Фил мог видеть только быстро ковыляющие ноги и толстый животик одного из них.
— Похоже, опять начинается гонка за ручным цыпленком, — услышал он скептический голос.
— Не болтайте глупостей, — резко возразил торопыга. По голосу Фил узнал доктора Ромадку. — Говорю вам, он упомянул зеленого кота.
В этот миг аналитик заметил таращившегося на него Фила.
— А вот и он. Уезжает!
Вопль разъяренного аналитика перекрыл скрежет пластика, так как Митци загнала черный автомобильчик между стенкой пандуса и подъехавшим автомобилем. Раздался звук расцепляющихся бамперов, и Фил с Митци вырвались на улицу. Электромобильчик тихо набирал скорость. Фил оглянулся через плечо.
— Они снова сели в машину, — сообщил он, — и разворачиваются.
— Я ведь говорила, что ты важная птица. — Ее недоверчивый голос приглушала маска. — Ладно, а мы сюда. — И она резко развернулась к узкому ответвлению пандуса, ведшему вниз.
— Послушайте, там написано: «Только выезд!», — взвизгнул Фил.
— Вот поэтому я им пользуюсь, — небрежно бросила его спутница.
Машина резко накренилась, и Фил закрыл глаза, но, должно быть, боги сегодня были настроены благосклонно. Когда машина выровнялась, он открыл глаза и увидел рассеянный свет нижнего уровня.
Они мчались вперед. Фил еще раз оглянулся.
— Они спустились вслед за нами, — произнес он с удивлением, к которому примешивалась частица гордости.
— Это важно, — пробормотала Митци, покачав головой— да уж, эта мышка не рассчитана на гонки с носорогом. Приготовься к ускорению, будем надеяться, машины на следующих десяти перекрестках припаркованы правильно.
Фил почувствовал, как его вжимает в пенорезину, на которую он положил подбородок. Сразу за ними появилось красное свечение. Преследовавшая машина резко уменьшилась в размере. С трудом повернув голову, он обратил внимание на то, что натриевые огни слились в сплошную желтую линию. Электромобиль промчался мимо капота грузовика, выезжавшего из боковой улицы, хотя из-за бешеной скорости казалось, что он стоит на месте. Через несколько кварталов они проскочили между двумя машинами, которые тоже как будто замерли. Через еще один «Только выезд!» они вырвались в спектрально-желтую ночь. Продвигаясь дальше со все уменьшавшейся скоростью, они сделали четыре поворота подряд.
— Думаю, достаточно, — произнесла Митци с профессиональной небрежностью. Фил кивнул поникшей головой. — Карстерс вчера установил в ней ракетное устройство, — объяснила девушка. — Он, правда, не был уверен, правильно ли его подсоединил. Классный трюк, правда? Очень утешает, когда только что ты сбил жирного робота-торговца и, скажем, на хвосте у тебя три легавые машины, а над головой, допустим, легавый вертолет. Пускает дымовую завесу будь здоров! Вот увидишь.
— Я уже видел, — растерянно поежившись, уверил ее Фил.
— То была ерунда, — презрительно бросила она. — Я имею в виду, когда ты и вправду что-то сделал и они уже совсем близко. Вот это встряска! Говорю же тебе — еще увидишь. Знаешь, Фил, ты мне вроде нравишься. Ты такой чертовски напуганный и невинный, и все равно играешь, как надо. Я уверена, что смогу убедить Карстерса принять тебя в банду.
Фил опять поежился, на этот раз еще меньше прислушиваясь к ней. Ни уголовные забавы Митци Ромадки, ни ее неожиданное дружелюбие не привлекали его. Нахмурясь, он застывшим взглядом глядел на улицу, залитую желчно-желтым светом, и думал о Счастливчике и том, как бы он себя чувствовал, будь с ним рядом кот
Вздрогнув, он пришел в себя.
Итак, что означает зеленый кот?
Маска Митци усиливала безразличие, с каким был задан вопрос.
