Принюхаюсь, чем там пахнет при датском дворе, и пригляжусь: может, кто-нибудь знает больше, чем ему полагается.
— Я с вами, — мгновенно предложил Костюшко.
— Нет, — твердо произнес Уэссекс. — Для вас есть дело в Англии. Принц Джейми связался с девчонкой Рипона. Попытайтесь оторвать ее от принца.
— Я? — недоуменно переспросил Костюшко, потом улыбнулся. — Ну что ж, можно попробовать. Она хоть красивая?
— Куда красивее, чем вы заслуживаете, сын мой. Так что прихорашивайтесь и отправляйтесь в путь.
— Ее милость герцогиня Уэссекская! — выкрикнул слуга в парике, когда Сара добралась до верха лестницы.
Бальный зал занимал целый этаж графского особняка. Сара невольно сравнила его с бальным залом Мункойна. Ей стало любопытно, не указывает ли разница в обстановке на разницу в характерах владельцев.
Бальный зал Мункойна был роскошен: величественный, сверкающий, он предназначался для того, чтобы производить впечатление. А зал Брукстона (особняк был назван в соответствии со вторым титулом Рипона — виконт Брукстонский) был предназначен для того, чтобы подавлять, — даже не сам по себе, а как напоминание о семействе, которое его возвело. Здесь повсюду красовался герб Хайклеров, словно трофей, отнятый у врага, а зеркала отражали свет люстр и превращали его в безжалостное сверкание, что било по глазам, словно брошенный вызов.
Сара собиралась прибыть на бал пораньше. Она надеялась отвести Мириэль в сторонку и выспросить девушку об ее истинных намерениях. Но из-за столпотворения экипажей, запрудивших улицу, она попала на бал лишь к десяти вечера. В зале уже было полно народа, и Сара не могла разыскать среди этого арктического сверкания хрусталя и зеркал ни Мириэль, ни принца Джейми. Возможно, принц не придет, — это был бы идеальный вариант…
— Ваша светлость, как прекрасно, что вы навестили нас.
Рядом с Сарой неизвестно откуда возник граф Рипонский.
— В самом деле? — парировала Сара, едва удержавшись от более едкого ответа. Интересно, неужели этот человек действительно надеется сделать из принца Джейми короля-марионетку, который будет плясать под его дудку? А он хоть раз попытался прикинуть, какую цену за это придется заплатить?
— А где же ваш муж? — не унимался Рипон. — Где же герцог?
Можно подумать, Сара могла забыть, за кого она чуть больше месяца назад вышла замуж! Сара покрепче перехватила веер.
— Мой муж не любит находиться в вашем обществе, — дерзко заявила она. Ради такого случая она могла сжечь все мосты; попытки изображать из себя ходячую добродетель закончились провалом. Может, противоположная тактика окажется более успешной?
— Увы! — Похоже, это замечание не слишком уязвило Рипона. — Но быть может, нам удастся добиться, чтобы хотя бы вы были о нас лучшего мнения.
«Сомневаюсь!» — подумала Сара, но этого уже не стала говорить вслух. Вместо этого она позволила Рипону провести ее из бального зала в соседнюю комнату. Там он поднес герцогине бокал ледяного шампанского, раскланялся и наконец-то оставил ее в покое. В течение следующего получаса Сара разыскивала леди Мириэль; с двуличностью, удивляющей ее саму, она болтала со встреченными знакомыми и обещала танцы, не намереваясь выполнять свои обещания. Рипон превзошел самого себя — складывалось впечатление, что сегодня вечером в его доме собралась добрая половина лучших семейств Англии.
Быстрый осмотр помещений, открытых для гостей, показал Саре, что ее подруги здесь нет. Но не может же леди Мириэль не присутствовать на балу, который дается в честь ее первого выезда в свет! И вряд ли она до сих пор сидит у себя в комнате. Впрочем, это можно проверить.
