После этого ему хватило здравого смысла надолго заткнуться.
На этот раз мы смело нажимали на кнопки, но минут десять спустя убедились, что они не поддаются — все оказались заблокированными, все, кроме, возможно, одной, которую поначалу мы не трогали по особой причине.
Мы искали другие средства управления — рукоятки, рычаги, педали, переключатели и тому подобное. Их не было Алиса откинулась назад и попробовала кнопки на меньшей консоли. Они также оказались заблокированными. Папаша наблюдал с интересом, но помалкивал.
В общем, мы, конечно, понимали, что произошло. Нажав на кнопку Атла-Хая, мы перевели полет в необратимый автоматический режим. Я не мог уразуметь, зачем нужны эти трюки с приборами управления — разве что это было задумано с целью держать подальше от пульта детей или злоумышленников, пока пилот прикорнет, но в этом самолете подобных «зачем» было великое множество, и они требовали нестандартных ответов.
Наш взлет на автопилоте прошел так гладко, что я, естественно, задумался, не знает ли Папаша об управлении этим самолетом больше, чем показывает — куда больше, — и не была ли та, кажущаяся дурацкой, поспешность, с какой он нажимал на все кнопки подряд, хитрым прикрытием для включения одной-единственной — кнопки Атла-Хая. Но если Папаша и играл, то играл он превосходно — с безмятежной беспечностью, несмотря на опасность оказаться со свернутой шеей. Я решил, что попозже у меня будет возможность поразмыслить над этим и, не исключено, что-нибудь предпринять — потом, когда мы с Алисой справимся с более насущными проблемами.
Причиной, по которой мы не трогали одну из кнопок, был зеленый нимб вокруг нее, наподобие того фиолетового, который обозначал кнопку Атла-Хая. Теперь на обоих экранах не было зеленых отметок, кроме крошечной зеленой звездочки, которая, по моим расчетам, обозначала координаты самолета, и, получается, не могла быть целью нашего полета, так как мы и без того уже находились в этом месте. А если нажатие зеленой кнопки подразумевало полет в какое-либо другое место, не обозначенное на экранах, клянусь, вы бы не спешили отправляться туда как можно скорее. Это место могло быть и не на Земле.
Алиса облекла те же мысли в слова.
— Моя тезка всегда немного спешила откликаться на подсказки типа «Выпей меня»
Алиса, полагаю, думала, что для меня это прозвучит загадочно, но я показал ей, чего стою, спросив: «Алиса в стране чудес?» Она кивнула и слегка улыбнулась, но не той улыбкой типа «Съешь меня», какой одарила меня прошлым вечером.
Забавно, что столь ничтожный намек на интеллектуальное прошлое может сделать тебя идиотски счастливым. И как чертовски неуютно можно почувствовать себя мгновение спустя.
Мы оба снова принялись изучать экран Северной Америки и почти тут же поняли: кое-что изменилось. Зеленая звездочка раздвоилась. Там, где раньше была одна зеленая точка, появились две, очень близко друг к другу, как двойная звезда в ручке ковша Большой Медведицы. Какое-то время мы следили за ними. Расстояние между двумя звездочками заметно увеличивалось. Мы понаблюдали еще, несколько дольше. Стало ясно, что звездочка, расположенная западней, остается неподвижной, а вторая движется на восток в направлении Атла-Хая примерно со скоростью минутной стрелки (скажем, два дюйма в час). Этот расчет уже приобретал смысл.
Ход моих размышлений был таким: движущаяся звездочка должна быть самолетом, другая зеленая точка обозначает место, откуда мы стартовали. По какой-то причине место на шоссе у старого разрушенного завода стало читаться на экране. Почему, я не знал. Это напомнило мне традиционное «место убийства обозначено крестиком» из старых газетных статей. Но все могло быть просто фантазией. В любом случае точка, откуда мы взлетели, была отмечена на экране, и тогда кнопка с зеленым нимбом…
— Держитесь все крепко, — сказал я Алисе, не слишком охотно предупреждая и Папашу. — Попробую ее нажать.
Я стиснул свое сиденье коленями и обхватил его одной рукой, а другой надавил на зеленую кнопку. Она поддалась.
Самолет качнуло в крутом вираже, не слишком обеспокоившем наши желудки, а затем он выровнялся.
Не могу сказать, насколько далеко нас отклонило, но мы с Алисой следили за зелеными звездочками, и где-то через минуту она воскликнула.
— Они сближаются!
— Точно, — отозвался я мгновение спустя.
