..
– «Мы»! – передразнила Юля оговорку Евгения. – Выходит, в этой вашей базе есть и я... И Тонечка?
Евгений смутился.
– Ну, конечно... На тебя я вообще сам данные собирал! И Тонечка есть, только о ней мало что сказано – ее никогда не принимали всерьез... на ее счастье! Но Сэм – другое дело...
– Хватит рассуждений! Говори наконец: чего ты ждешь от своих коллег?! – едва ли не с угрозой потребовала Юля. – Или это слишком страшно, чтобы быть произнесенным вслух?
В последней фразе явственно прозвучала совершенно неуместная издевка, и Евгений невольно поморщился... но тут же взял себя в руки и сказал коротко:
– На свободе Сэма не оставят, за это я ручаюсь. Могут арестовать за убийства... Но тогда придется доказывать суду состав преступления, а это тайна похуже атомной бомбы! Так что я на их месте предпочел бы просто похитить Сэма без лишнего шума...
– А «без лишнего шума», – жестко уточнила Юля, – значит вместе с нами! Восхитительно!!!
Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на грани истерики.
– Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не мафия! – не очень убедительно успокоил он. – Ну будут всякие там допросы, исследования... Это не смертельно!
– И совсем ничего нельзя сделать? – спросила Юля каким-то чужим голосом.
– Что-нибудь всегда можно сделать! – сердито ответил Евгений. – И в первую очередь делать предстоит тебе...
– Мне?!
– Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.
– Я слушаю, – Юля, казалось, ожила... и облегченно вздохнув, Евгений начал инструктаж:
– Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать домой...
– Куда «домой»? – подскочила Юля, забыв обо всех предупреждениях. – К родителям? Ты с ума сошел?!
– Нет, не сошел еще, – раздраженно отозвался Евгений. – И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше убедительное объяснение для родителей...
– Какое... Какое еще объяснение?!
– Любое! – Евгений почувствовал непреодолимое желание как следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее соображать быстрее. – Придумай, из-за чего мы с тобой могли поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много – что угодно! Только бы тебе поверили...
Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?
– А затем, – объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, – что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.
– А если я уеду...
– То из родительского дома тебя будет гораздо труднее изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того. Впрочем, на всякий случай будь осторожна...
– Я-то буду осторожна, – мрачно заметила Юля, – а вы?
– За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место – его-то я и попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого тоже понадобишься. И еще запомни одно – никому не слова! Ни родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму – особенно!..
Юля подавленно кивнула. Еще в «Лотосе» ее предупреждали: близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее предсказание Юргена начало сбываться!
* * *
«Мой дорогой коллега!
Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца. Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе – кто знает! – вдруг окажется небесполезным...»
...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного патетично – ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги почувствуют то же, что и он, представят себя на месте пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных исследователей хорошее...
Руководство СБ – и в первую очередь Гуминский – панически боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел оповестить о себе весь белый свет – два-три знакомых журналиста без труда донесли бы «завещание» до самой широкой общественности! Но, представив себе все возможные последствия, Евгений ужаснулся и решил ограничиться «широкой оглаской в узком кругу» – распространить свое послание только среди рядовых исследователей СБ.
Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. «Свобода науки» в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над наукой – а именно так Евгений собирался представить свой арест – неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить пленников во избежание еще более широкой огласки!
То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу к широкой аудитории – ведь адресатов будет, ни много ни мало, больше трех десятков!
«...Итак, попробую по порядку.
Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой внезапный «уход» из СБ.
На самом деле это было просто беспардонное увольнение, вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.
Не знаю, как это все было представлено – и были ли вообще какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво, никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь, достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь, безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь никакого значения – пришло время действий!
То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены оперативной службой СБ...»
...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить – и испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!
«...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и настойчиво – не чересчур ли настойчиво?! – опровергаемых слухов...»
...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая секретная база – комнатой прямо в институте? конспиративной квартирой? особняком? полигоном? И какую «программу исследований» там предложат? Во всяком случае, про Сэма наверняка постараются вытрясти все, что можно!
Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж, придется осторожно упомянуть Сэма – без лишних подробностей...
«...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои „прегрешения“ состоят в том, что после увольнения я осмелился самостоятельно продолжать исследование, которое мне не позволили довести по моему плану в СБ.
Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант, точнее, некоторые его интересные способности в области предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в течение нескольких лет.
Естественно, я не хотел никакого официального вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить доверие на насилие – вероятно, сочли его более надежным средством!»
...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие? Ведь он и Сэм окажутся в полной власти «исследователей» – которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До какой степени «все»? Решатся ли они, если не останется другого выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя – так можно вообразить что угодно!..
«...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас читают такие же письма (а может, даже, и не читают – наша оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи, протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, – это информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас „по-тихому“ – очень не хочется доставить им этой радости...»
...Кстати, для этого способ доставки писем следует продумать досконально – их ни в коем случае не должны перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным залогом их безопасности во всей этой переделке...
«...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут допрашивать меня – они ведь работают в наших лабораториях, рядом с нами...»
...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из «списка рассылки», из тех, к кому он, собственно, обращается в письме!
Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан, зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть масштаб скандала сразу станет ясен!
«...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит – если получит! – подобное послание. Не прошу о большем, но хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов свободы и независимости исследователя в своих профессиональных областях.
На всякий случай – прощай:
Евгений.»
* * *
...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали все «компрометирующие материалы», связанные с бесконтактным убийством и управлением случайностями: многострадальные дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...
Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам, тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста компьютер будут трясти всеми доступными средствами – значит, надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания о Тонечке!
Через час работа была закончена. Теперь из материальных свидетельств исследований астрала остались только те, что лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не мешала раздумьям – а подумать было о чем...
Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации, но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений, опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с собой. Можно повторить то же самое – только теперь уже Юле...
Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно даже представить, что будет, если материалы попадут к исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто не спасет...
Нет, все документы надо укрыть понадежнее – в банковском сейфе, например. Или в адвокатской фирме – вот уж кто умеет хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей! Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...
...А что если и письма тоже отправить через фирму? Это ведь нешуточное дело: один человек, посылающий большое количество одинаковых конвертов, сразу привлекает внимание – а за Юлей и без того будут следить... Зато у адвокатской фирмы собственная обширная переписка, курьеры – словом, куда больше возможностей проделать все быстро и незаметно!
Одно узкое место, конечно, останется: даже адвокатской фирме нужен какой-то сигнал, распоряжение типа «отправляйте, пора!». Ведь неизвестно, когда произойдет арест: завтра, через неделю... А того, кто передаст команду – а кроме Юли это по-прежнему некому сделать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– «Мы»! – передразнила Юля оговорку Евгения. – Выходит, в этой вашей базе есть и я... И Тонечка?
Евгений смутился.
– Ну, конечно... На тебя я вообще сам данные собирал! И Тонечка есть, только о ней мало что сказано – ее никогда не принимали всерьез... на ее счастье! Но Сэм – другое дело...
– Хватит рассуждений! Говори наконец: чего ты ждешь от своих коллег?! – едва ли не с угрозой потребовала Юля. – Или это слишком страшно, чтобы быть произнесенным вслух?
В последней фразе явственно прозвучала совершенно неуместная издевка, и Евгений невольно поморщился... но тут же взял себя в руки и сказал коротко:
– На свободе Сэма не оставят, за это я ручаюсь. Могут арестовать за убийства... Но тогда придется доказывать суду состав преступления, а это тайна похуже атомной бомбы! Так что я на их месте предпочел бы просто похитить Сэма без лишнего шума...
– А «без лишнего шума», – жестко уточнила Юля, – значит вместе с нами! Восхитительно!!!
Евгений видел, что несмотря на попытки сдерживаться, она на грани истерики.
