А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Нынешние питомцы приюта, из которых старшему било чуть больше четырех с половиной лет, должны были и течение недолгого срока стать последовательно отцами и дедушками, матерями и бабушками. А спустя еще недолгое время они уже смогут стать прапрадедушками, прапрабабушками, сохраняя, к тому же, в течение еще по крайней мере сорока пяти — пятидесяти лет способность производить на свет потомство. Черт возьми, они будут размножаться, как кролики! Десятое поколение детей, которое родится от прапрапраправнуков младенцев, уже не надо будет воспитывать как первый состав воспитанников приюта. Их уже можно будет только дрессировать. Это будут человекоподобные существа, у которых будет ровно столько разума, сколько захочет доктор Мидруб, и только те навыки, которые он пожелает им привить. Они будут знать только самое необходимое количество слов, только те слова, которые отберет для них доктор Мидруб. Обычный аржантейский язык будет им понятен не более, чем латынь австралийскому туземцу. В их словаре не будет слов «справедливость», «равенство», «достоинство», «свобода», «разум», «честь», «право», «братство», «любовь», «мечта». Они будут знать только полтораста — двести слов, связанных с той специальностью, для которой их будут дрессировать, и не будут понимать даже тех, кого будут дрессировать для других специальностей. Они будут слушаться только своих надсмотрщиков, одетых в определенную форму, и будут испытывать непреодолимый ужас при виде людей, одетых по-другому. Им будут доступны лишь простейшие чувства — страх, ужас, голод, жажда, потребность в размножении — и не будут доступны понятия солидарности, дружбы, самопожертвования, сознательного недовольства своим положением.
Предложение Сима Мидруба было одобрено господином Примо Падреле, посетившим инкогнито Усовершенствованный приют. Доктор Сим Мидруб, глубоко презирая могущественного гостя, почтительно выслушал его одобрение, поблагодарил за лестные слова и попросил распорядиться, чтобы заранее приступили к оборудованию родильного дома.
— Конечно, конечно! — добродушно ответил господин Падреле.
Присутствовавший при этой беседе Альфред Вандерхунт молча поклонился, давая понять, что все будет немедленно исполнено.
— С вашего позволения, сударь, — продолжал Сим Мидруб, — мне хотелось бы сказать, что уже через четыре месяца потребуется строительство дополнительных жилых и учебных корпусов, а также помещений для новых сотрудников.
— Конечно, конечно! — весело закивал глава фирмы.
Вандерхунт снова поклонился.
— Не нужно ли вам лично чего-нибудь? — благосклонно осведомился господин Падреле, но доктор Сим Мидруб холодно улыбнулся.
— Благодарю вас, сударь, мне ничего не нужно, кроме того, чем я уже располагаю.
Господин Падреле недоуменно пожал плечами. Он предпочел бы, чтобы этот неприятно корректный молодой человек получил от него солидную подачку. А впрочем, черт с ним! Уже сидя в машине, он вдруг осознал, что этот Мидруб его презирает, и ему стало смешно. Он знал нескольких таких самоуверенных молодчиков. В конечном счете все они неплохие работники. А про себя пусть думают, что хотят. Лишь бы это не отражалось на работе.
Словом, господин Примо Падреле с легким сердцем назначил Мидруба помощником Вандерхунта по научной части. И если при таком высоком положении Мидруб все же взял на себя дополнительные обязанности наблюдения за новым инструктором приюта, то это объяснялось не только необходимостью сохранения в тайне истинной природы этого заведения, но и главным образом тем, что это его забавляло. Ему была приятна мысль, что он два месяца будет водить за нос инструктора стрелкового дела, постоянно поддерживая в нем иллюзию, что он работает в лечебном учреждении. До начала марта у него было вполне достаточно свободного времени, и он мог себе позволить это развлечение.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, в которой Томазо Магараф продолжает знакомиться с Усовершенствованным курортным приютом для круглых сирот и навсегда завоевывает сердце Педро Гарго
— Ваши занятия вы будете вести после мертвого часа, — сказал доктор Мидруб Магарафу, когда они покинули столовую. — До обеда больные проведут время у конвейера и на пруду.
