Когда им удалось обнаружить секретную базу СБ, где в настоящее время находятся арестованные – а это произошло вчера вечером – они немедленно обратились в прессу...»
Дэн едва сдержался, чтобы не выругаться вслух: какой интеллект, какое благородство – с ума сойти можно! Лучше бы поделились с прессой, дурачье дипломированное, как именно им удалось обнаружить базу... и где они сами ее искали!
Он двинул ручку настройки, отыскивая канал «Глобус-Радио», на котором работал Игнат. Хорошо, что он помнил длину волны – сегодня комментарии разных станций были настолько похожи, что различить их было трудно даже по голосам дикторов!
«...и хотя по своему статусу СБ имеет право на некоторые оперативные действия, производство арестов и содержание под стражей не входит и никогда не входило в число этих действий. Более того, даже полиция не может производить задержание тайно и без ордера на арест. Официальные лица в руководстве полиции заявили, что им ничего не известно о судьбе пострадавших, и что если факты подтвердятся, то вся ответственность будет лежать на оперативных службах СБ...»
Дэн слегка вздрогнул: упоминание об оперативных службах СБ с некоторых пор лишало его оптимизма. А ведь меньше чем через полчаса предстоит открытое столкновение с ними!
«Сейчас мы постараемся связаться по радиотелефону с нашим корреспондентом, который отправился на место событий», – продолжал между тем диктор. Затем в эфир ворвался шум и треск радиолинии, сквозь который было тем не менее хорошо слышны взволнованные голоса спорящих людей. Через несколько секунд послышался хлопок двери – очевидно, корреспондент закрылся в машине, – и Дэн услышал профессионально-спокойный голос Игната:
«Я нахожусь в южном пригороде столицы у ворот секретной базы СБ. Здесь сейчас много моих коллег из разных изданий, а также с телевидения, так что скоро вы сможете не только услышать, но и увидеть, что здесь происходит. Внешне база похожа на обычное частное владение, но большое количество охранников и их поведение косвенно подтверждают выдвигаемые обвинения – скорее всего, арестованные все еще находятся здесь, на территории. К сожалению, пока все попытки диалога охранниками пресекаются, и остается ждать по крайней мере официального заявления руководства СБ. Кстати, некоторые коллеги Миллера уже прибыли сюда, однако они пока не могут сообщить ничего нового. Минуточку... Мне только что сообщили, что заместитель директора СБ Ян Веренков согласился встретиться с журналистами на месте событий. Я думаю, мы дадим прямое включение с этой встречи, ну и конечно, будем информировать вас обо всех изменениях обстановки...»
Дэн перевел дух. Сенсация – спасибо Игнату! – организована блестяще! Появление журналистов явно застало персонал базы врасплох... «Может быть, – мелькнула мысль, – ситуация разрешится без нашего вмешательства?» Он с трудом отвлекся от маловероятного варианта, заставив себя не расслабляться. Потом взглянул на часы: было двадцать три минуты девятого.
«Где вертолет?! Они уже опаздывают! Неужели что-то случилось?» – с ужасом подумал Дэн, но тут же постарался отогнать мысль о возможной катастрофе: представить, что с Ингой произошло несчастье, было выше его сил... Но тогда что?!
А может, Валерий сбился с курса? Большинство людей даже не представляют себе, как легко заблудиться в небе! Распространенное заблуждение «сверху видно все» на практике нередко оборачивается полной потерей ориентации...
Но Валерий так тщательно и подробно наносил на снимок маршрут! Он точно вычислил магнитный курс, отметил несколько особенно заметных ориентиров, которые позволили бы ему быстро заметить и исправить возможную ошибку...
Дэн снова посмотрел на часы: тридцать пять минут девятого...
* * *
Самому себе Гуминский мог признаться честно: чем дальше, тем больше он боялся Евгения. То, что происходило вокруг этого непонятного человека... оно слишком нарушало законы нормальной жизни – и чем дальше, тем сильнее!
Поэтому он даже не особенно удивился, узнав о бегстве Юли. Что-то подобное должно было произойти, висело в воздухе... И не было большого смысла наказывать дежурившего в эту ночь охранника или выяснять, каким образом Евгению удалось обмануть наблюдение – это уже не имело значения.
Но как Евгений сообразил, что бежать с женой ему не следует? Вдвоем их давно бы уже обнаружили – а искать в темном саду чуткую телепатку, да еще наверняка умеющую пользоваться психологической невидимостью...
