Но, к счастью, брак был заключен, и медовый месяц Циркулус провел в летаргическом сне. В положенный срок Дормия родила ему очаровательных двойняшек, и не было на земле отца и мужа, более счастливого, чем Циркулус.
Когда дети немножко подросли, они полюбили игру в прятки. Но, сыграв с ними несколько конов, Циркулус стал избегать этой игры. Он постоянно проигрывал, и ему было обидно. Он придумал для своих детей другую игру. Игра называлась "путешествие". Циркулус садился в мягкое кресло, закрывал глаза и принимался мечтать. Он вызывал в своем воображении самые фантастические страны, самых удивительных волшебников и чудовищ и сочинял прекрасные сказки. При этом он непременно помещал детей в придумываемые им истории, даря им эффект прямого присутствия. Дети с наслаждением сражались с чудовищами, бродили по неведомым дорожкам и спасали попавших в беду принцев и принцесс. А фантазии Циркулуса становились все более изощренными, он все глубже погружался в придуманную им самим игру. Он уединился, почти перестал видеться с друзьями, и если выходил из дома, то только на рынок, чтобы продать партию огурцов. Но зато не было во всем Нездешнем городе детей счастливее, чем его дети.
Ну так вот. Однажды вечером семейство Циркулусов сидело дома и играло в "путешествие" (Дормия тоже обожала эту игру). На "огонек" к ним забежал сосед Квипроквокус. Он сел в уголке и стал наблюдать за игрой. По комнате носились обрывки мечтаний, цельного образа для постороннего глаза никак не складывалось. Квипроквокус следил, как вокруг сидящего с закрытыми глазами Циркулуса из воздуха неожиданно возникают то голова ребенка, то королевская мантия, то нога жены. Квипроквокусу стало скучно.
- Послушай, Цирк, тебе не надоела такая жизнь? - громко спросил он.
Циркулус открыл глаза. Было слышно, как Дормия с детьми вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Нет, - ответил Циркулус лениво и с досадой.
- Не понимаю тебя, - претенциозно заявил Квипроквокус, закидывая правую ногу на левую.
- А что бы ты сделал на моем месте?
- Не знаю, Цирк, что-нибудь бы да сделал... Хотя бы вывез на рынок тюльпаны, а огурцы бы закинул в сновидения. Там ведь тоже питаться нужно. Не представляю себе, как твоя жена живет на одних тюльпанах.
Циркулус презрительно взглянул на своего соседа. Квипроквокус подошел поближе.
- Нет, ей-богу, Цирк, сделай так только один всего разочек, по-соседски тебя прошу. Я поспорил с одним человеком. Если завтра утром на рынке будут огурцы, а не тюльпаны, я должен буду отдать ему очень много денег, а у меня их нет. Выручи, брат, ну что тебе стоит?
И Циркулус согласился.
Утром следующего дня на проспекте Великого Переселения появилась огромная повозка, доверху набитая тюльпанами. Поплутав немного в извилинах проспекта, она выехала на длинную и узкую улицу Доблестных Канониров и медленно поплыла к рыночной площади. Циркулус сидел на козлах, а Квипроквокус бежал впереди и сзывал людей пронзительным криком:
- Самая красивая повозка во всем Нездешнем городе! Все на рынок! Невиданная в нашем городе торговля! Доблестные канониры, не упустите свой шанс!
В сущности, предприятие в рекламе не нуждалось, а личность глашатая доверия не вызывала. Квипроквокус был известен в городе как человек пустой и никчемный. На него никто и не обращал внимания, однако он, ничуть не смущаясь этим обстоятельством, продолжал оглушать прохожих воплями. Толпа же собралась вокруг повозки Циркулуса, расхваливая невиданный товар, и Циркулусу пришлось начать торговлю, не доехав до рынка. Надо сказать, что в Нездешнем городе многие выращивали цветы, но никто не торговал ими. Просто не было традиции. Поэтому идея Квипроквокуса была обречена на успех.
За неделю Циркулус выручил столько денег, сколько не получал раньше за год. Город был засыпан тюльпанами, а сны Циркулуса - огурцами. Игра в "путешествие" теперь приобрела ярко выраженную огуречную направленность. Змеи Горынычи, Дракулы и Кощеи Бессмертные давились зелеными хрустящими плодами. Все бы хорошо, но вскоре начались серьезные неприятности. Огурцы Циркулуса стали проникать в сны других нездешнегородцев, а затем угрожающе заполнили все пространство сновидений. Ведь сны горожан составляли единую систему, накрепко связанную с реальной жизнью города. Огурцы теперь снились всем - влюбленным юнцам и дряхлеющим старцам, базарным попрошайкам и респектабельным работникам магистрата. Кумушки, встречаясь утром на базаре, судачили так:
- Как спалось, кума?