– Да не бойся ты, никто нас убивать не будет... это же не мафия! – не очень убедительно успокоил он. – Ну будут всякие там допросы, исследования... Это не смертельно!
– И совсем ничего нельзя сделать? – спросила Юля каким-то чужим голосом.
– Что-нибудь всегда можно сделать! – сердито ответил Евгений. – И в первую очередь делать предстоит тебе...
– Мне?!
– Именно. Слушай теперь внимательно и запоминай.
– Я слушаю, – Юля, казалось, ожила... и облегченно вздохнув, Евгений начал инструктаж:
– Во-первых, через несколько дней ты должна будешь уехать домой...
– Куда «домой»? – подскочила Юля, забыв обо всех предупреждениях. – К родителям? Ты с ума сошел?!
– Нет, не сошел еще, – раздраженно отозвался Евгений. – И повторяю: не трать энергию на споры, а придумай лучше убедительное объяснение для родителей...
– Какое... Какое еще объяснение?!
– Любое! – Евгений почувствовал непреодолимое желание как следует встряхнуть Юлю, как будто это могло заставить ее соображать быстрее. – Придумай, из-за чего мы с тобой могли поссориться. Ревность, зависть, денег мало или шума много – что угодно! Только бы тебе поверили...
Юля видела, что Евгений не шутит. Но зачем нужно расставаться как раз тогда, когда больше всего нужна поддержка?
– А затем, – объяснил, уже едва сдерживаясь, Евгений, – что если мы исчезнем все трое, то этого никто и не заметит. Во всяком случае, не сразу заметят. И тем более, никто не заподозрит, что с нашим исчезновением не все гладко.
– А если я уеду...
– То из родительского дома тебя будет гораздо труднее изъять. За тобой, конечно, будут следить, но не более того. Впрочем, на всякий случай будь осторожна...
– Я-то буду осторожна, – мрачно заметила Юля, – а вы?
– За нас не бойся. Я не собираюсь сидеть и ждать, пока за мной придут. У СБ тоже есть уязвимое место – его-то я и попробую пощекотать... Впрочем, об этом потом, ты мне для этого тоже понадобишься. И еще запомни одно – никому не слова! Ни родителям, ни друзьям, ни Сэму. Сэму – особенно!..
Юля подавленно кивнула. Еще в «Лотосе» ее предупреждали: близость с Евгением принесет несчастье... и похоже, давнее предсказание Юргена начало сбываться!
* * *
«Мой дорогой коллега!
Я давно называл тебя так в последний раз, и, боюсь, никогда больше не назову. Мне очень не хотелось верить, что придется когда-нибудь обращаться к тебе и другим моим бывшим товарищам по работе с таким письмом, но увы! Если ты читаешь сейчас это письмо, если оно к тебе попало, это значит, что подтвердились худшие мои опасения. И тогда очень прошу: прочти его до конца. Оно вполне может оказаться моим завещанием, да и тебе – кто знает! – вдруг окажется небесполезным...»
...Евгений отложил ручку и перечитал написанное. Немного патетично – ну да это и к лучшему. Пусть бывшие коллеги почувствуют то же, что и он, представят себя на месте пострадавшего товарища! А уж воображение у профессиональных исследователей хорошее...
Руководство СБ – и в первую очередь Гуминский – панически боялось громких скандалов. Это и был тот шанс, который намеревался использовать Евгений. Сначала он вообще хотел оповестить о себе весь белый свет – два-три знакомых журналиста без труда донесли бы «завещание» до самой широкой общественности! Но, представив себе все возможные последствия, Евгений ужаснулся и решил ограничиться «широкой оглаской в узком кругу» – распространить свое послание только среди рядовых исследователей СБ.
Впрочем, результат обещал быть вполне действенным. «Свобода науки» в СБ всегда ценилась особо: следствие двусмысленного положения ученых внутри секретной спецслужбы. Насилие над наукой – а именно так Евгений собирался представить свой арест – неминуемо вызовет такое возмущение, что придется отпустить пленников во избежание еще более широкой огласки!
