.. кукольной руки... Кукольный кинжал!.. На нем
были пятна. Я отложил вещь в сторону, решив заняться их анализом позже. Я
знал, что это кровь. Но даже, если это так, доказательств, что именно
кукла сделала это - нет.
Я взял куклу Питерса и начал детально ее изучать. Из чего она была
сделана, определить было невозможно. Она была не из дерева, как первая
кукла, а материал напоминал сплав, состоящий из резины и воска. Я не знал
о существовании такого состава. Я снял с куклы одежду. Неповрежденная
часть куклы анатомически совершенно повторяла строение человеческого тела.
Волосы были человеческие, искусственно вставленные в череп. Глаза -
какие-то голубые кристаллы. Одежда была так же искусно сшита, как и одежда
куклы Дианы. Висящая нога держалась не на нитке, а на проволочной основе.
Я прошел в свой кабинет, взял скальпель, несколько ножей и пилку.
- Подождите минуту, док, - сказал Мак-Кенн, следивший за мной. - Вы
хотите разрезать эту штуку на части?
Я кивнул головой.
Он сунул руку в карман и вынул острый охотничий нож. Прежде, чем я
успел остановить его, он ударил им по шее куклы, отрезал голову и взял ее
в руки. Выскочила проволочка. Он бросил голову на стол и подвинул ко мне
туловище. Голова покатилась по столу и остановилась против веревочки,
которую он назвал лестницей ведьмы. Голова, казалось, повернулась и
посмотрела на нас. Одну секунду мне казалось, что глаза сверкнули красным
огнем, черты лица исказились, выражение злобы усилилось, как на лице
живого Питерса в часы его смерти. Я рассердился на себя. Просто так упал
свет. Я повернулся к Мак-Кенну и зло спросил:
- Зачем ты это сделал?
- Вы значите для босса больше, чем я, - загадочно ответил он.
Я молча разрезал туловище куклы. Как я и думал, внутри была
проволочная рамка. Она была сделана из одного куска проволоки и так же
хитро, как и тело куклы, причем удивительно ловко имитировала человеческий
скелет. Не абсолютно точно, но удивительно аккуратно, не было никаких
сочленений. Вещество, из которого была сделана кукла, было удивительно
эластичным. Казалось, я режу что-то живое. И было... страшно.
Я взглянул на голову. Мак-Кенн наклонился над ней и пристально
смотрел ей в глаза. Руки его сжимали край стола и были напряжены, как
будто он делал страшное усилие, чтобы оттолкнуться. Когда он бросил голову
на стол, она подкатилась к веревочке с узелками, а теперь эта веревочка
почему-то обвилась вокруг ее шеи и свешивалась со лба, как маленькая
змейка.
Я ясно видел, как лицо Мак-Кенна все ближе... ближе... придвигалось к
крошечному личику на столе, в котором, казалось, сконцентрировалась вся
злоба ада. А лицо Мак-Кенна было как маска ужаса.
- Мак-Кенн, - крикнул я и ударил его в подбородок, заставив откинуть
голову. И я мог поклясться, что глаза куклы повернулись ко мне, и губы ее
исказились.
Мак-Кенн опомнился. Минуту он тупо смотрел на меня, потом бросился к
столу, швырнул голову на пол и стал топтать, как топчут ядовитого паука.
Голова превратилась в бесформенную лепешку, все человеческое исчезло, и
только два голубых кристалла глаз все еще мерцали и веревочка обвивалась
вокруг них.
- Господи, она... тянула меня к себе. - Мак-Кенн зажег сигарету
дрожащими руками и отбросил в сторону спичку. Спичка упала на то, что было
кукольной головой. Затем последовала яркая вспышка, раздался странный
стонущий звук. Через нас прошла волна интенсивного тока.
Там, где находилась голова куклы, осталось неправильное пятно
сгоревшего паркета. Внутри лежали кристаллы глаз, лишенные блеска и
почерневшие. Веревочка исчезла. На столе стояла пахучая лужица черной
воскоподобной жидкости, из которой поднимались ребра проволочного скелета.
