Это было не его дело. Хватит. Надо вернуться к стихотворению, обладающему большой силой, если даже его не произносить вслух.
— Их кровь придаст мне необычайную силу! — Глаза герцога сузились. Сейчас он был полностью занят делом, на время отложив пытки в сторону. — Да и твое волшебство тоже, хотя, если придется, я смогу действовать и без него. Но у меня есть еще один источник власти над вами, и гораздо более сильный. — С этими словами он повернулся к Иверне.
Сердце Мэта почти остановилось. И тут он начал неистово произносить про себя строчки стихотворения, которые ему удалось мысленно срифмовать.
Глаза герцога мерцали недобрым светом, когда он оглядывал Иверну с головы до ног, но говорил он только о деле, как и обещал.
— Земли твоего отца граничат с моими, дамочка, но они граничат и с Меровенсом. Ваши земли протянулись по границе и проходят через горы на пятьдесят миль. Расстояние достаточно большое, и никакая армия не сможет нанести мне удар с тыла. И я мог бы взять столицу только для того, чтобы вернуть мои владения, которых меня лишила эта стерва из Меровенса.
На мгновение Мэт застыл, потом, прищурив глаза, он мысленно переделал последнюю строку стихотворения. Что ж! Герцог навредил себе сам...
— Твой отец был моим пленником, как ты знаешь. — Герцог внимательно всматривался в лицо Иверны: его интересовало, как она отреагирует на слово «был». — Он был храбрым, но глупым человеком и выдержал все мои пытки, но не отказался от своих земель в мою пользу. Теперь он мертв.
Иверна с ужасом смотрела на него.
— Я понимаю, как это тяжело, — мягко сказал герцог, в его голосе засквозили нотки сочувствия. — Поплачь, надо дать выход своему горю.
Слезы хлынули по щекам Иверны, как она ни старалась сдержать рыдания. Девушка зажмурила глаза и прикусила губу.
— Не сдерживайся, не сдерживайся, — утешал ее герцог. — Никто не осудит тебя за твои слезы раскаяния.
Раскаяния? За что?
— Отец! Мой бедный отец! — задыхалась Иверна.
— Ай-ай, конечно, это тяжело. Очень тяжело, — вкрадчиво приговаривал герцог, — но ты должна знать, бедная девушка...
Иверна не могла больше сдерживать стоны, хлынул поток слез, она дрожала и всхлипывала. Герцог, напряженный, как натянутая струна, нашептывал какие-то успокоительные слова, похлопывая по связанным рукам пленницы. Ему даже в голову не приходило, что виной ее страданий был он сам.
Похоже, он выбрал правильную стратегию. Когда всхлипывания стали затихать, герцог решил перейти к советам:
— Ты же всего-навсего слабая женщина и к тому же такая молоденькая. Совершенно очевидно, что ты не готова управлять герцогством. Для тебя это будет непосильной ношей. Ты вся согнешься под ней, она тебя сломает. Даже если ты просто будешь вершить правосудие, это будет мукой. Разве ты сможешь отдать приказ, чтобы убийцу повесили, а потом спокойно уснуть?
Иверна продолжала причитать.
— Отвали от нее! — рыкнул Фадекорт. — Неужели ты не можешь оставить ее один на один со своим горем?
Герцог бросил взгляд на циклопа, его глаза сузились, и он кивнул палачу. Метнулась рука — рот и нос циклопа заткнули тряпкой, другая рука поднесла раскаленное железо к его плечу. Фадекорт изогнулся от боли, но смог сдержать крик.
Иверна, стоявшая спиной к Фадекорту, все еще плакала и не заметила, что происходит сзади.
— Нет, совершенно очевидно, ты не можешь принять на себя такую тяжесть, — нашептывал герцог. — Бедная девушка, я тебе помогу! Только передай мне свои земли, и я за тебя буду ими управлять мудро и справедливо!
— Никогда! — Голос Иверны звучал хрипло. Глаза герцога сверкнули.
