– Думаю, мы бы выиграли это дело в суде, – процедил сквозь зубы Бастер и в гневе сжал кулаки. – Но на это уйдет не один месяц, а работа будет стоять!
– Мы выиграем, не нарушая инструкций, – улыбнулся Шутт. – Господин министр, чрезвычайно признателен вам за полезные советы. Но если вы полагаете, что вам удастся помешать нам, вы жестоко ошибаетесь.
– Может быть, капитан, может быть, – усмехнулся Истмэн. – Но помните, мы с вас глаз не спустим. Только попробуйте хоть на сантиметр превысить допустимую высоту, и мы прикроем вашу лавочку. Всего хорошего, сэр!
– А вам – наоборот, – негромко проворчал Бастер, но Истмэн уже развернулся на каблуках и зашагал к машине.
Шутт потрепал Бастера по плечу.
– Не расстраивайся. Мы ведь понимали в какую борьбу вступаем, когда ввязались в это дело. Но мы все равно можем переиграть их, а они в итоге добьются только того, что им придется снова стараться нас обойти.
– Хочется верить, что вы правы, – вздохнул Бастер. Но когда Шутт объяснил ему свой замысел, бывший мятежник улыбнулся от уха до уха. – А ведь должно получиться! – воскликнул он.
– Должно, – кивнул Шутт. – Теперь нужно только претворить эту идею в жизнь. Пошли, у нас впереди море работы!
Две недели спустя к воротам парка прибыл полковник, Мейз. Размахивая копией последнего пресс-релиза Шутта, он радостно возгласил:
– Теперь-то вы точно у нас в руках, капитан! Сегодня этот парк будет закрыт!
– Полковник, для начала я бы попросил вас и ваших инспекторов измерить высоту нашего нового аттракциона, – невозмутимо отозвался Шутт. – Уверяю вас, вы обнаружите, что он возведен в полном соответствии с вашими новыми инструкциями.
– В таком случае вы будете виноваты в ложной рекламе, – объявил Мейз, бросил на землю окурок сигары и раздавил каблуком. – Тут у вас черным по белому написано, что высота аттракциона на пятнадцать метров превышает предельно допустимую. Если это окажется неправдой, мы обвиним вас в фальсификации, а вы уж мне поверьте, здесь, на Ландуре, народ этого очень не любит. Несколько лет назад все руководство парком «Дюны» было вынуждено уволиться из-за того, что один из их новых аттракционов оказался на десять сантиметров ниже, чем в рекламе.
– Эта история мне известна, – кивнул Шутт. – Но вы сами посмотрите: мы усекли главную вершину на десять метров, чтобы привести конструкцию в соответствие с новыми инструкциями. Но это еще не все, – и Шутт знаком пригласил Мейза проследовать к стройплощадке. – Боюсь, вам будет лучше надеть каску, – посоветовал он полковнику и указал на каски, развешанные вдоль фанерной загородки, окружавшей «Топпер» снизу. Сам он тоже нацепил каску и подождал, пока полковник выберет себе подходящую по размеру. Затем он открыл дверцу в загородке и кивнул легионеру, стоявшему на посту возле нее.
Полковник довольно долго оторопело моргал, привыкая к тусклому освещению. А потом он раскрыл рот, и…
– Это… это уловка! Вам не удастся так легко обойти инструкции!
– Напротив, полковник, мы изучали инструкции самым внимательным образом, – возразил Шутт и указал на глубокий котлован, в который спускались рельсы. За счет глубины котлована общая высота конструкции вырастала метров на двадцать. – В инструкциях говорится о высоте над уровнем почвы, но ничего не сказано об общей высоте аттракциона. Так что инструкции мы никоим образом не нарушаем, полковник.
– Вы мерзавец. Мы найдем способ остановить вас, – побагровев от злости, объявил Мейз. А Шутт только улыбался.
– Мы хотим поблагодарить вас за то, что вы натолкнули нас на эту идею, – сказал он. – Наши вагонетка на спуске будут уходить в абсолютную темноту, так что катающиеся не поймут, насколько низким будет их падение. Мы бы до этого ни за что не додумались без вашей помощи. Маэстро Зипити почерпнул из ваших инструкций большой запас вдохновения. Он считает данный аттракцион своим самым главным шедевром и благодарит вас.
– В этом раунде вы победили, капитан, будьте вы трижды прокляты, – процедил сквозь зубы Мейз и стащил с головы шлем. – Но это не последнее наше слово, имейте в виду. Прощайте!
Он стремительно вышел и хлопнул фанерной дверцей.
