Ему удалось три раза пробить защиту Мбойи, но он понял, что не в состоянии нанести своему противнику более или менее чувствительного урона. Одна скорость не давала возможности справиться с мастерством Мбойи. Он начал отступать в направлении ножа, но секундой позже получил удар в грудь, который опять швырнул его на землю.
На этот раз, когда он поднялся на ноги, в руке у него был нож. Мбойя заметил это и занял оборонительную позицию, но и всего его мастерства было недостаточно для того, чтобы уследить за скоростью, с которой Малыш орудовал ножом, поэтому всего за несколько секунд Малышу удалось дважды задеть его ребра и один раз шею. Мбойя инстинктивно поднес руку к ране на шее, и Малыш тут же всадил нож ему в живот. Мбойя, прижимая руки к новой ране, рухнул на землю и громко застонал.
— Добей его, — приказала Пенелопа, когда Малыш отступил от поверженного противника.
— Зачем? — возразил Малыш. — Теперь он очень нескоро сможет причинить вам беспокойство.
— Я сказала: добей!
Малыш посмотрел на Мбойю, потом перевел взгляд на Пенелопу.
— Зачем?
— Потому что я приказала тебе, других причин тебе не требуется.
— Я думал, вы хотите сохранить его для выполнения его предназначения.
— Он уже его выполнил, — ответила она, глядя куда-то вдаль. — Добей.
Малыш еще секунду в нерешительности смотрел на нее, потом опустился на колени рядом с Мбойей, свободной рукой схватил его за волосы и перерезал глотку. Тот издал предсмертный стон и замер.
— Удовлетворены? — выпрямляясь, спросил Малыш.
— Да, — ответила Пенелопа. — Я удовлетворена.
— И к чему было все это устраивать? — спросил Малыш, озираясь по сторонам. Вокруг было тихо. — Почему вы сами не убили его?
— Потому, что это была необходимая часть твоей дрессировки, — ответила Пенелопа.
— Не многому же я научился, — сухо заметил Малыш.
— Ты выучил самый важный урок, — возразила Пенелопа. — Ты усвоил, что, когда я приказываю тебе что-то сделать, это должно быть сделано, даже перед лицом неминуемой смерти. — Она немного помолчала и добавила: — Кроме того, ты усвоил, что, когда я говорю тебе: «Добей», — ты не смеешь меня ослушаться. — Она улыбнулась ему, ее взгляд вернулся из будущего и теперь был устремлен прямо ему в лицо. — Скоро ты будешь выполнять мои приказы без колебаний и раздумий. И тогда ты станешь достоин заданий, которые я буду тебе давать, и вознаграждения, которое будешь получать за это. Ты делаешь очень большие успехи, Нэйл Кайман.
— Я уже говорил вам, что не желаю больше носить это имя.
— Я знаю, — ответила она, — и я больше не буду тебя так называть. Ты доказал мне свою преданность и заслужил другое имя.
— Отлично, — сказал Малыш. — Я рад, что мы договорились по этому вопросу.
— Да, договорились, — сказала Пенелопа, огибая труп Мбойи и направляясь к своей машине. — За мной, Фидо.
Малыш хотел было возразить. Затем он вспомнил боль, которую испытал во время разговора по видеофону, вздохнул и поплелся за ней следом.
ГЛАВА 19
Пенелопа приказала входной двери своего дома открыться, впустила Малыша и провела через вестибюль в большую комнату, из которой открывался вид на пруд.
Малыш осмотрелся и заметил тряпичную куклу, лежащую на кушетке.
— Чья она? — спросил он, указывая на куклу.
— Моя, — ответила Пенелопа, нисколько не смутившись, взяла ее и прижала к груди.
— Вам не кажется, что вы уже немного выросли из возраста, когда играют в куклы?
— Когда-то у меня был котенок, — Пенелопа обняла куклу так крепко, как будто боялась, что кто-нибудь может войти в комнату и отобрать ее. — Он не хотел слушаться и всякий раз, когда я приближалась, начинал шипеть.