То, что последнее время Евгений не поддерживал отношений ни с кем из бывших коллег, не смущало его. Наоборот, было легче обращаться в письме не к одному-двум приятелям, а как бы сразу к широкой аудитории – ведь адресатов будет, ни много ни мало, больше трех десятков!
«...Итак, попробую по порядку.
Прежде всего, я представляю, сколько кривотолков вызвал мой внезапный «уход» из СБ.
На самом деле это было просто беспардонное увольнение, вызванное моим категорическим несогласием с вмешательством в мою работу, которую я достаточно уверенно считаю в своей компетенции. Здесь я могу ошибаться, дело субъективное, но, во всяком случае, грубых нарушений субординации я не допускал.
Не знаю, как это все было представлено – и были ли вообще какие-то объяснения. Конечно, я поступил не очень красиво, никому ничего не сказав, но на это были причины, и, поверь, достаточно веские. Возможно, я был не прав. Впрочем, я и сейчас не пытаюсь искать оправдания и аргументы или агитировать кого-то в свою пользу. Время для дискуссий ушло, и боюсь, безвозвратно. Всякие споры и аргументации не имеют теперь никакого значения – пришло время действий!
То, что к тебе попало это письмо, означает только одно: мой подопечный эспер, я сам, а возможно, и моя жена, схвачены оперативной службой СБ...»
...Евгений запнулся. На самом деле он вполне рассчитывал уберечь Юлю от ареста, отправив ее к родителям. Но теперь он на какой-то миг представил, что и ее тоже сумеют схватить – и испугался смертельно! Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить!
«...и в настоящее время содержатся без суда, следствия и какой-либо надежды на то и другое на одной из секретных баз, о существовании которых у нас всегда ходило столько упорных и настойчиво – не чересчур ли настойчиво?! – опровергаемых слухов...»
...Интересно, чем в действительности окажется пресловутая секретная база – комнатой прямо в институте? конспиративной квартирой? особняком? полигоном? И какую «программу исследований» там предложат? Во всяком случае, про Сэма наверняка постараются вытрясти все, что можно!
Жаль, что в письме эти вопросы тоже никак не обойти. Что ж, придется осторожно упомянуть Сэма – без лишних подробностей...
«...Тебе, конечно, интересно узнать, чем я заслужил такое интенсивное внимание к своей скромной персоне? Боюсь, что я тебя разочарую! Пока, насколько мне известно, все мои „прегрешения“ состоят в том, что после увольнения я осмелился самостоятельно продолжать исследование, которое мне не позволили довести по моему плану в СБ.
Его объектом был один мой старый знакомый эспер-эмигрант, точнее, некоторые его интересные способности в области предсказаний. Так получилось: очень давно я смог установить контакт с этим эспером и вполне успешно поддерживать его в течение нескольких лет.
Естественно, я не хотел никакого официального вмешательства, которое могло разрушить достигнутое такими стараниями доверие. Но меня не услышали, и предпочли заменить доверие на насилие – вероятно, сочли его более надежным средством!»
...Интересно, насколько далеко может зайти это насилие? Ведь он и Сэм окажутся в полной власти «исследователей» – которые сделают все, чтобы не допустить утечки информации! До какой степени «все»? Решатся ли они, если не останется другого выхода, убить опасного эспера? А нежелательного свидетеля в лице бывшего коллеги? Евгений вздрогнул и оборвал себя – так можно вообразить что угодно!..
«...Зачем я пишу все это тебе и другим, которые сейчас читают такие же письма (а может, даже, и не читают – наша оперслужба весьма, весьма проворна...)? Нет, я не прошу помощи, протестов или забастовок. Все, на что я рассчитываю, – это информация. Наши коллеги-пленители рассчитывают обработать нас „по-тихому“ – очень не хочется доставить им этой радости...»
...Кстати, для этого способ доставки писем следует продумать досконально – их ни в коем случае не должны перехватить! Ведь не исключено, что они окажутся главным залогом их безопасности во всей этой переделке...