Зазвонил телефон. Я машинально снял трубку и сказал - "Да".
- Мистер Рикори пришел в сознание, сэр.
Я повернулся к Мак-Кенну.
- Рикори пришел в себя.
Он схватил меня за плечи, затем отступил назад. На лице его был
страх.
- Да, прошептал он. - Да, он пришел в себя, когда сгорела ведьмина
лестница. Это освободило его. Теперь мы с вами должны беречься.
8. ДНЕВНИК СЕСТРЫ УОЛТЕРС
Я взял с собой Мак-Кенна, когда пошел к Рикори. Очная ставка с
начальником была лучшей проверкой его искренности. Мне казалось, что все
эти странные явления, о которых я рассказал, могли быть частью хитро
задуманного плана, в котором мог быть замешан и Мак-Кенн. Отсечение головы
у куклы могло быть драматическим жестом, предназначенным для того, чтобы
воздействовать на мое воображение. Именно Мак-Кенн всеми своими действиями
привлек мое внимание к страшному значению этой веревочки с узлами.
Он нашел иглу. Его очарованность отрезанной головой могла быть
наигранной. И то, что он бросил непотухшую спичку, могло быть действием,
рассчитанным на уничтожение улики. Но в то же время я ощущал бессилие и
неспособность разобраться в собственных ощущениях.
Все-таки трудно было представить себе, что Мак-Кенн мог быть таким
актером. Он мог выполнять инструкции другого человека, который был
способен на эти вещи. Мне хотелось верить Мак-Кенну, и я надеялся, что он
с честью выдержит очную ставку. От всей души я хотел этого.
Но ничего не вышло. Рикори был в полном сознании, он не спал. Мозг
его был живым и здоровым, как всегда. Но тело его не было свободным.
Паралич сковал его мускулы. Он не мог говорить. Глаза смотрели на меня -
блестящие и умные, но лицо было неподвижно. Таким же неизменившимся
взглядом смотрел он на Мак-Кенна.
Мак-Кенн прошептал:
- Может ли он слышать?
- Думаю, что да, но он не может сообщить нам об этом, - ответил я.
Мак-Кенн опустился около кровати на колени, взял руки больного в свои
и сказал четко:
- Все в порядке, босс. Мы все работаем.
Это не было похоже на поведение виноватого человека, но все же Рикори
ведь не мог говорить.
Я сказал Рикори:
- Вы прекрасно поправляетесь. У вас был тяжелый шок, и я знаю
причину. Я думаю, что через день-два вы сможете двигаться. Не
расстраивайтесь, не волнуйтесь, старайтесь не думать ни о чем неприятном.
Я дам вам успокоительного, и вы не старайтесь бороться с его действием.
Засните.
Я дал ему снотворное и с удовольствием отметил его быстрое действие.
Это убедило меня в том, что больной меня слышал.
Я вернулся в кабинет вместе с Мак-Кенном, сел и задумался. Никто не
знал, сколько времени Рикори будет парализован. Он мог пролежать в таком
состоянии от часа до нескольких месяцев.
За это время мне нужно было добиться нескольких вещей. Во-первых,
установить внимательное наблюдение за местом, где Рикори достал куклу;
во-вторых, узнать все возможное про женщин, о которых рассказывал
Мак-Кенн; и в-третьих, - что заставило Рикори отправиться в это место. Я
решил, что Мак-Кенн не лжет, но в то же время не хотел этого показывать.
- Мак-Кенн, - обратился я к нему, - ты установил слежку за лавкой?
- А как же, муха не вылетит незамеченной.
- Что-нибудь интересное было?
- Ребята окружили весь квартал около полуночи. Окно было темное.