— Может быть, это был очень боязливый котенок, — предположил Малыш.
Она покачала головой.
— Три месяца назад я купила щенка. Он выбегал, виляя хвостом, навстречу каждому, кто бы ни входил в дом, но никогда не оставался в одной комнате со мной.
— Тряпичная кукла — довольно слабая замена, — заметил Малыш.
— Возможно, — согласилась она. — Но она никогда не убежит от меня, и она никогда не предаст меня, а этого я не могу сказать ни об одном человеке из всех, с которыми мне приходилось встречаться.
— Ни об одном человеке?
Она помолчала, выражение лица у нее при этом было задумчивым.
— Был один, очень давно. Это была женщина, которая кормила и защищала меня и которую я очень сильно любила, но в конце концов даже она оказалась против меня. — Пенелопа повернулась к Малышу. — Быть Пророчицей гораздо сложней, чем тебе кажется. Каково осознавать, что каждый представитель вида, к которому ты принадлежишь по рождению, боится тебя?
— И надо сказать, не без причины, — заметил Малыш. — Прошлым вечером вы им задали работы.
— Только потому, что Помазанный решил, что я должна умереть. — Она горько улыбнулась. — Помазанный, с которым я ни разу не встречалась, никогда ни о чем не спорила, никогда не выступала против него. Он уже был готов совершить свое нападение на Республику, но потом что-то услышал о моих способностях и решил объявить войну вместо Космофлота мне. Айсберг, который знает, что никак не сможет мне помешать, тем не менее нанимает тебя, чтобы следить за мной. Черная Смерть, которому отлично известно, что происходит с теми, кто проявляет по отношению ко мне вероломство, предпочитает скорее умереть, чем остаться и работать на меня. — Она помолчала и, вздохнув, добавила: — Я всегда знала, что он так поступит.
— Если вы знали, что он собирается проявить вероломство, то почему не избавились от него раньше?
— Как я тебе уже говорила, у него было предназначение, которое он должен был выполнить.
— Умереть в Менуэте?
— Дать тебе возможность продемонстрировать мне свою верность. Было крайне необходимо, чтобы ты попал в ситуацию, в которой мог бы, несомненно, умереть, если бы не поверил в мое могущество и не подчинился моей власти.
— Зачем? — спросил Малыш. — Ведь у вас уже был Мбойя.
Она покачала головой.
— Ему было предопределено покинуть меня.
— Откуда вам знать, что я не поступлю так же? — Ты достаточно эгоистичен, алчен и безнравственен, чтобы, понять, что твой главный интерес состоит в абсолютной преданности мне, — ответила она.
— Даже не могу решить, что мне больше всего понравилось в вашей оценке моих качеств.
— Дело не в том, нравится ли она тебе, — ответила Пенелопа, — а в том, является ли она справедливой. — Она немного помолчала и добавила: — У тебя было всего лишь два друга на Внутренней Границе: Феликс Ломакс и Карлос Мендоса. И вот теперь ты работаешь на меня и готов предать их обоих.
— Что вам известно о Танцующем на Могиле?! — удивленно воскликнул Малыш.
— Ты думал, что у меня нет своих шпионов и информаторов или что тебе удастся сохранить какие-то секреты в тайне от меня? — спросила она с улыбкой. — Фидо, не уходи от ответа: ты бросил их или нет?
— Меня зовут Кремниевый Малыш.
— У тебя то имя, которое выбрала я, — ответила. — Так же, как и твоя судьба.
— Кстати, о судьбе: есть куча людей, готовых выложить чертову уйму денег только за то, чтобы узнать вашу судьбу.
Она посмотрела на пруд.
— Я знаю, какой она должна быть, но все же в уравнении существует слишком много неизвестных. — Она повернулась и посмотрела на него. — Именно поэтому ты здесь.
— Какое задание вы приготовили для меня? — поинтересовался Малыш.
