Но даже если вы имели в виду только Европу и Северную Америку, вы все равно ошибаетесь. Вы ошибаетесь, если считаете, что все капиталистические государства превосходят по доходам на душу населения советские страны.
Он отпил из кружки, прежде чем продолжить:
– Отчаянная конкуренция за больший валовой национальный продукт и доход на душу населения развернулась вскоре после второй мировой войны. Всем почему-то стало дело до этого. Некоторые даже прониклись убеждением, что по этим данным можно решить, что же лучше – капитализм или коммунизм.
– Я тоже так думал, – мягко заметил Рекс.
Собеседник его снова глотнул пива и затряс головой:
– Этим ничего не докажешь. Просто из любопытства я начал изучать данные, которые публиковала Организация Объединенных Наций. Из них следовало, что такие западные страны, как Италия и Япония, не говоря уже о Португалии, Испании и Греции, намного отстают в доходе на душу населения от Чехословакии, Восточной Германии, СССР и даже Венгрии. Но главное даже не в том, кто где находился, а в том, как быстро советские страны прогрессировали.
– Но уж западноевропейские-то государства развивались быстрее, чем восточные, – попытался возразить Рекс.
– Некоторые – да, некоторые – нет. Я не знаю, доводилось ли вам слышать о двоих ваших соотечественниках, Германе Кане и Энтони Винере из Гудзоновского института, которые в 1976 году опубликовали книгу под названием «Год 2000»?
– Я о них ничего не знаю.
Краем глаза Рекс Бадер наблюдал за другими посетителями таверны, подсевшими к ним за стол. Никто не прислушивался к их беседе – все вели свои собственные разговоры.
– Замечательная книга, – сказал чех. – Просто замечательная для работ такого рода. Они нарисовали таблицу общего дохода тридцати самых развитых государств и на основании ее вывели сроки, за которые та или иная страна достигнет валового национального продукта США уровня 1965 года; он составлял тогда 3600 долларов на душу населения. По их подсчетам, Швеции потребовалось бы на это одиннадцать лет. Канаде двенадцать, ФРГ – шестнадцать, а ГДР – семнадцать. Франции восемнадцать, Великобритании – девятнадцать, Чехословакии двадцать, Японии – двадцать два, Италии – тридцать, а Мексике, учитывая темпы прироста ее населения, – сто шестьдесят два года.
Другими словами. Кан и Винер предвидели, что к 1982 году ГДР обойдет Францию и Англию, а Чехословакия, СССР, Польша и Румыния отстанут от нее не так уж далеко.
– Но, разумеется, самый большой ежегодный доход на душу населения был и остается в Соединенных Штатах, – заметил Рекс.
– Вы снова ошибаетесь. Самый высокий доход из расчета на одного человека и Кувейте, арабском государстве, которое торгует нефтью и население которого составляет всего полмиллиона человек. Кстати сказать, отметьте следующее. Высокий доход отнюдь не означает всеобщее благоденствие. Правящий Кувейтом эмир Сабах Аль-Салим – абсолютный монарх. Весь доход – больше полумиллиарда долларов в год идет ему в карман. Простым же арабам достается всего ничего.
Обычного человека заботит не то, каков доход его государства на душу населения, а то, сколько из этого дохода перепадает ему лично и на что он может данную сумму потратить. Если абсолютный монарх или бюрократическое правительство расходуют валовой национальный продукт по собственному усмотрению, тогда граждане этих стран живут на уровне бедности. Прикиньте, сколько потратило на так называемую оборону, на космические программы, на содержание бюрократического аппарата ваше государство.
– А ваше? – воинственным тоном спросил Рекс.
– Согласен. Наши страны безумствуют. Но в этом деле есть еще одна сторона. Каким образом создается валовой национальный продукт и ежегодный доход на душу населения? Раньше было проще. Достаточно было сложить, сколько надоено молока, сколько добыто железной руды, сколько поймано рыбы. Сколько стали изготовлено из этой руды, какое количество сыра сделано из молока и так далее. Однако со временем начали возникать всякие проблемы.
– Что вы имеете в виду? – спросил Рекс, подумав, что все должнократы, какой бы национальности они ни были, одним миром мазаны.