— Это резной изумруд или пароль в тайном обществе.
— Ладно, поехали, — проговорила Митци, — надо развлечься
Она снова нажала на газ до предела возможности электромобильчика и промчалась на красный свет светофора, который протестующе затявкал. Глаза ее, окруженные черным кружевом, зловеще сверкали. Дыхание участилось, голос повысился.
— У Кастерса там выстроена целая компания роботов-торговцев. Он изучил их маршрут в районе театра до малейших подробностей. Мы их протараним, мы их распотрошим — раз, два, три! Прыгайте на бровку, сестрички!
Последнее замечание относилось к двум молодым женщинам в пелеринах и на мерцающих «платформах» и сопровождалось зверским рывком машины в их сторону Они едва успели отскочить и с воплями упали на колени. Митци заворковала от удовольствия.
Словно пробудившись от глубокого сна, Фил резко произнес:
— Нет, не хочу ничего этого! Можете высадить меня возле 3010 Опперли Авеню, верхний уровень.
На этот раз мисс Ромадка взглянула на него с любопытством, даже с удивлением.
— Ладно, — сказала она после паузы, — я это сделаю, и только потому, что протащилась от твоего взгляда, когда закрывала мусоропровод. — Девушка нарушила правила, сделав крутой разворот. Затем резко произнесла, не глядя на Фила: — Знаешь, я никогда не напускаю горячий прут на стариков. У них не хватает гормонов, это не смешно. Те подружки были и вправду смешными.
Фил никак не отреагировал. Какое-то время они неслись молча. Потом он краем глаза заметил, что Митци украдкой поглядывает на него.
— Если соберешь нервишки и передумаешь, — сердито промолвила она, — то позже нас можно будет найти в «Сверхзвуковом». — Фил снова не ответил, и она уже более мягко продолжила:— Знаешь, ночь — это единственное настоящее время, по крайней мере, в нашем столетии. Ночь в большом городе… Обожаю бледно-желтые улицы и ярко-желтые туннели. У нас отобрали джунгли, просторы морей и дороги, даже космос и воздух. Они отменили половину ночи. У нас попытались украсть опасность. Но мы вновь нашли ее, в большом городе; мы — это те, у кого есть смелость и кто презирает овец!… Ну вот и твоя 3010 Опперли, — вздохнула она, резко затормозив.
Фил открыл дверцу и собрался выходить. Только тогда Митци заметила яркий тент и поняла, что они остановились возле атлетического зала «Развлечений Инкорпорейтед». Она рванулась через сиденье, пока он выбирался на тротуар и поворачивался, чтобы закрыть дверцу.
— Так вот чего ты ищешь! — воскликнула она. От звука голоса маска то отставала, то прилипала к ее рту. — Ты отвергаешь меня, ты плюешь на моих друзей и мои привычки! Ты притворяешься, что выше насилия и секса, а на самом-то деле все это время собирался позабавиться за чужой счет, наблюдая за схваткой. Мужчина против женщины!
В какую— то секунду, прежде чем дверца захлопнулась перед его носом, Филу показалось, что из прорезей кружевной маски ударила молния.
— По крайней мере, я сама в состоянии найти себе забаву, ты, гнилой девственник!
VI
Толкучка в толпе, которая выплеснулась в коридор, вытеснила из головы Фила неприятное ощущение от последнего номера Митци. Он протискивался, прижавшись к стене, его задевали то плечом, то бедром, наступали на ноги, кто носком ботинок, а кто и каблучком. Периодически он закашливался от голубовато-серых клубов табачного дыма, «травки» и так называемой «венериной травки». Замечания типа «Да, он в любой момент мог ее перекинуть» и «Чего я не терплю, так это тупых баб-рефери» радовали слух.