Ей без труда удалось выбраться из бального зала. Очутившись этажом ниже, Сара принялась бродить по чужому дому, пытаясь угадать, где располагаются комнаты Мириэль. Надо продолжать поиски, пока она не найдет то, что ищет. Все приглашенные сейчас собрались на третьем этаже, значит, здесь она не встретится ни с кем, кроме слуг — а их не удивит эксцентричное поведение знатной дамы. Непринужденно врученные небольшие чаевые — и Рипон никогда не узнает об этой небольшой экскурсии. Дойдя до дальней части дома, Сара обнаружила там еще одну лестницу и принялась подниматься по ней.
За первыми несколькими дверями третьего этажа обнаружились лишь неосвещенные гостиные и спальни, — судя по всему, сейчас никем не занятые, — и Сара начала уже думать, что ее идея потерпела крах, как вдруг, завернув за угол, увидела свет, пробивающийся из-за закрытой двери. Возможно, Мириэль там.
Тут Сара внезапно поняла, что она не может просто подойти к двери и постучать. Как она объяснит свое появление?
Но в тот самый момент, когда до Сары дошло, сколь трудно объяснить ее поведение, дверь внезапно распахнулась.
— Здесь никого нет! — поспешно провозгласил граф Рипонский.
— Я знаю, что здесь никого нет! — огрызнулся Джеффри Хайклер. — Только ваша вечно ноющая племянница, вся прислуга, пять сотен гостей…
«И курьер из Франции…»
Сделав над собою усилие, Джеффри подавил вспышку дурного настроения. Не стоило отталкивать от себя брата, который еще мог оказаться полезным — особенно с учетом того, что именно Рипон первым придумал, как прибрать к рукам принца Уэльского.
Но французские хозяева Джеффри примазались к их плану, особенно этот белый паук, Талейран, тайный повелитель Франции, и внезапно оказалось, что Джеффри должен прилагать все усилия, дабы заговор его брата увенчался полным успехом, — и конечно же не допускать, чтобы Рипон узнал, кто в этом заинтересован. Потому что Рипон был предан Англии — на свой лад, — и всю власть, какую намеревался урвать у английской короны, он желал употребить на пользу самого Рипона, и никого иного.
Но когда корабль срывается с якоря и плывет по воле волн, мало ли к какому берегу его прибьет…
— Вы слишком много беспокоитесь, Джеффри! — громыхнул его брат. — Мириэль рыдает на руках у горничной после того урока, который вы ей преподали раньше, а все прочие сейчас на балу.
Да и мне бы следовало быть там же — жена Уэссекса удостоила нас своим присутствием, а пренебрегать ею не стоит.
— Уэссекс! — не сдержавшись, прошипел Джеффри. Курьер привез от его французских хозяев сообщение, что Уэссекс становится куда опаснее, чем полагал Джеффри. — Он на каждом шагу вмешивается в наши планы!
— Каким образом? — резонно поинтересовался Рипон. — Уэссекс опять уехал из страны.
— Он не просто уехал из страны! — сообщил Джеффри. — Он уехал в Данию. Принцесса Стефания исчезла. Ее корабль не добрался до Оркнейских островов.
— Что?! — Рипон подскочил, словно пораженный громом. — Когда вы сказали, что у вас срочные новости, я подумал, что они связаны с нашим делом.
«С твоим делом, дорогой брат», — мысленно поправил его Джеффри.
— Так оно и есть. Ведь Франция заинтересована во всем, что может снова сделать Англию ее естественным союзником против моря безбожных еретиков, — вкрадчиво произнес Джеффри. — И потому она приняла меры, чтобы помочь нам. Принцесса Стефания никогда не доберется до Эдинбурга.
Слухи об исчезновении принцессы Стефании уже витали по дворцу, словно клубы дыма, а явившийся курьер их подтвердил. Хотя, как сказал информатор, вполне можно было допустить, что история об исчезновении принцессы Стефании — всего лишь дымовая завеса, призванная завуалировать истинную цель столь спешной поездки герцога Уэссекского на континент.
