– А как насчет твоих товарищей? Разве они не голодны тоже?
– Ты, женщина, о них не беспокойся; они доедают то, что остается от Содала Ие.
– Я накормлю вас всех, если вы постараетесь помочь мне.
Она развернулась и пошла, не обращая внимания на новую речь, которую начал Содал. Яттмур чувствовала, что с этим существом – в отличие от меховых – можно договориться. Разумное и чванливое, существо, по-видимому, весьма уязвимо: стоит убить носильщика, и Содал будет абсолютно беспомощен; но сделает она это только в крайнем случае. Встреча с существом, с которым она могла бы разговаривать с позиции силы, была для нее, как живительная влага; но пока к Содалу она питала только добрые чувства.
Тамми всегда с нежностью относилась к Ларэну. Она отдала его им и увидела, что они сразу же принялись развлекать его; потом она пошла собрать чего-нибудь поесть для своих гостей.
В миску, сделанную из тыквы, она положила остатки лезэрфэзера и часть запасов тамми. Не забыла и тыкву, наполненную дождевой водой.
Выйдя из пещеры, она увидела, что Содал Ие по-прежнему возлежит на камне. Казалось, он купался в неярких солнечных лучах и, не отрываясь, смотрел на солнце. Яттмур поставила еду и тоже взглянула на небо.
Тучи разошлись. Над изорванной кромкой горизонта низко висело солнце. Теперь оно имело овальную форму.
И вдруг солнце выбросило огромное красно-белое крыло, такое же большое, как и тело, породившее его.
– Ох! У благословенного светила появилось крыло! Оно улетит от нас! – воскликнула Яттмур.
– Ты пока в безопасности, – объявил Содал Ие. – Я предвидел это. Не волнуйся. Ты принесла мне поесть, а сейчас это более важно. Когда я расскажу тебе о пламени, которое поглотит наш мир, ты все поймешь, но вначале я должен поесть.
Но она не отрываясь смотрела на происходящее в небе, поражаясь необычайности увиденного. Центр урагана сместился из зоны сумерек туда, где властвовал могущественный баниан. Над лесом все небо затянули плотные багровые тучи; не переставая, сверкали молнии. И в центре всего этого висело овальное солнце.
Содал Ие позвал еще раз, и Яттмур нехотя подвинула ему пищу.
И в этот момент одна из женщин стала исчезать. Пораженная, Яттмур едва не выронила тыкву. Какие-то мгновения от женщины оставалось лишь мутное пятно, татуировки – ничего не значащие линии, висящие в воздухе. Затем исчезли и они.
Какое то время ничего не происходило. Но вот медленно стали проявляться татуировки, а за ними и сама женщина, нисколько но изменившаяся, с таким же глупым взглядом. Повернувшись к другой женщине, она махнула рукой Та, в свою очередь, повернулась к Содалу и произнесла два или три непонятных слова.
– Хорошо! – воскликнул Содал Ие, шлепая хвостом по камню. – Ты поступила мудро, что не отравила пищу, и теперь я ее съем.
Женщина, которая объяснялась с Содалом, подошла, взяла тыкву с пищей и отнесла ее своему господину. Она начала кормить его, засовывая руку с пищей прямо ему в рот. Он ел, громко чавкая, с явным удовольствием, прерываясь только, чтобы попить воды.
– Да кто вы все такие? Откуда вы пришли? Как вы исчезаете? – спросила Яттмур.
Жуя, Содал Ие ответил:
– Кое-что я могу тебе рассказать, а могу и не рассказывать. Да будет тебе известно, что только эта немая женщина может «исчезать», как ты говоришь. Помолчи. Дай мне поесть.
Наконец, трапеза была окончена.
Но дне тыквы остались крохи – пища для трех несчастных людей. Женщины забрали тыкву, отошли в сторону и накормили сгорбленного мужчину, который по-прежнему держал руки над головой.
– Теперь я готов выслушать твой рассказ, – объявил Содал Ие, – и сделать что-нибудь, чтобы тебе помочь, если, конечно, это возможно. Знай, что я – представитель самой мудрой расы на этой планете. Подобные мне населяют огромные моря и большую часть такого менее интересного жизненного пространства, как Земля. Я – пророк, Содал, обладающий высшими знаниями, но я снизойду до тебя и помогу, если сочту твой случай достаточно интересным.
– Гордость твоя – достойна восхищения, – сказала Яттмур.
– Ах, что такое гордость, когда гибнет Земля? Начинай свое повествование, женщина, если ты вообще собираешься рассказывать мне его.