— Никогда — это слишком большой промежуток времени. Твой народ страдает, даже сейчас его обирают мародеры. Могут ли они ждать, когда ты найдешь время, чтобы взять па себя управление своими землями?
— Осторожнее. — Хотя сэр Ги говорил очень тихо, казалось, его голос заполнил всю камеру. — Осторожнее, что, если он врет? Возможно, что твой отец все еще жив. Может быть, он изувечен и не в силах править. В таком случае ты передашь ему свое регентство, а не...
— Заткнись! — рявкнул герцог, и в грудь сэра Ги вонзились кинжалы. Его скулы сжались, подавляя крик боли, а чья-то мясистая рука заткнула ему рот.
Но его слова сработали. В глазах Иверны засветился огонек надежды, и она воскликнула:
— Никогда, герцог-злодей! Пытай меня, как тебе заблагорассудится, я никогда не отдам бедных крестьян моего отца и наши плодородные земли в твои злые руки! За них я перенесу все муки!
— Будь уверена, ты помучаешься! — взорвался Бруитфорт. — Твой отец действительно умер! Он умер на моих руках, которыми я держал орудия пыток, но этот глупец отказался уступить мне свои земли! Тебя ждет такая же участь!
— Мне только остается доследовать примеру такого достойного человека! — воскликнула Иверна с побледневшим от гнева лицом.
— Ну что ж, тебе будет предоставлена такая возможность! — загремел герцог. Его гнев погас так же быстро, как и вспыхнул. Предвкушение извращенного удовольствия отразилось на его лице дьявольским ликованием.
— Я вырву у тебя власть, в которой ты мне отказала! Если уж я не могу получить полноту власти от твоего народа, я добьюсь ее, унизив и развратив тебя! Да, даже если бы твои земли и люди перешли ко мне, это уже было бы полнейшим унижением, но я добьюсь своего, я разделаюсь с твоей невинностью, ты сломаешься под жестокими пытками, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не станешь умолять меня сама забрать все, чтобы я хоть чуть-чуть пожалел тебя! — Из уголка его рта снова потянулась струйка слюны. — Я сломаю твою душу и выпью всю твою силу! И все же мы должны начать этот праздник пытки с закуски, а на закуску займемся рыцарем. А ты присоединишься ко мне и будешь наблюдать, каким извращенным пыткам я его подвергну. И он порадует меня своими криками!
Резким поворотом головы сэр Ги отбросил руку, зажимавшую ему рот:
— Даже если он сможет вырвать из меня крик, не обращайте на это внимания! — Палач наотмашь ударил его по губам.
— Грязный злодей! — закричала Иверна. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся погубить такого хорошего человека?
— Без труда, — насмешливо бросил герцог. — Думаешь, его Бог поможет ему спастись? Нет, Он имеет дело только с живыми людьми, а этот уже будет полумертвым. Если только ты захочешь спасти его от пыток, можешь закричать в любой момент, что уступаешь мне свои земли. Но будь уверена, что, если у тебя хватит силы духа молчать, пока Черный Рыцарь не умрет под пытками, следующей будешь ты!
Дальше Мэт уже не мог этого терпеть. Он собрал все силы и начал мысленно произносить стихотворение:
Любовь и дружество до нас...
...Я б герцогу заехал в глаз!
Оковы тяжкие падут...
А палачам — наподдадут!
Связывавшие руки Иверны веревки вдруг лопнули, и она упала на соломенный тюфяк. Сэр Ги и Фадекорт подскочили и набросились на палачей, вырывая у них из рук орудия пыток и швыряя их на землю.
Герцог кричал что-то на испорченной латыни, но Мэт не мог понять, что именно. Похоже, он требовал, чтобы его враги были уложены и крепко связаны. Сэр Ги, Фадекорт и Иверна были без сознания, сам Мэт почувствовал, как на него накатывается черный туман. Он начал быстро проговаривать про себя:
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Vivat amicus meam, Non habebit humus!*
Для надежности он повторил это на английском. Но произнесенное про себя стихотворение имело гораздо более слабое действие, чем произнесенное вслух. Черный прилив немного ослабел, так что Мэт смог услышать слова герцога:
— Свяжите рыцаря снова и бросьте циклопа и ловкача в самую грязную камеру, их тоже свяжите и по кляпу в рот. Мы позабавимся с ними вволю, когда разделаемся с дамочкой. Давайте!