– Вот это я понимаю! – восхищенно потер руки Бастер, наблюдавший за этой сценой издалека. – Посмотрим, что они теперь отчебучат! Похоже, этим дело не кончится. Будет еще шанс повеселиться.
– Бастер, ты мне не поверишь, – вздохнул Шутт, – но и веселья порой бывает слишком много.
– Поверю, когда вас увижу, – отозвался Бастер и вернулся к прерванной работе. Шутт вздохнул, но он хорошо знал, что когда придут счета, их придется оплатить.
В парке «Ландур» за экранами защитного поля возводился новый аттракцион, и камеры-шпионы вскоре в общих чертах обрисовали его конструкцию. Инженеры, потрудившиеся над проектированием, позаимствовали у сотрудников парка «Новый Атлантис» идею ухода рельсов под землю, и в итоге на три метра нарастили общую высоту конструкции. Больше не вышло – при рытье котлована наткнулись на слой необычайно твердого базальта. Инженеры, работавшие у Шутта, уже выяснили, что дальнейшее углубление земляных работ чревато непомерно большими затратами. Новому аттракциону было присвоено прозвище «Монстр». Если правительство не вздумало бы отменить собственные инструкции, этим «горкам» суждено было побить все рекорды высоты главного спуска (по крайней мере – в этом районе). Маэстро Зипити был в ярости.
– Они преззтупники, ззамые наззтоящщие преззтупники! – ревел он, – Они думают, ччто им можжно нарушшать инззтрукцции, которые они ззами напиззали! Тьфу на них! Зззипити им покажжет!
– Маэстро, вы бы лучше покопались, как говорится, в закромах, – посоветовал ему Бастер. – Теперь они нас побили и поверху, и понизу, так что осталось продвигаться в стороны. Идеи есть?
– Вы у меня дожждетеззь! – стонал маэстро. – Я вам покажжу!
Однако никакой новой идеи он не предложил, и похоже, предлагать не собирался.
Окидата неловко кашлянул.
– Ну, в общем, есть одна мыслишка, мы такого еще не применяли, – осторожно начал он. – Правда, те, кто выступает за чистое катание, назвали бы это дело обманом, так что, может, не стоит нам…
– Я не поборник чистоты в данном случае, – заявил Шутт. – Меня сейчас волнует только одно: как переплюнуть этих зарвавшихся крючкотворов. Если нам под силу построить аттракцион лучше, чем у них, я готов на все. Ну а вы что скажете, маэстро?
– Что зза иддея? – пробурчал Зипити.
– Невесомость, – ответил Окидата.
– О, это вчерашшний ддень, – махнул рукой Зипи-ти. – Ззначала это была проззто ззенззация, а потом; вззе накатализзь, и вззем ззтало ззкучно. Тем, кто катаетззя, им хочеттззя падать, а не летать.
– Это точно, – кивнул Окидата. – У нас был один такой аттракцион, когда я еще маленький был. «Флопперуни» назывался. Второй раз на нем уже никто кататься не хотел. Там было как раз то, что вы сейчас сказали – они летали, а не падали. Но это можно использовать по-другому.
– Невоззможжно! – вскричал маэстро, но его никто не стал слушать.
– Давай, парень, говори, – поторопил Окидату Бастер и водрузил ноги на пустой стул, стоявший напротив того, на котором он сидел. – Нам надо во что бы то ни стало обойти этих типчиков, Если твоя идея чего-то стоит, я готов ее выслушать.
– Ладно, – кивнул Окидата. – Значит, так… Раньше антиграв ставили на вершине, и тогда тем, кто в вагонетке сидел, казалось, будто бы она сошла с рельсов. Но только ничего из этого хорошего не выходило – уж больно все было понятно. Я так думаю, нам надо похитрее поступить. Мы поставим антиграв там, где вагонетки пойдут наверх, на подъем, и дадим такую мощность, чтобы вагонетка скорость не потеряла. Тогда мы остальные горки сможет сделать не ниже первой, и крутых спусков тоже можно будет больше устроить. И весь путь станет длиннее, потому что трения и торможения будет меньше. Короче говоря, антиграв будет не эффектом, а техническим усовершенствованием.
– Слушайте, а ведь это мысль! – воскликнул Бастер. – Конечно, пока не попробуешь, не поймешь, но…
– А для этого у нас и существуют испытатели, – заметил Шутт. – Сделайте наброски, давайте посмотрим, что получится. Терять нам нечего, так что давайте постараемся.