- И-и, милая, какой там сон? Вся голова огурцами набита!
В конце концов возникла угроза того, что неконтролируемая масса огурцов вытеснит из мира сновидений Канон. И Канон возмутился! Ворочая мутным глазом, он объявил несчастного Циркулуса персоной нон грата. Одиозный огородник был арестован. Что касается Квипроквокуса, то он укрылся на окраине города у какой-то путанки, благо его никто и не думал искать.
3
- Глубокоуважаемые присяжные заседатели! Дорогие канониры! Вы собрались сегодня здесь, чтобы оценить проступок огородника Циркулуса. Нет смысла излагать суть его провинности, о ней говорят все обитатели нашего с вами замечательного и неповторимого города. - Адвокат Дефендиус перевел дух и сделал глоток из стакана. - В силу долга и убеждения я хочу доказать вам, доказать общественному мнению, что проступок этот не так уж и страшен и не заслуживает слишком сурового наказания. Не к милости взываю я, но к справедливости!
Обвинение сформулировано сурово и бескомпромиссно: подрыв авторитета великого Канона. Нужно ли говорить о том, что для нас с вами означает Канон? Канон, избавивший нас от зубодробительных передряг эпохи ветров; Канон, обеспечивший благоденствие и процветание нашему прекрасному городу! И что должен чувствовать добропорядочный и законопослушный канонир, слыша страшные слова обвинительного заключения? В воображении законопослушного и добропорядочного канонира возникает образ кровавого злодея, злоумышляющего на благоденствие честных канониров и ехидно щерящегося на их маленькие, вполне простительные слабости. Но задумывался ли кто-нибудь о том, что возникновение такого образа представляет собой страшную опасность? Мне ли объяснять вам, что означает подобный образ для нашего города, не одиночный образ, говорю я, а образ, возникший одновременно в головах тысяч канониров? Кем бы ни был на самом деле несчастный торговец, этот независимый от него образ грозит занять доминирующее положение в пространстве сновидений. И что тогда будет с нами? Я спрашиваю, что тогда будет с нами? - Адвокат сделал решительную паузу. - Я защитник, но сегодня я обвиняю. Я обвиняю прокурора в попытке сотворения угрозы для благоденствия Нездешнего города.
По залу прокатился сдержанный гул. Циркулус сидел на скамье подсудимых, отрешенно рассматривая барьер. Никто не заметил, как открылась боковая дверь и в зал суда ввели бледного, взъерошенного Квипроквокуса. Заметил это лишь адвокат. Он удовлетворенно кивнул и продолжил свою речь.
- Посмотрите на торговца Циркулуса. - Адвокат простер правую руку к подсудимому. Циркулус поднял глаза и тут же опустил. - Разве похож он на зловещий образ, нарисованный прокурором? Вот сидит он перед вами, тихий, добрый семьянин, добропорядочный канонир, по случайности, я повторяю, по случайности попавший в эту нелепую переделку. Разве не говорит в пользу обвиняемого тот факт, что женился он на женщине из мира сновидений? Не говорит ли это о возвышенности натуры Циркулуса? Кто из сидящих здесь может сказать о себе, что совершил поступок, аналогичный по возвышенности поступку Циркулуса? Обвиняемый зарекомендовал себя как образцовый семьянин, имеет двух детей...
- Как это он умудрился детей-то прижить с привидением?
- Попрошу соблюдать тишину! - Председатель суда постучал колотушкой по столу. Адвокат снисходительно обвел зал глазами. - Как вы видите, уважаемые канониры, не все из присутствующих способны хотя бы понять поэтическую душу Циркулуса. И вот его, этого тонкого, возвышенного человека, хотят представить кровавым злодеем, для него, для этого нежного, оранжерейного цветка, взращенного в благодатных условиях нашего великого города, прокурор требует смертной казни. А подумал ли высокочтимый прокурор о том, что расстрел для Циркулуса означает также расстрел для его жены и детей, расстрел в буквальном смысле, поскольку они существуют исключительно в снах обвиняемого?
Адвокат гордо возвышался над притихшими присяжными. Циркулус поднял глаза над барьером. В них впервые блеснула надежда.