Они не успели дойти до круглого здания конвейера, как веселый галдеж, донесшийся со стороны столовой, дал знать, что завтрак кончился. Вскоре послышался топот ног по гравию, а еще через минуту Магараф увидел воспитанников, приближавшихся строем по два. Колонну открывали мужчины, за ними отдельным отрядом шли девушки. Позади всех уныло плелся заплаканный Педро, которого дежурный надзиратель сурово вел за руку. Свободной правой рукой бедняга то и дело смахивал крупные слезы, обильно катившиеся по его плохо выбритым щекам. Остальные воспитанники вели себя так, как и должны были вести себя ребятишки, только что плотно позавтракавшие и не отягощенные никакими заботами и мыслями. Они нестройно, но чрезвычайно азартно пели:
Дяденьку мы слушались,
Хорошо накушались.
Если бы не слушались,
Мы бы не накушались.
И снова:
Дяденьку мы слушались,
Хорошо накушались…
Входя в мастерскую, они обрывали песню и разбегались по своим местам.
Только сейчас Магараф заметил, что против каждого рабочего места на стенке висела дощечка. На дощечках не было ни надписей, ни номеров. Зато на каждой из них были нарисованы разнообразные фрукты, ягоды, животные и предметы. Шестьдесят две дощечки и шестьдесят две неповторяющиеся картинки — вот что помогало неграмотным воспитанникам господина Вандерхунта запомнить свое место у конвейера.
Половину длины конвейера занимали мужчины, половину — девушки. Сбоку на маленьких подставках лежали гаечные ключи, отвертки, детали какого-то мотора.
Надзиратель нажал кнопку на распределительной доске, раздался продолжительный и очень громкий звонок, и словно ветром сдуло с физиономий воспитанников детское, простодушное выражение. Лица у всех стали напряженные, озабоченные. Надзиратель включил рубильник, конвейер медленно тронулся, и Магараф увидел, как постепенно стал вырастать на конвейере автомобильный мотор.
Только по-детски шумные вздохи облегчения, раздававшиеся один за другим вслед за уходившим мотором, показывали, как трудно давалось воспитанникам Усовершенствованного курортного приюта бесперебойное движение тихо полязгивавшего конвейера.
— Просто невероятно! — шепнул доктор Мидруб Магарафу. — Еще две недели тому назад они никак не могли усвоить, что звонок — это сигнал на работу.
— Все-таки довольно неприятное зрелище, — сказал Магараф.
— Лечение всегда связано с неприятными процедурами, — улыбнулся Мидруб. — Вспомните горькие пилюли, касторку, препротивные уколы при разных прививках. Я уже не говорю о хирургических операциях. Во всяком случае, обычные методы лечения кретинизма неприятнее и куда менее эффективны, нежели наш… Извините, я вас на несколько минут покину. Мы увидимся на пруду.
Между тем кончились работы у конвейера, и воспитанники получили пятнадцатиминутный перерыв, чтобы размяться и отдохнуть перед тем как отправиться на пруд.
Теперь они были снова безмятежно счастливы. Весело крича, они разбежались по обширной лужайке, от полноты чувств награждая друг друга шлепками, которые сбили бы с ног любого подростка.
Магараф подошел к надзирателю и собрался заговорить с ним, когда громкие вопли избиваемого человека заставили их подбежать к кустарнику, обрамлявшему лужайку у самого входа в конвейер. Магараф прибежал первым — надзиратель явно не спешил — и увидел, как человек шесть мужчин и девушек избивали Педро Гарго, прижав его к кирпичной стене мастерской.
— Мама, ой, ма-а-а-ма! — вопил Гарго изо всех сил, стараясь вырваться из цепких рук своих мучителей. — Ой, пустите, я больше не буду! Ой, пусти-ите!..
— А ну, брысь! — прикрикнул на них Магараф, и от его окрика все мгновенно бросились врассыпную.
— Ой, дяденька, дя-а-а-денька! — прильнул Педро к своему неожиданному спасителю и разревелся с новой силой.
Магарафу стало не по себе от вида рыдающего, как ребенок, здоровенного оболтуса, который был выше его ростом. Он взволнованно погладил Педро по взъерошенной голове, вытер носовым платком кровь с его лица.
— Ну, успокойся же, ну, успокойся. Больше они тебя не будут бить…
— Нет, дяденька, будем, — услышал он вдруг позади себя глубокий бас.
Он обернулся и увидел, что разбежавшиеся было при его появлении воспитанники снова собрались и сейчас с любопытством прислушивались к тому, как он уговаривал всхлипывавшего Педро.
— А почему вы его будете бить? — спросил Магараф, огорошенный невозмутимой дерзостью только что услышанной угрозы. — Что он вам сделал плохого?
Вместо ответа воспитанники обменялись недоумевающими взглядами: уж не шутит ли этот новый дяденька? Коренастый, черноглазый молодой человек, опасливо прячась за спиной товарищей, красивым, рокочущим басом объяснил Магарафу:
— А каша? Пускай он не хватает кашу раньше меня! Вот почему!..
