Вот почему, спокойно выслушав господина Цфардейа, доктор Попф спросил:
— А если отбросить в сторону комплименты эликсиру, то речь, очевидно, идет о том, чтобы я продал вашей фирме мое изобретение?
Господин Цфардейа ответил:
— Да, конечно. — А про себя подумал: не допустил ли он тактической ошибки? Может быть, с этим молодым человеком надо было разговаривать по «способу номер один»?
— Понятно, сумма, которую вы мне назвали, — спокойно продолжал Попф, — несуразно мала. Пять миллионов мне уже предлагали несколько дней тому назад и, насколько я понял, дали бы и десять.
Конечно, с Попфом надо было начинать разговор по способу номер один! Но уже было поздно. Восторженных похвал не вернешь назад, и «Тормозу» это обойдется в несколько лишних миллионов.
— Я думаю, — сказал Цфардейа, — что по вопросу о сумме…
Но Попф, как бы защищаясь, поднял правую руку.
— Прошу вас, господин Цфардейа, одну минуточку. Я боюсь сбиться. Я не очень опытен в деловых переговорах.
«Ну и неопытен! Каково загнул насчет пяти миллионов!» — сердито подумал господин Цфардейа, а вслух промолвил:
— Прошу прощения, доктор, я весь внимание.
— Я не совсем понимаю, какое отношение может иметь к моему эликсиру компания, которая занимается производством тормозов?
— Разрешите объяснить? — осведомился господин Цфардейа, но в это время кто-то робко постучал во входную дверь.
Попф поспешил вниз.
Стучался господин Бамболи. Он только что вернулся из банка, где не без труда договорился, что ему под залог дома выдадут ссуду в шесть с половиной тысяч кентавров. И вот с замиранием сердца он пришел к доктору Попфу, чтобы предложить эти деньги в качестве паевого взноса, а самого себя в пайщики фирмы «Стифен Попф и Морг Бамболи».
— Вы на меня, ради Бога, не обижайтесь, дорогой Бамболи, — сказал Попф, приоткрыв дверь, — но если у вас не очень экстренное дело, я попросил бы вас отложить нашу беседу до завтра или, еще лучше, до воскресенья. У меня сейчас в самом разгаре деловой разговор с одним приезжим господином.
— Нет, что вы, доктор! У меня совсем не экстренное дело, — поспешил заявить робкий аптекарь, отчасти даже обрадованный отсрочкой решительного свидания с Попфом. — Извините за беспокойство, доктор. Доброй ночи, доктор!
Попф вернулся наверх. Цфардейа объяснил ему, что акционерное общество, которое он имеет честь представить, интересуется не только производством тормозов, но и всяким другим делом, требующим большого размаха и творческой инициативы.
— Я нисколько не удивлюсь, если когда-нибудь о нашем скромном обществе будут написаны толстые тома, — добавил он в полном соответствии с действительностью. — Что же касается суммы, которую…
Попф сказал:
— Прежде чем спорить о сумме, нам надо обсудить более важные вопросы.
«Более важные вопросы, неужели цифра договора?!» Господин Цфардейа был приятно удивлен. Значит, этот доктор все-таки не очень деловой человек.
Попф продолжал:
— Я продам эликсир лишь в том случае, если в договоре будет оговорено, что продажная цена ампулы будет выше себестоимости не больше чем на двадцать процентов… Я хочу, чтобы она была доступна любому бедняку…
— Но… — встрепенулся было господин Цфардейа.
— Разрешите мне высказать мою мысль до конца, — сказал Попф. — Это еще не все. Реклама эликсира должна быть развернута компанией не позже, чем через две недели после заключения нашего договора.
— Но позвольте!.. — Господин Цфардейа столь стремительно вскочил на ноги, что пепел с его сигары отломился и серебристым хрупким столбиком упал на пол. — Мне кажется…
— Нет, это мне кажется, господин Цфардейа, что вы решили во что бы то ни стало помешать мне закончить мысль! — вспылил доктор Попф. — Я уже говорил вам, что я совсем не деловой человек и что мне очень трудно вести такого рода собеседования!
Господин Синдирак Цфардейа извинился и снова опустился в кресло. Теперь он все больше убеждался, что доктор Попф действительно не деловой человек, но это, как ни странно, не только не облегчает положения, а, наоборот, может привести к весьма серьезным затруднениям.