- Хочу коротко остановиться еще на одном обстоятельстве. - Заученным усилием адвокат спрятал выпиравшее наружу торжество и деловито пошелестел бумагами. - Весь, с позволения сказать, сыр-бор разгорелся после того, как сны Циркулуса были наводнены огурцами. Но ведь до того в течение нескольких, я бы даже сказал, многих лет Циркулус ради любви к своей жене усыпал свои сны тюльпанами и никто, я подчеркиваю, никто не возмущался этим фактом. Вы скажете, что любовь, тюльпаны, - адвокат неопределенно покрутил рукой в воздухе, - это вещи такие нематериальные, что о них не стоит и говорить, а огурец (резкий, рубящий жест) - предмет вполне осязаемый, имеющий вес и цену. И вот тут-то вы попадете впросак, ибо для правосудия тюльпан и огурец - предметы равнозначные, а материальность тюльпанов доказывается непреходящим рыночным спросом на них в течение целой недели. - Адвокат сделал заключительный глоток из стакана. - И наконец. В ходе предварительного следствия допущена грубейшая ошибка, а именно: не выявлена роль Квипроквокуса, лица без определенных занятий. А между тем если принять во внимание роль этой личности, то дело Циркулуса предстает совсем в ином свете. Ведь это именно Квипроквокус подбросил Циркулусу идею поместить огурцы в пространство сновидений. Причем он сделал это, коварно прикинувшись другом и умоляя Циркулуса помочь ему выиграть некое пари. У меня имеются неопровержимые доказательства, что никакого пари не было. Да и сам Квипроквокус признает это. И вот наивный, добродушный Циркулус оказывается на крючке у коварного провокатора, и что мы видим в итоге? В итоге мы видим несчастного Циркулуса на скамье подсудимых и мы видим, как торжествует гнусный Квипроквокус. - Голос адвоката достиг высшей силы трагического звучания; взъерошенный Квипроквокус сжался в комочек и превратился в ничто. - Из каких же побуждений Квипроквокус подвел своего соседа Циркулуса, по-простому выражаясь, под монастырь? А вот из каких. У меня имеются неопровержимые доказательства того, что в беседе с ремесленником Кракусом Квипроквокус говорил о своей зависти к Циркулусу и о глубоко скрытой страсти к его жене. Я передаю суду имеющиеся у меня документы. - Адвокат вышел из-за стола, отдал бумагу председателю суда и вернулся на место. - Что же мы видим, уважаемые канониры? Мы видим в итоге, как низменная, подпольная страстишка мелкого человека Квипроквокуса губит возвышенного, мечтательного Циркулуса. Истощенный запретной и неудовлетворенной похотью и неспособный возвыситься до таких вершин духовной жизни, кои демонстрирует нам всем Циркулус, Квипроквокус затеял подлую провокацию, свидетелями финала которой мы с вами сегодня являемся.
Итак, подытоживая все сказанное, я прошу у суда: а) оправдательного приговора Циркулусу, б) привлечения к уголовной ответственности Квипроквокуса, в) вынесения частного определения в адрес прокурора. Не к милости взываю я, но к справедливости!
Зал взорвался аплодисментами. Со сладостным чувством исполненного долга адвокат опустился в свое кресло. Воспользовавшись вдохновенной сумятицей, Квипроквокус пробрался к Циркулусу.
- Цирк, а Цирк, - подергал он его за рукав, - не верь им, Цирк! Я не виноват.
- Какая разница, Квип? - устало вздохнул Циркулус.
- Нет, правда, Цирк, я и не думал о твоей жене... Да я и не могу так вот... со сновидением... Правда, не могу.
- Суд удаляется на совещание! - прогремел над залом голос председателя.
- Каков сегодня наш Дефендиус?
- Вития, просто вития...
- Уважаемые канониры, прошу не отвлекаться! Нам предстоит выработать важнейшее решение... Прошу высказываться.
Присяжные задумались. Председатель мерно отстукивал костяшками пальцев трехсекундные интервалы. В принципе каждый уже имел свое мнение, но Канон предписывал показать озабоченность важным общественным процессом, именуемым Правосудие. Поэтому присяжные напустили на свои лица выражение тягостного раздумья, хотя на самом деле все ждали, когда же председатель отстучит необходимое число интервалов. Председатель тоже стучал неспроста. Он навострился отмерять трехсекундные промежутки с точностью электронного хронометра и с гордостью демонстрировал эту способность новичкам. Наконец прозвучал шестидесятый удар.
