Пока
девочки и мать сидели, сжавшись в углу, трое грабителей обшарили всю
квартиру, вылив на пол даже содержимое ночных горшков, чтобы убедиться,
что в них ничего не спрятано.
Они не обнаружили того, что искали, и в гневе один из разбушевавшихся
грабителей выбил Валлу два зуба. А Маша была благодарна, что они не избили
и не изнасиловали ее дочерей. Не произошло это не столько из-за их
милосердия, сколько из-за того, что привратник пришел в сознание раньше,
чем они рассчитывали. Он принялся звать на помощь, и трое бандюг исчезли
раньше, чем появились соседи или солдаты.
Эвроен продолжал являться домой пьяным поздно ночью. Но он мало
говорил, используя квартиру лишь для еды и сна. Он редко видел Машу утром.
Вообще говоря, казалось, он делает все возможное, чтобы совсем не видеться
с ней. Ее это устраивало.

6
Много раз, ночью и днем Маша чувствовала, что кто-то преследует ее.
Она всячески старалась обнаружить преследователей, но как только у нее
появлялось такое ощущение днем или ночью, ей не удавалось сделать этого.
Она решила, что всему виной нервное состояние.
Потом началась великая охота на собак. Маша считала, что это верх
истерии и глупости. Но событие беспокоило ее. После того, как прикончат
всех бедных собак, кого начнут преследовать дальше, убивать и потрошить?
Кто на очереди? Она справедливо полагала, что очередь за ней.
Среди недели охоты на собак заболела маленькая Кхем. Маша ушла на
работу, а когда вернулась домой после захода солнца, то обнаружила, что у
Кхем сильный жар. По рассказам матери, у Кхем были конвульсии.
Встревожившись, Маша сразу же отправилась к дому доктора Надиша в
восточном квартале. Он принял ее, выслушал описание симптомов болезни
Кхем, но отказался посмотреть ребенка.
- Слишком опасно входить в Лабиринт ночью, - сказал он. - Я не пошел
бы туда и днем без телохранителей. К тому же сегодня у меня собралась
компания. Нужно было принести ребенка сюда.
- Она очень больна и ее нельзя тревожить, - ответила Маша. - Умоляю
вас, пойдемте.
Надиш оказался непреклонным, правда, дал Маше какие-то порошки, чтобы
сбить температуру.
Она поблагодарила его вслух и прокляла про себя. На обратном пути
всего в квартале от своего дома она внезапно услышала за собой звук шагов.
Отскочив в сторону и закружившись. Маша вытащила кинжал. Луны не было, и
ближайший свет исходил от масляных ламп, бросавших блики через
зарешеченные окна на втором этаже над ее головой.
В тусклом свете она увидела темную фигуру. Она была в мантии с
капюшоном, судя по росту, мужчина. Потом она услышала ругательство,
произнесенное низким хриплым голосом, и поняла, что это действительно
мужчина. Он намеревался схватить или ударить ее сзади, но неожиданный
прыжок Маши спас ее. Во всяком случае, на этот раз. Теперь он гнался за
ней, и она разглядела что-то длинное и темное в его поднятой руке.
Дубинка!
Вместо того, чтобы от страха стоять на месте, как вкопанная, или
попытаться удрать, она нагнулась и неожиданно бросилась на него. Прежде,
чем он опомнился. Маша всадила ему в горло кинжал.
Падая, весом своего тела он сбил ее с ног и всей тяжестью навалился
на нее. На мгновение у Маши перехватило дыхание. Она была беспомощна, и
когда над ней замаячила еще фигура, она поняла, что пропала.
Второй мужчина, тоже в накидке с капюшоном, поднял дубинку, чтобы
размозжить ей голову.
Извиваясь под тяжестью тела, Маше оставалось только ждать удара.
Промелькнула мысль о маленькой Кхем и вдруг она увидела, что мужчина
роняет дубинку. Он ползал на коленях, все еще хватаясь за что-то,
перекрывшее ему дыхание. Спустя мгновение он уткнулся лицом в засохшую
грязь, мертвый или потерявший сознание.
Мужчина, стоявший над вторым нападавшим, был небольшого роста,
коренастый. На нем тоже была накидка с капюшоном. Он положил что-то в
карман, возможно, веревку, которой задушил нападавшего, и осторожно
подошел к Маше. Казалось, у него ничего нет в руках.
- Маша? - тихо спросил он.
К этому моменту у нее восстановилось дыхание. Она выбралась из-под
убитого, вытащила кинжал из горла поверженного и принялась тяжело
подниматься на ноги.