Позади лавки есть помещение. Там тоже окно с тяжелыми ставнями, но из-под
них видна полоска света. Около двух часов ночи явилась бледная девица и ее
впустили, затем свет потух. Утром девица открыла лавку. Через некоторое
время в лавке появилась и баба-яга. Наблюдение продолжается.
- А что вы о них узнали?
- Ведьму зовут мадам Менделип. Девица - ее племянница, так она себя
называет. Въехали они сюда около трех месяцев назад. Никто не знает,
откуда они приехали. Аккуратно платят по счетам. Денег полно. Старуха
никогда не выходит из дома. Держатся особняком, с соседями не общаются. У
ведьмы имеется ряд покупателей - в большинстве случаев богатые люди.
Делают вроде бы два вида работ - обычных кукол и все, что надо для них, и
каких-то специальных, по которым старуха - мастерица. Соседи их не любят.
Некоторые считают, что старуха торгует наркотиками. Пока это все.
Специальные куклы? Богатые люди? Богатые люди, вроде девицы Вейли или
банкира Маршалла? А обычные куклы для людей, как акробат или каменщик? Но
и эти куклы могли быть специальными, только Мак-Кенн не узнал этого...
- Позади лавки, - продолжал он, - две или три комнаты. На втором
этаже большая комната вроде склада. Они снимают все помещение. Старуха и
девица живут в комнатах позади лавки.
- Отличная работа, - похвалил я. - А слушай, Мак-Кенн, кукла тебе
ничего не напомнила?
Он посмотрел на меня, прищурившись.
- Скажите сначала вы сами, - сказал он сухо.
- Ну, хорошо. Мне показалось, что она похожа на Питерса.
- Показалось, что похожа, - взорвался он. - К черту "показалось"! Это
была его точная копия!
- И все же ты мне об этом ничего не сказал. Почему? - спросил я
подозрительно.
- Будь я проклят, - начал он, но сдержался. - Я знал, что вы заметили
это, но вы были так заняты уличением меня, что я просто не имел
возможности.
- Тот, кто делал куклу, хорошо должен был знать Питерса, а Питерс
должен был позировать, как хорошему художнику или скульптору. Почему он
это сделал? Когда? И вообще, почему ему или кому-нибудь еще может
захотеться иметь свою копию в виде куклы?
- Разрешите мне повозиться с ведьмой часик, и я вам все скажу, -
ответил он мрачно.
- Нет, - покачал я головой, - ничего такого, пока Рикори не сможет
говорить. Но может быть, мы сможем выяснить что-либо другим путем. У
Рикори была какая-то причина попасть в эту лавку. Я знаю, какая, но не
знаю, что привлекло его внимание в этой лавке. Кажется, он получил
какие-то сведения от сестры Питерса. Если ты ее знаешь достаточно близко,
съезди к ней и узнай, что она рассказала Рикори. Но не говори ничего о
болезни Рикори.
Он сказал:
- Если вы мне расскажете больше. Молли не глупа.
- Хорошо. Не знаю, сказал ли тебе Рикори, что мисс Дарили умерла. Мы
думаем, что имеется связь между ее смертью и смертью Питерса. Есть что-то
в том, что все это имеет какое-то отношение к их любви - к ребенку Молли.
Дарили умерла так же, как и Питерс.
- Вы хотите сказать - с такими же... особенностями, - прошептал он.
- Да. Мы имеем основания думать, что оба они - Дарили и Питерс -
заразились где-то в одном месте. Рикори решил, что Молли может знать это
место. Место, где оба они бывали не обязательно в одно и то же время и
могли заразиться. Может быть, даже какой-нибудь человеконенавистник
заразил их нарочно... Ясно, что к Менделип Питерса направила Молли. Тут
есть одна неловкость - я не знаю, говорил ли ей Рикори о смерти брата.
Если он ей ничего не сказал, ты тоже ничего не должен говорить ей.
- А вы, наверное, много кой-чего знаете, - сказал он, вставая и
собираясь уходить.
- Да, - ответил я откровенно. - Но я сказал тебе достаточно.