– Давайте вернемся к самому началу борьбы за увеличение валового национального продукта. В вашей великой стране был такой очень популярный комедийный актер – Роберт Хоуп. Его доход, насколько мне помнится, порою достигал миллиона долларов в год. Примерно в те же годы в Советском Союзе блистала Галина Сергеевна Уланова, народная артистка СССР, прима-балерина, которую считали величайшей в мире танцовщицей. Ее зарплата составляла около двадцати тысяч долларов в год; для русских это громадные деньги. Обе суммы, естественно, приплюсовывались к валовому национальному продукту той и другой страны. Разумеется, даже мистеру Хоупу не снились гонорары английских «Битлз», которые тоже входили в валовой национальный продукт Великобритании. А между тем в СССР в то же время более чем в шестидесяти городах имелись филармонические оркестры, зарплата дирижеров которых, вместе взятых, была меньше дохода «битлов».
Рекс хмыкнул.
– Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните.
– Хорошо. Но самое нелепое еще впереди, ибо актер – это профессия третьей руки. В нашем современном постиндустриальном обществе большинство работающих имеет профессии четвертой руки. Как можно в денежном выражении оценить работу президента благотворительной организации? Или возьмем какого-нибудь известного психиатра, который обслуживает высокооплачиваемых членов общества, например популярного художника. В конце года он посылает ему чек на 25 000 долларов. Художник не моргнув глазом платит, а позже продает жене врача свою картину за ту же сумму. Таким образом, валовой национальный продукт увеличился сразу на 50 000 долларов. Но как оценить работу художника? Он может достичь высот Пикассо и получать миллион долларов за картину, на которую у него ушел день работы. У меня есть знакомый, который вырастил двух котят, продал их по 25 000 долларов каждого и купил себе собаку за 50 000 долларов.
Рекс Бадер громко расхохотался и махнул рукой пробегавшей мимо с тремя кружками пива в руках официантке. Она задержалась у их столика ровно настолько, чтобы заменить кружку и черкнуть карандашом по кружку.
Рекс пребывал уже в блаженной стадии легкого опьянения. Он спросил:
– Ну и что все это означает?
Собеседник его тоже рассмеялся.
– Это означает, что перед нами разыгрывают комедию. В действительности же и передовые западные страны, и Советский комплекс живут в достатке. Этот достаток обеспечивает промышленность. Сегодня уже нет таких, кто голодал бы или не имел жилья, одежды, медицинского обслуживания и всего прочего. Что необходимо для нормальной жизни.
Внезапно чех поглядел на свои наручные часы. Рекс Бадер удивился про себя: в Штатах ныне мало кто пользовался подобными игрушками. Гораздо удобнее было узнавать время по карманному видеофону.
Чех встал.
– Наша беседа доставила мне большое удовольствие, сэр. К сожалению, мне пора. Надеюсь, вам понравится «У Флеку». Потом прибавил: – Если вы проголодались, закажите сосисочный струдель. Это разновидность мясного пирога. Таверна славится им на всю Прагу.
– Спасибо, – поблагодарил Рекс. – Приятно было поговорить с вами.
Чех снова взглянул на часы и откланялся.
Бадер вновь принялся за пиво. Ну и что все это значит?
Добрых пятнадцать минут он выслушивал лекцию о сравнительном валовом национальном продукте Соединенных Штатов и Советского комплекса. И что? Вне всякого сомнения, это был один из тех, с кем он должен был установить контакт по заданию Роже. Ладно, контакт установили. А дальше что?
Мимо прошмыгнула официантка с подносом, на котором дымились гуляш и какие-то пироги. Рекс припомнил совет чеха. Пиво возбудило аппетит. Он подозвал одну из девушек и заказал себе порцию сосисочного струделя.
Минут через пять официантка шлепнула перед ним на стол заказанное блюдо и удалилась. Рекс внимательно посмотрел на струдель. Он восхитительно пахнул и был обжигающе горячим. Бадер перевернул его вилкой, примеряясь, откуда лучше начать.
На обратной стороне пирога была надпись: «Поезжайте в Бухарест».
Решив, что здоровью его эта надпись не повредит, Рекс уничтожил ее вместе со струделем. О’кей, Бухарест так Бухарест.
Вернувшись в отель, он открыл дверь своего номера и направился было в спальню, но вдруг замер. На полу лежал листочек почтовой бумаги. Рекс подобрал его. На нем было написано: «Комната 1052».
Его номер на десятом этаже. Комната 1052, должно быть, тоже. Пройдя в ванную, он разорвал записку на мелкие кусочки и смыл их струей воды. Выглянул в коридор – никого, вышел из своего номера и направился на поиски комнаты 1052.