Мужчина проговорил с акцентом:
- Можешь убрать свой кинжал, дорогая. Я спас тебя не для того, чтобы
убить.
- Благодарю тебя, незнакомец, - ответила она, - но не подходи ко мне.
Несмотря на предупреждение, он приблизился к нем на пару шагов. Она
узнала его. Ни от кого в Санктуарии не пахло так прогорклым маслом.
- Сме, - сказала она тихо.
Он засмеялся.
- Знаю, что ты не видишь моего лица. Поэтому хоть это и противоречит
моим религиозным убеждениям, мне придется принять ванну и прекратить
мазать тело и волосы маслом. Я тих, как тень, но что толку от этого, если
каждый чувствует меня за квартал?
Не спуская с него глаз. Маша остановилась, вытерла кинжал о накидку
убитого.
- Это ты преследовал меня? - спросила она, выпрямившись.
Он присвистнул от удивления и поинтересовался:
- Ты видела меня?
- Нет, но знала, что кто-то следует за мной по пятам.
- Вот как! У тебя развито шестое чувство. Либо сознание вины. Пошли!
Надо убираться отсюда, пока кто-нибудь не появился.
- Мне хотелось бы знать, кто эти двое.
- Это рагги, - ответил Сме. - Есть еще двое других в пятидесяти ярдах
отсюда, наблюдатели, я полагаю. Они скоро появятся выяснить, почему эти
двое не привели тебя.
Это напугало ее больше, чем само нападение.
- Ты хочешь сказать, что я нужна Пурпурному Магу? Зачем?
- Не знаю. Может, у него такой же ход мыслей, что и у многих других.
Думает, что Бенна рассказал тебе больше, чем следует из твоего рассказа.
Ну, пошли. Быстро!
- Куда?
- К тебе домой. Мы ведь сможем поговорить там?
Они быстро пошли к ее дому. Сме постоянно оглядывался, но места, где
они убили двоих мужчин, уже не было видно. Когда они подошли к двери дома.
Маша остановилась.
- Если я постучу привратнику в дверь, рагги могут услышать, -
прошептала она. - Но мне надо попасть в дом. У меня очень больна дочь. Ей
нужно лекарство, которое дал мне доктор Надиш.
- Так вот почему ты была в его доме, - сказал Сме. - Хорошо. Стучи в
дверь. Я прикрою.
Неожиданно он ушел, передвигаясь удивительно быстро и бесшумно для
такого полного мужчины. Но запах шлейфом тянулся за ним.
Она сделала как он сказал, с ворчаньем к двери подошел Шмурт и
отодвинул засов. Войдя в дом, она тут же ощутила запах масла. Сме следом
проскочил в дом и принялся закрывать дверь, не дав испуганному привратнику
возможности протестовать.
- Не бойся, - сказала Маша.
При свете масляной лампы старый Шмурт вглядывался бегающими глазками
в Сме. Будь, однако, у Шмурта даже хорошее зрение, он все равно не увидел
бы лица Сме, его закрывала зеленая маска.
Шмурт посмотрел с отвращением.
- Знаю, что муж твой немного стоит, - проворчал он. - Но связываться
с этим иностранцем, этой кадушкой тухлого масла... тьфу!
- Это не то, о чем ты думаешь, - возмущенно сказала она, а Сме
вымолвил:
- Мне нужно принять ванну. А то все сразу узнают меня.
- Эвроен дома? - спросила Маша.
Шмурт фыркнул и ответил:
- В такой ранний час? Нет, тебе и твоему вонючему любовнику ничего не
угрожает.
- Пропади ты пропадом, - сказала Маша. - Он здесь по делу!
- Знаем мы это дело.
- Попридержи язык, старый охальник! - парировала Маша. - Или я тебе
его отрежу.
Шмурт с грохотом захлопнул дверь в свою комнату.
- Проститутка! Сука! Прелюбодейка! - кричал он.
Маша пожала плечами, зажгла лампу и поднялась по лестнице вместе со
следовавшим за ней Сме. Валлу очень удивилась, когда в комнату вместе с
дочерью вошел полный мужчина.
- Кто это?
- Что, кто-то не может распознать меня? - спросил Сме. - У нее что,
нос не чувствует?
Он снял маску.
- Она редко выходит из дома, - сказала Маша и поспешила к Кхем,
спавшей на груде тряпья. Сме снял накидку и явил окружающим тонкие руки и
ноги, а также туловище, подобное головке сыра. Его рубашка и жилет,
пошитый из какого-то вельвета и усеянный блестками, плотно прилегали к
телу. Широкий кожаный ремень обтягивал живот. На ремне висели пара ножен с
кинжалами, петля, из которая высовывался конец бамбуковой трубки и кожаный
мешок, размером с голову Маши. Через плечо была намотана тонкая веревка.