- Ну что же, может быть, - он посмотрел на меня мрачным взглядом. -
Так или иначе, я скоро узнаю, сказал ли он об этом Молли. Если да, то наша
беседа будет вполне естественна. Если нет - ну, ладно, я позвоню вам. До
свидания.
Он ушел.
Я подошел к остаткам куклы на столе. Душистая лужица затвердела. При
этом она приняла форму, грубо напоминающую человеческое тело; с
миниатюрными ребрами и просвечивающим позвоночником она имела
исключительно неприятный вид.
Преодолевая отвращение, я собирал вещество для анализа, когда пришел
Брейл. Я был так возбужден улучшением состояния Рикори и случившимся, что
не сразу заметил его бледность и задумчивость. Я прервал свой рассказ о
сомнениях, касающихся Мак-Кенна, чтобы спросить его, в чем дело.
- Сегодня утром я проснулся с мыслью о Харриет, - сказал он. - Я
знал, что цифры 4 - 9 - 1, если только было так, не означали Диана. Эта
мысль преследовала меня. Неожиданно я вдруг сообразил, что это означает
"diary" (дневник). В свободный час я побежал к Роббинс. Мы обыскали
квартиру и нашли дневник Харриет. Вот он.
Он протянул мне маленькую тетрадку и тихо сказал:
- Я уже прочел ее.
Вот что там было (переписываю части, касающиеся описываемых событий).
3 ноября. Сегодня со мной случилось странное событие. Зашла в парк
Баттери посмотреть на новых рыбок в аквариуме. Имела свободный часок после
этого и пошла побродить по лавочкам, чтобы купить что-нибудь для Дианы.
Наткнулась на странную маленькую лавочку. В окне стояли прелестнейшие
куклы и лежали самые чудесные кукольные платья, какие я когда-либо видела.
Я стояла, глядя на них и в лавку через окно.
В лавке была девушка. Она стояла спиной ко мне. Вдруг она повернулась
и посмотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
были пятна. Я отложил вещь в сторону, решив заняться их анализом позже. Я
знал, что это кровь. Но даже, если это так, доказательств, что именно
кукла сделала это - нет.
Я взял куклу Питерса и начал детально ее изучать. Из чего она была
сделана, определить было невозможно. Она была не из дерева, как первая
кукла, а материал напоминал сплав, состоящий из резины и воска. Я не знал
о существовании такого состава. Я снял с куклы одежду. Неповрежденная
часть куклы анатомически совершенно повторяла строение человеческого тела.
Волосы были человеческие, искусственно вставленные в череп. Глаза -
какие-то голубые кристаллы. Одежда была так же искусно сшита, как и одежда
куклы Дианы. Висящая нога держалась не на нитке, а на проволочной основе.
Я прошел в свой кабинет, взял скальпель, несколько ножей и пилку.
- Подождите минуту, док, - сказал Мак-Кенн, следивший за мной. - Вы
хотите разрезать эту штуку на части?
Я кивнул головой.
Он сунул руку в карман и вынул острый охотничий нож. Прежде, чем я
успел остановить его, он ударил им по шее куклы, отрезал голову и взял ее
в руки. Выскочила проволочка. Он бросил голову на стол и подвинул ко мне
туловище. Голова покатилась по столу и остановилась против веревочки,
которую он назвал лестницей ведьмы. Голова, казалось, повернулась и
посмотрела на нас. Одну секунду мне казалось, что глаза сверкнули красным
огнем, черты лица исказились, выражение злобы усилилось, как на лице
живого Питерса в часы его смерти. Я рассердился на себя. Просто так упал
свет. Я повернулся к Мак-Кенну и зло спросил:
- Зачем ты это сделал?
- Вы значите для босса больше, чем я, - загадочно ответил он.