Бадер обнаружил ее без труда. Как только он встал перед опознавательным экраном, дверь распахнулась.
Он ожидал увидеть того чеха, с которым разговаривал в таверне «У Флеку». Но навстречу ему из кресла, сжимая в руке высокий стакан с коктейлем, поднялся Таг Дермотт.
– Привет, – сказал агент ВБР. – Шелли на днях перечитывал?
– Предпочитаю Китса, – буркнул Рекс, закрывая за собой дверь. – Что вы здесь делаете? Ведь уговор был дожидаться моего возвращения в Штаты. Я тут пробыл всего неделю. Вы что, хотите, чтобы меня разоблачили?
– Положение изменилось. События развиваются быстрее, чем предполагал шеф. Пить будешь?
Рекс покачал головой.
– Уже напился.
Комнатка была значительно меньше его собственного номера. Он присел на край дивана, лицом к Дермотту.
– Что за события?
– Скажи сначала, вышел ты на связь со здешними приятелями нашего друга?
– Не знаю, говорить вам или нет, – произнес Рекс задумчиво.
Агент ВБР нахмурился.
– Это что еще за фокусы? – требовательно спросил он.
– Я никак не разберусь, что происходит и кто кого о чем информирует. Одному известны секреты другого, и наоборот. Если тут дело обстоит точно так же, как в Штатах, то мне никогда не встретиться с теми, кто мне нужен. Они будут избегать меня всеми силами.
Дермотт по-прежнему хмурился.
– А причем здесь мы, Бадер?
– Насколько я понимаю, здесь все причем. Могу, однако, сообщить, что не узнал еще ни единого имени. Так что там за изменения произошли?
– Что тебе известно про «Интерспутник»?
– Да почти ничего. Это аналог нашему «Интелсату», верно?
– Верно. В шестидесятых годах правительство Соединенных Штатов субсидировало исследовательскую программу по спутникам связи, которая имела потрясающий успех. Прошло года три или четыре: русские не выдержали и тоже занялись этим делом. Их первый «Интерспутник» весил больше полутонны и в четыре раза превосходил по размерам все спутники «Интелсат», вместе взятые. Однако это было только начало.
– Но какое это отношение имеет к моему заданию?
– Слушай дальше. Систему «Интелсат» на корню закупили четыре американских транскора: «Ай-Ти-Ти», «Эй-Ти энд Ти», «Вестерн юнион интернешнл» и «Ар-Си-Эй». Они продавали спутниковое время своим клиентам в шестидесяти с лишним странах. Со временем плата за час цветной телетрансляции из Нью-Йорка в Париж возросла с начальных 11 500 до 18 625 долларов. Черно-белые передачи обходились дешевле, но все равно транскоры здорово подзаработали на этом деле.
Рекс решительно не понимал, куда клонит Дермотт.
– О’кей. Ну и?…
– Но это все мелочи по сравнению с тем, что задумано сегодня. Проект такой, что закачаешься.
– О чем вы говорите?
– Ты что, новостей не слушаешь?
– Здесь?
– А видеофон у тебя на что? Ладно, вникай. На днях в Сенат представлен билль, который предусматривает объединение программ «Интелсат» и «Интерспутник». Сенатору Хукеру, адмиралу Уэстоверу и шефу все это очень не нравится.
Рекс призадумался.
– А есть шансы на то, что билль пройдет?
– Он не пройдет, если это будет зависеть от сенатора, адмирала и шефа. Они считают, что это первая настоящая попытка транскоров пробить брешь в занавесе, который отделяет Советы от свободного мира.
– Свободного мира? – переспросил Рекс. – Этим термином все еще пользуются? А почему бы в самом деле не объединить две спутниковые системы в одну? Толку ведь будет гораздо больше. Разумное предложение. И потом – это ведь не первый совместный проект: мы вместе проводили геологические исследования, работали на синоптических станциях и в Антарктиде.
– Здесь случай особый, – пояснил Дермотт. – И последствия его могут быть самыми неприятными. Речь идет не просто о совместных исследованиях.
Рекс молча ждал.
– Билль предусматривает свободное использование обеих спутниковых систем, – сказал Таг Дермотт. – То есть любая страна может пользоваться ими бесплатно.
– Бесплатно?
