После убийства Марины и особенно варварской истории с ее опознанием возник неизбежный вопрос: что делать дальше? Возможности посредничества Почетных граждан были исчерпаны, а новых активных посредников не нашлось. Надеяться на чью-либо добрую волю или какие-то обходные пути не имело смысла.
Трезво оценив ситуацию, Вильямисар признался Рафаэлю Пардо:
– Представь себе, в каком я положении. Все эти годы Эскобар был злым демоном для меня и моей семьи. Вначале он мне угрожал. Потом организовал покушение, и я чудом уцелел. Он стал опять угрожать. Убил Галана. Похитил мою жену и сестру, а теперь требует, чтобы я защитил его права.
Однако эти жалобы ничего не меняли по сути, потому что жребий был брошен: единственный надежный путь к освобождению заложников вел в логово самого льва. И Альберто решил бесповоротно: он сделает то единственное, что еще остается, и сделает это не мешкая – полетит в Медельин, найдет Пабло Эскобара, где бы тот ни находился, и поговорит с ним напрямую.
Глава 8
Главной проблемой было отыскать Пабло Эскобара: в городе, где царило насилие, это было нелегко. За первые два месяца 1991 года здесь погибли тысяча двести человек – по двадцать убийств в день. Почти все вооруженные группировки перешли к самому жестокому в истории страны партизанскому террору, и центром его стал Медельин. За несколько месяцев погибли четыреста пятьдесят семь полицейских. Департамент госбезопасности ДАС сообщал, что на службе у Эскобара в окрестных селениях состоят две тысячи человек, среди которых много подростков, живущих охотой на полицейских. За убитого офицера они получали полтора миллиона, за раненого – восемьсот тысяч. Шестнадцатого февраля сразу три унтер-офицера и восемь рядовых полицейских были убиты в результате взрыва автомобиля со ста пятьюдесятью килограммами динамита, оставленного на площади Быков в Медельине. Пострадавшие при взрыве гражданские лица – девять погибших и сто сорок три раненых – не имели никакого отношения к военным действиям.
Противостоять наркомафии было поручено Элитному корпусу, который Пабло Эскобар объявил воплощением зла. Корпус создал в 1989 году президент Вирхилио Барко, уставший от безуспешных попыток добиться точного выполнения приказов в столь крупных организациях, как армия и полиция. Формирование его поручили Национальной полиции, стараясь уберечь армию от пагубного влияния наркотиков и чрезмерной воинственности. Первоначально в состав корпуса входили всего триста человек и отдельное вертолетное звено. Все полицейские прошли специальную подготовку в САС – специальных парашютных частях британского правительства.
Новый корпус начал действовать в районе среднего течения реки Магдалена, в самом центре страны. Это был период наивысшей активности военизированных отрядов землевладельцев, сформированных для защиты от партизан. Позднее из состава корпуса выделилось особое подразделение спецназа для боевых действий в городских районах, которое обосновалось в Медельине, действовало независимо, напрямую подчиняясь Управлению Национальной полиции в Боготе, и не слишком щепетильно соблюдало рамки своего мандата. Подобные действия вызывали смятение не только среди преступников, но и среди местных чиновников, с недовольством встретивших самостоятельную и неподвластную им силу. Подлежащие Экстрадиции гневно обвиняли спецназ в нарушении всех прав человека.
Жители Медельина, видя убийства и насилие на улицах города и зная, что не все это делается с официальной санкции, считали, что Подлежащие Экстрадиции обвиняют полицию не без основания. Национальные и международные организации по правам человека тоже заявляли правительству протест, но удовлетворительных ответов не получали. Спустя несколько месяцев было принято решение об обязательном присутствии при полицейских операциях представителей Генеральной прокуратуры, но это привело только к излишней бюрократизации оперативных действий.
Власти мало что могли. Судьи и члены магистратов с их худым жалованием, которого и на жизнь едва хватало, не то что на образование детей, оказались перед роковой дилеммой – быть убитыми или продаться наркомафии. Больше всего удивляет, даже потрясает, то, что многие предпочли смерть.
В этой ситуации медельинцы проявили самое, пожалуй, колумбийское качество – поразительную способность привыкать ко всему, плохому и хорошему, умение терпеть. На это тоже требовалось мужество – быть может, самая жестокая его форма.