Я молча разрезал туловище куклы. Как я и думал, внутри была
проволочная рамка. Она была сделана из одного куска проволоки и так же
хитро, как и тело куклы, причем удивительно ловко имитировала человеческий
скелет. Не абсолютно точно, но удивительно аккуратно, не было никаких
сочленений. Вещество, из которого была сделана кукла, было удивительно
эластичным. Казалось, я режу что-то живое. И было... страшно.
Я взглянул на голову. Мак-Кенн наклонился над ней и пристально
смотрел ей в глаза. Руки его сжимали край стола и были напряжены, как
будто он делал страшное усилие, чтобы оттолкнуться. Когда он бросил голову
на стол, она подкатилась к веревочке с узелками, а теперь эта веревочка
почему-то обвилась вокруг ее шеи и свешивалась со лба, как маленькая
змейка.
Я ясно видел, как лицо Мак-Кенна все ближе... ближе... придвигалось к
крошечному личику на столе, в котором, казалось, сконцентрировалась вся
злоба ада. А лицо Мак-Кенна было как маска ужаса.
- Мак-Кенн, - крикнул я и ударил его в подбородок, заставив откинуть
голову. И я мог поклясться, что глаза куклы повернулись ко мне, и губы ее
исказились.
Мак-Кенн опомнился. Минуту он тупо смотрел на меня, потом бросился к
столу, швырнул голову на пол и стал топтать, как топчут ядовитого паука.
Голова превратилась в бесформенную лепешку, все человеческое исчезло, и
только два голубых кристалла глаз все еще мерцали и веревочка обвивалась
вокруг них.
- Господи, она... тянула меня к себе. - Мак-Кенн зажег сигарету
дрожащими руками и отбросил в сторону спичку. Спичка упала на то, что было
кукольной головой. Затем последовала яркая вспышка, раздался странный
стонущий звук. Через нас прошла волна интенсивного тока.
Там, где находилась голова куклы, осталось неправильное пятно
сгоревшего паркета. Внутри лежали кристаллы глаз, лишенные блеска и
почерневшие. Веревочка исчезла. На столе стояла пахучая лужица черной
воскоподобной жидкости, из которой поднимались ребра проволочного скелета.
Зазвонил телефон. Я машинально снял трубку и сказал - "Да".
- Мистер Рикори пришел в сознание, сэр.
Я повернулся к Мак-Кенну.
- Рикори пришел в себя.
Он схватил меня за плечи, затем отступил назад. На лице его был
страх.
- Да, прошептал он. - Да, он пришел в себя, когда сгорела ведьмина
лестница. Это освободило его. Теперь мы с вами должны беречься.
8. ДНЕВНИК СЕСТРЫ УОЛТЕРС
Я взял с собой Мак-Кенна, когда пошел к Рикори. Очная ставка с
начальником была лучшей проверкой его искренности. Мне казалось, что все
эти странные явления, о которых я рассказал, могли быть частью хитро
задуманного плана, в котором мог быть замешан и Мак-Кенн. Отсечение головы
у куклы могло быть драматическим жестом, предназначенным для того, чтобы
воздействовать на мое воображение. Именно Мак-Кенн всеми своими действиями
привлек мое внимание к страшному значению этой веревочки с узлами.
Он нашел иглу. Его очарованность отрезанной головой могла быть
наигранной. И то, что он бросил непотухшую спичку, могло быть действием,
рассчитанным на уничтожение улики. Но в то же время я ощущал бессилие и
неспособность разобраться в собственных ощущениях.
Все-таки трудно было представить себе, что Мак-Кенн мог быть таким
актером. Он мог выполнять инструкции другого человека, который был
способен на эти вещи. Мне хотелось верить Мак-Кенну, и я надеялся, что он
с честью выдержит очную ставку. От всей души я хотел этого.
Но ничего не вышло. Рикори был в полном сознании, он не спал. Мозг
его был живым и здоровым, как всегда. Но тело его не было свободным.