В конце концов Фил протиснулся в самый водоворот толпы около бокового коридора. Он безнадежно шепнул: «Юнона Джоунс». Старина Резинорук хрипло прошептал «Проходи, парнишка» и слегка приподнял серую руку, чтобы Фил мог проскользнуть под ней. Тем временем всей длиной своей руки робот сдерживал общий напор толпы и протягивал назад щупальца, пытаясь остановить мужчину в коричневом, с глазами величиной с теннисные мячи, пытавшегося пролезть вслед за юношей
Фил вытер лоб и глубоко вздохнул. Стоя в одиночестве, он почувствовал слабость. Из двери впереди него вышла женщина, одетая с нарочитой небрежностью: бесформенное длинное платье, туфли на нелепых пуговицах, широкополая, с цветами, меховая горжетка и перчатки. У нее был вид судомойки давно минувших времен, вырядившейся в выходной день. Он даже не понял, кто это, пока толпа позади него не начала скандировать и петь: «Ю-но-на! Ю-но-на!»
Юнона, а это была она, помахала им рукой, но глаза ее неотрывно смотрели на Фила.
— Ух, как я рада тебя видеть! — Она схватила его за локоть и шепнула:— Ни о чем не спрашивай. Пойдем со мной. — И в следующий миг уже тянула его вдоль коридора, подальше от толпы.
В воплях людей послышалось разочарование и даже обида. Сквозь общий шум прорвался визгливый голос:
— Зачем тебе этот уродец? Юнона повернулась.
— Послушайте, придурки, — взревела она. Толпа мгновенно стихла. Ослепляюще мигнула фотовспышка. — Знаю, я для вас героиня и очень этому рада. Но ведь и мне хочется любви! И не смейте ее оскорблять!
Толпа захлебнулась смехом и вновь принялась выкрикивать приветствия, но Юнона уже протолкнула Фила в дверь.
— Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я сказала? — спросила она. — Это мои поклонники, и их надо было уважить.
Фил ошалело покачал головой. Он предполагал, что Юнона остановится, едва они скроются от взглядов толпы, но вместо этого она потащила его к узенькому холлу.
— Слушай сюда, мистер… — взволнованно начала она.
— Фил, — уточнил он. — Фил Гиш.
— Хорошо, слушай, Фил, можно пригласить тебя на обед?
— Конечно.
— Отлично, — сказала она с облегчением, продолжая однако с опаской оглядываться по сторонам и не замедляя шаг. — Я знаю отличное местечко, где подают бифштексы. Там тихо и, главное, умеют зажарить кролика. — Они добрались до узкой полутемной лестницы. Юнона подтолкнула Фила к ней. Он ступил на нижнюю ступеньку, однако женщина резко дернула его назад. — Нет, не туда, Бога ради, — предостерегла она. — Эта ведет прямиком к Биллигу и осам. То местечко, о котором я говорила, на нижнем уровне. — И они стали спускаться. — Мы могли бы воспользоваться лифтом, — извиняющимся тоном произнесла она, — но так будет лучше. — И уже совсем угрюмо добавила: — Интимнее…
Узкая дверь внизу вела в длинную темную комнату. Вдоль одной из стен тянулась стойка, вдоль другой — ряд кабинок. Отделка из коричневатого хрома свидетельствовала, что помещение возводилось в 1960-е. Посетителями были преимущественно крупные мужчины, в основном водители грузовиков, полицейские и лица неопределенных занятий. Рядом с дверью, через которую вошли Фил и Юнона, находилась дверь лифта.
Юнона приветственно махнула кому-то рукой, а еще кому-то прокричала:
— Виски и отбивные, и смотри, чтобы края были зажаристые! Ты что будешь, Фил?
Парень только сейчас вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня, и невнятно пробормотал что-то насчет дрожжевого бутерброда и соевого молока. Юнона окинула его удивленным взглядом, но заказ передала в точности, а затем вновь потянула за собой. Ей пришлось ответить на приветствия парочки знакомых, но она, видимо, спешила и облегченно вздохнула, когда втолкнула Фила в кабинку, последнюю от входной двери. Здесь более громко слышался шум проезжавших грузовиков, а сияние фар, смешавшись с натриевым сиянием, отсвечивало на пыльной исцарапанной плексигласовой поверхности столов.