— Исчезла! — повторил Рипон. — Так, значит, у нас теперь будет больше времени, чтобы надежно прибрать принца к рукам. И вам не обязательно было сегодня вечером так грубо обращаться с Мириэль.
— Возможно, у нас не так много времени, как вам кажется, — медленно произнес Джеффри. Он заколебался на миг, прикидывая, что можно рассказать брату, набрал побольше воздуху и призвал на помощь всю свою изобретательность и все дипломатические способности.
— Мои… источники полагают, что настоящая миссия Уэссекса никак не связана с принцессой Стефанией. Это лишь удобное объяснение для тех, кто знает, что герцог — агент короля Генриха. На самом деле есть предположение, что Уэссекс разыскивает Людовика Семнадцатого. Похоже, что молодой король может оказаться жив. А если это подтвердится, Уэссекс постарается притащить мальчишку в Англию и поставить его во главе оппозиционного правительства.
Рипон так долго обдумывал новость, что Джеффри уже начал сомневаться, клюнул ли его брат на эту приманку.
— Да, это возможно, — сказал граф. — Ведь еще отец Уэссекса ездил во Францию, чтобы спасти этого ребенка, и потерпел неудачу. Или… Постойте-ка! Действительно ли он потерпел неудачу? А что, если старый герцог сумел спрятать мальчика в какой-нибудь роялистской семье…
— Значит, сын готовится закончить то, что не успел выполнить отец, — сказал Джеффри. — А как только молодой король окажется в руках Англии, императорская Франция ослабеет настолько, что ее ждет неминуемое поражение. В таких условиях Англия ни за что не станет просить сепаратного мира…
— И наше дело обречено. — Рипон нахмурился. — Уэссекса необходимо остановить.
— Он не здесь, брат, чтобы его можно было остановить, — указал Джеффри. — Как вы предлагаете его нейтрализовать?
— У меня есть план, который может позабавить вас, Джеффри, — сказал граф. — Для этого потребуется съездить на континент…
В тот самый миг, как дверь отворилась, Сара отступила за угол. Здравый смысл властно дал о себе знать. Если она желает олицетворять доводы разума, то следует вести себя как-то иначе, а не шастать тайком по чужому дому.
Сара очень обрадовалась этому решению, когда до нее донесся насмешливый голос Джеффри Хайклера. Он, несомненно, выбрал этот момент, чтобы ознакомить брата с очередным списком наиболее назойливых кредиторов, поскольку всему миру было известно, что карманы самого мистера Хайклера безнадежно пусты.
Что же касается отсутствия Мириэль, то по здравом размышлении само собой напрашивалось вполне резонное объяснение. Девушка не привыкла к высшему обществу, а кроме того, пребывала сейчас в самом разгаре скандального романа. Естественно, она нервничала и оттягивала момент выхода к гостям. Разумнее всего будет вернуться в бальный зал и, когда граф Рипонский снова окажется рядом, воспользоваться случаем и спросить его о племяннице.
Но здравый смысл не желал быть ее союзником — ни сегодня, ни когда бы то ни было, — как с раздражением поняла Сара несколько часов спустя.
На ее туалетном столике горела одна-единственная свеча. Сара сидела перед зеркалом в домашнем платье из серого шелка, щедро украшенном серовато-бежевыми кружевами; лицо ее все еще было влажным после умывания. Сара отослала Нойли спать сразу же после того, как горничная расшнуровала ей платье и сняла украшения с прически. После этого Саре понадобился почти час, чтобы самостоятельно закончить приготовления ко сну.
Сара окинула свое отражение критическим взором. Не выходит из нее ни интриганки, ни дамы, возглавляющей светское общество, как того хотелось королю Генриху. Она за весь вечер даже не сумела поговорить наедине с леди Мириэль, зато, кажется, здорово смутила ее.