Паралич сковал его мускулы. Он не мог говорить. Глаза смотрели на меня -
блестящие и умные, но лицо было неподвижно. Таким же неизменившимся
взглядом смотрел он на Мак-Кенна.
Мак-Кенн прошептал:
- Может ли он слышать?
- Думаю, что да, но он не может сообщить нам об этом, - ответил я.
Мак-Кенн опустился около кровати на колени, взял руки больного в свои
и сказал четко:
- Все в порядке, босс. Мы все работаем.
Это не было похоже на поведение виноватого человека, но все же Рикори
ведь не мог говорить.
Я сказал Рикори:
- Вы прекрасно поправляетесь. У вас был тяжелый шок, и я знаю
причину. Я думаю, что через день-два вы сможете двигаться. Не
расстраивайтесь, не волнуйтесь, старайтесь не думать ни о чем неприятном.
Я дам вам успокоительного, и вы не старайтесь бороться с его действием.
Засните.
Я дал ему снотворное и с удовольствием отметил его быстрое действие.
Это убедило меня в том, что больной меня слышал.
Я вернулся в кабинет вместе с Мак-Кенном, сел и задумался. Никто не
знал, сколько времени Рикори будет парализован. Он мог пролежать в таком
состоянии от часа до нескольких месяцев.
За это время мне нужно было добиться нескольких вещей. Во-первых,
установить внимательное наблюдение за местом, где Рикори достал куклу;
во-вторых, узнать все возможное про женщин, о которых рассказывал
Мак-Кенн; и в-третьих, - что заставило Рикори отправиться в это место. Я
решил, что Мак-Кенн не лжет, но в то же время не хотел этого показывать.
- Мак-Кенн, - обратился я к нему, - ты установил слежку за лавкой?
- А как же, муха не вылетит незамеченной.
- Что-нибудь интересное было?
- Ребята окружили весь квартал около полуночи. Окно было темное.
Позади лавки есть помещение. Там тоже окно с тяжелыми ставнями, но из-под
них видна полоска света. Около двух часов ночи явилась бледная девица и ее
впустили, затем свет потух. Утром девица открыла лавку. Через некоторое
время в лавке появилась и баба-яга. Наблюдение продолжается.
- А что вы о них узнали?
- Ведьму зовут мадам Менделип. Девица - ее племянница, так она себя
называет. Въехали они сюда около трех месяцев назад. Никто не знает,
откуда они приехали. Аккуратно платят по счетам. Денег полно. Старуха
никогда не выходит из дома. Держатся особняком, с соседями не общаются. У
ведьмы имеется ряд покупателей - в большинстве случаев богатые люди.
Делают вроде бы два вида работ - обычных кукол и все, что надо для них, и
каких-то специальных, по которым старуха - мастерица. Соседи их не любят.
Некоторые считают, что старуха торгует наркотиками. Пока это все.
Специальные куклы? Богатые люди? Богатые люди, вроде девицы Вейли или
банкира Маршалла? А обычные куклы для людей, как акробат или каменщик? Но
и эти куклы могли быть специальными, только Мак-Кенн не узнал этого...
- Позади лавки, - продолжал он, - две или три комнаты. На втором
этаже большая комната вроде склада. Они снимают все помещение. Старуха и
девица живут в комнатах позади лавки.
- Отличная работа, - похвалил я. - А слушай, Мак-Кенн, кукла тебе
ничего не напомнила?
Он посмотрел на меня, прищурившись.
- Скажите сначала вы сами, - сказал он сухо.
- Ну, хорошо. Мне показалось, что она похожа на Питерса.
- Показалось, что похожа, - взорвался он. - К черту "показалось"! Это
была его точная копия!
- И все же ты мне об этом ничего не сказал. Почему? - спросил я
подозрительно.
- Будь я проклят, - начал он, но сдержался. - Я знал, что вы заметили
это, но вы были так заняты уличением меня, что я просто не имел
возможности.