Все кругом одобрительно загалдели, а бедный Педро, в предчувствии новых тумаков, снова разрыдался.
— Так вот, друзья! — решительно заявил Магараф. — Кто еще хоть раз до него дотронется, тот будет иметь дело со мной. Понятно?
Все сумрачно промолчали.
— Понятно? — еще раз грозно переспросил Магараф.
— Понятно, — неохотно откликнулись разочарованные воспитанники.
— Мне не нравится, как вы отвечаете, — сказал Магараф. — Отвечать надо весело. А то я на вас обижусь и не буду вас учить стрелять из ружья. А ну, веселее! Отвечайте: понятно?
— Понятно, дяденька! — хором ответили воспитанники.
— Еще громче и веселее! — скомандовал Магараф.
— Понятно, понятно! — закричали воспитанники, на сей раз уже совсем весело и так громко, что у Магарафа зазвенело в ушах. — Понятно, понятно!
Теперь они были полны восторга от ожидавшего их увлекательного занятия. Лица их по-прежнему сияли простодушием и благожелательностью. Они увивались вокруг Магарафа, стараясь обнять его за талию, хоть на мгновение дотронуться до нового дяденьки. Одна девушка схватила его за руку и шагала, не отставая от него и влюбленно заглядывая ему в глаза. За другую руку крепко уцепился счастливый Педро Гарго. Он обожал этого нового дяденьку со всей страстью ребенка, стосковавшегося по ласке.
Звуки гонга, разорвавшие прохладную утреннюю тишину парка, произвели на увивавшихся вокруг Магарафа воспитанников такое впечатление, словно их вдруг окатили ледяной водой. Их лица сразу приняли испуганно-сосредоточенное выражение, и они стремглав бросились назад, к круглому зданию, строиться. Педро, чуть помедлив, тяжело вздохнул, выпустил руку Магарафа и побежал догонять своих товарищей.
— Спешат! — удовлетворенно заметил вернувшийся доктор Мидруб. — Со вчерашнего дня всякий, кто позволит себе опоздать к построению, остается без обеда. Заметьте, сударь, через желудок пролегают кратчайшие пути к выработке условных рефлексов.
Снова прозвучал гонг, донеслись обрывки команды, и воспитанники молча, с сумрачными лицами, в строю, но уже без пения, протопали мимо Магарафа к широкой железобетонной пристани.
На противоположном берегу пруда, на фанерной палубе крейсера, маячили фигуры двух служителей. Один из них стоял наготове у небольшого столика, на котором он что-то раскладывал.
Воспитанников расставили рядами по сторонам широкого желоба, длиною около трех с половиной метров, пролегавшего в настиле пристани перпендикулярно берегу. В желобе покоилось нечто похожее на огромную стальную сигару, заканчивающуюся сзади винтом и крестообразно пересекавшимися вертикальным и горизонтальным рулями. Ближе к переднему, тупому концу сигары через возвышавшийся покатым куполом прозрачный козырек виднелось кожаное, чуть откинутое назад сиденье, а перед ним изящное штурвальное колесо, какие бывают на гоночных машинах.
Инструктор, высокий тощий человек, с лицом кое-как обтянутым желтой, дряблой кожей, строго промолвил:
— Педро Гарго, Мин Ашрей!
Физиономии нового приятеля Магарафа и стоящего рядом с ним веснушчатого блондина исказились страдальческими улыбками.
— Кроме вас обоих, — продолжал инструктор и окинул их взглядом, не обещающим ничего хорошего, — повторяю, кроме вас, уже все догоняли крейсер. Сегодня вы имеете последнюю возможность показать, что вы оба еще на что-нибудь годитесь. Мин, ты пойдешь первым.
Инструктор приподнял прозрачный купол сигары, Мин Ашрей торопливо залез внутрь, уселся на сиденье и вцепился обеими руками в штурвал. Инструктор захлопнул над ним герметически закрывавшийся купол, постучал пальцем о прозрачную пластмассу и прокричал замершему в тоскливом ожидании Мину Ашрей:
— Смотри же, не трусь! Бояться нечего! Не сбивайся с пути!
Мин, боязливо улыбаясь, кивнул головой.
Инструктор поднял правую руку, по этому сигналу служитель на макете нажал кнопку, и фанерный крейсер двинулся вдоль противоположного берега со скоростью быстрого пешехода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Поиск книг  2500 книг фантастики  4500 книг фэнтези  500 рассказов