Я пристально вглядывался в клавиатуру Зеленая кнопка — назовем ее кнопкой разрушенного завода — была, конечно, утоплена и заблокирована Кнопка Атла-Хая оказалась теперь в верхнем положении и мерцала фиолетовым светом. Все прочие кнопки по-прежнему оставались заблокированными. Я опять это проверил
Все ясно, как день. Или мы направляемся в Атла-Хай, или возвращаемся туда, откуда взлетели. Третьего не дано.
Смириться с этим оказалось нелегко Вы думаете о самолете как о свободе, как о чем-то, что доставит вас, куда душа пожелает, в любое райское местечко, — а затем обнаруживаете, что еще больше ограничены в передвижении, чем если бы остались на земле, — с нами, по крайней мере, случилось именно это.
Но мы с Алисой были реалистами Мы знали, что причитания не помогут Мы столкнулись лицом к лицу с еще одной альтернативой — на этот раз проблемой двух направлений — и должны сделать свой выбор
«Если мы вернемся, — размышлял я, — мы сможем отправиться пешком куда угодно, обогатившись тем, что добыли в самолете, особенно набором для выживания Будем идти с этой добычей, в большей части которой никогда не разберемся, и с сознанием, что бросили машину, способную летать, что упустили возможность испытать неизведанное приключение».
К тому же, решив возвратиться, мы вынуждены будем смириться с еще одним обстоятельством — смириться и жить с ним какое-то время. С тем, что придется отказаться от уюта и благополучия, которые нам дает комфортабельная кабина Казалось бы, это обстоятельство нисколько не должно меня волновать, но, черт возьми, оно не давало мне покоя.
Решение за всех нас приняла Алиса, и сразу стало понятно: она думает о том же, что и я.
— Не хочу я снова почувствовать его запах, Рэй, — сказала она. — Я не собираюсь возвращаться для того, чтобы составить компанию этому мерзкому трупу. Все, что угодно, только не это.
И она снова нажала на кнопку Атла-Хая, а когда корабль начал разворачиваться, поглядела на меня с вызовом, как бы говоря, что мне удастся изменить курс только через ее труп.
— Не напрягайся, — сказал я ей — Я сам хочу заново метнуть кости
— Знаешь, Алиса, — произнес Папаша задумчиво, — после убийства я тоже все время чувствовал запах моего аламосца. Я уже просто не мог его выносить. Я не мог уйти от него из-за горячки, которая приковала меня к тому месту, и мне не оставалось ничего другого, как сходить с ума. И у меня ведь не было возможности улететь в Атла-Хай. Мой разум умер, но память сохранилась. К тому времени, когда ко мне вернулись силы, я решил стать совсем другим человеком. О жизни я понимал не больше, чем новорожденное дитя. Но одно во мне осталось я знал, что не должен идти прежним путем — путем убийств и такого прочего. Мой разум отлично это сознавал, хотя, с другой стороны, он был как чистый лист бумаги. Очень странно все это.
— А затем, я полагаю, — голос Алисы был исполнен сарказма, — ты набрел на странствующего проповедника или, возможно, на доброго старого отшельника, питающегося манной небесной, и тот открыл тебе истину!
— Почему нет, Алиса? — сказал Папаша. — Я говорил тебе, что не ударился в религию. Когда это случилось, я отыскал парочку убийц, ребят, которым по этой части я и в подметки не годился Но они хотели завязать, потому что ни к чему хорошему убийство не приводит, и они, как я слышал, нашли способ прекратить все это И мы втроем долго сидели и разговаривали.
— И они открыли тебе великий секрет, как прожить в Мертвых землях не убивая, — ядовито продолжала Алиса. — Прекрати молоть чепуху, Папаша. Это невозможно.
— Это трудно, согласен с тобой, — заметил Папаша. — Тебе нужно лишиться рассудка или испытать что-нибудь и того похуже. Да, пожалуй, сумасшествие — действительно самый простой способ. Но это вполне возможно — жить в Мертвых землях и не убивать. А потом, долгое время спустя, обнаруживаешь, что убивать труднее, чем не убивать.
Я решил прервать эту бесплодную болтовню. Поскольку мы сейчас совершенно определенно направлялись в Атла-Хай и доберемся туда нескоро, заняться было нечем, разве что опять ломать голову над системой управления А значит наступило время выяснить кое-какие вещи, которые я откладывал на потом.
— Зачем ты остался в самолете, Папаша? — спросил я резко. — Чего ты хочешь от нас с Алисой? Я не имею в виду бесплатное питание.
Он осклабился. Его зубы были белыми и ровными — вставные, конечно.