Что же касается принца Джейми, он, похоже, был не просто ослеплен красотой Мириэль. Молодой принц сходил с ума по Мириэль — опасно — глупо — безрассудно. А Мириэль играла им, словно прекрасная дама из рыцарского романа, требуя, чтобы он при всех самым наглядным образом демонстрировал свою преданность.
Если бы Уэссекс присутствовал здесь, Сара запрятала бы свою гордость куда-нибудь подальше и пошла к нему: это бедствие было слишком велико, чтобы Сара ради уязвленной гордости отказалась воспользоваться помощью — любой, какой только можно.
Вздохнув, Сара положила расческу на туалетный столик. Если у маркизы Роксбари имелись многочисленные союзники, то у простой девушки Сары Канингхэм их не было вовсе. А отсюда следовало, что хоть она и чувствовала ответственность за грозящий срыв договора с Данией, она не имела ни малейшей возможности повлиять на ход событий…
«Нет! Я этого так не оставлю!» Мириэль — подруга Сары, и должен существовать какой-то способ добраться до нее.
Возможно, завтра ей удастся отыскать этот способ.
Она была Роксбари. Она была Мункойном. Древнее обещание и древние узы пульсировали в ее крови, и, проникнув во сне сквозь завесу амнезии, Сара поняла: она была защитником Древнего народа, человеческим воином, призванным охранять их земли от тех, кто стремился ими завладеть. Таков был долг, которым пренебрегла другая Сара и который она — ее двойник — так безрассудно взяла на себя. Она, подобно своей предшественнице, была уверена, что сражаться ей не с кем.
И, подобно своей предшественнице, она ошиблась.
Вокруг возносились ввысь серые махины Священных Камней — колонны города без стен. В мире бодрствования это были грубо обтесанные камни, но здесь, в Иномирье, владениях сна, они выглядели как высокие серебристые столбы, вытесанные из светящегося хрусталя и покрытые рунами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
— Я с вами, — мгновенно предложил Костюшко.
— Нет, — твердо произнес Уэссекс. — Для вас есть дело в Англии. Принц Джейми связался с девчонкой Рипона. Попытайтесь оторвать ее от принца.
— Я? — недоуменно переспросил Костюшко, потом улыбнулся. — Ну что ж, можно попробовать. Она хоть красивая?
— Куда красивее, чем вы заслуживаете, сын мой. Так что прихорашивайтесь и отправляйтесь в путь.
— Ее милость герцогиня Уэссекская! — выкрикнул слуга в парике, когда Сара добралась до верха лестницы.
Бальный зал занимал целый этаж графского особняка. Сара невольно сравнила его с бальным залом Мункойна. Ей стало любопытно, не указывает ли разница в обстановке на разницу в характерах владельцев.
Бальный зал Мункойна был роскошен: величественный, сверкающий, он предназначался для того, чтобы производить впечатление. А зал Брукстона (особняк был назван в соответствии со вторым титулом Рипона — виконт Брукстонский) был предназначен для того, чтобы подавлять, — даже не сам по себе, а как напоминание о семействе, которое его возвело. Здесь повсюду красовался герб Хайклеров, словно трофей, отнятый у врага, а зеркала отражали свет люстр и превращали его в безжалостное сверкание, что било по глазам, словно брошенный вызов.
Сара собиралась прибыть на бал пораньше. Она надеялась отвести Мириэль в сторонку и выспросить девушку об ее истинных намерениях. Но из-за столпотворения экипажей, запрудивших улицу, она попала на бал лишь к десяти вечера. В зале уже было полно народа, и Сара не могла разыскать среди этого арктического сверкания хрусталя и зеркал ни Мириэль, ни принца Джейми. Возможно, принц не придет, — это был бы идеальный вариант…
— Ваша светлость, как прекрасно, что вы навестили нас.