К удивлению Фила, в помещении не было ни музыкальных автоматов, ни радио, ни чего-либо подобного. Еще он обнаружил, что кнопки для выдачи устаревших синтетических блюд заклеены надписью «Неисправно» Судя по виду, надписям было лет двадцать.
Он принялся через стол рассматривать свою спутницу и впервые заметил, что она смертельно устала. Взгляд его скользнул по крупной челюсти, на которой виднелся свежий синяк, частично скрытый наспех нанесенным тональным кремом. Нервно, смущаясь, как девчонка, она нырнула носом в нечто похожее на записную книжку и принялась припудривать подбородок, затем положила пуховку на место и наклонилась вперед, поставив мясистые локти на пластик.
— Никому не верь, что встречи договорные, — мрачно произнесла она. — Зубек едва не лопнул с натуги, пытаясь сегодня меня достать.
— Вы выиграли? — поинтересовался Фил.
— Да, конечно. Два падения, космическая петля и свободное падение — это когда переворачиваешь, выбрасываешь и он уже не возвращается
По стойке, легко скользя, полетел поднос. Юнона подхватила его раньше, чем Фил сообразил, что это предназначено для них. По скорости выполнения заказа он заключил, что здесь есть микроволновая печь. Юнонины сильно зажаренные отбивные были величиной с небольшие бифштексы — должно быть, у кролика было по меньшей мере восемь лапок, — а коричневый стакан с виски был устрашающе большим.
Фил деликатно откусил бутерброд и нашел его вполне приятным на вкус, правда, ему всегда было немного неудобно кушать в ресторане; куда лучше подбирать тарелки, выскакивающие из стены.
Уничтожая отбивные и запивая их виски, Юнона отрывисто рассказала Филу о своей жизни. Оказалось, она была фермерской дочерью, приехала в город совсем молоденькой и рано испытала разочарования жизни.
— Как пробиться девчонке в наши дни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Похоже, опять начинается гонка за ручным цыпленком, — услышал он скептический голос.
— Не болтайте глупостей, — резко возразил торопыга. По голосу Фил узнал доктора Ромадку. — Говорю вам, он упомянул зеленого кота.
В этот миг аналитик заметил таращившегося на него Фила.
— А вот и он. Уезжает!
Вопль разъяренного аналитика перекрыл скрежет пластика, так как Митци загнала черный автомобильчик между стенкой пандуса и подъехавшим автомобилем. Раздался звук расцепляющихся бамперов, и Фил с Митци вырвались на улицу. Электромобильчик тихо набирал скорость. Фил оглянулся через плечо.
— Они снова сели в машину, — сообщил он, — и разворачиваются.
— Я ведь говорила, что ты важная птица. — Ее недоверчивый голос приглушала маска. — Ладно, а мы сюда. — И она резко развернулась к узкому ответвлению пандуса, ведшему вниз.
— Послушайте, там написано: «Только выезд!», — взвизгнул Фил.
— Вот поэтому я им пользуюсь, — небрежно бросила его спутница.
Машина резко накренилась, и Фил закрыл глаза, но, должно быть, боги сегодня были настроены благосклонно. Когда машина выровнялась, он открыл глаза и увидел рассеянный свет нижнего уровня.
Они мчались вперед. Фил еще раз оглянулся.
— Они спустились вслед за нами, — произнес он с удивлением, к которому примешивалась частица гордости.
— Это важно, — пробормотала Митци, покачав головой— да уж, эта мышка не рассчитана на гонки с носорогом. Приготовься к ускорению, будем надеяться, машины на следующих десяти перекрестках припаркованы правильно.