— Маг пришел в себя! — раздался голос позади Мэта. Бруитфорт быстро повернулся и взмахнул дубинкой.
Сильный удар по голове — и черный прилив подхватил Мэта.
Глава 22
СУДЬБА
Мэт больно ударился, падая на пол темницы. Фадекорту повезло чуть больше, может, потому, что он приземлился на живот Мэту.
— О-о-ой! — только и смог выдавить из себя Мэт.
— Вы, мерзкие злодеи! — заорал Фадекорт, поднимаясь на ноги. — Ну только развяжите мне руки, я вам покажу...
В ответ раздался стук закрывшейся двери и удалявшийся хохот солдат. Пленники оказались в полной темноте.
— Блюдолизы! — бушевал Фадекорт. — Жалкая пародия на людей! Ой, только не говори мне, что им пришлось делать то, что было приказано, и если бы они не подчинились, их бы жестоко наказали.
Мэт пытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту ему удалось воспроизвести лишь какие-то булькающие звуки.
— И даже если так, они не должны были корчить рожи, как кривляющиеся обезьяны, и им бы не доставляло такое удовольствие их жестокое обращение с нами! Только не говори мне, что в них осталось хоть что-то хорошее.
Мэт попытался промычать нечто в знак согласия.
— Ну а как там? — Голос Фадекорта зазвучал громче, наверное, он повернулся к Мэту.
Было так темно, что разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.
— А, ты же не можешь мне отвечать, да? С этим кляпом... Тьфу! Прочь, ползучие твари! — Раздался шлепок, сопровождавшийся разъяренным верещанием какого-то существа, и шуршащий звук, постепенно затихший в темноте. — Смылась! Ты, и ты, и ты! — Фадекорт начал притопывать ногами, как будто припечатывая что-то к полу, — крысы разбежались.
Мэт с трудом попытался встать на ноги, связанные за спиной руки здорово мешали.
— Эй, голову побереги! — закричал Фадекорт. — Здесь достаточно высокий потолок для такого, как я, но при твоем росте...
Что-то ударило Мэта по голове, и он снова свалился на пол, в голове помутилось.
— ...это опасно, — закончил Фадекорт. — Боже ты мой! Мои соболезнования, лорд Мэтью! Мне бы следовало подумать...
Мэт пробулькал что-то очень злое, попытался сесть, опираясь на стену.
— Я не заслужил таких проклятий, — запротестовал Фадекорт. — Я, конечно, немного запоздал со своим предупреждением, но все же не забыл про тебя.
Мэт попытался промямлить что-то как можно громче, он начинал понемногу приходить в ярость.
— Что?.. А, кляп. Я бы его вытащил, лорд Маг, но они мне связали руки такими ремнями, как будто я в перчатках без пальцев. Я тебе не могу помочь, если только я не... — Голос Фадекорта перешел в напряженный стон, который потом оборвался резким вздохом. — Бесполезно, они мне сковали руки железными наручниками. Боюсь, что не смогу освободить тебя от кляпа, лорд Мэтью.
Мэт попытался сказать что-то, что прозвучало бы более философски, и принялся обдумывать заклинание. Герцог нанес ему поражение, использовав волшебство как самый тупой невежда, который как можно быстрее пытался научиться владеть новым оружием, не удосужившись вначале разобраться, как и по каким принципам оно действует. Мэт презирал потребительский подход к волшебству, когда даже не затрудняешь себя заглянуть в инструкции. Скорее всего герцог даже не побеспокоился о том, чтобы заколдовать темницу. Он относился к типу людей, которые больше доверяли железу и веревке.
Когда в темнице музы
Коснутся наших уст —
Благословенны узы,
Их благороден вкус.