— У меня для тебя много заданий, — ответила Пенелопа. — И если ты справишься с ними, то получишь щедрое вознаграждение. Если же нет, то наверняка погибнешь.
Малыш казался невозмутимым.
— Это глупо, — сказал он. — Почему бы вам просто не посмотреть в будущее и не сказать мне, что я должен сделать, чтобы успешно с ними справиться?
Она покачала головой и вновь перевела взгляд на пруд.
— Это было бы возможно, если бы существовал всего один вариант будущего, — ответила она. — А как я уже объясняла тебе раньше, различных вариантов будущего больше, чем песчинок на пляже, и я не в состоянии видеть их все одинаково четко.
Малыш уселся на диван, широко раскинув на нем руки.
— Ладно, скажите, что я должен делать дальше.
Она повернула к нему лицо, но у него опять возникло впечатление, что взгляд ее устремлен мимо, куда-то в глубины будущего.
— Ты должен будешь убить Моисея Мухаммеда Христоса, который называет себя Помазанным.
— И только-то? — улыбнулся Малыш. — Да его наверняка охраняют получше, чем министров Республики, и он, конечно же, хорошо прячется.
— Я знаю, где он.
— А сколько у него телохранителей?
Она пожала плечами.
— Не имеет значения. Его телохранители, за исключением одного, не окажутся для тебя проблемой.
— И кто же этот счастливчик?
— Феликс Ломакс.
— Танцующий на Могиле? И какие же трудности с ним связаны? Черт возьми, он до сих пор уверен, что я работаю на него и на Айсберга.
— Он все узнает.
— Нет, если вы не предупредите его, — уверенно ответил Малыш. — Или, может быть, скажете, что он тоже телепат?
— Ни он, ни я не являемся телепатами, — ответила Пенелопа. — Но с другой стороны, мы оба не дураки. Как только он увидит тебя, то сразу же догадается о причине твоего появления.
Малыш обдумал сказанное Пророчицей и пожал плечами.
— В таком случае я убью его.
— Его не так легко убить, как тебе кажется.
— Я ведь убил Мбойю, не так ли?
— В этом тебе помогла я.
— Вы и пальцем не пошевелили. Я сам убил его.
— Значит, говоришь, «я и пальцем не пошевелила»? — улыбнувшись, переспросила она. — А как ты считаешь, почему не выстрелил пистолет?
— Ладно, не считая этого, — нехотя признал Малыш.
— Нет, ты и впрямь так считаешь? — Пенелопа вздохнула. — Фидо, как же ты глуп.
— Я просил вас не называть меня так! — угрожающе рявкнул Малыш.
Похоже, это позабавило ее.
— Ты что, надеешься испугать меня? Или ты думаешь, что со мной будет так же легко справиться, как с Черной Смертью?
Малыш исподлобья посмотрел на Пророчицу и ничего не ответил.
— Меня восхищает строптивость в молодых животных и даже в молодых людях, — продолжала она. — Но если ты вздумаешь продемонстрировать мне ее еще раз, я буду вынуждена принять к тебе соответствующие меры. За пределами этого дома есть люди, много людей, которых необходимо уничтожить. Ты должен научиться направлять свой гнев в нужную сторону. — Она немного помолчала и добавила: — И ты должен крепко усвоить истину, что быть молодым, сильным, проворным и даже бесстрашным — этих качеств еще недостаточно, когда твоим противником является Феликс Ломакс.
— Да бросьте вы, — презрительно бросил он. — Если у меня возникнут проблемы, то вы просто сделаете то же самое, что сделали в случае с Мбойей, и все дела. Зачем вы пытаетесь представить все более опасным и трудным, чем это есть на самом деле?
— Ты будешь в сотнях, а может быть, тысячах световых лет от меня, — ответила она. — На таком расстоянии я не могу контролировать события столь же четко, как здесь. Если бы могла, ты бы мне вообще был не нужен.
— Я смогу сделать это и без вашей помощи, — уверенно заявил Малыш.