1 2 3 4 5 6 7
Когда дети немножко подросли, они полюбили игру в прятки. Но, сыграв с ними несколько конов, Циркулус стал избегать этой игры. Он постоянно проигрывал, и ему было обидно. Он придумал для своих детей другую игру. Игра называлась "путешествие". Циркулус садился в мягкое кресло, закрывал глаза и принимался мечтать. Он вызывал в своем воображении самые фантастические страны, самых удивительных волшебников и чудовищ и сочинял прекрасные сказки. При этом он непременно помещал детей в придумываемые им истории, даря им эффект прямого присутствия. Дети с наслаждением сражались с чудовищами, бродили по неведомым дорожкам и спасали попавших в беду принцев и принцесс. А фантазии Циркулуса становились все более изощренными, он все глубже погружался в придуманную им самим игру. Он уединился, почти перестал видеться с друзьями, и если выходил из дома, то только на рынок, чтобы продать партию огурцов. Но зато не было во всем Нездешнем городе детей счастливее, чем его дети.
Ну так вот. Однажды вечером семейство Циркулусов сидело дома и играло в "путешествие" (Дормия тоже обожала эту игру). На "огонек" к ним забежал сосед Квипроквокус. Он сел в уголке и стал наблюдать за игрой. По комнате носились обрывки мечтаний, цельного образа для постороннего глаза никак не складывалось. Квипроквокус следил, как вокруг сидящего с закрытыми глазами Циркулуса из воздуха неожиданно возникают то голова ребенка, то королевская мантия, то нога жены. Квипроквокусу стало скучно.
- Послушай, Цирк, тебе не надоела такая жизнь? - громко спросил он.
Циркулус открыл глаза. Было слышно, как Дормия с детьми вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
- Нет, - ответил Циркулус лениво и с досадой.
- Не понимаю тебя, - претенциозно заявил Квипроквокус, закидывая правую ногу на левую.
- А что бы ты сделал на моем месте?
- Не знаю, Цирк, что-нибудь бы да сделал... Хотя бы вывез на рынок тюльпаны, а огурцы бы закинул в сновидения. Там ведь тоже питаться нужно. Не представляю себе, как твоя жена живет на одних тюльпанах.
Циркулус презрительно взглянул на своего соседа. Квипроквокус подошел поближе.
- Нет, ей-богу, Цирк, сделай так только один всего разочек, по-соседски тебя прошу. Я поспорил с одним человеком. Если завтра утром на рынке будут огурцы, а не тюльпаны, я должен буду отдать ему очень много денег, а у меня их нет. Выручи, брат, ну что тебе стоит?
И Циркулус согласился.
Утром следующего дня на проспекте Великого Переселения появилась огромная повозка, доверху набитая тюльпанами. Поплутав немного в извилинах проспекта, она выехала на длинную и узкую улицу Доблестных Канониров и медленно поплыла к рыночной площади. Циркулус сидел на козлах, а Квипроквокус бежал впереди и сзывал людей пронзительным криком:
- Самая красивая повозка во всем Нездешнем городе! Все на рынок! Невиданная в нашем городе торговля! Доблестные канониры, не упустите свой шанс!
В сущности, предприятие в рекламе не нуждалось, а личность глашатая доверия не вызывала. Квипроквокус был известен в городе как человек пустой и никчемный. На него никто и не обращал внимания, однако он, ничуть не смущаясь этим обстоятельством, продолжал оглушать прохожих воплями. Толпа же собралась вокруг повозки Циркулуса, расхваливая невиданный товар, и Циркулусу пришлось начать торговлю, не доехав до рынка. Надо сказать, что в Нездешнем городе многие выращивали цветы, но никто не торговал ими. Просто не было традиции. Поэтому идея Квипроквокуса была обречена на успех.
За неделю Циркулус выручил столько денег, сколько не получал раньше за год. Город был засыпан тюльпанами, а сны Циркулуса - огурцами. Игра в "путешествие" теперь приобрела ярко выраженную огуречную направленность. Змеи Горынычи, Дракулы и Кощеи Бессмертные давились зелеными хрустящими плодами. Все бы хорошо, но вскоре начались серьезные неприятности. Огурцы Циркулуса стали проникать в сны других нездешнегородцев, а затем угрожающе заполнили все пространство сновидений. Ведь сны горожан составляли единую систему, накрепко связанную с реальной жизнью города. Огурцы теперь снились всем - влюбленным юнцам и дряхлеющим старцам, базарным попрошайкам и респектабельным работникам магистрата. Кумушки, встречаясь утром на базаре, судачили так:
- Как спалось, кума?