Но нужно с выраженьем
Прочесть стихотворенье,
Чтобы не сделать ляп,
Поэтому желательно
И даже обязательно,
Чтоб вытащился кляп!
Узел начал шевелиться сам но себе прежде, чем Мэт закончил вторую строфу заклинания. Наверное, сработало слово «благословенны», потому что в замке герцога не нашлось бы ни одного предмета, который хотел бы получить благословение. Мэт начал двигать челюстями и выталкивать языком кляп, и наконец тряпичный комок вывалился. Как же приятно было закрыть рот. Боль еще ощущалась, но стало гораздо лучше.
— Я бы помог тебе, если мог, — горевал Фадекорт. Мэт подождал, когда наберется немного слюны, облизал губы и прокаркал.
— Уже не надо.
— Ради всего святого... — закричал Фадекорт, и Мэт сразу почувствовал, как вокруг него начали сгущаться магические силы.
— Ш-ш-ш! Не говори ни о чем святом! Нам не следует привлекать к себе внимание!
— Ты можешь разговаривать! Но как?
— Магия, — бросил Мэт, небрежно махнув головой, чем вызвал новый прилив головной боли. — Я так думаю, нам надо отделаться и от наших оков. Но я бы хотел обойтись без очередного заклинания, если это возможно. Макс?
— Да, Маг? — Яркий светлячок замерцал перед глазами Мэта, в сплошной темноте он казался еще более пронзительным. Глаза Мэта немного попривыкли к полутьме, и в ярком сиянии Макса он смог рассмотреть Фадекорта.
— Отлично, ты уже решил одну из наших проблем. Теперь подумай, в какую пыль ты смог бы раскристаллизировать металл наших наручников, а?
— Превратить курицу назад в яйцо? — захихикал светлячок. — Только постарайтесь не двигать руками.
Макс метнулся к Фадекорту и исчез за его спиной.
— Что он делает? — спросил циклоп.
— Творит чудо, — объяснил Мэт. — Только стой спокойно.
— Готово, — появившись, сообщил демон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Их кровь придаст мне необычайную силу! — Глаза герцога сузились. Сейчас он был полностью занят делом, на время отложив пытки в сторону. — Да и твое волшебство тоже, хотя, если придется, я смогу действовать и без него. Но у меня есть еще один источник власти над вами, и гораздо более сильный. — С этими словами он повернулся к Иверне.
Сердце Мэта почти остановилось. И тут он начал неистово произносить про себя строчки стихотворения, которые ему удалось мысленно срифмовать.
Глаза герцога мерцали недобрым светом, когда он оглядывал Иверну с головы до ног, но говорил он только о деле, как и обещал.
— Земли твоего отца граничат с моими, дамочка, но они граничат и с Меровенсом. Ваши земли протянулись по границе и проходят через горы на пятьдесят миль. Расстояние достаточно большое, и никакая армия не сможет нанести мне удар с тыла. И я мог бы взять столицу только для того, чтобы вернуть мои владения, которых меня лишила эта стерва из Меровенса.
На мгновение Мэт застыл, потом, прищурив глаза, он мысленно переделал последнюю строку стихотворения. Что ж! Герцог навредил себе сам...
— Твой отец был моим пленником, как ты знаешь. — Герцог внимательно всматривался в лицо Иверны: его интересовало, как она отреагирует на слово «был». — Он был храбрым, но глупым человеком и выдержал все мои пытки, но не отказался от своих земель в мою пользу. Теперь он мертв.
Иверна с ужасом смотрела на него.
— Я понимаю, как это тяжело, — мягко сказал герцог, в его голосе засквозили нотки сочувствия. — Поплачь, надо дать выход своему горю.
Слезы хлынули по щекам Иверны, как она ни старалась сдержать рыдания. Девушка зажмурила глаза и прикусила губу.
— Не сдерживайся, не сдерживайся, — утешал ее герцог. — Никто не осудит тебя за твои слезы раскаяния.
Раскаяния? За что?
— Отец! Мой бедный отец! — задыхалась Иверна.