Как бы там ни было, а Юлю не найдут, пока она окончательно не вымотается от постоянного напряжения. И значит, еще один день потерян... И в запасе остается дня два, не больше...
Гуминский почти физически почувствовал, как безвозвратно утекает время. Еще вчера, когда на альфа-ритм Евгения сработала сигнализация, предназначенная для эсперов, он осознал, что события вот-вот выйдут из-под контроля...
Вообще, прощупывалась интересная закономерность: на каждое проявление насилия над пленником всегда возникал немедленный, хотя и непроизвольный ответ... что же будет дальше? Может, что-то с самого начало пошло не так? Может, следовало вести себя по-другому? Но как «по-другому», если с Евгением решительно невозможно сотрудничать!
...Неожиданно зазвонил телефон. Ну наконец-то! Гуминский снял трубку... но вместо Майзлиса услышал в трубке встревоженный голос Веренкова:
– Дмитрий, у вас неприятности. База рассекречена. Полностью. Более того, к вам едет толпа журналистов... если уже не приехала!
Гуминский задохнулся, не зная, что сказать. Он ожидал всего, но это...
– Ты понял, что я сказал? – настойчиво спросил Веренков, не услышав никакой реакции. – Предупреди охрану, пусть не лезут на стенку! Я подожду...
– Чтоб вас всех!.. – Гуминский наконец обрел дар речи и потянулся ко второму аппарату, но тот вдруг зазвонил прямо в его руке. Понимая, что уже опоздал, он снял трубку и выслушал немногословный, но предельно выразительный доклад Майзлиса.
...Итак, репортеры у ворот базы. И теперь нет никакой надежды найти Юлю – ее просто некому искать, охрана занята на периметрах... И эвакуироваться поздно: их не выпустят с территории...
Майзлис молча ждал указаний, и это молчание было красноречивее любых комментариев. Гуминский понял, что с этой минуты на начальника охраны больше нельзя всерьез рассчитывать: теперь тот шагу не ступит без прямой команды – да и после команды три раза подумает...
– Я все понял, – сухо сказал он в трубку. – Позвони Саре, объясни ситуацию, пусть зайдет ко мне минут через десять. На базу никого не впускать... до особого распоряжения! Все!
Он бросил трубку и, возвращаясь к прерванному разговору, окончательно потерял над собой контроль.
– Какого черта?! – вне себя от злости крикнул он Веренкову. – Ведь ты обещал, что мы можем рассчитывать по крайней мере на три дня!..
– Обещал, – спокойно отозвался тот, и это спокойствие еще больше взбесило Гуминского. – Более того, я понятия не имею, что произошло. Еще вчера вечером они успешно рыли носом ложный объект, все шло по плану... и вдруг пять минут назад мне докладывают, что к базе уже направлена толпа корреспондентов – и называют точное место!
– Откуда они узнали?! – застонал Гуминский.
– Не знаю. Даже версий нет... разве что кто-то из твоих отпускников постарался? Удивительно...
«Как же, отпускников! – подумал про себя Гуминский. – Вот уж кто меньше всего заинтересован в огласке! Нет, посидел бы ты здесь столько же, сколько я – перестал бы удивляться таким вещам! Если человек может исчезнуть из-под постоянного наблюдения...» – он вспомнил Юлю и вдруг с ужасом подумал, что ее вообще может не быть в саду! Но если так, то не она ли привела корреспондентов?..»
– Ладно, какое это имеет теперь значение? – вяло сказал он.
– Ты прав, – согласился Ян. – Теперь уже никакого... Теперь надо думать, что делать дальше!
– Что ты имеешь в виду? – с подозрением, но и с невольной надеждой переспросил шеф.
– Боюсь, что базу придется открыть для прессы – вероятно, уже сегодня. Провести их, показать, что ничего страшного не ней не происходит. А там...
– Об этом не может быть и речи! – решительно ответил Гуминский, с горечью поняв, что от Яна толку не будет...
– Это ты сейчас говоришь, – Веренков был непреклонен, – но через час-другой обстановка вокруг базы должна измениться. Причем гораздо лучше будет, если изменится она по нашей инициативе, а не по прямому приказу сверху...
– Ян, не поднимай панику, прошу тебя! – с раздражением ответил шеф. – Может, рассказать им еще и о бесконтактном убийстве?! Чтобы первые полосы газет выглядели поинтересней?..