— Если бы это было невозможно, я не стала бы посылать тебя, — ответила она. — Ненавижу бесполезную трату времени и сил.
— Тогда что же?
— Я знаю, что ты можешь убить Помазанного. Я, однако, не знаю: убьешь ли ты его.
— Спасибо за доверие, — сардонически заметил Малыш.
— Существует множество вариантов будущего, в которых ты убиваешь его, и в некоторых из них ты также убиваешь и Феликса Ломакса. Но существует примерно столько же исходов, в которых ты лежишь мертвый у ног Ломакса.
— Ни один из них не станет реальностью.
— Надеюсь что так, но не могу сказать наверняка.
— Я справлюсь. — Малыш помолчал. — А разделавшись с Танцующим на Могиле и Помазанным, я прикончу и Айсберга.
Она покачала головой.
— Он единственный человек, которого я боюсь. Ты не сможешь убить его.
— Он ведь старик, который предоставляет другим сражаться за него.
— Ты не сможешь противостоять ему ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
— По-моему, я все же смогу с ним справиться.
— Он ответственен за смерть единственного человека, которого я когда-либо любила, — сказала она так тихо, что Малыш с трудом разобрал слова. — Именно он убедил Республику попытаться убить меня. — Она замолчала, поглощенная воспоминаниями. — По его милости я оставалась в заточении на Аде после того, как уже все устроила для побега. Всякий раз, когда мне приходилось страдать, — а за свою жизнь, поверь мне, я много натерпелась, — всякий раз он был причиной моих несчастий.
— Тем больше причин убить его.
И тут впервые за все время, что он знал ее, маска безразличия спала с ее лица. Она перевела взгляд с окна на него, и в ее глазах вспыхнула неистребимая ненависть.
— Он мой! — прошептала Пенелопа.
Малыш оставил Моцарт спустя шесть дней. Когда его корабль покинул околопланетную орбиту, он все еще ощущал почти осязаемый гнет голоса Пенелопы и чувствовал облегчение от того, что единственное, что он должен будет сделать, это сразиться с лучшим киллером и самым могущественным фанатиком Галактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
На этот раз, когда он поднялся на ноги, в руке у него был нож. Мбойя заметил это и занял оборонительную позицию, но и всего его мастерства было недостаточно для того, чтобы уследить за скоростью, с которой Малыш орудовал ножом, поэтому всего за несколько секунд Малышу удалось дважды задеть его ребра и один раз шею. Мбойя инстинктивно поднес руку к ране на шее, и Малыш тут же всадил нож ему в живот. Мбойя, прижимая руки к новой ране, рухнул на землю и громко застонал.
— Добей его, — приказала Пенелопа, когда Малыш отступил от поверженного противника.
— Зачем? — возразил Малыш. — Теперь он очень нескоро сможет причинить вам беспокойство.
— Я сказала: добей!
Малыш посмотрел на Мбойю, потом перевел взгляд на Пенелопу.
— Зачем?
— Потому что я приказала тебе, других причин тебе не требуется.
— Я думал, вы хотите сохранить его для выполнения его предназначения.
— Он уже его выполнил, — ответила она, глядя куда-то вдаль. — Добей.
Малыш еще секунду в нерешительности смотрел на нее, потом опустился на колени рядом с Мбойей, свободной рукой схватил его за волосы и перерезал глотку. Тот издал предсмертный стон и замер.
— Удовлетворены? — выпрямляясь, спросил Малыш.
— Да, — ответила Пенелопа. — Я удовлетворена.
— И к чему было все это устраивать? — спросил Малыш, озираясь по сторонам. Вокруг было тихо. — Почему вы сами не убили его?
— Потому, что это была необходимая часть твоей дрессировки, — ответила Пенелопа.
— Не многому же я научился, — сухо заметил Малыш.