- Инструменты профессии, - сказал он в ответ на взгляд Маши.
Машу интересовало, что у него за профессия, но не было времени на
расспросы. Она пощупала лоб и пульс Кхем, а потом пошла к кувшину с водой
на подставке в углу.
Смешав порошок с водой, как инструктировал Надиш, и налив немного
жидкости в большую ложку, она обернулась. Сме стоял на коленях подле
ребенка, опустив руку в мешок на ремне.
- У меня есть способности к лечению, - сказал он, когда Маша подошла
к нему. - Держи. Выбрось лекарство этого шарлатана и используй вот это.
Он поднялся и протянул маленький кожаный пакетик. Она уставилась на
него.
- Да, я понимаю, ты не хочешь рисковать. Но прошу, поверь мне. Этот
зеленый порошок в тысячу раз лучше, чем тот бесполезный порошок, что дал
тебе Надиш. Если он не вылечит твою дочь, я перережу себе горло, обещаю.
- Это очень поможет ребенку, - заметила Валлу.
- Это волшебное лекарство? - спросила Маша.
- Нет. Волшебство может устранить симптомы, а болезнь останется, и
когда прекратится действие волшебства, болезнь вернется. Вот, возьми! Не
хотелось бы, чтобы вы обе распространялись об этом, но когда-то меня
обучали искусству врачевания. И в местах, откуда я родом, даже плохонький
врач в десятки раз превосходит любого врача Санктуария.
Маша всматривалась в его темное лоснящееся лицо. Он выглядел лет на
сорок. Высокий широкий лоб, длинный прямой нос, правильной формы рот
сделали бы его привлекательным, если бы не толстые щеки и мешковатые
скулы. Несмотря на одутловатость, он казался смышленым. Взор черных глаз
под широкими пушистыми бровями был живым и проницательным.
- Не могу позволить экспериментировать на Кхем, - сказала она.
Он улыбнулся, возможно в знак признания того, что уловил колебание в
ее голосе.
- Ты не можешь позволить себе отказаться от лекарства, - сказал он. -
Если ты не дашь его ребенку, он умрет. И чем дольше ты колеблешься, тем
ближе дочь к смерти. Дорога каждая секунда.
Маша взяла пакетик и вернулась к кувшину с водой. Она положила ложку,
не расплескав ни капли, и принялась за дело, выполняя наставления Сме. Он
оставался с Кхем, положив одну руку на лоб, а вторую на грудь. У Кхем было
частое прерывистое дыхание.
Валлу принялась возмущаться. Маша выпалила, чтоб та замолчала,
немного грубее, чем хотела. Валлу прикусила губу и смотрела на Сме.
Тот приподнял Кхем, и Маша дала ей проглотить зеленоватую водичку.
Спустя примерно десять минут жар начал спадать. А через час, заморенный по
водяным часам, девочке дали еще ложку. К рассвету хворь, кажется, оставила
ее, и она спокойно спала.

7
В это время Маша и Сме разговаривали приглушенными голосами.
Незадолго до восхода солнца Валлу отправилась в постель, чтобы немного
поспать. Эвроен не появлялся. Не исключено, что он спал в какой-нибудь
корзине на пристани или в подворотне, давая выход хмелю. Маша была рада.
Она готова была разбить еще один кувшин об его голову, если бы он принялся
скандалить и тревожить Кхем.
Хотя она и видела несколько раз толстяка, но почти ничего не знала о
нем. Да и никто не знал. Было точно известно, что впервые он появился в
Санктуарии шесть недель назад. Приплыл на торговом корабле
б_а_н_м_а_л_ь_т_о_в_, но это вовсе не говорило о его происхождении,
поскольку корабль посещал многие страны и острова.
Сме быстро снял комнату на втором этаже дома, где размещалась таверна
"Хабебер", или "Нырок". Такое название владелец дал ей в шутку, утверждая,
что его посетители, чтобы насладиться, так же глубоко ныряют в спиртное,
как хабебер в океан за рыбой. Он не работал, не занимался, насколько было
известно, воровством или магией. Казалось, у него достаточно денег для
удовлетворения своих потребностей, какими бы они ни были, хотя жил он
довольно экономно. Поскольку он мазал тело и волосы протухшим маслом, его
называли "вонючей масляной головкой" или "старой тухлятиной", правда, за
глаза. Он проводил время в тавернах, и часто его можно было встретить на
сельском рынке и на базаре. Насколько было известно, он не проявлял
сексуального интереса к мужчинам, женщинам или детям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38