Рядом с Сарой неизвестно откуда возник граф Рипонский.
— В самом деле? — парировала Сара, едва удержавшись от более едкого ответа. Интересно, неужели этот человек действительно надеется сделать из принца Джейми короля-марионетку, который будет плясать под его дудку? А он хоть раз попытался прикинуть, какую цену за это придется заплатить?
— А где же ваш муж? — не унимался Рипон. — Где же герцог?
Можно подумать, Сара могла забыть, за кого она чуть больше месяца назад вышла замуж! Сара покрепче перехватила веер.
— Мой муж не любит находиться в вашем обществе, — дерзко заявила она. Ради такого случая она могла сжечь все мосты; попытки изображать из себя ходячую добродетель закончились провалом. Может, противоположная тактика окажется более успешной?
— Увы! — Похоже, это замечание не слишком уязвило Рипона. — Но быть может, нам удастся добиться, чтобы хотя бы вы были о нас лучшего мнения.
«Сомневаюсь!» — подумала Сара, но этого уже не стала говорить вслух. Вместо этого она позволила Рипону провести ее из бального зала в соседнюю комнату. Там он поднес герцогине бокал ледяного шампанского, раскланялся и наконец-то оставил ее в покое. В течение следующего получаса Сара разыскивала леди Мириэль; с двуличностью, удивляющей ее саму, она болтала со встреченными знакомыми и обещала танцы, не намереваясь выполнять свои обещания. Рипон превзошел самого себя — складывалось впечатление, что сегодня вечером в его доме собралась добрая половина лучших семейств Англии.
Быстрый осмотр помещений, открытых для гостей, показал Саре, что ее подруги здесь нет. Но не может же леди Мириэль не присутствовать на балу, который дается в честь ее первого выезда в свет! И вряд ли она до сих пор сидит у себя в комнате. Впрочем, это можно проверить.
Ей без труда удалось выбраться из бального зала. Очутившись этажом ниже, Сара принялась бродить по чужому дому, пытаясь угадать, где располагаются комнаты Мириэль. Надо продолжать поиски, пока она не найдет то, что ищет. Все приглашенные сейчас собрались на третьем этаже, значит, здесь она не встретится ни с кем, кроме слуг — а их не удивит эксцентричное поведение знатной дамы. Непринужденно врученные небольшие чаевые — и Рипон никогда не узнает об этой небольшой экскурсии. Дойдя до дальней части дома, Сара обнаружила там еще одну лестницу и принялась подниматься по ней.
За первыми несколькими дверями третьего этажа обнаружились лишь неосвещенные гостиные и спальни, — судя по всему, сейчас никем не занятые, — и Сара начала уже думать, что ее идея потерпела крах, как вдруг, завернув за угол, увидела свет, пробивающийся из-за закрытой двери. Возможно, Мириэль там.
Тут Сара внезапно поняла, что она не может просто подойти к двери и постучать. Как она объяснит свое появление?
Но в тот самый момент, когда до Сары дошло, сколь трудно объяснить ее поведение, дверь внезапно распахнулась.
— Здесь никого нет! — поспешно провозгласил граф Рипонский.
— Я знаю, что здесь никого нет! — огрызнулся Джеффри Хайклер. — Только ваша вечно ноющая племянница, вся прислуга, пять сотен гостей…
«И курьер из Франции…»
Сделав над собою усилие, Джеффри подавил вспышку дурного настроения. Не стоило отталкивать от себя брата, который еще мог оказаться полезным — особенно с учетом того, что именно Рипон первым придумал, как прибрать к рукам принца Уэльского.
Но французские хозяева Джеффри примазались к их плану, особенно этот белый паук, Талейран, тайный повелитель Франции, и внезапно оказалось, что Джеффри должен прилагать все усилия, дабы заговор его брата увенчался полным успехом, — и конечно же не допускать, чтобы Рипон узнал, кто в этом заинтересован. Потому что Рипон был предан Англии — на свой лад, — и всю власть, какую намеревался урвать у английской короны, он желал употребить на пользу самого Рипона, и никого иного.