На самом Деле, ему уже очень хотелось, чтобы аттракционы поскорее открылись, дабы можно было хоть немного уравновесить затраты и прибыль. Но до окончания сооружения всех аттракционов парк открыться не мог. А счета будут приходить и приходить…
Что такое произведение искусства, если на него некому полюбоваться? Вот и с аттракционами то же самое. Пока не загрохотали по рельсам вагонетки (и чем громче они грохочут, тем лучше, потому что тихое катание – это не так интересно), набитые народом, ни за что не поймешь, хороша конструкция или плоха. Вот это и должны были устанавливать испытатели.
Звено испытателей состояло из фанатов – страстных любителей острых ощущений и быстрой езды, Махатмы и Рвача, и присоединившегося к ним Клыканини, который обнаружил потрясающую способность подмечать самые мелкие недочеты в сборке во время катания. Неплохими испытателями оказались также гамбольты, особенно Руб. Если Руб за все время катания ни разу не вскрикнул, можно было считать, что трасса аттракциона слишком скучна. Во главе звена Шутт поставил Бренди, которая была призвана сосредоточить старания испытателей на анализе качества трассы. Вскоре после очередного испытательного катания на «Топпере» Махатма поднял руку и сказал:
– Сержант, можно задать вопрос.
– Ты ведь не отстанешь, пока я не разрешу, – вздохнула Бренди. – Ну, что там у тебя на этот раз?
– Мы испытываем аттракционы для того, чтобы определить, насколько они лучше тех, что строят наши конкуренты, верно?
– Попал в точку.
– Но сержант, как же можно сравнить две вещи, когда располагаешь только одной из них?
– Как-как? – озадаченно переспросила Бренди. Вопросы Махатмы часто ставили ее в тупик.
– Ну, вот представьте, сержант, – сказал Махатма. – Если вы хотите сравнить яблоки с апельсинами, вы сначала должны попробовать яблоко, а потом апельсин, верно?
– Никто не станет сравнивать яблоки с апельсинами, – нахмурилась Бренди. – Это невозможно.
– Да? – прищурился Махатма. – Тогда почему я то и дело слышу: «Ну вот, сравнил яблоко с апельсином», когда я этого вовсе не делаю. Но если я это делаю, значит, вы не можете утверждать, что это невозможно.
– Бренди, Махатма очень умный слова говорить, – отметил Клыканини.
– Это ты мне говоришь? – прыснула Бренди. Никто в роте «Омега» не стал бы спорить с тем, что интеллект у Клыканини на высшем уровне, но логика у волтона работала по своим собственным законам.
– Послушать, Бренди, – сказал Клыканини. – Мы проверяй только наши аттракционы. – Как же мы узнавай, что они лучше другой аттракционы, если мы не катайся на другой тоже?
– Ну, ясно, – сказала Бренди. – В общем, вопрос не лишен смысла. Вот только на чужих аттракционах мы не сумеем покататься, пока наши конкуренты на откроют свой парк. А жаль.
– Сержант, а у меня идея – закачаешься, – сказал Рвач.
– Тогда мы точно вляпаемся, – заключила Бренди, и в притворном ужасе закрыла глаза. – Видимо, мне так или иначе придется выслушать эту твою блестящую идею, так что уж лучше выкладывай поскорей. Только не жди, что я ее одобрю, ладно? И участвовать в ее исполнении я не собираюсь.
– Ой, сержант, так вам и не придется участвовать! – ухмыльнулся Рвач. – Мы с ребятами…
– Спокойно, – прервала его Бренди. – Вы с ребятами палец о палец не ударите, пока ты мне не расскажешь все от начала до конца. Говори, Рвач. Ох, чувствую я, я еще горько пожалею об этом…
Идея оказалась именно такой, какой ее себе представила Бренди. Вся беда была в том, что чем дальше рассказывал Рвач, тем более привлекательно все выглядело. Через некоторое время Бренди поймала себя на том, что против воли одобрительно кивает…
Парк «Новый Атлантис» был на время строительства огорожен так, что горожане могли наблюдать за тем, как продвигается сооружение аттракционов, хотя при этом были соблюдены определенные меры предосторожности. Идея состояла в том, чтобы подогреть любопытство народа, но не дать возможности конкурирующей стороне вызнать главные секреты. Это противоречило местным традициям: на Ландуре было принято рассматривать каждую мелочь в конструкции всякого нового аттракциона, начиная с его высоты и заканчивая цветом сидений в вагонетках, в качестве секрета фирмы. И когда Окидата и Рвач остановили свой аэрокар у служебного входа в парк «Ландур», там их встретили двое охранников. Парк был огорожен десятиметровым забором, поверх которого была протянута острая, как бритва, проволока. По всему периметру забора были установлены мощные прожекторы.
– Говорить буду я, – прошептал Окидата, когда охранник тронулся к машине. – Я тут почти всех знаю, и говор у меня свойский.
Рвач засомневался, но сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46