– Этого не надо делать – пока! Но если ты будешь вести себя, как упрямый идиот...
– Воздержись от определений! – резко перебил Гуминский. – Пока еще ты еще у меня в подчинении!
– Ну, это ненадолго, – усмехнулся Веренков. – Скоро мы будем вполне равноправными, точнее, равнобесправными козлами отпущения. Неужели ты не понимаешь, что поставлено на карту?!
Гуминский промолчал. Он хорошо понимал, что поставлено на карту – вот только разве можно объяснить это Яну? Хотя бы просто объяснить, не говоря о том, чтобы заручиться его поддержкой?
– Вот что, – сказал он наконец, – в ближайшие часы я не смогу никого впустить. А тем более репортеров – здесь будет много такого, чего им вообще не стоило бы видеть...
– Ты с ума сошел! – сдавленно воскликнул Веренков, уловив страшный смысл обтекаемой формулировки. – Сейчас только трупов не хватало... Усыпи их всех, если угодно, но ради бога, никаких необратимых действий!
Гуминский осторожно положил трубку. Ничего другого он от Яна в общем-то и не ждал. Едва речь заходит о репутации СБ, тот всегда становится неуправляем! Особенно хорошо звучит рекомендация «усыпить» – после ночного всплеска альфа-ритма...
...Телефон зазвонил снова, но Гуминский не стал снимать трубку. Позиция Яна была ему вполне ясна – и к сожалению, она абсолютно не совпадала с его собственной!
Он поднялся и быстро прошелся по кабинету. Собрался было запереть дверь – но одернул себя: еще не хватало впадать в панику! От невидимого убийцы, в случае чего, не спасут никакие двери...
Еще бы несколько дней, да что там дней – хотя бы несколько часов! Но что толку мечтать: ясно, что периметры продержатся не больше, чем до полудня... А что потом? Черт возьми, должен существовать способ уничтожить бесконтактное убийство и без участия Миллера! И наверняка существует... но для его поиска тоже потребуется время!
Ну что же, ситуация сама определяет решение: ни Миллера, ни «монстра» оставлять в живых нельзя! И даже этого может оказаться недостаточно, если начнется длительное расследование, суд...
Значит, надо покинуть базу до того, как появится полиция. Потом, когда опасное явление перестанет существовать, он будет готов ответить перед кем угодно. А пока...
Гуминский снова подошел к телефону. Пришло время использовать самый последний, отчаянный шанс: когда-то давно, лет пять назад, он спас от верной тюрьмы своего коллегу, который с тех пор чувствовал себя в неоплатном долгу. Если кто и согласится помочь, то только он! Вот только умеет ли он водить вертолет – ведь покинуть базу теперь можно лишь по воздуху...
* * *
Неизвестность и напряженное ожидание измотали Дэна. Он уже не мог сидеть спокойно, а метался из стороны в сторону по поляне, как страдающий эпилепсией олень. Какая-то молодая мамаша с коляской, увидев его, поспешила убраться от греха подальше...
Вертолет безнадежно опаздывал, а информационные выпуски становились все более напряженными. Журналисты осаждали базу, руководство СБ хранило молчание, а о судьбе пленников пока ничего не было известно. Но никто уже не сомневался, что на базе и в самом деле нечисто – и что как раз сейчас персонал полным ходом заметает следы...
Двадцать минут назад к базе прибыл заместитель директора СБ Веренков, потоптался у ворот и дал короткую пресс-конференцию. Дэн с жадностью ловил каждое слово, но в конечном итоге так ничего и не понял из его гладких обтекаемых фраз. «Ситуация под контролем... не надо драматизировать... неизбежные ошибки... возможна различная интерпретация фактов...» У Дэна сложилось впечатление, что заместитель директора сам не знает, чем занимается на базе его шеф – либо очень не хочет этого говорить...
Но что означает такое поведение? Неужели пленников... нет, этого не может быть! Ведь если базу так тщательно охраняют, значит, арестованные по-прежнему там! И можно еще попытаться помочь им... вот только каждая минута задержки может оказаться роковой!
...Дэн не сразу поверил своим ушам, когда услышал приближающийся шум вертолета. Потом, когда «Алуэтт» появился из-за верхушек деревьев и завис над поляной – целый и невредимый, черт бы его подрал! – Дэн испытал непреодолимое желание выстрелить в него из чего-нибудь калибром покрупнее...