Но когда корабль срывается с якоря и плывет по воле волн, мало ли к какому берегу его прибьет…
— Вы слишком много беспокоитесь, Джеффри! — громыхнул его брат. — Мириэль рыдает на руках у горничной после того урока, который вы ей преподали раньше, а все прочие сейчас на балу.
Да и мне бы следовало быть там же — жена Уэссекса удостоила нас своим присутствием, а пренебрегать ею не стоит.
— Уэссекс! — не сдержавшись, прошипел Джеффри. Курьер привез от его французских хозяев сообщение, что Уэссекс становится куда опаснее, чем полагал Джеффри. — Он на каждом шагу вмешивается в наши планы!
— Каким образом? — резонно поинтересовался Рипон. — Уэссекс опять уехал из страны.
— Он не просто уехал из страны! — сообщил Джеффри. — Он уехал в Данию. Принцесса Стефания исчезла. Ее корабль не добрался до Оркнейских островов.
— Что?! — Рипон подскочил, словно пораженный громом. — Когда вы сказали, что у вас срочные новости, я подумал, что они связаны с нашим делом.
«С твоим делом, дорогой брат», — мысленно поправил его Джеффри.
— Так оно и есть. Ведь Франция заинтересована во всем, что может снова сделать Англию ее естественным союзником против моря безбожных еретиков, — вкрадчиво произнес Джеффри. — И потому она приняла меры, чтобы помочь нам. Принцесса Стефания никогда не доберется до Эдинбурга.
Слухи об исчезновении принцессы Стефании уже витали по дворцу, словно клубы дыма, а явившийся курьер их подтвердил. Хотя, как сказал информатор, вполне можно было допустить, что история об исчезновении принцессы Стефании — всего лишь дымовая завеса, призванная завуалировать истинную цель столь спешной поездки герцога Уэссекского на континент.
— Исчезла! — повторил Рипон. — Так, значит, у нас теперь будет больше времени, чтобы надежно прибрать принца к рукам. И вам не обязательно было сегодня вечером так грубо обращаться с Мириэль.
— Возможно, у нас не так много времени, как вам кажется, — медленно произнес Джеффри. Он заколебался на миг, прикидывая, что можно рассказать брату, набрал побольше воздуху и призвал на помощь всю свою изобретательность и все дипломатические способности.
— Мои… источники полагают, что настоящая миссия Уэссекса никак не связана с принцессой Стефанией. Это лишь удобное объяснение для тех, кто знает, что герцог — агент короля Генриха. На самом деле есть предположение, что Уэссекс разыскивает Людовика Семнадцатого. Похоже, что молодой король может оказаться жив. А если это подтвердится, Уэссекс постарается притащить мальчишку в Англию и поставить его во главе оппозиционного правительства.
Рипон так долго обдумывал новость, что Джеффри уже начал сомневаться, клюнул ли его брат на эту приманку.
— Да, это возможно, — сказал граф. — Ведь еще отец Уэссекса ездил во Францию, чтобы спасти этого ребенка, и потерпел неудачу. Или… Постойте-ка! Действительно ли он потерпел неудачу? А что, если старый герцог сумел спрятать мальчика в какой-нибудь роялистской семье…
— Значит, сын готовится закончить то, что не успел выполнить отец, — сказал Джеффри. — А как только молодой король окажется в руках Англии, императорская Франция ослабеет настолько, что ее ждет неминуемое поражение. В таких условиях Англия ни за что не станет просить сепаратного мира…
— И наше дело обречено. — Рипон нахмурился. — Уэссекса необходимо остановить.
— Он не здесь, брат, чтобы его можно было остановить, — указал Джеффри. — Как вы предлагаете его нейтрализовать?