«...Вот, собственно, и все. Надеюсь, ты понимаешь: подобная история в любой момент может произойти с каждым из вас. И где гарантия, что я первый? Сколько исследователей были уволены раньше? Все ли они живы? Никто не интересовался, никому в голову не приходило поинтересоваться... Может, теперь у кого-нибудь появится желание не быть слепым котенком? Ведь опергруппы не действуют по своей инициативе! И те, кто будут допрашивать меня – они ведь работают в наших лабораториях, рядом с нами...»
...А ведь и в самом деле интересно, с кем из коллег он встретится после ареста! Наверняка среди них окажутся хорошие знакомые, может, даже друзья... И уж конечно там будут люди из «списка рассылки», из тех, к кому он, собственно, обращается в письме!
Хорошо это или плохо? Эффект неожиданности будет смазан, зато серьезность провокации будет понятна без слов! Можно даже поместить в каждом письме полный список всех адресатов: пусть масштаб скандала сразу станет ясен!
«...Еще прилагаю список тех, кто еще, кроме тебя, получит – если получит! – подобное послание. Не прошу о большем, но хотя бы оповести их о сути дела, если мои письма не дойдут до них. Смею заметить, что этих людей и их мнение я очень уважаю и в какой-то степени надеюсь на их поддержку и защиту, если не для себя лично, то по крайней мере для дорогих мне принципов свободы и независимости исследователя в своих профессиональных областях.
На всякий случай – прощай:
Евгений.»
* * *
...Принтер выплюнул последний листок и умолк. Евгений взял стопку писем и перенес на стол, к приготовленным и уже надпечатанным конвертам. Чуть поодаль аккуратной стопкой лежали все «компрометирующие материалы», связанные с бесконтактным убийством и управлением случайностями: многострадальные дневники самой Тонечки, ее прощальное письмо, краткие заметки о неудачных попытках связи с ней, схемы замка Горвича и окрестностей, коробка с дискетами... Сверху, ничуть не усилив и не ослабив издевательского свечения, поблескивал перстень...
Сев за клавиатуру, Евгений методично прошелся по дискам, тщательно уничтожая все следы своей работы. После их ареста компьютер будут трясти всеми доступными средствами – значит, надо гарантировать, что в нем не останется ни одного упоминания о Тонечке!
Через час работа была закончена. Теперь из материальных свидетельств исследований астрала остались только те, что лежали на столе, и Евгений приступил к новой работе. Раскладка писем по конвертам требовала внимания и аккуратности, но не мешала раздумьям – а подумать было о чем...
Рабочие материалы и письма были почти готовы к эвакуации, но план самой эвакуации был до сих пор не до конца понятен. На Рождество, когда Сэм оставался в Серпене один, Евгений, опасаясь излишнего любопытства СБ, просто брал материалы с собой. Можно повторить то же самое – только теперь уже Юле...
Да, но тогда ситуация была куда менее серьезной, а сейчас СБ может проявить гораздо большую настойчивость... и трудно даже представить, что будет, если материалы попадут к исследователям! Во всяком случае, Тонечку после этого уже ничто не спасет...
Нет, все документы надо укрыть понадежнее – в банковском сейфе, например. Или в адвокатской фирме – вот уж кто умеет хранить тайны! Если оговорить условия хранения, ни одна живая душа, включая хоть самого президента, не доберется до тетрадей! Солидные фирмы весьма дорожат своей репутацией...
...А что если и письма тоже отправить через фирму? Это ведь нешуточное дело: один человек, посылающий большое количество одинаковых конвертов, сразу привлекает внимание – а за Юлей и без того будут следить... Зато у адвокатской фирмы собственная обширная переписка, курьеры – словом, куда больше возможностей проделать все быстро и незаметно!
Одно узкое место, конечно, останется: даже адвокатской фирме нужен какой-то сигнал, распоряжение типа «отправляйте, пора!». Ведь неизвестно, когда произойдет арест: завтра, через неделю... А того, кто передаст команду – а кроме Юли это по-прежнему некому сделать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45