— И последние два пункта, — сказал ему доктор Попф: — Производство и распространение эликсира должны быть налажены в кратчайший срок и не должны ограничиваться в своем объеме ничем, кроме реальных размеров спроса. Это первое. А второе — я должен быть обязательно введен в состав совета директоров вновь организуемого общества, чтобы иметь возможность наблюдать за точным выполнением всех этих условий. Я кончил.
Он откинулся на спинку кресла и приготовился слушать, но господин Синдирак Цфардейа заговорил не сразу. Он не был подготовлен к требованиям такого рода. Он привык за годы своей работы в «Тормозе» с первого взгляда примечать, с каким человеком он имеет дело: с деловым или неделовым. В зависимости от этого он назначал более высокую или менее значительную сумму. Деловые изобретатели дольше торговались, неделовые всегда оставляли на душе у господина Цфардейа неприятный осадок. Они легче соглашались на предложенную им цифру, и ему каждый раз после этого казалось, что он попал с ними впросак, что можно было уплатить им еще меньше.
Но то, что требовал доктор Попф, оказалось такой диковинной смесью наивности и деловитости, что господин Цфардейа попросту стал в тупик. Не говорить же, на самом деле, этому нелепому доктору, что акционерное общество «Тормоз» скупает изобретения вовсе не обязательно для того, чтобы применять их в жизни!
Он попробовал объяснить Попфу, что ни одна уважающая себя фирма не может пойти на включение в договор пунктов, подобных тем, которые упомянул глубокоуважаемый доктор, потому что промышленность и рынок — это совсем не такая простая штука, и что трудно заранее сказать, когда выгодней всего приступить к производству и продаже его замечательного эликсира.
— Для потребителей мой эликсир всегда выгоден, — прервал его Попф.
— Но, дорогой доктор, — пытался растолковать ему господин Цфардейа, — я просил бы вас учесть, что любая фирма прежде всего вынуждена заботиться о своих интересах, а уже потом об интересах потребителей. Есть такая серьезная вещь — конъюнктура. Иногда она благоприятна, иногда неблагоприятна. Это известно всякому деловому человеку.
— Я и не пытаюсь быть деловым человеком! — вызывающе перебил его доктор Попф. — Я человек науки, и я хочу, чтобы мое изобретение как можно скорее было претворено в жизнь.
— Мне кажется, — несколько опешил господин Цфардейа, — что если ученый действительно хочет продать свое изобретение…
— Прежде всего я хочу, чтобы оно было претворено в жизнь!..
— Если говорить о сумме…
— О сумме потом, о сумме мы поговорим в последнюю очередь.
— Мне очень жаль, сударь, — сказал Синдирак Цфардейа, — но боюсь, что ваши требования окажутся неприемлемыми для нашей фирмы.
Он сделал вид, будто собирается встать, но на Попфа его жест не произвел никакого впечатления, и представитель акционерного общества «Тормоз» остался сидеть. Нужно было временно перейти на другую тему, чтобы собраться с мыслями. Однако ничего путного в голову не приходило, и он, отложив в сторону недокуренную сигару, извлек новую и принялся ее раскуривать.
А Попф теперь уже совершенно отчетливо понял, что если он не оговорит в договоре своих требований, то акционерное общество «Тормоз» не будет спешить с реализацией его изобретения, а будет выжидать, пока наступит благоприятная конъюнктура. А когда эта чертова конъюнктура наступит и наступит ли она вообще? Это собирались решать без его участия, и он на это никак не мог согласиться. Он хотел, чтобы люди получили дешевую говядину, свинину, баранину, молоко, масло, шерсть, кожу и множество всяких других продуктов, вне зависимости от того, когда в «Тормозе» решат, что настала наконец пора налаживать производство и распространение эликсира.
Он не стал дожидаться, пока господин Цфардейа покончит с раскуриванием сигары. Он сказал:
— Имейте в виду, сударь, что я буду до конца настаивать на своих требованиях.
Господин Цфардейа сказал:
— Я лишь представитель фирмы. Такие вопросы может решить только совет директоров. С вашего позволения, я хотел бы связаться с моим шефом по телефону, с тем, чтобы еще этим вечером снова встретиться с вами. Кстати, не укажете ли вы мне номер, за которым запатентован ваш чудесный эликсир?