- И-и, милая, какой там сон? Вся голова огурцами набита!
В конце концов возникла угроза того, что неконтролируемая масса огурцов вытеснит из мира сновидений Канон. И Канон возмутился! Ворочая мутным глазом, он объявил несчастного Циркулуса персоной нон грата. Одиозный огородник был арестован. Что касается Квипроквокуса, то он укрылся на окраине города у какой-то путанки, благо его никто и не думал искать.
3
- Глубокоуважаемые присяжные заседатели! Дорогие канониры! Вы собрались сегодня здесь, чтобы оценить проступок огородника Циркулуса. Нет смысла излагать суть его провинности, о ней говорят все обитатели нашего с вами замечательного и неповторимого города. - Адвокат Дефендиус перевел дух и сделал глоток из стакана. - В силу долга и убеждения я хочу доказать вам, доказать общественному мнению, что проступок этот не так уж и страшен и не заслуживает слишком сурового наказания. Не к милости взываю я, но к справедливости!
Обвинение сформулировано сурово и бескомпромиссно: подрыв авторитета великого Канона. Нужно ли говорить о том, что для нас с вами означает Канон? Канон, избавивший нас от зубодробительных передряг эпохи ветров; Канон, обеспечивший благоденствие и процветание нашему прекрасному городу! И что должен чувствовать добропорядочный и законопослушный канонир, слыша страшные слова обвинительного заключения? В воображении законопослушного и добропорядочного канонира возникает образ кровавого злодея, злоумышляющего на благоденствие честных канониров и ехидно щерящегося на их маленькие, вполне простительные слабости. Но задумывался ли кто-нибудь о том, что возникновение такого образа представляет собой страшную опасность? Мне ли объяснять вам, что означает подобный образ для нашего города, не одиночный образ, говорю я, а образ, возникший одновременно в головах тысяч канониров? Кем бы ни был на самом деле несчастный торговец, этот независимый от него образ грозит занять доминирующее положение в пространстве сновидений. И что тогда будет с нами? Я спрашиваю, что тогда будет с нами? - Адвокат сделал решительную паузу. - Я защитник, но сегодня я обвиняю. Я обвиняю прокурора в попытке сотворения угрозы для благоденствия Нездешнего города.
По залу прокатился сдержанный гул. Циркулус сидел на скамье подсудимых, отрешенно рассматривая барьер. Никто не заметил, как открылась боковая дверь и в зал суда ввели бледного, взъерошенного Квипроквокуса. Заметил это лишь адвокат. Он удовлетворенно кивнул и продолжил свою речь.
- Посмотрите на торговца Циркулуса. - Адвокат простер правую руку к подсудимому. Циркулус поднял глаза и тут же опустил. - Разве похож он на зловещий образ, нарисованный прокурором? Вот сидит он перед вами, тихий, добрый семьянин, добропорядочный канонир, по случайности, я повторяю, по случайности попавший в эту нелепую переделку. Разве не говорит в пользу обвиняемого тот факт, что женился он на женщине из мира сновидений? Не говорит ли это о возвышенности натуры Циркулуса? Кто из сидящих здесь может сказать о себе, что совершил поступок, аналогичный по возвышенности поступку Циркулуса? Обвиняемый зарекомендовал себя как образцовый семьянин, имеет двух детей...
- Как это он умудрился детей-то прижить с привидением?
- Попрошу соблюдать тишину! - Председатель суда постучал колотушкой по столу. Адвокат снисходительно обвел зал глазами. - Как вы видите, уважаемые канониры, не все из присутствующих способны хотя бы понять поэтическую душу Циркулуса. И вот его, этого тонкого, возвышенного человека, хотят представить кровавым злодеем, для него, для этого нежного, оранжерейного цветка, взращенного в благодатных условиях нашего великого города, прокурор требует смертной казни. А подумал ли высокочтимый прокурор о том, что расстрел для Циркулуса означает также расстрел для его жены и детей, расстрел в буквальном смысле, поскольку они существуют исключительно в снах обвиняемого?
Адвокат гордо возвышался над притихшими присяжными. Циркулус поднял глаза над барьером. В них впервые блеснула надежда.