Фил почувствовал, как его вжимает в пенорезину, на которую он положил подбородок. Сразу за ними появилось красное свечение. Преследовавшая машина резко уменьшилась в размере. С трудом повернув голову, он обратил внимание на то, что натриевые огни слились в сплошную желтую линию. Электромобиль промчался мимо капота грузовика, выезжавшего из боковой улицы, хотя из-за бешеной скорости казалось, что он стоит на месте. Через несколько кварталов они проскочили между двумя машинами, которые тоже как будто замерли. Через еще один «Только выезд!» они вырвались в спектрально-желтую ночь. Продвигаясь дальше со все уменьшавшейся скоростью, они сделали четыре поворота подряд.
— Думаю, достаточно, — произнесла Митци с профессиональной небрежностью. Фил кивнул поникшей головой. — Карстерс вчера установил в ней ракетное устройство, — объяснила девушка. — Он, правда, не был уверен, правильно ли его подсоединил. Классный трюк, правда? Очень утешает, когда только что ты сбил жирного робота-торговца и, скажем, на хвосте у тебя три легавые машины, а над головой, допустим, легавый вертолет. Пускает дымовую завесу будь здоров! Вот увидишь.
— Я уже видел, — растерянно поежившись, уверил ее Фил.
— То была ерунда, — презрительно бросила она. — Я имею в виду, когда ты и вправду что-то сделал и они уже совсем близко. Вот это встряска! Говорю же тебе — еще увидишь. Знаешь, Фил, ты мне вроде нравишься. Ты такой чертовски напуганный и невинный, и все равно играешь, как надо. Я уверена, что смогу убедить Карстерса принять тебя в банду.
Фил опять поежился, на этот раз еще меньше прислушиваясь к ней. Ни уголовные забавы Митци Ромадки, ни ее неожиданное дружелюбие не привлекали его. Нахмурясь, он застывшим взглядом глядел на улицу, залитую желчно-желтым светом, и думал о Счастливчике и том, как бы он себя чувствовал, будь с ним рядом кот
Вздрогнув, он пришел в себя.
Итак, что означает зеленый кот?
Маска Митци усиливала безразличие, с каким был задан вопрос.
— Это резной изумруд или пароль в тайном обществе.
— Ладно, поехали, — проговорила Митци, — надо развлечься
Она снова нажала на газ до предела возможности электромобильчика и промчалась на красный свет светофора, который протестующе затявкал. Глаза ее, окруженные черным кружевом, зловеще сверкали. Дыхание участилось, голос повысился.
— У Кастерса там выстроена целая компания роботов-торговцев. Он изучил их маршрут в районе театра до малейших подробностей. Мы их протараним, мы их распотрошим — раз, два, три! Прыгайте на бровку, сестрички!
Последнее замечание относилось к двум молодым женщинам в пелеринах и на мерцающих «платформах» и сопровождалось зверским рывком машины в их сторону Они едва успели отскочить и с воплями упали на колени. Митци заворковала от удовольствия.
Словно пробудившись от глубокого сна, Фил резко произнес:
— Нет, не хочу ничего этого! Можете высадить меня возле 3010 Опперли Авеню, верхний уровень.
На этот раз мисс Ромадка взглянула на него с любопытством, даже с удивлением.
— Ладно, — сказала она после паузы, — я это сделаю, и только потому, что протащилась от твоего взгляда, когда закрывала мусоропровод. — Девушка нарушила правила, сделав крутой разворот. Затем резко произнесла, не глядя на Фила: — Знаешь, я никогда не напускаю горячий прут на стариков. У них не хватает гормонов, это не смешно. Те подружки были и вправду смешными.
Фил никак не отреагировал. Какое-то время они неслись молча. Потом он краем глаза заметил, что Митци украдкой поглядывает на него.
— Если соберешь нервишки и передумаешь, — сердито промолвила она, — то позже нас можно будет найти в «Сверхзвуковом». — Фил снова не ответил, и она уже более мягко продолжила:— Знаешь, ночь — это единственное настоящее время, по крайней мере, в нашем столетии. Ночь в большом городе… Обожаю бледно-желтые улицы и ярко-желтые туннели. У нас отобрали джунгли, просторы морей и дороги, даже космос и воздух. Они отменили половину ночи. У нас попытались украсть опасность. Но мы вновь нашли ее, в большом городе; мы — это те, у кого есть смелость и кто презирает овец!… Ну вот и твоя 3010 Опперли, — вздохнула она, резко затормозив.