— Он еще не запатентован, — простодушно ответил Попф. — Вот проведу здесь первые массовые инъекции, потом съезжу в Бюро патентов. А против вторичной встречи с вами не возражаю. Только учтите, что мои требования окончательны. Спор может идти только о денежной стороне договора. Так вы своему шефу и скажите.
Весть, что эликсир до сих пор еще не запатентован, окончательно убедила господина Синдирака Цфардейа, что он имеет дело с более чем непрактичным человеком. Но он и виду не подал, какое значение он придал словам доктора Попфа. Тем более что у него тут же возник новый план действий, о котором нужно было как можно скорее доложить своему начальнику. Он откланялся и побежал на междугородную телефонную станцию.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, в которой рассказывается о том, что предложил господин Синдирак Цфардейа, вернувшись с телефонной станции и что за этим последовало
При первом же известии об эликсире бакбукского врача Попфа в акционерном обществе «Тормоз» поняли, что это изобретение исключительного значения. Речь шла о подлинной революции в животноводстве и всех связанных с ним отраслях промышленности и торговли.
Подумать только — поросята, телята, ягнята вырастали до размеров взрослой особи в семьдесят с лишним раз быстрее обычного!
Трудно было сразу подсчитать, насколько получавшаяся при этом гигантская экономия на кормах и обслуживающем персонале удешевляла мясо, шерсть, кожу, молочные продукты. Но и без подсчетов было ясно, что речь идет о головокружительном снижении стоимости насущнейших продуктов питания, предметов одежды, обуви и великого множества других товаров массового потребления. Создавались необозримые возможности роста поголовья скота. Сказочно подешевевшая шерсть и кожа должны были в год-два вытеснить из обихода большинство бумажных тканей, почти всю некожаную обувь, кроме некоторых сортов легкой, летней, привести к бурному росту шерстяной и кожевенно-обувной промышленности за счет катастрофического падения производства в хлопчатобумажной и в ряде других отраслей. А это тотчас же должно было сказаться на банках, которые их финансируют, произвести переворот в молочной, мясной и консервной промышленности, подсечь под самый корень маргариновые и многие другие тресты, выпускающие продукты для бедняков.
Директора акционерного общества «Тормоз» уже предвкушали, как будут молить о пощаде мясные, молочные, консервные, кожевенные, хлопковые, текстильные короли Аржантейи, а потом и всего капиталистического мира, как запищат прижатые к стене финансовые бароны, как все они покорно понесут в стальные сейфы «Тормоза» выкуп, сколько угодно миллионов кентавров выкупа, лишь бы не были выпущены на рынок маленькие ампулы эликсира, несущие возможность сытой, обеспеченной жизни огромному большинству народа Аржантейи и всего мира.
Еще ни одно изобретение не сулило «Тормозу» таких легендарных прибылей и такого могущества.
Тотчас же в Бакбук был послан Синдирак Цфардейа, человек дрянной, но неглупый, опытный и достаточно беспринципный. А пока поезд вез его в Бакбук, пока он там осматривал диковинное население докторского хлева, пока он вел беседу с Попфом, в «Тормозе» день и ночь шла предварительная разработка вопроса об эликсире. Уже через три часа был составлен подробный список синдикатов, концернов, трестов, картелей, отдельно действующих предприятий и банкирских домов, которые в первую очередь должны были быть подвергнуты шантажу, как только изобретение доктора Попфа станет собственностью акционерного общества «Тормоз». А в том, что оно бесспорно станет собственностью «Тормоза», никто из его работников не сомневался. Господин Синдирак Цфардейа получил при отъезде инструкцию ни в коем случае не скупиться, соглашаться на любую сумму, потому что любая сумма ничего не значила перед той, которую эликсир принесет «Тормозу» в первую же неделю после его приобретения.
Тридцать первого августа, в начале шестого часа вечера, неприметный доселе сотрудник научно-исследовательского бюро Альфред Вандерхунт доложил своему начальнику возникший у него план «рационализованного» применения эликсира доктора Попфа. Господин Шамбери выслушал его молча, не отрывая глаз от аккуратно написанной докладной записки, потом поднял их на скромно стоявшего Вандерхунта и увидел, что перед ним стоит гений, мрачный, с пустым, оловянным взором, с очень гладким, словно нарисованным рыжим пробором, с лицом без морщин, выражавшим трудолюбие и упорство, только трудолюбие и упорство, и больше ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48