Большинство, казалось, не сознавало, что самый жизнерадостный и гостеприимный город страны превратился в те годы в один из самых опасных городов мира. В столетней истории колумбийского насилия уличный терроризм занимал мало места. Даже мятежники прошлых десятилетий, как правило, отказывались от этой «несправедливой формы революционной борьбы». Люди могли бояться тех или иных событий, но до сих пор никогда не тряслись в ожидании того, что принесет очередной взрыв – разметает по школе тела детей, разнесет на куски взлетевший самолет или разбросает овощи на рынке. Теперь в повседневную жизнь вошли слепые бомбы, невинные жертвы и анонимные телефонные угрозы. При этом статистика уверяла, что экономическая ситуация в Медельине не ухудшается.
Еще недавно торговцев наркотиками окружал некий ореол таинственности. Они пользовались полной безнаказанностью и даже вызывали определенную симпатию общества своей благотворительностью в трущобах, где прошло их беспризорное детство. Нарокоторговцы даже и не особенно скрывались: если бы кто-то на самом деле захотел, чтобы их арестовали, он мог бы подойти к ближайшему постовому и ткнуть пальцем в нужный дом. Но большая часть колумбийцев смотрела на них с любопытством и интересом, которые сильно смахивали на симпатию. Политики и промышленники, коммерсанты, журналисты и просто пройдохи были завсегдатаями шумных празднеств, проходивших в имении «Неаполь» под Медельином. Пабло Эскобар завел там даже зоопарк с настоящими жирафами и бегемотами, доставленными из Африки, а у парадных ворот в качестве национальной реликвии красовалась авиетка, на которой была переправлена первая партия кокаина.
С помощью денег и таинственности Эскобар стал здесь полновластным хозяином, превратившись в легенду, властвующую из тьмы. Его слово, выверенное и предельно осторожное, звучало так убедительно, что легко принималось за истину. В зените его славы жители Медельина возводили алтари с портретом Эскобара и зажигали перед ними свечи. Многие верили, что он способен творить чудеса. За всю историю Колумбии ни один человек не пользовался таким влиянием на общественное мнение. Никто не использовал в таких масштабах силу коррупции. Но самое яркое и самое разрушительное свойство его натуры заключалось в том, что Эскобар был начисто лишен сострадания, которое позволяло бы ему различать добро и зло.
И с этим неуловимым и непредсказуемым человеком в середине февраля решил встретиться Альберто Вильямисар, чтобы вернуть жену. Поиски он начал с тюрьмы строгого режима Итагуи, где отбывали срок три брата Очоа. С согласия президента Рафаэль Пардо предоставил Вильямисару свободу действий, напомнив еще раз, что он не уполномочен вести переговоры от имени правительства и что его задача ограничивается простой разведкой. Он также предупредил Альберто о недопустимости любых компромиссов, предусматривающих уступки со стороны правительства. Однако, сказал Пардо, правительство будет отнюдь не против (и даже наоборот), если Эскобар явится с повинной в рамках объявленной политики подчинения властям. Новая политика и навела Вильямисара на мысль изменить стратегию и не замыкаться на освобождении пленников, как это было до сих пор, а добиваться, чтобы Пабло Эскобар сам сдался в руки правосудия. В этом случае заложники будут освобождены автоматически.
Так начинался второй этап заключения Марухи и новая фаза борьбы Альберто Вильямисара. Возможно, Эскобар собирался вместе с Беатрис отпустить и Маруху, однако трагедия Дианы Турбай разрушила эти планы. Теперь его обвиняли в убийстве, которого он не хотел. Более того, для Эскобара это убийство было катастрофой: он лишился главного козыря в своей игре и окончательно осложнил себе жизнь. Полиция до такой степени ужесточила действия, что Эскобару пришлось уйти в глубокое подполье.
После убийства Марины в его руках оставались Диана, Пачо, Маруха и Беатрис. Следующей, кем можно было пожертвовать, если понадобится, стала бы, скорее всего, Беатрис. Ее освободили, Диана погибла – остались двое: Пачо и Маруха. Эскобар, возможно, рассчитывал приберечь Пачо для выгодного обмена, но тут неожиданно стала подниматься в цене Маруха – из-за решимости Вильямисара вести переговоры и добиваться от правительства более четкого решения. Посредничество Вильямисара было для Эскобара последней соломинкой, ухватиться за которую могла помочь только пленная – и живая – Маруха. Оба оказались словно прикованными наручниками друг к другу.