– Да. Разработана такая структура, при которой на каждую из стран возлагается определенная доля расходов – на основе дохода на душу населения. Прибыли от этого никто не получит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Он отпил из кружки, прежде чем продолжить:
– Отчаянная конкуренция за больший валовой национальный продукт и доход на душу населения развернулась вскоре после второй мировой войны. Всем почему-то стало дело до этого. Некоторые даже прониклись убеждением, что по этим данным можно решить, что же лучше – капитализм или коммунизм.
– Я тоже так думал, – мягко заметил Рекс.
Собеседник его снова глотнул пива и затряс головой:
– Этим ничего не докажешь. Просто из любопытства я начал изучать данные, которые публиковала Организация Объединенных Наций. Из них следовало, что такие западные страны, как Италия и Япония, не говоря уже о Португалии, Испании и Греции, намного отстают в доходе на душу населения от Чехословакии, Восточной Германии, СССР и даже Венгрии. Но главное даже не в том, кто где находился, а в том, как быстро советские страны прогрессировали.
– Но уж западноевропейские-то государства развивались быстрее, чем восточные, – попытался возразить Рекс.
– Некоторые – да, некоторые – нет. Я не знаю, доводилось ли вам слышать о двоих ваших соотечественниках, Германе Кане и Энтони Винере из Гудзоновского института, которые в 1976 году опубликовали книгу под названием «Год 2000»?
– Я о них ничего не знаю.
Краем глаза Рекс Бадер наблюдал за другими посетителями таверны, подсевшими к ним за стол. Никто не прислушивался к их беседе – все вели свои собственные разговоры.
– Замечательная книга, – сказал чех. – Просто замечательная для работ такого рода. Они нарисовали таблицу общего дохода тридцати самых развитых государств и на основании ее вывели сроки, за которые та или иная страна достигнет валового национального продукта США уровня 1965 года; он составлял тогда 3600 долларов на душу населения. По их подсчетам, Швеции потребовалось бы на это одиннадцать лет. Канаде двенадцать, ФРГ – шестнадцать, а ГДР – семнадцать. Франции восемнадцать, Великобритании – девятнадцать, Чехословакии двадцать, Японии – двадцать два, Италии – тридцать, а Мексике, учитывая темпы прироста ее населения, – сто шестьдесят два года.
Другими словами. Кан и Винер предвидели, что к 1982 году ГДР обойдет Францию и Англию, а Чехословакия, СССР, Польша и Румыния отстанут от нее не так уж далеко.
– Но, разумеется, самый большой ежегодный доход на душу населения был и остается в Соединенных Штатах, – заметил Рекс.
– Вы снова ошибаетесь. Самый высокий доход из расчета на одного человека и Кувейте, арабском государстве, которое торгует нефтью и население которого составляет всего полмиллиона человек. Кстати сказать, отметьте следующее. Высокий доход отнюдь не означает всеобщее благоденствие. Правящий Кувейтом эмир Сабах Аль-Салим – абсолютный монарх. Весь доход – больше полумиллиарда долларов в год идет ему в карман. Простым же арабам достается всего ничего.
Обычного человека заботит не то, каков доход его государства на душу населения, а то, сколько из этого дохода перепадает ему лично и на что он может данную сумму потратить. Если абсолютный монарх или бюрократическое правительство расходуют валовой национальный продукт по собственному усмотрению, тогда граждане этих стран живут на уровне бедности. Прикиньте, сколько потратило на так называемую оборону, на космические программы, на содержание бюрократического аппарата ваше государство.
– А ваше? – воинственным тоном спросил Рекс.
– Согласен. Наши страны безумствуют. Но в этом деле есть еще одна сторона. Каким образом создается валовой национальный продукт и ежегодный доход на душу населения? Раньше было проще. Достаточно было сложить, сколько надоено молока, сколько добыто железной руды, сколько поймано рыбы. Сколько стали изготовлено из этой руды, какое количество сыра сделано из молока и так далее. Однако со временем начали возникать всякие проблемы.
– Что вы имеете в виду? – спросил Рекс, подумав, что все должнократы, какой бы национальности они ни были, одним миром мазаны.