— В чем дело, Рэй? — произнес Папаша — Я уже объяснил Алисе причину. Я люблю общаться с убийцами, предпочтительно с практикующими. Мне нужно обязательно говорить с ними, чтобы не сбиваться с истинного пути. В противном случае я могу снова начать убивать, а я этого не хочу
— А, так вот как ты получаешь свои дешевые удовольствия — из вторых рук, ты, старый извращенец, — обронила Алиса, а я добавил
— Прекрати врать, Папаша 0 том, что ты бросил ремесло убийц, хотя бы. У меня есть старые книги как раз о таких вот делах. В них сказано, что сообщник виновен точно так же, как и человек с ножом Ты помог нам убить Пилота, издав тот дикий вопль, и ты знаешь это.
— Кто сказал, что это был я? — запротестовал Папаша, слегка ощетинившись. — Я никогда этого не говорил. Я просто сказал: «Забудьте об этом»
Секунду он колебался, изучая меня. Потом добавил.
— Это не я тогда кричал. По правде, я бы помешал этому, если бы смог.
— Кто же, если не ты?
Он снова пристально поглядел на меня, как бы сомневаясь.
— Не хочу об этом говорить, — сказал он, наконец решившись.
— Папаша! — я снова был резок — Бродяги, которые держатся вместе, рассказывают друг другу все.
— Ну да, — признал он с улыбкой — То же самое, помнится, и я говорил паре-тройке парней. Это очень утешительное чувство. А потом я их убил, всех до одного.
— Может быть, Папаша, — согласился я — Но нас двое против тебя одного.
— Это точно, — спокойно произнес он, глядя куда-то поверх наших голов.
Я знал, о чем он думает, — о том, что Алиса по-прежнему вооружена только щипцами и что в этом тесном помещении его ножи не менее эффективны, чем моя пушка.
— Дай мне правую руку, Алиса, — сказал я. Не отрывая взгляда от Папаши, я извлек нож без рукоятки у нее из-за пояса и начал отвинчивать щипцы от культи.
— Папаша, — продолжил я, занимаясь этим, — ты можешь и на самом деле отказаться от убийств, насколько я могу судить. Я имею в виду, что ты отказался от нормального пристойного убийства в стиле обитателей Мертвых земель, но я никогда не поверю в эту чушь о твоих беседах с убийцами для услады ума. Более того.
— Тем не менее, это правда, — прервал он меня — Я должен постоянно напоминать себе, как гнусно чувствовать себя убийцей.
— Даже так? — не уступал я — Все равно, кое-кто тут уверен, что J тебя есть куда более веская причина, чтобы оказаться на борту. Скажи, Папаша, что за премию выдает тe6e Атла Хай за каждого жителя Мертвых земель, которого ты им доставляешь? Во что это выльется за двух живых бродяг. И что за награда тебе светит за пропавший самолет, который ты к ним приведешь? Мне кажется, они должны тебя сделать своим гражданином
— А в придачу выделят тебе собственную церковь, — добавила Алиса с каким-то злобным весельем.
Я слегка сжал ей культю, давая понять, что займусь этим сам.
— Ради Бога, думайте, как вам угодно, — сказал Папаша с легким вздохом. — Похоже, вам придется допустить массу натяжек и совпадений, чтобы ваша теория не развалилась, но вы, конечно же, можете верить в нее, если хотите. Другого способа доказать вам, Рэй, что я говорю правду, кроме как повторить это еще раз, у меня нет
— Верно, — признал я и тут же бросил ему в лицо еще одно обвинение — Кое-что еще, Папаша. Начнем с того, что ты уже путешествовал в этом самолете, разве нет? Совпадения тут исключены. Разве ты не выскочил из него, когда мы были слишком заняты Пилотом, чтобы заметить это, а ты просто сделал вид, что идешь от разрушенного завода? Не потому ли кнопки оказались заблокированными, что ты был пленником Пилота?
Папаша задумчиво изогнул бровь.
— Это вполне могло быть, если исходить из того, как представлялось все происшедшее вам. Блестящая идея, Рэй Я почти вижу себя прячущимся в кабине, пока вы с Алисой.
— Где-то ты прятался наверняка, — я закончил вкручивать нож и отпустил руку Алисы — Повторяю, Папаша, нас двое против тебя одного. Лучше бы тебе заговорить.
— Да, — добавила Алиса, игнорируя мою просьбу не вмешиваться — Может, ты, Папаша, и отказался от борьбы, а я нет. Ни от борьбы, ни от убийства, ни от чего бы то ни было, что лежит между двумя этими понятиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37