— Ты выучил самый важный урок, — возразила Пенелопа. — Ты усвоил, что, когда я приказываю тебе что-то сделать, это должно быть сделано, даже перед лицом неминуемой смерти. — Она немного помолчала и добавила: — Кроме того, ты усвоил, что, когда я говорю тебе: «Добей», — ты не смеешь меня ослушаться. — Она улыбнулась ему, ее взгляд вернулся из будущего и теперь был устремлен прямо ему в лицо. — Скоро ты будешь выполнять мои приказы без колебаний и раздумий. И тогда ты станешь достоин заданий, которые я буду тебе давать, и вознаграждения, которое будешь получать за это. Ты делаешь очень большие успехи, Нэйл Кайман.
— Я уже говорил вам, что не желаю больше носить это имя.
— Я знаю, — ответила она, — и я больше не буду тебя так называть. Ты доказал мне свою преданность и заслужил другое имя.
— Отлично, — сказал Малыш. — Я рад, что мы договорились по этому вопросу.
— Да, договорились, — сказала Пенелопа, огибая труп Мбойи и направляясь к своей машине. — За мной, Фидо.
Малыш хотел было возразить. Затем он вспомнил боль, которую испытал во время разговора по видеофону, вздохнул и поплелся за ней следом.
ГЛАВА 19
Пенелопа приказала входной двери своего дома открыться, впустила Малыша и провела через вестибюль в большую комнату, из которой открывался вид на пруд.
Малыш осмотрелся и заметил тряпичную куклу, лежащую на кушетке.
— Чья она? — спросил он, указывая на куклу.
— Моя, — ответила Пенелопа, нисколько не смутившись, взяла ее и прижала к груди.
— Вам не кажется, что вы уже немного выросли из возраста, когда играют в куклы?
— Когда-то у меня был котенок, — Пенелопа обняла куклу так крепко, как будто боялась, что кто-нибудь может войти в комнату и отобрать ее. — Он не хотел слушаться и всякий раз, когда я приближалась, начинал шипеть.
— Может быть, это был очень боязливый котенок, — предположил Малыш.
Она покачала головой.
— Три месяца назад я купила щенка. Он выбегал, виляя хвостом, навстречу каждому, кто бы ни входил в дом, но никогда не оставался в одной комнате со мной.
— Тряпичная кукла — довольно слабая замена, — заметил Малыш.
— Возможно, — согласилась она. — Но она никогда не убежит от меня, и она никогда не предаст меня, а этого я не могу сказать ни об одном человеке из всех, с которыми мне приходилось встречаться.
— Ни об одном человеке?
Она помолчала, выражение лица у нее при этом было задумчивым.
— Был один, очень давно. Это была женщина, которая кормила и защищала меня и которую я очень сильно любила, но в конце концов даже она оказалась против меня. — Пенелопа повернулась к Малышу. — Быть Пророчицей гораздо сложней, чем тебе кажется. Каково осознавать, что каждый представитель вида, к которому ты принадлежишь по рождению, боится тебя?
— И надо сказать, не без причины, — заметил Малыш. — Прошлым вечером вы им задали работы.
— Только потому, что Помазанный решил, что я должна умереть. — Она горько улыбнулась. — Помазанный, с которым я ни разу не встречалась, никогда ни о чем не спорила, никогда не выступала против него. Он уже был готов совершить свое нападение на Республику, но потом что-то услышал о моих способностях и решил объявить войну вместо Космофлота мне. Айсберг, который знает, что никак не сможет мне помешать, тем не менее нанимает тебя, чтобы следить за мной. Черная Смерть, которому отлично известно, что происходит с теми, кто проявляет по отношению ко мне вероломство, предпочитает скорее умереть, чем остаться и работать на меня. — Она помолчала и, вздохнув, добавила: — Я всегда знала, что он так поступит.
— Если вы знали, что он собирается проявить вероломство, то почему не избавились от него раньше?
— Как я тебе уже говорила, у него было предназначение, которое он должен был выполнить.
— Умереть в Менуэте?