– Давайте вернемся к самому началу борьбы за увеличение валового национального продукта. В вашей великой стране был такой очень популярный комедийный актер – Роберт Хоуп. Его доход, насколько мне помнится, порою достигал миллиона долларов в год. Примерно в те же годы в Советском Союзе блистала Галина Сергеевна Уланова, народная артистка СССР, прима-балерина, которую считали величайшей в мире танцовщицей. Ее зарплата составляла около двадцати тысяч долларов в год; для русских это громадные деньги. Обе суммы, естественно, приплюсовывались к валовому национальному продукту той и другой страны. Разумеется, даже мистеру Хоупу не снились гонорары английских «Битлз», которые тоже входили в валовой национальный продукт Великобритании. А между тем в СССР в то же время более чем в шестидесяти городах имелись филармонические оркестры, зарплата дирижеров которых, вместе взятых, была меньше дохода «битлов».
Рекс хмыкнул.
– Кажется, я начинаю понимать, к чему вы клоните.
– Хорошо. Но самое нелепое еще впереди, ибо актер – это профессия третьей руки. В нашем современном постиндустриальном обществе большинство работающих имеет профессии четвертой руки. Как можно в денежном выражении оценить работу президента благотворительной организации? Или возьмем какого-нибудь известного психиатра, который обслуживает высокооплачиваемых членов общества, например популярного художника. В конце года он посылает ему чек на 25 000 долларов. Художник не моргнув глазом платит, а позже продает жене врача свою картину за ту же сумму. Таким образом, валовой национальный продукт увеличился сразу на 50 000 долларов. Но как оценить работу художника? Он может достичь высот Пикассо и получать миллион долларов за картину, на которую у него ушел день работы. У меня есть знакомый, который вырастил двух котят, продал их по 25 000 долларов каждого и купил себе собаку за 50 000 долларов.
Рекс Бадер громко расхохотался и махнул рукой пробегавшей мимо с тремя кружками пива в руках официантке. Она задержалась у их столика ровно настолько, чтобы заменить кружку и черкнуть карандашом по кружку.
Рекс пребывал уже в блаженной стадии легкого опьянения. Он спросил:
– Ну и что все это означает?
Собеседник его тоже рассмеялся.
– Это означает, что перед нами разыгрывают комедию. В действительности же и передовые западные страны, и Советский комплекс живут в достатке. Этот достаток обеспечивает промышленность. Сегодня уже нет таких, кто голодал бы или не имел жилья, одежды, медицинского обслуживания и всего прочего. Что необходимо для нормальной жизни.
Внезапно чех поглядел на свои наручные часы. Рекс Бадер удивился про себя: в Штатах ныне мало кто пользовался подобными игрушками. Гораздо удобнее было узнавать время по карманному видеофону.
Чех встал.
– Наша беседа доставила мне большое удовольствие, сэр. К сожалению, мне пора. Надеюсь, вам понравится «У Флеку». Потом прибавил: – Если вы проголодались, закажите сосисочный струдель. Это разновидность мясного пирога. Таверна славится им на всю Прагу.
– Спасибо, – поблагодарил Рекс. – Приятно было поговорить с вами.
Чех снова взглянул на часы и откланялся.
Бадер вновь принялся за пиво. Ну и что все это значит?
Добрых пятнадцать минут он выслушивал лекцию о сравнительном валовом национальном продукте Соединенных Штатов и Советского комплекса. И что? Вне всякого сомнения, это был один из тех, с кем он должен был установить контакт по заданию Роже. Ладно, контакт установили. А дальше что?
Мимо прошмыгнула официантка с подносом, на котором дымились гуляш и какие-то пироги. Рекс припомнил совет чеха. Пиво возбудило аппетит. Он подозвал одну из девушек и заказал себе порцию сосисочного струделя.
Минут через пять официантка шлепнула перед ним на стол заказанное блюдо и удалилась. Рекс внимательно посмотрел на струдель. Он восхитительно пахнул и был обжигающе горячим. Бадер перевернул его вилкой, примеряясь, откуда лучше начать.
На обратной стороне пирога была надпись: «Поезжайте в Бухарест».
Решив, что здоровью его эта надпись не повредит, Рекс уничтожил ее вместе со струделем. О’кей, Бухарест так Бухарест.
Вернувшись в отель, он открыл дверь своего номера и направился было в спальню, но вдруг замер. На полу лежал листочек почтовой бумаги. Рекс подобрал его. На нем было написано: «Комната 1052».
Его номер на десятом этаже. Комната 1052, должно быть, тоже. Пройдя в ванную, он разорвал записку на мелкие кусочки и смыл их струей воды. Выглянул в коридор – никого, вышел из своего номера и направился на поиски комнаты 1052.
