Воину, находившемуся справа от Блейда, требовалось сделать лишь один шаг — и между ним и чужеземцем не останется больше никаких препятствий.
Наконец он сделал этот шаг. Блейд стремительно прыгнул, приземлившись рядом с противником; затем правый кулак разведчика со всей силой врезался ему в челюсть. Воин откачнулся, его глаза выкатились из орбит, и он рухнул на спину, выплевывая окровавленные зубы. Приемом каратэ Блейд сломал ему запястье и перехватил в воздухе вылетевший из руки меч. В это мгновение в атаку бросился второй воин, занося клинок и приготовив топорик. Блейд оказался быстрее — один взмах мечом, и голова нападающего развалилась надвое, точно спелая дыня.
Теперь он был неплохо снаряжен и, повернувшись к остальным воителям, потряс над головой мечом и топором, блестевшими в свете факелов. Его мощный голос раскатился над гладью озера.
— Идите сюда, мужчины! Если, конечно, вы мужчины и храбрые воины! Вас — двести, я — один. Битва на равных, не правда ли? Или надо тысячу ваших, чтобы вступить в схватку с одним настоящим бойцом?
Оскорбления вызвали именно ту реакцию, на которую он надеялся, — облаченные в синее люди злобно заворчали, то ли угрожая, то ли проклиная его. Разведчик переменил позицию, взобравшись выше по склону. К нему приближалась следующая пара воинов.
На этот раз он атаковал первым. Он мог гораздо быстрее местных жителей продвигаться сквозь кусты, потому что не боялся сломать их. Перепрыгнув через низкие растения, Блейд приземлился как раз между воинами; они еще не успели отреагировать, как он, отклонившись влево, сделал выпад мечом. Один из противников попытался отразить атаку, взметнув над головой топорик, но лишь открыл свой левый бок. Мгновенно воспользовавшись этим, Блейд нанес ему удар, и воин в синих доспехах тут же свалился на землю, извиваясь и судорожно хватая воздух ртом. Подпрыгнув вверх, разведчик опустился Двумя ногами на спину корчившегося врага; раздался треск ребер, и воин замер.
Блейд немедленно развернулся, чтобы встретить второго нападавшего. Этот оказался более опытным или более осторожным и занял оборонительную позицию, держа наготове меч и топорик и не спуская черных внимательных глаз с грозного чужеземца. Разведчик сделал несколько обманных финтов мечом и топором, но противник парировал их, обнаружив весьма неплохую реакцию. Блейд понял, что этот боец опаснее трех предыдущих. Однако он не собирался затягивать схватку: каждая лишняя минута вселяла все большую уверенность в противника, и к тому же кто-нибудь из синих мог подобраться сзади.
Он поднял топорик, взвешивая его в руке и проверяя баланс. Возможно, местные воины никогда не метали их, но это, разумеется, не означало, что топор нельзя использовать с такой целью. Отскочив на пару шагов, оставляя побольше места для маневра, Блейд отвел руку за спину. Воин ринулся на него, но топор, брошенный сильной рукой, просвистел в воздухе и рассек грудь нападавшего — острое, как бритва, лезвие разрубило ключицу и ребра, из раны хлынула кровь. Несколько секунд воин стоял, застыв на месте как истукан, и, будто не понимая, смотрел на торчавшую у него из груди рукоять; затем его колени подогнулись, и он рухнул лицом в пыль. Выхватив топорик из руки поверженного врага, Блейд повернулся к остальным.
Кое-кто из них еще вопил в гневе, но прочие бормотали себе под нос что-то бессвязное, неуверенно поглядывая на чужеземца. Блейд быстро расправился с их товарищами, и это произвело впечатление: теперь те, кто осмеливался показывать ему кулаки и скалить зубы, предпочитали держаться на безопасном расстоянии. Он больше не замечал желающих сразиться с ним.
К воинам присоединился главный жрец, которого ничто не выделяло среди остальных священнослужителей, кроме властной манеры поведения. Когда он отдавал приказы, им тут же повиновались, и хотя Блейд не мог разобрать всех слов, произносимых жрецом, тон его не оставлял сомнений. Жрец злился, но держал себя в руках, укоряя воинов, испугавшихся одного-единственного противника; они, по его мнению, вели себя как малые дети. Пока главный жрец говорил, несколько облаченных в синее людей стали продвигаться к чужеземцу. Несомненно, то были жаждущие получить награду за скорое исполнение приказов.