— Дать тебе возможность продемонстрировать мне свою верность. Было крайне необходимо, чтобы ты попал в ситуацию, в которой мог бы, несомненно, умереть, если бы не поверил в мое могущество и не подчинился моей власти.
— Зачем? — спросил Малыш. — Ведь у вас уже был Мбойя.
Она покачала головой.
— Ему было предопределено покинуть меня.
— Откуда вам знать, что я не поступлю так же? — Ты достаточно эгоистичен, алчен и безнравственен, чтобы, понять, что твой главный интерес состоит в абсолютной преданности мне, — ответила она.
— Даже не могу решить, что мне больше всего понравилось в вашей оценке моих качеств.
— Дело не в том, нравится ли она тебе, — ответила Пенелопа, — а в том, является ли она справедливой. — Она немного помолчала и добавила: — У тебя было всего лишь два друга на Внутренней Границе: Феликс Ломакс и Карлос Мендоса. И вот теперь ты работаешь на меня и готов предать их обоих.
— Что вам известно о Танцующем на Могиле?! — удивленно воскликнул Малыш.
— Ты думал, что у меня нет своих шпионов и информаторов или что тебе удастся сохранить какие-то секреты в тайне от меня? — спросила она с улыбкой. — Фидо, не уходи от ответа: ты бросил их или нет?
— Меня зовут Кремниевый Малыш.
— У тебя то имя, которое выбрала я, — ответила. — Так же, как и твоя судьба.
— Кстати, о судьбе: есть куча людей, готовых выложить чертову уйму денег только за то, чтобы узнать вашу судьбу.
Она посмотрела на пруд.
— Я знаю, какой она должна быть, но все же в уравнении существует слишком много неизвестных. — Она повернулась и посмотрела на него. — Именно поэтому ты здесь.
— Какое задание вы приготовили для меня? — поинтересовался Малыш.
— У меня для тебя много заданий, — ответила Пенелопа. — И если ты справишься с ними, то получишь щедрое вознаграждение. Если же нет, то наверняка погибнешь.
Малыш казался невозмутимым.
— Это глупо, — сказал он. — Почему бы вам просто не посмотреть в будущее и не сказать мне, что я должен сделать, чтобы успешно с ними справиться?
Она покачала головой и вновь перевела взгляд на пруд.
— Это было бы возможно, если бы существовал всего один вариант будущего, — ответила она. — А как я уже объясняла тебе раньше, различных вариантов будущего больше, чем песчинок на пляже, и я не в состоянии видеть их все одинаково четко.
Малыш уселся на диван, широко раскинув на нем руки.
— Ладно, скажите, что я должен делать дальше.
Она повернула к нему лицо, но у него опять возникло впечатление, что взгляд ее устремлен мимо, куда-то в глубины будущего.
— Ты должен будешь убить Моисея Мухаммеда Христоса, который называет себя Помазанным.
— И только-то? — улыбнулся Малыш. — Да его наверняка охраняют получше, чем министров Республики, и он, конечно же, хорошо прячется.
— Я знаю, где он.
— А сколько у него телохранителей?
Она пожала плечами.
— Не имеет значения. Его телохранители, за исключением одного, не окажутся для тебя проблемой.
— И кто же этот счастливчик?
— Феликс Ломакс.
— Танцующий на Могиле? И какие же трудности с ним связаны? Черт возьми, он до сих пор уверен, что я работаю на него и на Айсберга.
— Он все узнает.
— Нет, если вы не предупредите его, — уверенно ответил Малыш. — Или, может быть, скажете, что он тоже телепат?
— Ни он, ни я не являемся телепатами, — ответила Пенелопа. — Но с другой стороны, мы оба не дураки. Как только он увидит тебя, то сразу же догадается о причине твоего появления.
Малыш обдумал сказанное Пророчицей и пожал плечами.
— В таком случае я убью его.
— Его не так легко убить, как тебе кажется.
— Я ведь убил Мбойю, не так ли?
— В этом тебе помогла я.