— Ай-ай, конечно, это тяжело. Очень тяжело, — вкрадчиво приговаривал герцог, — но ты должна знать, бедная девушка...
Иверна не могла больше сдерживать стоны, хлынул поток слез, она дрожала и всхлипывала. Герцог, напряженный, как натянутая струна, нашептывал какие-то успокоительные слова, похлопывая по связанным рукам пленницы. Ему даже в голову не приходило, что виной ее страданий был он сам.
Похоже, он выбрал правильную стратегию. Когда всхлипывания стали затихать, герцог решил перейти к советам:
— Ты же всего-навсего слабая женщина и к тому же такая молоденькая. Совершенно очевидно, что ты не готова управлять герцогством. Для тебя это будет непосильной ношей. Ты вся согнешься под ней, она тебя сломает. Даже если ты просто будешь вершить правосудие, это будет мукой. Разве ты сможешь отдать приказ, чтобы убийцу повесили, а потом спокойно уснуть?
Иверна продолжала причитать.
— Отвали от нее! — рыкнул Фадекорт. — Неужели ты не можешь оставить ее один на один со своим горем?
Герцог бросил взгляд на циклопа, его глаза сузились, и он кивнул палачу. Метнулась рука — рот и нос циклопа заткнули тряпкой, другая рука поднесла раскаленное железо к его плечу. Фадекорт изогнулся от боли, но смог сдержать крик.
Иверна, стоявшая спиной к Фадекорту, все еще плакала и не заметила, что происходит сзади.
— Нет, совершенно очевидно, ты не можешь принять на себя такую тяжесть, — нашептывал герцог. — Бедная девушка, я тебе помогу! Только передай мне свои земли, и я за тебя буду ими управлять мудро и справедливо!
— Никогда! — Голос Иверны звучал хрипло. Глаза герцога сверкнули.
— Никогда — это слишком большой промежуток времени. Твой народ страдает, даже сейчас его обирают мародеры. Могут ли они ждать, когда ты найдешь время, чтобы взять па себя управление своими землями?
— Осторожнее. — Хотя сэр Ги говорил очень тихо, казалось, его голос заполнил всю камеру. — Осторожнее, что, если он врет? Возможно, что твой отец все еще жив. Может быть, он изувечен и не в силах править. В таком случае ты передашь ему свое регентство, а не...
— Заткнись! — рявкнул герцог, и в грудь сэра Ги вонзились кинжалы. Его скулы сжались, подавляя крик боли, а чья-то мясистая рука заткнула ему рот.
Но его слова сработали. В глазах Иверны засветился огонек надежды, и она воскликнула:
— Никогда, герцог-злодей! Пытай меня, как тебе заблагорассудится, я никогда не отдам бедных крестьян моего отца и наши плодородные земли в твои злые руки! За них я перенесу все муки!
— Будь уверена, ты помучаешься! — взорвался Бруитфорт. — Твой отец действительно умер! Он умер на моих руках, которыми я держал орудия пыток, но этот глупец отказался уступить мне свои земли! Тебя ждет такая же участь!
— Мне только остается доследовать примеру такого достойного человека! — воскликнула Иверна с побледневшим от гнева лицом.
— Ну что ж, тебе будет предоставлена такая возможность! — загремел герцог. Его гнев погас так же быстро, как и вспыхнул. Предвкушение извращенного удовольствия отразилось на его лице дьявольским ликованием.
— Я вырву у тебя власть, в которой ты мне отказала! Если уж я не могу получить полноту власти от твоего народа, я добьюсь ее, унизив и развратив тебя! Да, даже если бы твои земли и люди перешли ко мне, это уже было бы полнейшим унижением, но я добьюсь своего, я разделаюсь с твоей невинностью, ты сломаешься под жестокими пытками, и это будет продолжаться до тех пор, пока ты не станешь умолять меня сама забрать все, чтобы я хоть чуть-чуть пожалел тебя! — Из уголка его рта снова потянулась струйка слюны. — Я сломаю твою душу и выпью всю твою силу! И все же мы должны начать этот праздник пытки с закуски, а на закуску займемся рыцарем. А ты присоединишься ко мне и будешь наблюдать, каким извращенным пыткам я его подвергну. И он порадует меня своими криками!
