– Нет, мастер, я нашел подмастерья Петирона.
– Но почему тогда ты говоришь, что нашел ее? Разве подмастерье Петирона – девочка?
Вознагражденный изумлением Главного арфиста, Эльгион схватил Робинтона за руку, готовый, если понадобится, тащить его за собой.
– Она сбежала из морского холда, потому что там ей запрещали сочинять музыку. Это сестра Алеми…
– Ты говоришь о Менолли? – спросила Манора, преграждая Эльгиону дорогу.
– Менолли? – Робинтон сделал Эльгиону знак помолчать. – Та прелестная девчушка с девятью файрами?
– Что вам нужно от Менолли, мастер Робинтон? – голос Маноры прозвучал так строго, что Главный арфист опешил от неожиданности.
– Глубокоуважаемая Манора, – отвечал он, глубоко вздохнув, – старик Петирон прислал мне две песенки, которые, по его словам, написал некий подмастерье, – две самых очаровательных мелодии, которые мне доводилось слышать за все долгие Обороты, которые я занимаюсь музыкой. Он спрашивал меня, может ли из них получиться что-нибудь путное… – Робинтон страдальчески поднял глаза к небу. – Я тут же отправил ответ, но старик тем временем умер. Когда Эльгион прибыл в Полукруглый, он нашел мое письмо нераспечатанным. А подмастерье исчез. Морской правитель кормил его небылицами о воспитаннике, который вернулся в свой холд. Что тебя так встревожило, Манора?
– Менолли. Я знаю, что девочку что-то надломило, но не могу понять, что именно. Может. быть, причина в том, что она больше не может играть. Миррим говорит, что у нее страшный шрам на левой ладони.
– Она может играть, – хором воскликнули Эльгион с Т'гелланом.
– Я слышал, как из пещеры доносились звуки свирели, – поспешил добавить Эльгион.
– А я видел, как она спрятала эту свирель, когда мы наводили порядок в пещере, – вставил Т'геллан. – К тому же она научила своих файров петь!
– Вот это да! – глаза мастера Робинтона сверкнули, и он решительно шагнул в сторону кухонной пещеры.
– Только помягче, мастер Робинтон, – предупредила Манора. – К этой девочке нужен особый подход.
– Да, я почувствовал, когда разговаривал с ней днем. Теперь я понимаю, что ее гложет. Что бы такое придумать, чтобы ее не спугнуть? – Главный арфист нахмурился и так пристально посмотрел на Т'геллана, что бронзовый всадник забеспокоился. что он такого натворил?
– Откуда ты знаешь, что она научила файров петь?
– Да ведь я сам слышал, как они подпевали ей и Охарану вчера вечером.
– Хм-м… очень интересно. Вот что, друзья, мы с вами сделаем… Большинство гостей разъехалось, но Менолли, несмотря на усталость, продолжала сидеть в уголке. Главный арфист все не шел за своими яйцами. Девочка решила во что бы то ни стало дождаться мастера Робинтона. Какой он добрый! Она перебирала в памяти подробности их встречи. Ей с трудом верилось, что сам Главный арфист Перна нес на руках ее, Менолли… Менолли – хозяйку девяти файров. Опершись локтями о стол, она склонила на ладони усталую голову; грубый шрам касался левой щеки, но сейчас она забыла о Нем. Девочка не сразу услышала музыку – мелодия звучала так тихо, как будто Охаран перебирал струны где-то неподалеку.
– Давай споем вместе, Менолли, – негромко предложил бенденский арфист. Подняв голову, девочка увидела, что он усаживается рядом.
Что ж, можно и спеть, никакого вреда от этого не будет. По крайней мере, она не уснет и не пропустит возвращения мастера Робинтона. Менолли запела. Услышав ее голос, проснулись Красотка и Крепыш, но Крепыш, тихонько побрюзжав, тут же задремал снова. Красотка же вспорхнула девочке на плечо, и ее нежные трели сплелись с голосом Менолли.
– Спой еще куплет, девочка, – появляясь из тени, окутывающей огромную пещеру, попросила Манора.
Она села напротив, вид у нее был усталый, но умиротворенный. Охаран ударил по струнам и начал второй куплет.
– До чего же хорошо ты поешь, милая, – сказала Манора. – Просто сердце радуется! Спой еще что-нибудь, да я пойду.