24
Яттмур хотела поведать Содалу Ие только о том, что произошло с Грэном. Но так как она не умела говорить о чем-то конкретном, она подробно изложила ему историю своей жизни; о своем детстве в племени пастухов, которые жили в лесу на склоне Черного Рта. Рассказала о том, как к ним пришли Грэн и его женщина, Пойли; о том, как она погибла и что с ними случилось потом, и, наконец, о том, как они оказались на Большом Склоне. В заключение она остановилась на рождении ребенка, и на том, что Ларэну угрожает морэл.
Во время ее рассказа Содал Ие неподвижно лежал на камне и, казалось, ему абсолютно безразлично то, о чем ему говорят. Рядом с ним, безучастные ко всему, что их окружает, на траве лежали женщины из племени араблеров, и стоял, держа руки над головой, носильщик. Содал Ие забыл о них. Его взгляд блуждал где-то в небесах.
Наконец он произнес:
– Твой случай очень любопытен. Я слышал подробности многих интересных жизней, но ни одна из них не похожа на твою. Собирая их воедино, синтезируя при помощи моего разума, я могу сконструировать реальную картину этого мира на последних стадиях его существования.
В ярости Яттмур вскочила.
– Я вот сейчас возьму и сброшу тебя с твоего насеста, болтливая рыбина!
– воскликнула она. – И это все, что ты можешь сказать взамен обещанной помощи?!
– О, я могу сказать еще кое-что, маленький человек! Но твоя проблема настолько проста, что для меня ее вообще не существует. Я встречал этих морэлов и раньше. И хотя они – умные существа, у них есть несколько уязвимых мест, которые легко может определить любой с моим уровнем умственного развития.
– Пожалуйста, скажи, что ты можешь предложить?
– У меня только одно предложение: отдай ребенка своему мужчине.
– Этого я сделать не могу!
– Ха-ха, но ты должна сделать это. Не уходи. Подойди поближе, и я объясню тебе, почему ты должна это сделать.
План Содала ей не понравился. Но за его самодовольством и помпезностью угадывалась огромная сила. Кроме того, уже одно его присутствие – фактор устрашающий; а то, как он выговаривал слова, делало их неоспоримыми, и поэтому Яттмур согласилась.
– Но я не хочу возвращаться к нему в пещеру, – сказала она.
– Пусть за ним сходят тамми, – приказал Содал. – И поторопись. Мною движет провидение. И в настоящее время у меня слишком много дел, чтобы тратить на тебя время.
Прогремел раскат грома, словно кто-то могущественный подтвердил правоту его слов. Яттмур с тревогой посмотрела на солнце с огненным крылом, и пошла говорить с тамми.
Они лежали, удобно устроившись и переговариваясь между собой. Когда женщина вошла, один из них взял горсть земли и мелких камней и бросил в нее.
– Больше не приходи в нашу пещеру, никогда не приходи, мы не хотим тебя больше видеть, жестокая женщина! Ты дружишь с этим Рыбным человеком, которого несут, а мы не хотим с ним дружить. Мы не хотим, чтобы ты приходила к нам в пещеру. Мы попросим добрых горцев, и они загрызут тебя.
Яттмур остановилась. Злость, сожаление, опасение пронзили ее, но она сказала ровным голосом:
– Если вы так думаете, то ваши беды – только начинаются. Вы знаете, что я всегда хотела быть вашим другом.
– Все наши беды – из-за тебя! Уходи отсюда!
Она отвернулась. Идя к пещере Грэна, она слышала, как тамми кричали ей вслед, но она не могла понять: ругают они ее или просят вернуться. Сверкнула молния. Малыш заворочался у нее на руках.
– Лежи спокойно, – резко сказала она. – Он не причинит тебе зла.
Грэн лежал там же, где она застала его в последний раз. В свете молнии она увидела коричневую маску и под ней – глаза. Яттмур почувствовала, что он смотрит на нее.
– Грэн!
Он не пошевелился и не сказал ни слова. Дрожа от напряжения, разрываемая любовью и ненавистью одновременно, она нерешительно пошла вперед. Когда еще раз сверкнула молния, она махнула рукой перед лицом, словно отгоняя ее.
– Грэн, если тебе нужен ребенок, ты можешь взять его.
Он пошевелился.
– Иди и возьми его; здесь слишком темно.
Сказав это, Яттмур ушла. К горлу подступил ком при мысли о том, как сурова жизнь.
Она тяжело села, прислонившись спиной к камню, положив Ларэна на колени.
Через какое-то время из пещеры вышел Грэн. Медленно двигаясь на полусогнутых ногах, он наконец приблизился к ней. Яттмур вся покрылась холодным липким потом. Боясь увидеть коричневый нарост на его лице, она закрыла глаза, и открыла их только тогда, когда поняла, что Грэн совсем рядом. Он стоял, склонившись над ней и ребенком. Ларэн забулькал от удовольствия и вытянул ручонки.