«Ну что ж, — подумал Блейд, — всякий, кто хочет славы и почестей, может попробовать их заработать». Он шагнул вперед, поднимая оружие. С первым претендентом он разделался в мгновение ока, так что бедняга даже не успел понять, что же с ним, собственно, произошло, — голова претендента склонилась на сторону, тело неловко вильнуло, и он рухнул наземь с перерубленной шеей. Блейд прыгнул, перескочил через лужу крови, сделал обманный финт клинком, а топориком отрубил левую руку второму воину. Противник пронзительно закричал, отскочив назад и поднимая кровоточащий обрубок. Стонов раненого и вида хлеставшей крови оказалось достаточно, чтобы остальные храбрецы тут же отступили. Жрец в негодовании завопил, и теперь Блейд наконец-то смог различить слова:
— Вы — избранные воины, поклявшиеся служить Айокану и подчиняться его жрецам! Против вас выступает один человек — всего один, осмелившийся осквернить священные берега, сломать деревья жизни и убить ваших товарищей, Священных Воинов! Хватайте его! Он станет отличной жертвой Айока!
Услышав это, Блейд понял, что удача повернулась к нему спиной — а может, даже наклонилась, выставляя на обозрение более вульгарную часть тела. Кажется, его собирались принести в жертву Айокану — кем бы этот Айокан ни был! Означало ли это, что его попытаются взять живым? Возможно, так; но рассчитывать на подобный исход все-таки не стоило.
Эти мысли пронеслись за несколько быстрых секунд исчезли, как дым над костром. Голова стала ясной, о был начеку и готовился продолжать сражение. Отступавшие воины замерли, услышав призывы жреца, но Блейд первым набросился на них, пока никто не набрался храбрости, чтобы ринуться в атаку.
Он нарушил их строй, метнув топорик. Правда, на этот раз потенциальная жертва успела отразить удар поднятым вовремя мечом. Топорик лязгнул, столкнувшись с бронзовым клинком, отскочил от него, пролетел по воздуху и попал в физиономию жрецу — к великому сожалению Блейда, не самому главному, а одному из помощников. Тот истошно завопил и свалился на землю, хватаясь руками за разбитую, залитую кровью челюсть. Теперь главный жрец закричал совсем иначе — яростно и гневно, затопав ногами:
— Хватайте его, свиньи! Хватайте, подонки! Черепашье дерьмо! Кал шелудивых псов! Хватайте! Хватайте!
Жрец почернел от злости. Блейду показалось, что тот сейчас свалится и забьется в эпилептическом припадке.
Однако священник не упал, а воины в ту минуту атаковали чужеземца, и у него больше не осталось времени на раздумья. Отразивший топорик воин бросился к Блейду, неистово вращая мечом над головой. Это было впечатляющее зрелище — но и только.
Разведчик сделал обманный финт, показывая, что собирается нанести удар по левому боку, затем выбил у противника меч, а своим клинком рубанул его плечо, наполовину отделив руку от тела. Воин зашатался, выпустив топорик, Блейд поймал его на лету и прикончил раненого одним ударом по голове.
Второй боец попытался хотя бы задеть чужака мечом, но не достал — в отличие от Блейда. Наказанием явился вспоротый живот, из которого наружу вывалились внутренности. Затем Блейд резко повернулся, услышав шаги позади себя, и вовремя отразил удар мечом, разрезав грудь нападавшего. Рана получилась длинной, но неглубокой, а потому не смертельной, и воин был готов продолжать схватку. Его топорик просвистел мимо головы чужеземца, но Блейд с такой силой стукнул его по локтю, что рука нападавшего разжалась и оружие выпало из нее. Секундой позже странник проткнул воину бедро. Это остановило атаку — противник свалился в кусты, истекая кровью.
Последняя схватка отняла чуть больше времени, чем предыдущие, и это дало возможность нескольким воинам обойти Блейда с разных сторон. Ему снова пришлось отступать. Он подумал, что, если все эти парни навалятся одновременно, ему конец — задавят грудой тел, растопчут или переломают кости. Однако коллективных нападений не случалось — то ли здесь это было не принято, то ли его хотели измотать и взять живым. Блейд надеялся на второе: если его захватят в плен, он найдет какой-нибудь способ сбежать. Это, однако, не значило, что ему полагалось дарить противникам жизнь, и он, заметив, что еще один воин подобрался слишком близко, отсек ему ногу. Тот упал с жутким воплем, а главный жрец снова начал изрыгать проклятия.