— У меня есть план, который может позабавить вас, Джеффри, — сказал граф. — Для этого потребуется съездить на континент…
В тот самый миг, как дверь отворилась, Сара отступила за угол. Здравый смысл властно дал о себе знать. Если она желает олицетворять доводы разума, то следует вести себя как-то иначе, а не шастать тайком по чужому дому.
Сара очень обрадовалась этому решению, когда до нее донесся насмешливый голос Джеффри Хайклера. Он, несомненно, выбрал этот момент, чтобы ознакомить брата с очередным списком наиболее назойливых кредиторов, поскольку всему миру было известно, что карманы самого мистера Хайклера безнадежно пусты.
Что же касается отсутствия Мириэль, то по здравом размышлении само собой напрашивалось вполне резонное объяснение. Девушка не привыкла к высшему обществу, а кроме того, пребывала сейчас в самом разгаре скандального романа. Естественно, она нервничала и оттягивала момент выхода к гостям. Разумнее всего будет вернуться в бальный зал и, когда граф Рипонский снова окажется рядом, воспользоваться случаем и спросить его о племяннице.
Но здравый смысл не желал быть ее союзником — ни сегодня, ни когда бы то ни было, — как с раздражением поняла Сара несколько часов спустя.
На ее туалетном столике горела одна-единственная свеча. Сара сидела перед зеркалом в домашнем платье из серого шелка, щедро украшенном серовато-бежевыми кружевами; лицо ее все еще было влажным после умывания. Сара отослала Нойли спать сразу же после того, как горничная расшнуровала ей платье и сняла украшения с прически. После этого Саре понадобился почти час, чтобы самостоятельно закончить приготовления ко сну.
Сара окинула свое отражение критическим взором. Не выходит из нее ни интриганки, ни дамы, возглавляющей светское общество, как того хотелось королю Генриху. Она за весь вечер даже не сумела поговорить наедине с леди Мириэль, зато, кажется, здорово смутила ее.
Что же касается принца Джейми, он, похоже, был не просто ослеплен красотой Мириэль. Молодой принц сходил с ума по Мириэль — опасно — глупо — безрассудно. А Мириэль играла им, словно прекрасная дама из рыцарского романа, требуя, чтобы он при всех самым наглядным образом демонстрировал свою преданность.
Если бы Уэссекс присутствовал здесь, Сара запрятала бы свою гордость куда-нибудь подальше и пошла к нему: это бедствие было слишком велико, чтобы Сара ради уязвленной гордости отказалась воспользоваться помощью — любой, какой только можно.
Вздохнув, Сара положила расческу на туалетный столик. Если у маркизы Роксбари имелись многочисленные союзники, то у простой девушки Сары Канингхэм их не было вовсе. А отсюда следовало, что хоть она и чувствовала ответственность за грозящий срыв договора с Данией, она не имела ни малейшей возможности повлиять на ход событий…
«Нет! Я этого так не оставлю!» Мириэль — подруга Сары, и должен существовать какой-то способ добраться до нее.
Возможно, завтра ей удастся отыскать этот способ.
Она была Роксбари. Она была Мункойном. Древнее обещание и древние узы пульсировали в ее крови, и, проникнув во сне сквозь завесу амнезии, Сара поняла: она была защитником Древнего народа, человеческим воином, призванным охранять их земли от тех, кто стремился ими завладеть. Таков был долг, которым пренебрегла другая Сара и который она — ее двойник — так безрассудно взяла на себя. Она, подобно своей предшественнице, была уверена, что сражаться ей не с кем.
И, подобно своей предшественнице, она ошиблась.
Вокруг возносились ввысь серые махины Священных Камней — колонны города без стен. В мире бодрствования это были грубо обтесанные камни, но здесь, в Иномирье, владениях сна, они выглядели как высокие серебристые столбы, вытесанные из светящегося хрусталя и покрытые рунами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55