Отказаться было никак нельзя, и Менолли вопросительно взглянула на Охарана.
– Давай-ка споем вот эту, – предложил бенденский арфист и, не спуская глаз с Менолли, взял первый аккорд. Какая знакомая мелодия – у нее такой заразительный ритм… Но только начав петь, девочка поняла, почему песня показалась ей такой знакомой. Она ужасно устала и к тому же не ожидала ловушки ни от Охарана, ни тем более от Маноры. Это была одна из двух песен, которые она записала по просьбе Петирона и которые он будто бы отослал Главному арфисту.
Менолли сбилась и замолчала.
– Пой дальше, Менолли, – попросила Манора. – Какая чудесная мелодия!
– Может быть, она сама сыграет нам свою песню, – произнес человек, стоявший в тени позади Менолли. Главный арфист вышел вперед и протянул Менолли свою гитару.
– Нет, нет! – Девочка приподнялась, пряча руки за спину. Красотка сердито вскрикнула и обвила хвост вокруг шеи Менолли.
– Ну, пожалуйста, – Главный арфист посмотрел на нее умоляющими глазами, – сыграй… для меня.
Из темноты вышли еще двое: улыбающийся до ушей Т'геллан и… Эльгион! Он-то откуда узнал? Арфист так и сиял от радости, но вконец сконфуженная Менолли отвернулась и закрыла лицо руками. Надо же, как ловко ее провели!
– Тебе больше нечего бояться, детка, – поспешно вмешалась Манора. Поймав Менолли за руку, она ласково усадила ее обратно на стул. – Здесь ничто не угрожает ни тебе, ни твоему редкому музыкальному дару. – Но я не могу играть… – девочка вытянула левую руку ладонью вверх. Робинтон взял ее обеими руками и, осторожно поглаживая, стал разглядывать шрам.
– Ты можешь играть, Менолли, – тихо сказал он, не спуская с нее проникновенного взгляда, а пальцы все гладили ее ладонь, как будто это был перепуганный файр. – Эльгион слышал, как ты играла на свирели, когда жила в пещере.
– Но ведь я – девочка… – еле слышно произнесла она. – А Янус сказал…
– Вот что я тебе на это отвечу, – нетерпеливо прервал ее Главный арфист, хотя глаза его по-прежнему улыбались, – сообрази Петирон хотя бы намекнуть мне, что в этом весь камень преткновения, и ты избавилась бы от массы волнений. А я избавился бы от массы хлопот – ведь мы с ног сбились, разыскивая тебя по всему Перну. Разве ты не хочешь стать арфисткой? – Робинтон произнес это так печально и разочарованно, что Менолли ничего другого не оставалось, как разуверить мастера.
– Хочу, очень хочу! Музыка для меня – самое главное в жизни… Красотка на плече мелодично свистнула, и Менолли сокрушенно замолчала.
– Ну, за чем еще дело стало?
– Ведь у меня – файры. Вот Лесса и сказала, что мое место в Вейре.
– Лесса ни за что не потерпит в Вейре девять поющих файров, – не допускающим возражения тоном заявил Главный арфист. А кроме того, их место – в моем цехе, в Цехе арфистов. Ты и меня должна научить кое-каким секретам, – усмехнулся он, при этом глаза его так озорно смеялись, что Менолли невольно ответила робкой улыбкой. – А теперь, – Робинтон с притворной суровостью погрозил ей пальцем, – прежде чем ты придумаешь новые доводы, домыслы или догадки, потрудись, пожалуйста, выдать мне мои яйца, забирай свои пожитки и мы отправляемся в Цех арфистов! День сегодня был на редкость богат не только Запечатлениями, но и впечатлениями.
Он доверительно сжал ее ладонь, и в его добрых глазах девочка прочла молчаливую просьбу. Все ее страхи и сомнения мгновенно улетучились. Красотка ослабила свою удушающую хватку и восторженно затрубила. Потом еще раз, созывая всю свою дремлющую стаю, и в голосе ее эхом отразилось ликование, которое переполняло душу Менолли. Девочка медленно поднялась, опираясь на руку Главного арфиста.
– С радостью поеду с вами, мастер Робинтон, – пролепетала она, не сдерживая счастливых слез.
Все девять файров торжествующе затрубили, выражая свое согласие.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27