Прежде всего Вильямисар встретился с доньей Нидией Кинтеро, которая поделилась своим опытом поисков Эскобара. Она рассказала Альберто о переговорах в тюрьме с сестрами Очоа, стариком-патриархом и Фабио. Нидия смирилась с трагической гибелью дочери, никого не проклинала и никому не собиралась мстить. Она хотела лишь одного – чтобы смерть Дианы не оказалась напрасной, а послужила достижению мира. Ради этого она вручила Вильямисару письмо для Эскобара, в котором выражала надежду, что смерть ее дочери послужит искупительной жертвой и избавит всех колумбийцев от страданий, выпавших на долю погруженной в траур матери. В начале письма говорилось о том, что правительство, которое не может остановить налеты полиции, все же способно отказаться от попыток силового освобождения заложников, поскольку и родственники, и чиновники, и все на свете понимают, что случайный налет может закончиться трагически, как в случае с ее дочерью. «Вот почему я обращаюсь к вам с мольбой, и сердце мое переполнено скорбью, смиреньем и добротой, – писала Нидия, – освободите Маруху и Франсиско». Последние слова звучали неожиданно: «Докажите мне, что вы не хотели смерти Дианы». Спустя несколько месяцев, уже будучи в тюрьме, Эскобар признался, что его потрясло письмо Нидии, в котором не было ни обвинений, ни ненависти. «Очень жаль, – писал Эскобар, – но мне не хватило мужества ей ответить».
Вооружившись письмом Нидии и устными полномочиями правительства, Вильямисар отправился в Итагуи, к трем братьям Очоа. Его сопровождали два охранника ДАС, к которым присоединились еще шесть сотрудников медельинской полиции. Братья Очоа только что устроились в камере повышенной безопасности с нудной, однообразной процедурой трехступенчатого контроля и стенами из неотесанного камня, напоминавшими недостроенную церковь. Пустынные коридоры, узкие лестницы с желтыми перилами из труб, повсюду сигнализация и, наконец, павильон на третьем этаже, где трое братьев, оказавшиеся талантливыми шорниками, коротали тюремные будни за изготовлением седел и других предметов сбруи. В сборе была вся семья: дети, свояки и свояченицы, братья и сестры. Самые энергичные, Марта Ньевес и Мария Лиа, жена Хорхе Луиса, встретили посетителей по всем правилам местного гостеприимства.
Гостей ждал стол, накрытый в глубине тюремного двора на открытой пристройке с портретами кинозвезд на стенах, спортивными тренажерами и обеденным столом на двенадцать человек. В целях безопасности еду готовили в расположенной по соседству усадьбе Ла-Лома, официальной резиденции семьи Очоа. На столе красовалась богатая коллекция лучших образчиков местной кухни. В соответствии со строгой антьокской традицией за едой ни о чем постороннем не говорили.
После трапезы, соблюдая все формальности семейного совета, перешли к диалогу. Он получился не таким простым, как обещало царившее за едой благодушие.
Первым взял слово Вильямисар. Он как всегда говорил медленно, взвешенно и четко, как бы заранее отвечая на еще не заданные вопросы. Подробно рассказав о переговорах с Гидо Паррой и причинах их неожиданного провала, Альберто подытожил: теперь только его личная встреча с Пабло Эскобаром поможет спасти Маруху.
– Давайте попробуем остановить насилие. Давайте разговаривать, а не совершать новые ошибки. Для начала хочу, чтобы вы знали: мы ни в коем случае не пойдем на применение силы для освобождения. Я предпочитаю вести переговоры и понимать, что происходит и чего добиваетесь вы.
Следующим заговорил старший из братьев, Хорхе Луис. Он напомнил о страданиях, выпавших на долю семьи в круговороте этой грязной войны, рассказал о сомнениях и трудностях, с которыми пришлось столкнуться братьям, прежде чем они сдались властям, не скрывал, как сильно встревожен слухами, что Конституционная Ассамблея не отменит экстрадицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42