- Хочу коротко остановиться еще на одном обстоятельстве. - Заученным усилием адвокат спрятал выпиравшее наружу торжество и деловито пошелестел бумагами. - Весь, с позволения сказать, сыр-бор разгорелся после того, как сны Циркулуса были наводнены огурцами. Но ведь до того в течение нескольких, я бы даже сказал, многих лет Циркулус ради любви к своей жене усыпал свои сны тюльпанами и никто, я подчеркиваю, никто не возмущался этим фактом. Вы скажете, что любовь, тюльпаны, - адвокат неопределенно покрутил рукой в воздухе, - это вещи такие нематериальные, что о них не стоит и говорить, а огурец (резкий, рубящий жест) - предмет вполне осязаемый, имеющий вес и цену. И вот тут-то вы попадете впросак, ибо для правосудия тюльпан и огурец - предметы равнозначные, а материальность тюльпанов доказывается непреходящим рыночным спросом на них в течение целой недели. - Адвокат сделал заключительный глоток из стакана. - И наконец. В ходе предварительного следствия допущена грубейшая ошибка, а именно: не выявлена роль Квипроквокуса, лица без определенных занятий. А между тем если принять во внимание роль этой личности, то дело Циркулуса предстает совсем в ином свете. Ведь это именно Квипроквокус подбросил Циркулусу идею поместить огурцы в пространство сновидений. Причем он сделал это, коварно прикинувшись другом и умоляя Циркулуса помочь ему выиграть некое пари. У меня имеются неопровержимые доказательства, что никакого пари не было. Да и сам Квипроквокус признает это. И вот наивный, добродушный Циркулус оказывается на крючке у коварного провокатора, и что мы видим в итоге? В итоге мы видим несчастного Циркулуса на скамье подсудимых и мы видим, как торжествует гнусный Квипроквокус. - Голос адвоката достиг высшей силы трагического звучания; взъерошенный Квипроквокус сжался в комочек и превратился в ничто. - Из каких же побуждений Квипроквокус подвел своего соседа Циркулуса, по-простому выражаясь, под монастырь? А вот из каких. У меня имеются неопровержимые доказательства того, что в беседе с ремесленником Кракусом Квипроквокус говорил о своей зависти к Циркулусу и о глубоко скрытой страсти к его жене. Я передаю суду имеющиеся у меня документы. - Адвокат вышел из-за стола, отдал бумагу председателю суда и вернулся на место. - Что же мы видим, уважаемые канониры? Мы видим в итоге, как низменная, подпольная страстишка мелкого человека Квипроквокуса губит возвышенного, мечтательного Циркулуса. Истощенный запретной и неудовлетворенной похотью и неспособный возвыситься до таких вершин духовной жизни, кои демонстрирует нам всем Циркулус, Квипроквокус затеял подлую провокацию, свидетелями финала которой мы с вами сегодня являемся.
Итак, подытоживая все сказанное, я прошу у суда: а) оправдательного приговора Циркулусу, б) привлечения к уголовной ответственности Квипроквокуса, в) вынесения частного определения в адрес прокурора. Не к милости взываю я, но к справедливости!
Зал взорвался аплодисментами. Со сладостным чувством исполненного долга адвокат опустился в свое кресло. Воспользовавшись вдохновенной сумятицей, Квипроквокус пробрался к Циркулусу.
- Цирк, а Цирк, - подергал он его за рукав, - не верь им, Цирк! Я не виноват.
- Какая разница, Квип? - устало вздохнул Циркулус.
- Нет, правда, Цирк, я и не думал о твоей жене... Да я и не могу так вот... со сновидением... Правда, не могу.
- Суд удаляется на совещание! - прогремел над залом голос председателя.
- Каков сегодня наш Дефендиус?
- Вития, просто вития...
- Уважаемые канониры, прошу не отвлекаться! Нам предстоит выработать важнейшее решение... Прошу высказываться.
Присяжные задумались. Председатель мерно отстукивал костяшками пальцев трехсекундные интервалы. В принципе каждый уже имел свое мнение, но Канон предписывал показать озабоченность важным общественным процессом, именуемым Правосудие. Поэтому присяжные напустили на свои лица выражение тягостного раздумья, хотя на самом деле все ждали, когда же председатель отстучит необходимое число интервалов. Председатель тоже стучал неспроста. Он навострился отмерять трехсекундные промежутки с точностью электронного хронометра и с гордостью демонстрировал эту способность новичкам. Наконец прозвучал шестидесятый удар.
1 2 3 4 5 6 7