Резким поворотом головы сэр Ги отбросил руку, зажимавшую ему рот:
— Даже если он сможет вырвать из меня крик, не обращайте на это внимания! — Палач наотмашь ударил его по губам.
— Грязный злодей! — закричала Иверна. — Неужели ты думаешь, что тебе удастся погубить такого хорошего человека?
— Без труда, — насмешливо бросил герцог. — Думаешь, его Бог поможет ему спастись? Нет, Он имеет дело только с живыми людьми, а этот уже будет полумертвым. Если только ты захочешь спасти его от пыток, можешь закричать в любой момент, что уступаешь мне свои земли. Но будь уверена, что, если у тебя хватит силы духа молчать, пока Черный Рыцарь не умрет под пытками, следующей будешь ты!
Дальше Мэт уже не мог этого терпеть. Он собрал все силы и начал мысленно произносить стихотворение:
Любовь и дружество до нас...
...Я б герцогу заехал в глаз!
Оковы тяжкие падут...
А палачам — наподдадут!
Связывавшие руки Иверны веревки вдруг лопнули, и она упала на соломенный тюфяк. Сэр Ги и Фадекорт подскочили и набросились на палачей, вырывая у них из рук орудия пыток и швыряя их на землю.
Герцог кричал что-то на испорченной латыни, но Мэт не мог понять, что именно. Похоже, он требовал, чтобы его враги были уложены и крепко связаны. Сэр Ги, Фадекорт и Иверна были без сознания, сам Мэт почувствовал, как на него накатывается черный туман. Он начал быстро проговаривать про себя:
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Gaudeamus igitur, Juvenes dum sumus!
Vivat amicus meam, Non habebit humus!*
Для надежности он повторил это на английском. Но произнесенное про себя стихотворение имело гораздо более слабое действие, чем произнесенное вслух. Черный прилив немного ослабел, так что Мэт смог услышать слова герцога:
— Свяжите рыцаря снова и бросьте циклопа и ловкача в самую грязную камеру, их тоже свяжите и по кляпу в рот. Мы позабавимся с ними вволю, когда разделаемся с дамочкой. Давайте!
— Маг пришел в себя! — раздался голос позади Мэта. Бруитфорт быстро повернулся и взмахнул дубинкой.
Сильный удар по голове — и черный прилив подхватил Мэта.
Глава 22
СУДЬБА
Мэт больно ударился, падая на пол темницы. Фадекорту повезло чуть больше, может, потому, что он приземлился на живот Мэту.
— О-о-ой! — только и смог выдавить из себя Мэт.
— Вы, мерзкие злодеи! — заорал Фадекорт, поднимаясь на ноги. — Ну только развяжите мне руки, я вам покажу...
В ответ раздался стук закрывшейся двери и удалявшийся хохот солдат. Пленники оказались в полной темноте.
— Блюдолизы! — бушевал Фадекорт. — Жалкая пародия на людей! Ой, только не говори мне, что им пришлось делать то, что было приказано, и если бы они не подчинились, их бы жестоко наказали.
Мэт пытался что-то сказать, но из-за кляпа во рту ему удалось воспроизвести лишь какие-то булькающие звуки.
— И даже если так, они не должны были корчить рожи, как кривляющиеся обезьяны, и им бы не доставляло такое удовольствие их жестокое обращение с нами! Только не говори мне, что в них осталось хоть что-то хорошее.
Мэт попытался промычать нечто в знак согласия.
— Ну а как там? — Голос Фадекорта зазвучал громче, наверное, он повернулся к Мэту.
Было так темно, что разглядеть хоть что-то было совершенно невозможно.
— А, ты же не можешь мне отвечать, да? С этим кляпом... Тьфу! Прочь, ползучие твари! — Раздался шлепок, сопровождавшийся разъяренным верещанием какого-то существа, и шуршащий звук, постепенно затихший в темноте. — Смылась! Ты, и ты, и ты! — Фадекорт начал притопывать ногами, как будто припечатывая что-то к полу, — крысы разбежались.