Фил открыл дверцу и собрался выходить. Только тогда Митци заметила яркий тент и поняла, что они остановились возле атлетического зала «Развлечений Инкорпорейтед». Она рванулась через сиденье, пока он выбирался на тротуар и поворачивался, чтобы закрыть дверцу.
— Так вот чего ты ищешь! — воскликнула она. От звука голоса маска то отставала, то прилипала к ее рту. — Ты отвергаешь меня, ты плюешь на моих друзей и мои привычки! Ты притворяешься, что выше насилия и секса, а на самом-то деле все это время собирался позабавиться за чужой счет, наблюдая за схваткой. Мужчина против женщины!
В какую— то секунду, прежде чем дверца захлопнулась перед его носом, Филу показалось, что из прорезей кружевной маски ударила молния.
— По крайней мере, я сама в состоянии найти себе забаву, ты, гнилой девственник!
VI
Толкучка в толпе, которая выплеснулась в коридор, вытеснила из головы Фила неприятное ощущение от последнего номера Митци. Он протискивался, прижавшись к стене, его задевали то плечом, то бедром, наступали на ноги, кто носком ботинок, а кто и каблучком. Периодически он закашливался от голубовато-серых клубов табачного дыма, «травки» и так называемой «венериной травки». Замечания типа «Да, он в любой момент мог ее перекинуть» и «Чего я не терплю, так это тупых баб-рефери» радовали слух.
В конце концов Фил протиснулся в самый водоворот толпы около бокового коридора. Он безнадежно шепнул: «Юнона Джоунс». Старина Резинорук хрипло прошептал «Проходи, парнишка» и слегка приподнял серую руку, чтобы Фил мог проскользнуть под ней. Тем временем всей длиной своей руки робот сдерживал общий напор толпы и протягивал назад щупальца, пытаясь остановить мужчину в коричневом, с глазами величиной с теннисные мячи, пытавшегося пролезть вслед за юношей
Фил вытер лоб и глубоко вздохнул. Стоя в одиночестве, он почувствовал слабость. Из двери впереди него вышла женщина, одетая с нарочитой небрежностью: бесформенное длинное платье, туфли на нелепых пуговицах, широкополая, с цветами, меховая горжетка и перчатки. У нее был вид судомойки давно минувших времен, вырядившейся в выходной день. Он даже не понял, кто это, пока толпа позади него не начала скандировать и петь: «Ю-но-на! Ю-но-на!»
Юнона, а это была она, помахала им рукой, но глаза ее неотрывно смотрели на Фила.
— Ух, как я рада тебя видеть! — Она схватила его за локоть и шепнула:— Ни о чем не спрашивай. Пойдем со мной. — И в следующий миг уже тянула его вдоль коридора, подальше от толпы.
В воплях людей послышалось разочарование и даже обида. Сквозь общий шум прорвался визгливый голос:
— Зачем тебе этот уродец? Юнона повернулась.
— Послушайте, придурки, — взревела она. Толпа мгновенно стихла. Ослепляюще мигнула фотовспышка. — Знаю, я для вас героиня и очень этому рада. Но ведь и мне хочется любви! И не смейте ее оскорблять!
Толпа захлебнулась смехом и вновь принялась выкрикивать приветствия, но Юнона уже протолкнула Фила в дверь.
— Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я сказала? — спросила она. — Это мои поклонники, и их надо было уважить.
Фил ошалело покачал головой. Он предполагал, что Юнона остановится, едва они скроются от взглядов толпы, но вместо этого она потащила его к узенькому холлу.
— Слушай сюда, мистер… — взволнованно начала она.
— Фил, — уточнил он. — Фил Гиш.