Итак, Блейд размахивал мечом и топором, отсекая конечности, вспарывая животы и разбивая черепа. Время от времени он издавал боевые кличи из всех измерений, где ему довелось побывать, и эти вопли были такими страшными, что, слыша их, воины в синих доспехах останавливались, замирая в ужасе, что давало Блейду секундную передышку. Он использовал ее с толком: жрецы злобно визжали, видя, как Священные Воины Айокана падают на землю один за другим.
Вскоре Блейд уже не мог понять, когда заканчивается очередная схватка и начинается новая — удары сыпались бесконечно, и он потерял счет своим противникам. Несмотря на железную волю, могучее телосложение и редкую выносливость, он уже тяжело дышал и весь покрылся потом; меч, казалось, весит теперь сотню фунтов, а топорик — пятьдесят. В конце концов, один человек не в силах справиться с двумя сотнями, даже если он сильнее каждого из противников. Воины в синем заметили, что его движения стали медленнее, но по-прежнему не нападали по несколько человек сразу, вступая в схватку лишь один на один или, в крайнем случае, вдвоем против одного.
Несмотря на усталость, Блейд все равно действовал быстрее их — и к уже лежавшим на земле присоединялись новые трупы.
Вскоре разведчика окружали штабеля мертвецов, громоздившихся по двое и по трое друг на друге. Он не мог выбраться из этого кольца — его жертвы были везде и повсюду. Зато мертвые тела мешали Священным Воинам добраться до странника — им приходилось перепрыгивать через трупы своих товарищей. Этого было достаточно для Блейда, даже если их продвижение замедлялось всего на секунду. Голос главного жреца стал истеричным и хриплым от ярости.
Наконец священнослужитель догадался послать воинов в атаку всем скопом. Их было так много, что они мешали один другому; некоторые споткнулись о тела мертвых товарищей, с другими расправился сам Блейд, третьи никак не могли нанести удар, потому что их движения сдерживали стоявшие рядом и впереди. Но все равно их было слишком много! Они сгрудились вокруг странника, придвигаясь все ближе и ближе и держа наготове свои мечи и топоры. Блейд сражался из последних сил, поло-жив еще немало противников, но в конце концов удар пажеского топорика попал ему по правому запястью, и Меч выпал из его онемевших пальцев.
В ту же секунду на разведчика бросился один из воинов и схватил его за пояс — прежде, чем Блейд успел нанести удар топором. У него еще доставало сил, чтобы поднять колено и врезать противнику в пах. Тот истошно закричал, извиваясь от боли, но, тем не менее, не ослабил хватку. Разведчик занес топор, чтобы раздробить воину череп, но на его руке тут же повисло с полдюжины синих. Блейд бил ногами, лягался, дергался и ревел подобно раненому быку, пока кто-то не стукнул его в лоб рукоятью меча.
В глазах у него потемнело. Он потерял сознание.
Глава четвертая
Блейд с трудом разлепил веки. Его плавно покачивало из стороны в сторону, под спиной он ощущал что-то твердое, а вокруг царила кромешная тьма. В первую секунду у него мелькнула паническая мысль, что он ослеп от удара по голове, но затем странник сообразил, что просто лежит под плотным тростниковым навесом на дне одной из пирог — в ночной тишине были отчетливо слышны мерные шлепки весел и негромкая ритмичная песня.
Он чувствовал себя так, словно побывал в бетономешалке. Голова раскалывалась, в запястья и лодыжки врезалась тонкая крепкая веревка, все тело покрывали болезненные рубцы и кровоподтеки. Одежды на нем никакой не оказалось, но, по крайней мере, он был жив. Поймав чужестранца, Священные Воины и жрецы Айокана везли его теперь куда-то, чтобы принести в жертву своему богу.