Мэт с трудом попытался встать на ноги, связанные за спиной руки здорово мешали.
— Эй, голову побереги! — закричал Фадекорт. — Здесь достаточно высокий потолок для такого, как я, но при твоем росте...
Что-то ударило Мэта по голове, и он снова свалился на пол, в голове помутилось.
— ...это опасно, — закончил Фадекорт. — Боже ты мой! Мои соболезнования, лорд Мэтью! Мне бы следовало подумать...
Мэт пробулькал что-то очень злое, попытался сесть, опираясь на стену.
— Я не заслужил таких проклятий, — запротестовал Фадекорт. — Я, конечно, немного запоздал со своим предупреждением, но все же не забыл про тебя.
Мэт попытался промямлить что-то как можно громче, он начинал понемногу приходить в ярость.
— Что?.. А, кляп. Я бы его вытащил, лорд Маг, но они мне связали руки такими ремнями, как будто я в перчатках без пальцев. Я тебе не могу помочь, если только я не... — Голос Фадекорта перешел в напряженный стон, который потом оборвался резким вздохом. — Бесполезно, они мне сковали руки железными наручниками. Боюсь, что не смогу освободить тебя от кляпа, лорд Мэтью.
Мэт попытался сказать что-то, что прозвучало бы более философски, и принялся обдумывать заклинание. Герцог нанес ему поражение, использовав волшебство как самый тупой невежда, который как можно быстрее пытался научиться владеть новым оружием, не удосужившись вначале разобраться, как и по каким принципам оно действует. Мэт презирал потребительский подход к волшебству, когда даже не затрудняешь себя заглянуть в инструкции. Скорее всего герцог даже не побеспокоился о том, чтобы заколдовать темницу. Он относился к типу людей, которые больше доверяли железу и веревке.
Когда в темнице музы
Коснутся наших уст —
Благословенны узы,
Их благороден вкус.
Но нужно с выраженьем
Прочесть стихотворенье,
Чтобы не сделать ляп,
Поэтому желательно
И даже обязательно,
Чтоб вытащился кляп!
Узел начал шевелиться сам но себе прежде, чем Мэт закончил вторую строфу заклинания. Наверное, сработало слово «благословенны», потому что в замке герцога не нашлось бы ни одного предмета, который хотел бы получить благословение. Мэт начал двигать челюстями и выталкивать языком кляп, и наконец тряпичный комок вывалился. Как же приятно было закрыть рот. Боль еще ощущалась, но стало гораздо лучше.
— Я бы помог тебе, если мог, — горевал Фадекорт. Мэт подождал, когда наберется немного слюны, облизал губы и прокаркал.
— Уже не надо.
— Ради всего святого... — закричал Фадекорт, и Мэт сразу почувствовал, как вокруг него начали сгущаться магические силы.
— Ш-ш-ш! Не говори ни о чем святом! Нам не следует привлекать к себе внимание!
— Ты можешь разговаривать! Но как?
— Магия, — бросил Мэт, небрежно махнув головой, чем вызвал новый прилив головной боли. — Я так думаю, нам надо отделаться и от наших оков. Но я бы хотел обойтись без очередного заклинания, если это возможно. Макс?
— Да, Маг? — Яркий светлячок замерцал перед глазами Мэта, в сплошной темноте он казался еще более пронзительным. Глаза Мэта немного попривыкли к полутьме, и в ярком сиянии Макса он смог рассмотреть Фадекорта.
— Отлично, ты уже решил одну из наших проблем. Теперь подумай, в какую пыль ты смог бы раскристаллизировать металл наших наручников, а?
— Превратить курицу назад в яйцо? — захихикал светлячок. — Только постарайтесь не двигать руками.
Макс метнулся к Фадекорту и исчез за его спиной.
— Что он делает? — спросил циклоп.
— Творит чудо, — объяснил Мэт. — Только стой спокойно.
— Готово, — появившись, сообщил демон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71