Бадер обнаружил ее без труда. Как только он встал перед опознавательным экраном, дверь распахнулась.
Он ожидал увидеть того чеха, с которым разговаривал в таверне «У Флеку». Но навстречу ему из кресла, сжимая в руке высокий стакан с коктейлем, поднялся Таг Дермотт.
– Привет, – сказал агент ВБР. – Шелли на днях перечитывал?
– Предпочитаю Китса, – буркнул Рекс, закрывая за собой дверь. – Что вы здесь делаете? Ведь уговор был дожидаться моего возвращения в Штаты. Я тут пробыл всего неделю. Вы что, хотите, чтобы меня разоблачили?
– Положение изменилось. События развиваются быстрее, чем предполагал шеф. Пить будешь?
Рекс покачал головой.
– Уже напился.
Комнатка была значительно меньше его собственного номера. Он присел на край дивана, лицом к Дермотту.
– Что за события?
– Скажи сначала, вышел ты на связь со здешними приятелями нашего друга?
– Не знаю, говорить вам или нет, – произнес Рекс задумчиво.
Агент ВБР нахмурился.
– Это что еще за фокусы? – требовательно спросил он.
– Я никак не разберусь, что происходит и кто кого о чем информирует. Одному известны секреты другого, и наоборот. Если тут дело обстоит точно так же, как в Штатах, то мне никогда не встретиться с теми, кто мне нужен. Они будут избегать меня всеми силами.
Дермотт по-прежнему хмурился.
– А причем здесь мы, Бадер?
– Насколько я понимаю, здесь все причем. Могу, однако, сообщить, что не узнал еще ни единого имени. Так что там за изменения произошли?
– Что тебе известно про «Интерспутник»?
– Да почти ничего. Это аналог нашему «Интелсату», верно?
– Верно. В шестидесятых годах правительство Соединенных Штатов субсидировало исследовательскую программу по спутникам связи, которая имела потрясающий успех. Прошло года три или четыре: русские не выдержали и тоже занялись этим делом. Их первый «Интерспутник» весил больше полутонны и в четыре раза превосходил по размерам все спутники «Интелсат», вместе взятые. Однако это было только начало.
– Но какое это отношение имеет к моему заданию?
– Слушай дальше. Систему «Интелсат» на корню закупили четыре американских транскора: «Ай-Ти-Ти», «Эй-Ти энд Ти», «Вестерн юнион интернешнл» и «Ар-Си-Эй». Они продавали спутниковое время своим клиентам в шестидесяти с лишним странах. Со временем плата за час цветной телетрансляции из Нью-Йорка в Париж возросла с начальных 11 500 до 18 625 долларов. Черно-белые передачи обходились дешевле, но все равно транскоры здорово подзаработали на этом деле.
Рекс решительно не понимал, куда клонит Дермотт.
– О’кей. Ну и?…
– Но это все мелочи по сравнению с тем, что задумано сегодня. Проект такой, что закачаешься.
– О чем вы говорите?
– Ты что, новостей не слушаешь?
– Здесь?
– А видеофон у тебя на что? Ладно, вникай. На днях в Сенат представлен билль, который предусматривает объединение программ «Интелсат» и «Интерспутник». Сенатору Хукеру, адмиралу Уэстоверу и шефу все это очень не нравится.
Рекс призадумался.
– А есть шансы на то, что билль пройдет?
– Он не пройдет, если это будет зависеть от сенатора, адмирала и шефа. Они считают, что это первая настоящая попытка транскоров пробить брешь в занавесе, который отделяет Советы от свободного мира.
– Свободного мира? – переспросил Рекс. – Этим термином все еще пользуются? А почему бы в самом деле не объединить две спутниковые системы в одну? Толку ведь будет гораздо больше. Разумное предложение. И потом – это ведь не первый совместный проект: мы вместе проводили геологические исследования, работали на синоптических станциях и в Антарктиде.
– Здесь случай особый, – пояснил Дермотт. – И последствия его могут быть самыми неприятными. Речь идет не просто о совместных исследованиях.
Рекс молча ждал.
– Билль предусматривает свободное использование обеих спутниковых систем, – сказал Таг Дермотт. – То есть любая страна может пользоваться ими бесплатно.
– Бесплатно?
– Да. Разработана такая структура, при которой на каждую из стран возлагается определенная доля расходов – на основе дохода на душу населения. Прибыли от этого никто не получит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17