Едва дождавшись, пока полозья коснутся земли, он пригнулся и, подбежав к вертолету, рывком открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Дэн едва сдержался, чтобы не выругаться вслух: какой интеллект, какое благородство – с ума сойти можно! Лучше бы поделились с прессой, дурачье дипломированное, как именно им удалось обнаружить базу... и где они сами ее искали!
Он двинул ручку настройки, отыскивая канал «Глобус-Радио», на котором работал Игнат. Хорошо, что он помнил длину волны – сегодня комментарии разных станций были настолько похожи, что различить их было трудно даже по голосам дикторов!
«...и хотя по своему статусу СБ имеет право на некоторые оперативные действия, производство арестов и содержание под стражей не входит и никогда не входило в число этих действий. Более того, даже полиция не может производить задержание тайно и без ордера на арест. Официальные лица в руководстве полиции заявили, что им ничего не известно о судьбе пострадавших, и что если факты подтвердятся, то вся ответственность будет лежать на оперативных службах СБ...»
Дэн слегка вздрогнул: упоминание об оперативных службах СБ с некоторых пор лишало его оптимизма. А ведь меньше чем через полчаса предстоит открытое столкновение с ними!
«Сейчас мы постараемся связаться по радиотелефону с нашим корреспондентом, который отправился на место событий», – продолжал между тем диктор. Затем в эфир ворвался шум и треск радиолинии, сквозь который было тем не менее хорошо слышны взволнованные голоса спорящих людей. Через несколько секунд послышался хлопок двери – очевидно, корреспондент закрылся в машине, – и Дэн услышал профессионально-спокойный голос Игната:
«Я нахожусь в южном пригороде столицы у ворот секретной базы СБ. Здесь сейчас много моих коллег из разных изданий, а также с телевидения, так что скоро вы сможете не только услышать, но и увидеть, что здесь происходит. Внешне база похожа на обычное частное владение, но большое количество охранников и их поведение косвенно подтверждают выдвигаемые обвинения – скорее всего, арестованные все еще находятся здесь, на территории. К сожалению, пока все попытки диалога охранниками пресекаются, и остается ждать по крайней мере официального заявления руководства СБ. Кстати, некоторые коллеги Миллера уже прибыли сюда, однако они пока не могут сообщить ничего нового. Минуточку... Мне только что сообщили, что заместитель директора СБ Ян Веренков согласился встретиться с журналистами на месте событий. Я думаю, мы дадим прямое включение с этой встречи, ну и конечно, будем информировать вас обо всех изменениях обстановки...»
Дэн перевел дух. Сенсация – спасибо Игнату! – организована блестяще! Появление журналистов явно застало персонал базы врасплох... «Может быть, – мелькнула мысль, – ситуация разрешится без нашего вмешательства?» Он с трудом отвлекся от маловероятного варианта, заставив себя не расслабляться. Потом взглянул на часы: было двадцать три минуты девятого.
«Где вертолет?! Они уже опаздывают! Неужели что-то случилось?» – с ужасом подумал Дэн, но тут же постарался отогнать мысль о возможной катастрофе: представить, что с Ингой произошло несчастье, было выше его сил... Но тогда что?!
А может, Валерий сбился с курса? Большинство людей даже не представляют себе, как легко заблудиться в небе! Распространенное заблуждение «сверху видно все» на практике нередко оборачивается полной потерей ориентации...
Но Валерий так тщательно и подробно наносил на снимок маршрут! Он точно вычислил магнитный курс, отметил несколько особенно заметных ориентиров, которые позволили бы ему быстро заметить и исправить возможную ошибку...
Дэн снова посмотрел на часы: тридцать пять минут девятого...
* * *
Самому себе Гуминский мог признаться честно: чем дальше, тем больше он боялся Евгения. То, что происходило вокруг этого непонятного человека... оно слишком нарушало законы нормальной жизни – и чем дальше, тем сильнее!
Поэтому он даже не особенно удивился, узнав о бегстве Юли. Что-то подобное должно было произойти, висело в воздухе... И не было большого смысла наказывать дежурившего в эту ночь охранника или выяснять, каким образом Евгению удалось обмануть наблюдение – это уже не имело значения.
Но как Евгений сообразил, что бежать с женой ему не следует? Вдвоем их давно бы уже обнаружили – а искать в темном саду чуткую телепатку, да еще наверняка умеющую пользоваться психологической невидимостью...