В течение нескольких часов весла поднимались и опускались все в том же ритме, под ту же мелодию, ни на секунду не сбиваясь и не останавливаясь. Блейду было очень неудобно лежать: между ним и выдолбленным стволом была простелена одна только тонкая шкура, вытертая и влажная. К тому же он проголодался и хотел пить. К этим неудобствам спустя еще несколько часов прибавились новые: пирога стала быстро набирать ход, беспомощного пленника начало швырять от одного борта к другому, так что коллекция синяков и царапин, полученных в ночной схватке, пополнилась новыми, весьма любопытными экземплярами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Наконец он сделал этот шаг. Блейд стремительно прыгнул, приземлившись рядом с противником; затем правый кулак разведчика со всей силой врезался ему в челюсть. Воин откачнулся, его глаза выкатились из орбит, и он рухнул на спину, выплевывая окровавленные зубы. Приемом каратэ Блейд сломал ему запястье и перехватил в воздухе вылетевший из руки меч. В это мгновение в атаку бросился второй воин, занося клинок и приготовив топорик. Блейд оказался быстрее — один взмах мечом, и голова нападающего развалилась надвое, точно спелая дыня.
Теперь он был неплохо снаряжен и, повернувшись к остальным воителям, потряс над головой мечом и топором, блестевшими в свете факелов. Его мощный голос раскатился над гладью озера.
— Идите сюда, мужчины! Если, конечно, вы мужчины и храбрые воины! Вас — двести, я — один. Битва на равных, не правда ли? Или надо тысячу ваших, чтобы вступить в схватку с одним настоящим бойцом?
Оскорбления вызвали именно ту реакцию, на которую он надеялся, — облаченные в синее люди злобно заворчали, то ли угрожая, то ли проклиная его. Разведчик переменил позицию, взобравшись выше по склону. К нему приближалась следующая пара воинов.
На этот раз он атаковал первым. Он мог гораздо быстрее местных жителей продвигаться сквозь кусты, потому что не боялся сломать их. Перепрыгнув через низкие растения, Блейд приземлился как раз между воинами; они еще не успели отреагировать, как он, отклонившись влево, сделал выпад мечом. Один из противников попытался отразить атаку, взметнув над головой топорик, но лишь открыл свой левый бок. Мгновенно воспользовавшись этим, Блейд нанес ему удар, и воин в синих доспехах тут же свалился на землю, извиваясь и судорожно хватая воздух ртом. Подпрыгнув вверх, разведчик опустился Двумя ногами на спину корчившегося врага; раздался треск ребер, и воин замер.
Блейд немедленно развернулся, чтобы встретить второго нападавшего. Этот оказался более опытным или более осторожным и занял оборонительную позицию, держа наготове меч и топорик и не спуская черных внимательных глаз с грозного чужеземца. Разведчик сделал несколько обманных финтов мечом и топором, но противник парировал их, обнаружив весьма неплохую реакцию. Блейд понял, что этот боец опаснее трех предыдущих. Однако он не собирался затягивать схватку: каждая лишняя минута вселяла все большую уверенность в противника, и к тому же кто-нибудь из синих мог подобраться сзади.
Он поднял топорик, взвешивая его в руке и проверяя баланс. Возможно, местные воины никогда не метали их, но это, разумеется, не означало, что топор нельзя использовать с такой целью. Отскочив на пару шагов, оставляя побольше места для маневра, Блейд отвел руку за спину. Воин ринулся на него, но топор, брошенный сильной рукой, просвистел в воздухе и рассек грудь нападавшего — острое, как бритва, лезвие разрубило ключицу и ребра, из раны хлынула кровь. Несколько секунд воин стоял, застыв на месте как истукан, и, будто не понимая, смотрел на торчавшую у него из груди рукоять; затем его колени подогнулись, и он рухнул лицом в пыль. Выхватив топорик из руки поверженного врага, Блейд повернулся к остальным.
Кое-кто из них еще вопил в гневе, но прочие бормотали себе под нос что-то бессвязное, неуверенно поглядывая на чужеземца. Блейд быстро расправился с их товарищами, и это произвело впечатление: теперь те, кто осмеливался показывать ему кулаки и скалить зубы, предпочитали держаться на безопасном расстоянии. Он больше не замечал желающих сразиться с ним.
К воинам присоединился главный жрец, которого ничто не выделяло среди остальных священнослужителей, кроме властной манеры поведения. Когда он отдавал приказы, им тут же повиновались, и хотя Блейд не мог разобрать всех слов, произносимых жрецом, тон его не оставлял сомнений. Жрец злился, но держал себя в руках, укоряя воинов, испугавшихся одного-единственного противника; они, по его мнению, вели себя как малые дети. Пока главный жрец говорил, несколько облаченных в синее людей стали продвигаться к чужеземцу. Несомненно, то были жаждущие получить награду за скорое исполнение приказов.