- Тот, кто делал куклу, хорошо должен был знать Питерса, а Питерс
должен был позировать, как хорошему художнику или скульптору. Почему он
это сделал? Когда? И вообще, почему ему или кому-нибудь еще может
захотеться иметь свою копию в виде куклы?
- Разрешите мне повозиться с ведьмой часик, и я вам все скажу, -
ответил он мрачно.
- Нет, - покачал я головой, - ничего такого, пока Рикори не сможет
говорить. Но может быть, мы сможем выяснить что-либо другим путем. У
Рикори была какая-то причина попасть в эту лавку. Я знаю, какая, но не
знаю, что привлекло его внимание в этой лавке. Кажется, он получил
какие-то сведения от сестры Питерса. Если ты ее знаешь достаточно близко,
съезди к ней и узнай, что она рассказала Рикори. Но не говори ничего о
болезни Рикори.
Он сказал:
- Если вы мне расскажете больше. Молли не глупа.
- Хорошо. Не знаю, сказал ли тебе Рикори, что мисс Дарили умерла. Мы
думаем, что имеется связь между ее смертью и смертью Питерса. Есть что-то
в том, что все это имеет какое-то отношение к их любви - к ребенку Молли.
Дарили умерла так же, как и Питерс.
- Вы хотите сказать - с такими же... особенностями, - прошептал он.
- Да. Мы имеем основания думать, что оба они - Дарили и Питерс -
заразились где-то в одном месте. Рикори решил, что Молли может знать это
место. Место, где оба они бывали не обязательно в одно и то же время и
могли заразиться. Может быть, даже какой-нибудь человеконенавистник
заразил их нарочно... Ясно, что к Менделип Питерса направила Молли. Тут
есть одна неловкость - я не знаю, говорил ли ей Рикори о смерти брата.
Если он ей ничего не сказал, ты тоже ничего не должен говорить ей.
- А вы, наверное, много кой-чего знаете, - сказал он, вставая и
собираясь уходить.
- Да, - ответил я откровенно. - Но я сказал тебе достаточно.
- Ну что же, может быть, - он посмотрел на меня мрачным взглядом. -
Так или иначе, я скоро узнаю, сказал ли он об этом Молли. Если да, то наша
беседа будет вполне естественна. Если нет - ну, ладно, я позвоню вам. До
свидания.
Он ушел.
Я подошел к остаткам куклы на столе. Душистая лужица затвердела. При
этом она приняла форму, грубо напоминающую человеческое тело; с
миниатюрными ребрами и просвечивающим позвоночником она имела
исключительно неприятный вид.
Преодолевая отвращение, я собирал вещество для анализа, когда пришел
Брейл. Я был так возбужден улучшением состояния Рикори и случившимся, что
не сразу заметил его бледность и задумчивость. Я прервал свой рассказ о
сомнениях, касающихся Мак-Кенна, чтобы спросить его, в чем дело.
- Сегодня утром я проснулся с мыслью о Харриет, - сказал он. - Я
знал, что цифры 4 - 9 - 1, если только было так, не означали Диана. Эта
мысль преследовала меня. Неожиданно я вдруг сообразил, что это означает
"diary" (дневник). В свободный час я побежал к Роббинс. Мы обыскали
квартиру и нашли дневник Харриет. Вот он.
Он протянул мне маленькую тетрадку и тихо сказал:
- Я уже прочел ее.
Вот что там было (переписываю части, касающиеся описываемых событий).
3 ноября. Сегодня со мной случилось странное событие. Зашла в парк
Баттери посмотреть на новых рыбок в аквариуме. Имела свободный часок после
этого и пошла побродить по лавочкам, чтобы купить что-нибудь для Дианы.
Наткнулась на странную маленькую лавочку. В окне стояли прелестнейшие
куклы и лежали самые чудесные кукольные платья, какие я когда-либо видела.
Я стояла, глядя на них и в лавку через окно.
В лавке была девушка. Она стояла спиной ко мне. Вдруг она повернулась
и посмотрела на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20