Как бы там ни было, а Юлю не найдут, пока она окончательно не вымотается от постоянного напряжения. И значит, еще один день потерян... И в запасе остается дня два, не больше...
Гуминский почти физически почувствовал, как безвозвратно утекает время. Еще вчера, когда на альфа-ритм Евгения сработала сигнализация, предназначенная для эсперов, он осознал, что события вот-вот выйдут из-под контроля...
Вообще, прощупывалась интересная закономерность: на каждое проявление насилия над пленником всегда возникал немедленный, хотя и непроизвольный ответ... что же будет дальше? Может, что-то с самого начало пошло не так? Может, следовало вести себя по-другому? Но как «по-другому», если с Евгением решительно невозможно сотрудничать!
...Неожиданно зазвонил телефон. Ну наконец-то! Гуминский снял трубку... но вместо Майзлиса услышал в трубке встревоженный голос Веренкова:
– Дмитрий, у вас неприятности. База рассекречена. Полностью. Более того, к вам едет толпа журналистов... если уже не приехала!
Гуминский задохнулся, не зная, что сказать. Он ожидал всего, но это...
– Ты понял, что я сказал? – настойчиво спросил Веренков, не услышав никакой реакции. – Предупреди охрану, пусть не лезут на стенку! Я подожду...
– Чтоб вас всех!.. – Гуминский наконец обрел дар речи и потянулся ко второму аппарату, но тот вдруг зазвонил прямо в его руке. Понимая, что уже опоздал, он снял трубку и выслушал немногословный, но предельно выразительный доклад Майзлиса.
...Итак, репортеры у ворот базы. И теперь нет никакой надежды найти Юлю – ее просто некому искать, охрана занята на периметрах... И эвакуироваться поздно: их не выпустят с территории...
Майзлис молча ждал указаний, и это молчание было красноречивее любых комментариев. Гуминский понял, что с этой минуты на начальника охраны больше нельзя всерьез рассчитывать: теперь тот шагу не ступит без прямой команды – да и после команды три раза подумает...
– Я все понял, – сухо сказал он в трубку. – Позвони Саре, объясни ситуацию, пусть зайдет ко мне минут через десять. На базу никого не впускать... до особого распоряжения! Все!
Он бросил трубку и, возвращаясь к прерванному разговору, окончательно потерял над собой контроль.
– Какого черта?! – вне себя от злости крикнул он Веренкову. – Ведь ты обещал, что мы можем рассчитывать по крайней мере на три дня!..
– Обещал, – спокойно отозвался тот, и это спокойствие еще больше взбесило Гуминского. – Более того, я понятия не имею, что произошло. Еще вчера вечером они успешно рыли носом ложный объект, все шло по плану... и вдруг пять минут назад мне докладывают, что к базе уже направлена толпа корреспондентов – и называют точное место!
– Откуда они узнали?! – застонал Гуминский.
– Не знаю. Даже версий нет... разве что кто-то из твоих отпускников постарался? Удивительно...
«Как же, отпускников! – подумал про себя Гуминский. – Вот уж кто меньше всего заинтересован в огласке! Нет, посидел бы ты здесь столько же, сколько я – перестал бы удивляться таким вещам! Если человек может исчезнуть из-под постоянного наблюдения...» – он вспомнил Юлю и вдруг с ужасом подумал, что ее вообще может не быть в саду! Но если так, то не она ли привела корреспондентов?..»
– Ладно, какое это имеет теперь значение? – вяло сказал он.
– Ты прав, – согласился Ян. – Теперь уже никакого... Теперь надо думать, что делать дальше!
– Что ты имеешь в виду? – с подозрением, но и с невольной надеждой переспросил шеф.
– Боюсь, что базу придется открыть для прессы – вероятно, уже сегодня. Провести их, показать, что ничего страшного не ней не происходит. А там...
– Об этом не может быть и речи! – решительно ответил Гуминский, с горечью поняв, что от Яна толку не будет...
– Это ты сейчас говоришь, – Веренков был непреклонен, – но через час-другой обстановка вокруг базы должна измениться. Причем гораздо лучше будет, если изменится она по нашей инициативе, а не по прямому приказу сверху...
– Ян, не поднимай панику, прошу тебя! – с раздражением ответил шеф. – Может, рассказать им еще и о бесконтактном убийстве?! Чтобы первые полосы газет выглядели поинтересней?..
– Этого не надо делать – пока! Но если ты будешь вести себя, как упрямый идиот...