— Вы и пальцем не пошевелили. Я сам убил его.
— Значит, говоришь, «я и пальцем не пошевелила»? — улыбнувшись, переспросила она. — А как ты считаешь, почему не выстрелил пистолет?
— Ладно, не считая этого, — нехотя признал Малыш.
— Нет, ты и впрямь так считаешь? — Пенелопа вздохнула. — Фидо, как же ты глуп.
— Я просил вас не называть меня так! — угрожающе рявкнул Малыш.
Похоже, это позабавило ее.
— Ты что, надеешься испугать меня? Или ты думаешь, что со мной будет так же легко справиться, как с Черной Смертью?
Малыш исподлобья посмотрел на Пророчицу и ничего не ответил.
— Меня восхищает строптивость в молодых животных и даже в молодых людях, — продолжала она. — Но если ты вздумаешь продемонстрировать мне ее еще раз, я буду вынуждена принять к тебе соответствующие меры. За пределами этого дома есть люди, много людей, которых необходимо уничтожить. Ты должен научиться направлять свой гнев в нужную сторону. — Она немного помолчала и добавила: — И ты должен крепко усвоить истину, что быть молодым, сильным, проворным и даже бесстрашным — этих качеств еще недостаточно, когда твоим противником является Феликс Ломакс.
— Да бросьте вы, — презрительно бросил он. — Если у меня возникнут проблемы, то вы просто сделаете то же самое, что сделали в случае с Мбойей, и все дела. Зачем вы пытаетесь представить все более опасным и трудным, чем это есть на самом деле?
— Ты будешь в сотнях, а может быть, тысячах световых лет от меня, — ответила она. — На таком расстоянии я не могу контролировать события столь же четко, как здесь. Если бы могла, ты бы мне вообще был не нужен.
— Я смогу сделать это и без вашей помощи, — уверенно заявил Малыш.
— Если бы это было невозможно, я не стала бы посылать тебя, — ответила она. — Ненавижу бесполезную трату времени и сил.
— Тогда что же?
— Я знаю, что ты можешь убить Помазанного. Я, однако, не знаю: убьешь ли ты его.
— Спасибо за доверие, — сардонически заметил Малыш.
— Существует множество вариантов будущего, в которых ты убиваешь его, и в некоторых из них ты также убиваешь и Феликса Ломакса. Но существует примерно столько же исходов, в которых ты лежишь мертвый у ног Ломакса.
— Ни один из них не станет реальностью.
— Надеюсь что так, но не могу сказать наверняка.
— Я справлюсь. — Малыш помолчал. — А разделавшись с Танцующим на Могиле и Помазанным, я прикончу и Айсберга.
Она покачала головой.
— Он единственный человек, которого я боюсь. Ты не сможешь убить его.
— Он ведь старик, который предоставляет другим сражаться за него.
— Ты не сможешь противостоять ему ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
— По-моему, я все же смогу с ним справиться.
— Он ответственен за смерть единственного человека, которого я когда-либо любила, — сказала она так тихо, что Малыш с трудом разобрал слова. — Именно он убедил Республику попытаться убить меня. — Она замолчала, поглощенная воспоминаниями. — По его милости я оставалась в заточении на Аде после того, как уже все устроила для побега. Всякий раз, когда мне приходилось страдать, — а за свою жизнь, поверь мне, я много натерпелась, — всякий раз он был причиной моих несчастий.
— Тем больше причин убить его.
И тут впервые за все время, что он знал ее, маска безразличия спала с ее лица. Она перевела взгляд с окна на него, и в ее глазах вспыхнула неистребимая ненависть.
— Он мой! — прошептала Пенелопа.
Малыш оставил Моцарт спустя шесть дней. Когда его корабль покинул околопланетную орбиту, он все еще ощущал почти осязаемый гнет голоса Пенелопы и чувствовал облегчение от того, что единственное, что он должен будет сделать, это сразиться с лучшим киллером и самым могущественным фанатиком Галактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36