«Ну что ж, — подумал Блейд, — всякий, кто хочет славы и почестей, может попробовать их заработать». Он шагнул вперед, поднимая оружие. С первым претендентом он разделался в мгновение ока, так что бедняга даже не успел понять, что же с ним, собственно, произошло, — голова претендента склонилась на сторону, тело неловко вильнуло, и он рухнул наземь с перерубленной шеей. Блейд прыгнул, перескочил через лужу крови, сделал обманный финт клинком, а топориком отрубил левую руку второму воину. Противник пронзительно закричал, отскочив назад и поднимая кровоточащий обрубок. Стонов раненого и вида хлеставшей крови оказалось достаточно, чтобы остальные храбрецы тут же отступили. Жрец в негодовании завопил, и теперь Блейд наконец-то смог различить слова:
— Вы — избранные воины, поклявшиеся служить Айокану и подчиняться его жрецам! Против вас выступает один человек — всего один, осмелившийся осквернить священные берега, сломать деревья жизни и убить ваших товарищей, Священных Воинов! Хватайте его! Он станет отличной жертвой Айока!
Услышав это, Блейд понял, что удача повернулась к нему спиной — а может, даже наклонилась, выставляя на обозрение более вульгарную часть тела. Кажется, его собирались принести в жертву Айокану — кем бы этот Айокан ни был! Означало ли это, что его попытаются взять живым? Возможно, так; но рассчитывать на подобный исход все-таки не стоило.
Эти мысли пронеслись за несколько быстрых секунд исчезли, как дым над костром. Голова стала ясной, о был начеку и готовился продолжать сражение. Отступавшие воины замерли, услышав призывы жреца, но Блейд первым набросился на них, пока никто не набрался храбрости, чтобы ринуться в атаку.
Он нарушил их строй, метнув топорик. Правда, на этот раз потенциальная жертва успела отразить удар поднятым вовремя мечом. Топорик лязгнул, столкнувшись с бронзовым клинком, отскочил от него, пролетел по воздуху и попал в физиономию жрецу — к великому сожалению Блейда, не самому главному, а одному из помощников. Тот истошно завопил и свалился на землю, хватаясь руками за разбитую, залитую кровью челюсть. Теперь главный жрец закричал совсем иначе — яростно и гневно, затопав ногами:
— Хватайте его, свиньи! Хватайте, подонки! Черепашье дерьмо! Кал шелудивых псов! Хватайте! Хватайте!
Жрец почернел от злости. Блейду показалось, что тот сейчас свалится и забьется в эпилептическом припадке.
Однако священник не упал, а воины в ту минуту атаковали чужеземца, и у него больше не осталось времени на раздумья. Отразивший топорик воин бросился к Блейду, неистово вращая мечом над головой. Это было впечатляющее зрелище — но и только.
Разведчик сделал обманный финт, показывая, что собирается нанести удар по левому боку, затем выбил у противника меч, а своим клинком рубанул его плечо, наполовину отделив руку от тела. Воин зашатался, выпустив топорик, Блейд поймал его на лету и прикончил раненого одним ударом по голове.
Второй боец попытался хотя бы задеть чужака мечом, но не достал — в отличие от Блейда. Наказанием явился вспоротый живот, из которого наружу вывалились внутренности. Затем Блейд резко повернулся, услышав шаги позади себя, и вовремя отразил удар мечом, разрезав грудь нападавшего. Рана получилась длинной, но неглубокой, а потому не смертельной, и воин был готов продолжать схватку. Его топорик просвистел мимо головы чужеземца, но Блейд с такой силой стукнул его по локтю, что рука нападавшего разжалась и оружие выпало из нее. Секундой позже странник проткнул воину бедро. Это остановило атаку — противник свалился в кусты, истекая кровью.
Последняя схватка отняла чуть больше времени, чем предыдущие, и это дало возможность нескольким воинам обойти Блейда с разных сторон. Ему снова пришлось отступать. Он подумал, что, если все эти парни навалятся одновременно, ему конец — задавят грудой тел, растопчут или переломают кости. Однако коллективных нападений не случалось — то ли здесь это было не принято, то ли его хотели измотать и взять живым. Блейд надеялся на второе: если его захватят в плен, он найдет какой-нибудь способ сбежать. Это, однако, не значило, что ему полагалось дарить противникам жизнь, и он, заметив, что еще один воин подобрался слишком близко, отсек ему ногу. Тот упал с жутким воплем, а главный жрец снова начал изрыгать проклятия.