— Хорошо, слушай, Фил, можно пригласить тебя на обед?
— Конечно.
— Отлично, — сказала она с облегчением, продолжая однако с опаской оглядываться по сторонам и не замедляя шаг. — Я знаю отличное местечко, где подают бифштексы. Там тихо и, главное, умеют зажарить кролика. — Они добрались до узкой полутемной лестницы. Юнона подтолкнула Фила к ней. Он ступил на нижнюю ступеньку, однако женщина резко дернула его назад. — Нет, не туда, Бога ради, — предостерегла она. — Эта ведет прямиком к Биллигу и осам. То местечко, о котором я говорила, на нижнем уровне. — И они стали спускаться. — Мы могли бы воспользоваться лифтом, — извиняющимся тоном произнесла она, — но так будет лучше. — И уже совсем угрюмо добавила: — Интимнее…
Узкая дверь внизу вела в длинную темную комнату. Вдоль одной из стен тянулась стойка, вдоль другой — ряд кабинок. Отделка из коричневатого хрома свидетельствовала, что помещение возводилось в 1960-е. Посетителями были преимущественно крупные мужчины, в основном водители грузовиков, полицейские и лица неопределенных занятий. Рядом с дверью, через которую вошли Фил и Юнона, находилась дверь лифта.
Юнона приветственно махнула кому-то рукой, а еще кому-то прокричала:
— Виски и отбивные, и смотри, чтобы края были зажаристые! Ты что будешь, Фил?
Парень только сейчас вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня, и невнятно пробормотал что-то насчет дрожжевого бутерброда и соевого молока. Юнона окинула его удивленным взглядом, но заказ передала в точности, а затем вновь потянула за собой. Ей пришлось ответить на приветствия парочки знакомых, но она, видимо, спешила и облегченно вздохнула, когда втолкнула Фила в кабинку, последнюю от входной двери. Здесь более громко слышался шум проезжавших грузовиков, а сияние фар, смешавшись с натриевым сиянием, отсвечивало на пыльной исцарапанной плексигласовой поверхности столов.
К удивлению Фила, в помещении не было ни музыкальных автоматов, ни радио, ни чего-либо подобного. Еще он обнаружил, что кнопки для выдачи устаревших синтетических блюд заклеены надписью «Неисправно» Судя по виду, надписям было лет двадцать.
Он принялся через стол рассматривать свою спутницу и впервые заметил, что она смертельно устала. Взгляд его скользнул по крупной челюсти, на которой виднелся свежий синяк, частично скрытый наспех нанесенным тональным кремом. Нервно, смущаясь, как девчонка, она нырнула носом в нечто похожее на записную книжку и принялась припудривать подбородок, затем положила пуховку на место и наклонилась вперед, поставив мясистые локти на пластик.
— Никому не верь, что встречи договорные, — мрачно произнесла она. — Зубек едва не лопнул с натуги, пытаясь сегодня меня достать.
— Вы выиграли? — поинтересовался Фил.
— Да, конечно. Два падения, космическая петля и свободное падение — это когда переворачиваешь, выбрасываешь и он уже не возвращается
По стойке, легко скользя, полетел поднос. Юнона подхватила его раньше, чем Фил сообразил, что это предназначено для них. По скорости выполнения заказа он заключил, что здесь есть микроволновая печь. Юнонины сильно зажаренные отбивные были величиной с небольшие бифштексы — должно быть, у кролика было по меньшей мере восемь лапок, — а коричневый стакан с виски был устрашающе большим.
Фил деликатно откусил бутерброд и нашел его вполне приятным на вкус, правда, ему всегда было немного неудобно кушать в ресторане; куда лучше подбирать тарелки, выскакивающие из стены.
Уничтожая отбивные и запивая их виски, Юнона отрывисто рассказала Филу о своей жизни. Оказалось, она была фермерской дочерью, приехала в город совсем молоденькой и рано испытала разочарования жизни.
— Как пробиться девчонке в наши дни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28