– Хороший мальчик, – сказал Грэн чужим голосом. – Ты будешь совершенно другим ребенком, чудо-ребенком, и я никогда не покину тебя.
Яттмур дрожала так сильно, что не могла держать ребенка. А Грэн, опустившись на колени, склонился ниже. Он был так близко от нее, что она почувствовала резкий неприятный залах, который исходил от него. Сквозь дрожащие ресницы своих полуприкрытых глаз она увидела, как зашевелился грибок на его лице.
Он навис над головой Ларэна, готовый упасть. Сейчас Яттмур видела только его, похожего на пористую губку, большой камень и Одну из пустых тыкв. Она дышала, отрывисто вскрикивая. Ларэн начал плакать. И опять грибок зашевелился над лицом малыша, медленно, словно застывшая каша.
– Давай! – крикнул Содал Ие голосом, который мгновенно вывел Яттмур из состояния оцепенения. Молниеносным движением она вскинула перед собой пустую тыкву, закрыв ею Ларэна и перехватив в полете морэла, выполнив таким образом план, предложенный Содалом. Грэн рванулся в сторону, и она увидела его искаженное гримасой боли лицо. У Яттмур потемнело в глазах. Она услышала чей то крик, как потом оказалось – свой собственный, и потеряла сознание.
Две горы сошлись вместе с грохотом, словно челюсти, поглотив мутный, неясный образ Ларэна. Придя в себя, она резким движением села, и кошмар исчез.
– Итак, ты не умерла, – грубо сказал Тот, которого несут. – Будь добра, встань и успокой своего ребенка, а то мои женщины сделать это не в состоянии.
Ей казалось невероятным, что все осталось таким, каким было до того, как она потеряла сознание.
Морэл неподвижно лежал в тыкве; рядом с ним, уткнувшись лицом в землю, застыл Грэн. Содал Ие по-прежнему восседал на своем камне. Две разрисованные женщины баюкали малыша, тщетно пытаясь его успокоить.
Яттмур встала, забрала ребенка у женщин и дала ему грудь, которую он тут же начал жадно сосать. Затем малыш замолчал. Держа его на руках, Яттмур постепенно перестала дрожать.
Теперь она склонилась над Грэном и тронула его за плечо. Он повернул к ней лицо.
– Яттмур.
В глазах у него стояли слезы. Его плечи, голова, лицо были покрыты красно-белым узором, словно здесь поработал гравер, избрав в качестве материала человеческую кожу, – это морэл, проникший в Грэна, вытягивал из него соки.
– Где он? – спросил Грэн уже своим голосом.
– Посмотри на него, – сказала Яттмур.
Свободной рукой она наклонила тыкву так, чтобы Грэн мог разглядеть находящегося внутри морэла.
Грэн долго смотрел на все еще живого морэла, абсолютно беспомощного и неподвижного, напоминающего сейчас человеческие экскременты. Грэн мысленно оглядывался назад, больше с удивлением, чем со страхом. Он вспомнил все, что произошло, – с того самого момента, когда в лесах Номансланда на него упал морэл. Сейчас все это казалось ему сном. Он повидал миры, многому научился, но главное – он приобрел знания, которыми он никогда не владел, если бы все это время он оставался один.
Грэн понял, что всему этому способствовал грибок, который сейчас был не более могущественным, чем кусок жареного мяса, лежащий на блюде. Грэн вспомнил, как, вначале, он приветствовал грибок, потому что тот помог ему преодолеть природную ограниченность. И только тогда, когда потребности морэла вошли в противоречие с волей Грэна, грибок обернулся злом, сводящим его с ума, – злом, выполняя приказы которого, Грэн едва не начал охотиться на себе подобных.
Все было кончено. Паразит повержен. И Грэн никогда больше не услышит его дребезжащего голоса.
И, поняв это, он вдруг почувствовал себя одиноким. Вспомнив все еще раз, он подумал: «А ведь после него осталось и хорошее: я могу оценить ситуацию, я в состоянии упорядочить мой разум, я помню все, чему он научил меня». А знал он очень много.
Грэну казалось, что, несмотря на все боли и страдания, которые причинил ему морэл, он превратил разум Грэна из гниющего болота в кипящий жизнью океан. И поэтому с такой жалостью смотрел сейчас Грэн на тыкву, которую держала перед ним Яттмур.
– Не плачь, Грэн, – услышал он ее нежный голос. – Все позади. Все мы в безопасности. И очень скоро все будет хорошо.
Он слабо усмехнулся.
– Да, – согласился он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29