему я велел убираться, идиот?
Боевики прибавили шагу, их пыльные плащи развевались на ветру. Через три квартала Скрипучий вдруг остановился как вкопанный, с силой обхватил голову руками, согнулся пополам, потом, резко выпрямившись, завопил на свой отряд:
– Ублюдки! Козлиное отродье! Где мы?!
– Сэр, что с вами? Мы на улице Эйфеля, направляемся в штаб… – растерялся убийца Тома.
– Упустили! Мы его упустили… уэм-м-м… – Скрипучий завыл, как шакал. – Неужто не видели, что я не в себе, идиоты? Приказ был схватить Орлова, а всех остальных уничтожить.
– Никак нет, сэр, вы приказали операцию прекратить, – напомнил боевик.
– Я?! Да не я это был! Во мне сидел кто-то, – Скрипучий грязно выругался. – Мною кто-то управлял.
– Так точно, сэр, с нами было то же самое! – подхватил боевик. – Как будто газа галлюциногенного вдохнули. Но потом все быстро встало на свои места.
– Газ, думаешь? – Скрипучий недоуменно посмотрел на своего боевика.
– Не могу знать, сэр. Но похоже, сэр.
Перестав контролировать действия Скрипучего, Арсен последним усилием воли вернул свое сознание в тело биотвинера Артура, лежавшего на полу в квартире на площади Рузвельта, и медленно открыл слезящиеся глаза. Обвел взглядом комнату: окна и двери разбиты, мебель поломана, на ковре бездыханный Том Грин… Сил не было не только на то, чтобы подняться, – Арсен не мог даже пальцем пошевелить. Из коридора послышались торопливые шаги и крики. Потом в дверном проеме нарисовалась фигура толстого полицейского в голубой рубашке с короткими рукавами, мокрой от пота, по его круглым щекам тоже струился пот. За ним в комнату ввалилось еще несколько полицейских.
– Ричи, посмотри, кажется, парень живой, – сказал толстяк.
Ричи, долговязый молодой полицейский с тоненькой щеточкой усов, склонился над Арсеном.
– Все будет хорошо, парень, – сказал он, осматривая мальчика. – Где болит?
Арсен не мог вымолвить ни слова. Он почувствовал, как сознание его затуманивается, и мгновенно провалился в глубокий сон.
– Похоже, сознание потерял, – сообщил своему боссу Ричи.
– «Скорую» вызвали? – обратился толстяк ко второму помощнику, топтавшемуся в дверях. Тот утвердительно кивнул. – Отлично, пусть увозят мальчишку, а мы тут осмотримся.
– Шеф, похоже, взорвали одновременно все окна и двери, – сказал второй помощник, в то время как приехавшие врачи уже укладывали Арсена на носилки.
– Да, Шон, так и есть, – подтвердил толстяк. – Попробуем найти хоть какие-нибудь улики.
В проеме двери, разделявшей комнату и кухню, показался еще один полицейский. В руках он держал блюдо с разрезанным черничным пирогом.
– Шеф, кажется, тут был праздник, – сказал он. – Смотрите, пирог еще теплый. А на кухне, видимо, хозяйка квартиры… но она мертва.
– М-да, кому-то этот праздник, похоже, мешал. Может быть, парнишка, когда придет в себя, что-нибудь расскажет…
На следующее утро из дома на далекой окраине города Сиэтла-241 вышла молодая женщина с маленькой девочкой. Вьющиеся черные волосы женщины трепал горячий ветер, ее легкий сарафан давно выцвел, но все равно был ей к лицу. Девочка, одетая в маечку и короткую юбку, крепко держалась за мамину руку. Пройдя несколько шагов, они увидели мальчика, лежащего прямо на земле.
– Эй, мальчик! Ты жив? – Женщина, склонившись над Ником, потрясла его за плечо. – Как тебя зовут?
– П-пить… – Это все, что он смог вымолвить, еле шевеля потрескавшимися губами.
– Эмма, принеси воды, – сказала женщина девочке, которая пряталась за маминой спиной.
Эмма быстро побежала через двор.
– И давно ты тут лежишь? – Женщина провела рукой по волосам Ника. – Чумазый весь… Откуда ты? Ладно, молчи. Сейчас напьешься, тогда поговорим. – Она села на корточки и положила его голову себе на колени.
Обратно Эмма шла тихонько, боясь расплескать воду.
Женщина помогла Нику приподняться и поддерживала кружку, пока он пил.
– Спасибо, – сказал он, допив все до капли.
– Не за что, – отозвалась женщина, улыбаясь. – Может, скажешь, как тебя зовут и где ты так измазался?
– Меня зовут Никита. А грязь – это, наверное, от взрыва.
– От взрыва?! – Глаза женщины округлились. – Уж не хочешь ли ты сказать, что был на площади Рузвельта, когда там прогремел взрыв?
– А… вы откуда про это знаете?
– Да по радио еще вчера вечером передавали. Так ты оттуда прибежал? Ничего себе! Километров двадцать, а то и все двадцать пять будет!
– Где я?
– На восточной окраине Сиэтла-241.
Ник осмотрелся и увидел, что стены домов облуплены, стекла есть лишь в нескольких окнах, да и они мутные от пыли и копоти.
– Так что же, кроме вас с дочкой тут никого нет?
– В нашем доме – нет. В соседнем живут еще две семьи и через улицу несколько человек.
– Как же вы тут живете? – Мальчик привстал, потирая затекшие плечи.
– Да вот так и живем. – Она вздохнула. – У нас даже электричества нет.
– А как же тут радио работает?
– А как рация работает? – Женщина усмехнулась.
– Понятно. Но почему вы живете именно тут?
– Эмма, пойди разогрей кукурузные лепешки, – сказала женщина все так же безмолвно стоящей за ее спиной девочке. Когда малышка ушла, она продолжила: – Меня зовут Мелинда. Моего мужа, Арнольда Дуайта, завербовала служба боевиков Бладреда. – Ее глаза потемнели и наполнились печалью. – Это было два года назад. Сначала мы жили прекрасно: деньги рекой, Эмму отдали в лучшую детскую студию…
А потом муж стал возвращаться домой мрачным и все время молчал. Я пыталась спросить, что происходит, но он только больше замыкался. А однажды заявил: «Во имя правого дела генерала Бладреда я должен пожертвовать жизнью Эммы. Завтра она пойдет со мной. Будет проводиться важный эксперимент». Ночью мы с дочкой сбежали. Шли и шли по городу, как ты вчера. Потом нас остановили какие-то вооруженные люди. Я увидела у них на рукавах нашивки Отряда сопротивления, поэтому все им честно рассказала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34