Итак, Блейд размахивал мечом и топором, отсекая конечности, вспарывая животы и разбивая черепа. Время от времени он издавал боевые кличи из всех измерений, где ему довелось побывать, и эти вопли были такими страшными, что, слыша их, воины в синих доспехах останавливались, замирая в ужасе, что давало Блейду секундную передышку. Он использовал ее с толком: жрецы злобно визжали, видя, как Священные Воины Айокана падают на землю один за другим.
Вскоре Блейд уже не мог понять, когда заканчивается очередная схватка и начинается новая — удары сыпались бесконечно, и он потерял счет своим противникам. Несмотря на железную волю, могучее телосложение и редкую выносливость, он уже тяжело дышал и весь покрылся потом; меч, казалось, весит теперь сотню фунтов, а топорик — пятьдесят. В конце концов, один человек не в силах справиться с двумя сотнями, даже если он сильнее каждого из противников. Воины в синем заметили, что его движения стали медленнее, но по-прежнему не нападали по несколько человек сразу, вступая в схватку лишь один на один или, в крайнем случае, вдвоем против одного.
Несмотря на усталость, Блейд все равно действовал быстрее их — и к уже лежавшим на земле присоединялись новые трупы.
Вскоре разведчика окружали штабеля мертвецов, громоздившихся по двое и по трое друг на друге. Он не мог выбраться из этого кольца — его жертвы были везде и повсюду. Зато мертвые тела мешали Священным Воинам добраться до странника — им приходилось перепрыгивать через трупы своих товарищей. Этого было достаточно для Блейда, даже если их продвижение замедлялось всего на секунду. Голос главного жреца стал истеричным и хриплым от ярости.
Наконец священнослужитель догадался послать воинов в атаку всем скопом. Их было так много, что они мешали один другому; некоторые споткнулись о тела мертвых товарищей, с другими расправился сам Блейд, третьи никак не могли нанести удар, потому что их движения сдерживали стоявшие рядом и впереди. Но все равно их было слишком много! Они сгрудились вокруг странника, придвигаясь все ближе и ближе и держа наготове свои мечи и топоры. Блейд сражался из последних сил, поло-жив еще немало противников, но в конце концов удар пажеского топорика попал ему по правому запястью, и Меч выпал из его онемевших пальцев.
В ту же секунду на разведчика бросился один из воинов и схватил его за пояс — прежде, чем Блейд успел нанести удар топором. У него еще доставало сил, чтобы поднять колено и врезать противнику в пах. Тот истошно закричал, извиваясь от боли, но, тем не менее, не ослабил хватку. Разведчик занес топор, чтобы раздробить воину череп, но на его руке тут же повисло с полдюжины синих. Блейд бил ногами, лягался, дергался и ревел подобно раненому быку, пока кто-то не стукнул его в лоб рукоятью меча.
В глазах у него потемнело. Он потерял сознание.
Глава четвертая
Блейд с трудом разлепил веки. Его плавно покачивало из стороны в сторону, под спиной он ощущал что-то твердое, а вокруг царила кромешная тьма. В первую секунду у него мелькнула паническая мысль, что он ослеп от удара по голове, но затем странник сообразил, что просто лежит под плотным тростниковым навесом на дне одной из пирог — в ночной тишине были отчетливо слышны мерные шлепки весел и негромкая ритмичная песня.
Он чувствовал себя так, словно побывал в бетономешалке. Голова раскалывалась, в запястья и лодыжки врезалась тонкая крепкая веревка, все тело покрывали болезненные рубцы и кровоподтеки. Одежды на нем никакой не оказалось, но, по крайней мере, он был жив. Поймав чужестранца, Священные Воины и жрецы Айокана везли его теперь куда-то, чтобы принести в жертву своему богу.
В течение нескольких часов весла поднимались и опускались все в том же ритме, под ту же мелодию, ни на секунду не сбиваясь и не останавливаясь. Блейду было очень неудобно лежать: между ним и выдолбленным стволом была простелена одна только тонкая шкура, вытертая и влажная. К тому же он проголодался и хотел пить. К этим неудобствам спустя еще несколько часов прибавились новые: пирога стала быстро набирать ход, беспомощного пленника начало швырять от одного борта к другому, так что коллекция синяков и царапин, полученных в ночной схватке, пополнилась новыми, весьма любопытными экземплярами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27