– Воздержись от определений! – резко перебил Гуминский. – Пока еще ты еще у меня в подчинении!
– Ну, это ненадолго, – усмехнулся Веренков. – Скоро мы будем вполне равноправными, точнее, равнобесправными козлами отпущения. Неужели ты не понимаешь, что поставлено на карту?!
Гуминский промолчал. Он хорошо понимал, что поставлено на карту – вот только разве можно объяснить это Яну? Хотя бы просто объяснить, не говоря о том, чтобы заручиться его поддержкой?
– Вот что, – сказал он наконец, – в ближайшие часы я не смогу никого впустить. А тем более репортеров – здесь будет много такого, чего им вообще не стоило бы видеть...
– Ты с ума сошел! – сдавленно воскликнул Веренков, уловив страшный смысл обтекаемой формулировки. – Сейчас только трупов не хватало... Усыпи их всех, если угодно, но ради бога, никаких необратимых действий!
Гуминский осторожно положил трубку. Ничего другого он от Яна в общем-то и не ждал. Едва речь заходит о репутации СБ, тот всегда становится неуправляем! Особенно хорошо звучит рекомендация «усыпить» – после ночного всплеска альфа-ритма...
...Телефон зазвонил снова, но Гуминский не стал снимать трубку. Позиция Яна была ему вполне ясна – и к сожалению, она абсолютно не совпадала с его собственной!
Он поднялся и быстро прошелся по кабинету. Собрался было запереть дверь – но одернул себя: еще не хватало впадать в панику! От невидимого убийцы, в случае чего, не спасут никакие двери...
Еще бы несколько дней, да что там дней – хотя бы несколько часов! Но что толку мечтать: ясно, что периметры продержатся не больше, чем до полудня... А что потом? Черт возьми, должен существовать способ уничтожить бесконтактное убийство и без участия Миллера! И наверняка существует... но для его поиска тоже потребуется время!
Ну что же, ситуация сама определяет решение: ни Миллера, ни «монстра» оставлять в живых нельзя! И даже этого может оказаться недостаточно, если начнется длительное расследование, суд...
Значит, надо покинуть базу до того, как появится полиция. Потом, когда опасное явление перестанет существовать, он будет готов ответить перед кем угодно. А пока...
Гуминский снова подошел к телефону. Пришло время использовать самый последний, отчаянный шанс: когда-то давно, лет пять назад, он спас от верной тюрьмы своего коллегу, который с тех пор чувствовал себя в неоплатном долгу. Если кто и согласится помочь, то только он! Вот только умеет ли он водить вертолет – ведь покинуть базу теперь можно лишь по воздуху...
* * *
Неизвестность и напряженное ожидание измотали Дэна. Он уже не мог сидеть спокойно, а метался из стороны в сторону по поляне, как страдающий эпилепсией олень. Какая-то молодая мамаша с коляской, увидев его, поспешила убраться от греха подальше...
Вертолет безнадежно опаздывал, а информационные выпуски становились все более напряженными. Журналисты осаждали базу, руководство СБ хранило молчание, а о судьбе пленников пока ничего не было известно. Но никто уже не сомневался, что на базе и в самом деле нечисто – и что как раз сейчас персонал полным ходом заметает следы...
Двадцать минут назад к базе прибыл заместитель директора СБ Веренков, потоптался у ворот и дал короткую пресс-конференцию. Дэн с жадностью ловил каждое слово, но в конечном итоге так ничего и не понял из его гладких обтекаемых фраз. «Ситуация под контролем... не надо драматизировать... неизбежные ошибки... возможна различная интерпретация фактов...» У Дэна сложилось впечатление, что заместитель директора сам не знает, чем занимается на базе его шеф – либо очень не хочет этого говорить...
Но что означает такое поведение? Неужели пленников... нет, этого не может быть! Ведь если базу так тщательно охраняют, значит, арестованные по-прежнему там! И можно еще попытаться помочь им... вот только каждая минута задержки может оказаться роковой!
...Дэн не сразу поверил своим ушам, когда услышал приближающийся шум вертолета. Потом, когда «Алуэтт» появился из-за верхушек деревьев и завис над поляной – целый и невредимый, черт бы его подрал! – Дэн испытал непреодолимое желание выстрелить в него из чего-нибудь калибром покрупнее...
Едва дождавшись, пока полозья коснутся земли, он пригнулся и, подбежав к вертолету, рывком открыл дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45